Эстетика науки

Слово «эстетика» происходит от греческого «aesthetic» и в переводе означает «чувственный», «чувствующий», «постигаемый или познаваемый с помощью чувств», что и дало в дальнейшей истории философии основание Лейбницу и английским философам говорить о чувственном, или эмпирическом, и о рациональном, или теоретическом, познании и «заставило», или «вынудило», А. Баумгартена специально заняться исследованием сущности и особенностей чувственного познания, результатом чего и явилась его двухтомная «Эстетика». Более того, сегодня можно утверждать, что весь опыт непосредственного взаимодействия человека с природой, как бы он не именовался в разные древние времена у разных родов, племён, а позднее и у этнических и прочих социальных образований и сообществ внутри государственных структур, постепенно подготавливал человека к выделению, а затем и к разделению чувственного и появившегося при становлении способностей его осмысления рационального опыта как результата совместной, синтезированной чувственной и умственной деятельности человеческого мозга.

Уже на самой ранней ступени развития общественного сознания, когда оно имело ещё не теоретический, а образно-мифологический характер, в кругу осмыслявшихся им проблем мы обнаруживаем поиски ответов, которые впоследствии будут названы эстетическими: что есть красота и откуда она в мире? Как человек обрёл способность к различным способам воспроизведения предметов окружающего его мира и самого себя – к той удивительной деятельности, которая позднее будет названа художественным творчеством? Чем объяснить очевидную взаимосвязь между этими двумя явлениями – красотой и искусством? В мифологии всех народов, населявших в первобытные времена Землю, возникали те же вопросы и на них давались ответы, отличавшиеся лишь частностями, но не сущностью представлений о творении мира богами, представившими, правда в самых разных обликах и характеристиках их творчески-созидательной силы и характера её направленности.

Вся известная на сегодняшний день история духовного и творчески-созидательного развития человечества говорит, таким образом, о том, что для человека действенным объектом внимания (и чувственно-эмоционального, и умственно-интеллектуального, и деятельностно-преобразующего или творческого) стали весь окружающий мир и сам человек со всеми им познанными и ещё только познаваемыми тайнами. И поэтому ограничивать предмет эстетики только раскрытием сущности и эстетико-художественных тайн искусства, как это делали Гегель, Винкельман, Тэн, а внастоящее время – Кривцун в учебнике «Эстетика», неправомерно ни с теоретической, ни с практической точки зрения.

Если эстетика займёт когда-нибудь такую позицию, она оставит вне сферы своего влияния практически все виды человеческой деятельности, кроме художественной, которой профессионально и даже самодеятельно занимается лишь небольшая часть человечества. Абсолютному большинству человечества придётся быть простыми созерцателями того, что сотворили народные и профессиональные художники, иногда получающими от созерцания художественных творений чувство удовольствия или неудовольствия и испытывающими какие-то эстетические эмоции и даже переживания, которые всё-таки не могут всколыхнуть, взбудоражить, «перепахать» их души так глубоко и основательно, как их собственное обязательно эстетическое по воздействию на их сознание творчество, радость, переживание и наслаждение от которого более основательно действует на любого творца.

Ведь сегодня со всей очевидностью доказано, что в человеческом мире среди насчитывающихся около 45 тыс. профессий и специальностей нет ни одной такой, которая бы не требовала от специалиста и профессионала творческого отношения к делу. Другое дело, что огромное количество людей не относится творчески к своему делу, но в этом нет вины профессий и специальностей. Всё зависит от состояния и нацеленности социальной среды, от материальных и духовных условий жизни, особенно от состояния культуры социума и общественных систем воспитания и образования новых поколений людей: семейного, дошкольного, школьного и профессионального (в том числе высшего) образования, так и не могущих за 12 – 16 лет учёбы раскрыть индивидуальные эстетически-творческие особенности каждого воспитуемого и образовываемого индивида и абсолютно каждой профессии и специальности. Не с этими ли проблемами всю свою философско-эстетико-педагогическую жизнь вёл борьбу Конфуций и многие другие философы культуры и искусства, самые выдающиеся педагоги всех народов?

Начавшийся в последней трети XX века переход человечества от техногенной цивилизации к цивилизации компьютерно-информационной ребром поставил вопрос о том, что человечеству пора перестать говорить о необходимости перехода всех существующих в мире систем образования от образования для господства (особенно от господства над природой, чем только и занимался человек в XX веке) к сущностному образованию, как утверждал ещё в 20 – е годы XX века немецкий философ Макс Шелер. Он справедливо полагал, а Карл Ясперс, а позднее и Теодор Адорно его идею поддержали, что образование для господства ориентирует человека на такую эксплуатацию природы, на достижение таких прагматических целей, реализация которых ставит крест на проблеме гармонизации всех взаимодействий человека с миром. Прагматическое общество устраивает такая цивилизация, в которой человек должен, обязан стать машиной, с максимальной производительностью и скоростью производящей как можно больше товаров, для удовлетворения никогда ни когда не утоляемо растущих и меняющихся потребностей человека. Именно такая система образования была создана в конце XIX и начале XX века в США на основе психологии У. Джемса и педагогики Д. Дьюи. США своей прагматической устремлённостью заразили тогда Европу, а теперь практически весь мир.

Но тогда ещё мир не знал столько, сколько он знает теперь, о человеке и его творческих способностях и творческой активности и продуктивности, о возможных трагических последствиях нарушения гармонии человека с миром, о которых человечество предупреждали В. И. Вернадский и Тейяр де Шарден.

Красота и прекрасное во все времена и для всех племён и народов означает приблизительно одно и то же, поскольку эстетика выполняет в мире одну из самых значимых для всего человечества функций – она на чувственно-эмоциональном уровне (самом приемлемом и значимом для всех) и на рационально-интеллектуальном уровне объединяет всех людей, делая их терпимыми, то есть толерантными. Недаром впервые сделанное Фридрихом Шиллером в «Письмах об эстетическом воспитании» теоретическое заключение о том, что красота спасёт мир, потом было в художественной форме утверждено Ф. М. Достоевским, а Н. К. Рерих после создания в Индии своей знаменитой школы раздвинул рамки красоты до прекрасного и сказал, что эстетика спасёт мир. Это положение для современного мира стало кричаще актуальным.

Реализация этого исторического требования времени невольно выведет человечество к тому моменту, который когда-то прошла культура в Древней Греции. Как говорил Гегель, в истории человечества был лишь один период, когда реальное совпадало с идеальным. Это был IV век классического периода развития Древней Греции. Попросту говоря, когда свободные граждане прекрасно были развиты и телесно, и духовно, были всесторонне и гармонично развитыми индивидами. Именно поэтому, говоря современным языком, физическое развитие было органически вплетено в процесс эстетического развития и называлось это гимнастическими искусствами наряду с астрономией, математикой, риторикой, поэзией, музыкой, танцем, театром, скульптурой и архитектурой.

Как до классического периода развития культуры Древней Греции, так и после него, предмет и социальные функции эстетики философы и исследователи культуры и искусства рассматривали в соответствии с утверждавшимися в обществе представлениями о сущности мира и теми реальными социальными практиками (материальными и духовными), а также вырабатывавшейся в обществе системы ценностных представлений и понятий, которые определялись этой мировоззренческой системой представлений и понятий и отводимому в ней месту человека как созерцающему и действующему в этом мире, или универсуме, существу.

Как философская наука эстетика просто не может иметь дело с какой-либо одной или несколькими сторонами мира и универсума, но только со всем миром и уневерсумом как целостными материально-идеальными или вещественно-духовными явлениями, с которыми взаимодействуют человек так же, как целостное всесторонне развитое существо, способное взаимодействовать на разумных, то есть ориентированных на достижение гармонических и совершенных результатов, приводящих человека в высшее духовное эмоционально-чувственное и интеллектуальное состояние, которое и представляется прекрасным, эстетическим состоянием, когда и в чувствах, и в разуме царит порядок.

При таком понимании эстетики естественно возникает вопрос о том, что она в своём чувственно-интуитивном и в рационально-интеллектуальном пребывании в системе современного научного философского знания может и обязана пользоваться теми научными методами, которыми пользуются естественнонаучные и социогуманитарные науки, ибо и сам субъект взаимодействия с природой, человек, является биологическим природным или материальным существом и социокультурным или духовным, идеальным существом одновременно. Если в ту или иную эпоху социокультурного и цивилизационного развития существенно меняются на основе научных достижений система представлений о мире и система ценностных установок человечества, то меняются и методы исследования всех осуществляющихся между человеком и миром обязательно творческих взаимодействий и достижение благотворных результатов буквально во всех сферах проявления человеческой активности. Только, например, в XX веке эстетика пользовалась методами субъективно-идеалистического метафизического и диалектико-материалистического, системного, структурного, постструктурного, а теперь не избегает и синергетического метода, поскольку она по сути своей призвана заниматься междисциплинарными исследованиями, на стыках методов исследования и языков которых открываются, по словам генетика В. П. Эфроимсона, безграничные для творчества «белые пятна». Точно так же современная эстетика свободно пользуется сегодня информационными методами исследования как процессов материально-практического, так и духовно-теоретического идеального и даже виртуального взаимодействия с миром. Причём в области виртуалистики эстетика оказывается по сравнению с другими отраслями даже философского знания в особом положении: она просто виртуальна, как говорят в квадрате. Ведь её основной интерес связан со сферой духовных взаимодействий с миром, которые воображено, то есть виртуально, отражаются в идеях, теориях, образных чувственных и интеллектуальных представлениях, ещё раз «возгоняя» их теоретико-критически в воображаемые лишь идеальные представления, заключения и выводы. В соответствии с реальным разделением эстетического сознания его чувственно-эмоциональную и рационально-интеллектуальную части в эстетике осуществляются два вида рефлексии. Чувственно-эмоциональная рефлексия упорядочивает все данные всех чувственных органов человека, создавая из пяти чувственных образов, а иногда из одного, двух, трёх или четырёх, один целостный образ, который становиться «пищей» для мысленной деятельности мозга. Хотя мы и знаем по итогам всестороннего изучения деятельности головного мозга, что 90% всей поступающей в мозг информации принадлежит зрению, 4% - слуху и 6% остаётся на обоняние, вкус и осязание, тем не менее к наиболее обширному, всестороннему и достаточно полному знанию о мире мы приближаемся лишь тогда, когда наш головной мозг рефлексирует, осмысливает весь тот объём информации, который поступает к нему от всех органовчувств.

Синергетика сегодня и метод эстетического исследования, и особый – синтетический – тип, и форма рефлексии. У эстетически и художественно развитого человека при восприятии или творении искусства возникают умные эмоции, ещё в 20 – х годах XX века доказал своими блистательными исследованиями Л. С. Выгодский, которого кто-то назвал «Моцартом психологии XX века».

Именно синергетика и поиски современной философией новой рациональности поставили перед современной эстетикой вопрос о необходимости разработки наряду с научной картиной мира, которую философы начали обосновывать с начала 70 – ых годов XX века, эстетически-художественной картины мира, которые в будущем естественно и органично соединятся в мировосприятии, мирочувствовании, миропонимании и мировоззрении человека XXI века. Дело в том, что в научной картине современного мира оказывается и может оказаться в комфортном состоянии лишь незначительная часть человечества, занимающаяся научно-исследовательской деятельностью и ведущая наукой насыщенную жизнь и творчество. В эстетическую и художественную картину мира вовлекается практически всё население планеты Земля. И это - не преувеличение. Если ребёнок ещё в лоне матери начинает развиваться чувственно и эстетически, то с первых дней своего существования в мире он погружается в мир вещей, игрушек, звуков, цветов и света, воплощенных в народном искусстве, которое обязательно есть у каждого народа, а затеми в профессиональном искусстве, которые составляют эмоционально действующую на человека среду обитания, формирования и воспитания. Чем быстрее и интенсивнее через атмосферу жизни в семье, во всех видах общности людей, в дошкольных, школьных и внешкольных, особенно в любых творческих коллективах развивающегося ныне дополнительного непрерывного общего, а затем и профессионального образования, создаётся художественная и эстетическая картина мира, воспринимаемая индивидом, тем плодотворнее и эффективнее протекает процесс его сущностного образования и развитие в субъекта социокультурной деятельности.

Эстетические понятия и категории как эстетические ценности

- Диалектическая природа и чувственное наполнение понятий и категорий эстетики

- Системность, историческая динамика и иерархия эстетических категорий

- Конкретная эмоциональная значимость эстетических категорий

- Синергия эстетических категорий

Поскольку в последние десятилетия XX века родились некоторые новые отрасли знания и выявились новые принципиальные подходы ко всему исследовательско-познавательному процессу, названные Т. Куном познавательными парадигмами.

Так случилось и с эстетикой, когда она усилиями Александра Баумагартена конструировалась в существовавшей системе философского знания, когда в 50 – 58 годах XVIII вышли 2 тома его сочинений под названием «Эстетика», хотя в Англии, Германии, Италии, России и Франции к тому времени уже публиковались работы по философии и теории искусств под другими названиями. Баумгартен опирался на работы не только непосредственных своих предшественников и учителя Христиана Вольфа, но и на эстетические идеи Горация, Квинтилиана, Цицирона, Хатчесона, Дюбо, в работах которых прежде всего получили обоснование многие понятия, но особое место ещё со времён Древнего Египта, культуры шумеров и Древней Греции занимали категории красоты и прекрасного, понятия пропорции, симметрии, совершенства, гармонии, меры, соразмерности, ритма, лада, строя и многие другие. Баумгартен попытался рассмотреть проблемы эстетики лишь применительно к низшему, как он полагал, чувственному познанию, якобы не имевшие отношения к высшему логическому, интеллектуальному познанию. Тогда термин «эстетика» означал ощущение, чувство, сознание. В результате чувственного познания у человека, по Баумгартену, складывались смутные представления, проявлявшиеся в «суждениях вкуса». Они не могли быть разумными суждениями и потомуне представляли собой истину. Разум, вкус и воля человека нацелены на изучение, выявление совершенства, а совершенство открывает путь к прекрасному.

Конечно, ко времени Баумгартена существовавшие понятия и категории еще не рассматривались как ценностная система, вырабатывавшаяся в течение многих тысячелетий пытливыми умами, потому что ещё не были сделаны многие археологические открытия, не были разгаданы тайны письменности и он знал, что в культуре шумеров и древних египтян боги рассматривались как прекрасные существа и красота земных существ – женщин – оценивалась так же очень высоко. Да и мужчины, особенно цари и герои, считались красивыми внешне, и своими силой и героизмом. А из природных явлений красотой наделялся свет. Для древних египтян свет солнца был прекрасным, потому что он представлял людям главного их бога Ра (или Амона, или Атона). Конечно, эстетические трактаты ещё не были написаны, но в письменных свидетельствах понятия «красота» и «прекрасное» уже встречаются, и наделяются они высоким духовным смыслом и значением. Однако более или менее строгое определение красоты и прекрасного в древних источниках обнаружить невозможно. И потому, что тогда ещё не была разработана формальная логика, а потому, что это были просто эмоциональные оценки, конечно, в первую очередь, богов и богинь, царей, фараонов и, разумеется, их прекрасных жён: шёл естественный процесс накопления человеком чувственного опыта, опыта его переживаний и эмоциональных оценок. Когда человек научился выделять в мире хорошо организованные, упорядоченные и хорошо оформленные предметы, явления и представления о них в отличие от плохо организованных, неупорядоченных и плохо оформленных, тогда, видимо, и стали складываться, вырабатываться соответствующие понятия. Поклонение богам и богиням, царям и царицам, фараонам и их жёнам, особенно несравненной жене Эхнатона Нефертити и их дочерям Мелитатон и Меритатон не могло не породить в сердцах молодых египтян желания называть красивыми и прекрасными своих возлюбленных. Как можно было не назвать прекрасным Гильгамеша, если он был и царём, и братом богом бога Энкиду, если вместе с ним победил чудовище-быка.

Такой путь к представлениям, а позднее и к понятиям о красоте и прекрасном прошли все народы, пока не зародились не естественно-познавательная деятельность человека, а социогуманитарное знание, которое опираясь на учение Пифагора о красоте чисел, о гармонии, о космическом порядке, на заключение Парменида о том, что человек есть мера всех вещей, на аристотелевскую логику и пр., попыталась в диалогах Платона, в «Риторике» и «Поэтике» Аристотеля поднять рассмотрение эстетических понятий и категорий до уровня логических суждений и умозаключений. Тогда же обнаружилась и диалектическая природа эстетических понятий и категорий, поскольку в чувственном опыте человек постоянно сталкивается не только с ритмически организованными и упорядоченными, симметричными и пропорциональными, совершенными и гармоничными предметами и явлениями реального природного и человеческого миров, но и с неорганизованными, хаотичными, ассиметричными и непропорциональными, несовершенными и дисгармоничными и пр. процессами, предметами и явлениями.

Конечно, эстетическая категория, например, безобразного была научно разработана и обоснована только в XVIII веке немецкими мыслителями, хотя итальянец Марсилио Фичино впервые попытался определить безобразное ещё в XV веке, то есть в эпоху Возрождения. Но это не значит, что в словесном арсенале языков разных народов мира не было составляющих в купе категорию «безобразное» (антипод прекрасного), понятий «ужасное», «отвратительное», «мерзкое», нравственных понятий «злое», «дьявольское». В «Эпосе о Гильгамеше», или «О всё видавшем», у шумеров, в документах об отвратительном поведении древнегреческих жрецов, ополчившихся против фараона Эхнатона, попытавшегося отменить многобожие и ввести единобожие, и разоривших построенную им новую столицу Египта, столько представлено безобразий, что их хватило бы на множество мифов, легенд, сказаний и романов. Ведь в чувственном и рациональном, или интеллектуальном, социогуманитарном познании многие понятия, особенно категории, проходят такую длительную «обкатку», пока прочно не войдут в методологический арсенал той или иной отрасли научного знания, какая «не снилась» ни одной категории или закону естественнонаучного знания.

Не надо забывать, что категория прекрасного, сложившись, заняла в эстетике и в искусствознании, в философии культуры и культурологии такое место, что многие эстетические категории довольно долго не могли «пробиться через её мощные кордоны». Уже в эстетике как философской науке «на полную мощь работали» категории «возвышенное» и «низменное», «трагическое», а позднее и «комическое» (со времён магических и мифологических действ и ритуалов и древнегреческого театра), проблема прекрасного оставалась и остаётся «королевой» всех эстетических категорий, ибо с неё человек начинает и сегодня входить в мир эстетики, а черезэстетику – и в более широко открывающийся индивиду мир людей, и в собственный внутренний душевной и духовной миры. Она на первых порах знакомства человека с миром эстетики представляет, как неопытному индивиду кажется, эстетический мир универсально и всеохватывающе. Потому прекрасное представляет собой высшую и самую привычную эстетическую оценку, что человеку прекрасное состояние его духа всегда кажется верхом стремлений, надежд, исполнения желаний и мечтаний, то есть каждым всегда лелеемым в душе идеалом. Если даже на секундочку наступает прекрасное настроение, кажется, что идеал – вот он, потрогай его рукой.

Вообще для любой диалектической пары эстетических категорий («прекрасное и безобразное», «возвышанное и неизменное», «трагическое и комическое», «героическое и антигероическое, или трусливое, «прозаическое и поэтическое») соотношение реальности с идеалом («взаимосоответствие или несоответствие», «противоположность или единство», «позитивность или негативность») является критерием проверки этой пары на жизненную прочность и необходимость.

Не может эстетика не учитывать и того, что все эстетические категории и понятия как элементы системы эстетических ценностей у каждого социального слоя имеют собственную значимость и смысл, поскольку они оценивают состояние сознания и культуры данного конкретного народа со всеми её расовыми и национальными содержательными и формальными специфическими особенностями. В этом каждый может убедиться в таком необычном и неожиданном музее, как Музей ста чертей им. Жмуйдзинавичуса в литовском городе Каунас. Странствуя по миру и прожив значительное количество лет в Аргентине, Жмуйдзинавичус собрал солидную коллекцию фигурок чёрта, как его понимали и изображали разные народы во многих странах. Да, он по-разному представляется и описывается в разных странах, что ранее описывалось в литературе, а теперь можно увидеть пластически и живописно изображёнными в мультипликационных фильмах. Но для эстетики наиболее интересен и значим тот факт, что каждый народ имеет свой идеал человека, в котором обязательно представлено гармоническое единство нравственных и эстетических представлений народа о человеке. Поэтому трудно и даже невозможно спорить о том, женщина какой национальности и даже какого социального слоя более красива. Вот и конкурсы «Мисс Вселенная» каждый раз ставят жюри в труднейшую ситуацию выбора по предмету красоты. Поэтому практика проведения таких конкурсов постоянно прибавляет новые и новые показатели, по которым девушка может предстать перед жюри во всеоружии своих телесных, чувственно-эмоциональных и умственно-интеллектуальных показателей и способностей. Даже место проведения конкурсов сказываются на оценках членов жюри.

Перед конкретным анализом основных эстетических категорий следует обратить внимание ещё на одно обстоятельство или особенность, которая не присуща категориям никакой другой науки. Речь идёт о том, что встреча человека с проявлением каждой эстетической категории в том или ином объекте, предмете, вещи или явлении, завершается возникновением в нём вполне определённого человеческого чувства и соответствующей ему эстетической эмоции. И это объясняется тем, что чувства человека оценивают свои реакции на восприятие того или иного предмета или явления. В принципе, кажется, что раз нет и не может быть в мире, даже среди однояйцовых близнецов, двух совершенно одинаковых чувствующих и одинаково реагирующих на восприятие индивидов, то не может, например, красота или прекрасное, возвышенное и т. п. вызвать у них одинаковые эмоции и переживания, хотя во время просмотров спектаклей или фильмов, да и произведений других искусств вдруг может раздаться общий вздох или восклицание, особенно хохот или трагический возглас; иногда даже могут совершаться одинаковые движения, действия. Эксперименты, да и наш собственный жизненный опыт эстетических переживаний, подсказывают, что в эти моменты срабатывает нечто лишь чувственно сходное, не одинаковое, тождественное по силе, по характеру, по прибавлению адреналина в крови, по многим другим показателям, показателям, вплоть до темперамента воспринимающего, до силы или слабости нервной системы, подвижности или заторможенности нейтронных мозговых процессов, по показателю чувственной отзывчивости каждого субъекта восприятия. Здесь невозможно всё перечислить.

Однако нельзя не обратить внимание на то, что в процессе становления эстетических отношений человека с миром и в процессе осмысления результатов этих отношений не просто вырабатывались разрозненные и независимые одно от другого эстетические понятия и категории; они как бы выстраивались в некую целостную систему, обеспечивая этой системой человеку регулирование, причём добровольное со стороны человека, всего богатства его эстетических взаимодействий с миром в такое состояние, когда и человек, и мир полу чают от этого дополнительные стимулы к развитию и к раскрытию каждой из взаимодействующих сторон своих лучших качеств и возможностей. Конечно, всё это происходит в процессе длительного развития как природы, так, особенно, и человека, протекающем тысячи и миллионы лет, в том числе уже несколько тысячелетий, а может быть, и миллионы лет его социокультурного развития, которое сопровождало его рождение и будет сопровождать до тех пор, пока существует наша Вселенная. Здесь нельзя не согласиться с американским антропологом Клиффордом Гирцем, утверждающем, что «у людей есть дни рождения, но у человека дня рождения нет». Исходя из этого он далее пишет: Всё это означает, что культура была не прибавлена, если можно так выразиться, к уже готовому или практически готовому животному, но была причастна, и притом самым существенным образом, к производству этого животного.

Для эстетики, поскольку она в наибольшей мере из всех гуманитарных наук опирается на природу человека, это исходный момент, подводящий к вполне обоснованному заключению о том, «что человеческой природы, которая была бы независима от культуры, не существует». Ведь без хотя бы проблесков эстетической чувственности, чувственной отзывчивости, элементарных, может быть, сначала примитивных с сегодняшней точки зрения эстетических представлений, генетически заложенных как возможность в головном мозгу человека, особенно в его передних долях, культура не могла бы родиться в месте с человеком. А родившись как естественное творения человека, она стала мощнейшим средством совершенствования его природы и условием проявления им жизненной активности и «стремительного» перехода от чувственной рефлексивности к рефлексивному творческому мышлению.

Вторым условием «стремительного» развития человека как чувствующего и мыслящего существа, как мы уже отмечали, стало общение людей друг с другом. При этом не имеет значения, какими средствами и способами люди общались, важно то, что вне общения человек не мог бы, во-первых, обеспечить безопасность своего существования и, во-вторых, не мог бы перейти в проявлении своей жизненной активности к творческой деятельности: обмен в общении информацией, совместное обобщение и сведение её к каким-то заключениям и выводам – это всегда новые поводы, мотивы, толчки к возникновению новых задач, задумок, планов и к поискам способов решения, исполнения всего задуманного. Не с момента же своего появления человек знал, что такое засады на путях движения съедобных животных к водопою, как устраивать засады, как расставить охотников, кто с чем и как нападает на животное. Да и все другие самые первые дела и совместные действия протекали по такому же сценарию, который возникал в головах всех взрослых членов первобытного социума.

В общении только и могли начать вырабатываться представления, понятия, одни из которых в последующем так и оставались понятиями, а другие, вбиравшие в себя содержание нечасто встречающихся понятий, но всегда оказывавшиеся нужными и полезным, «прорастали» в более общие понятия-категории и становились постоянными «инструментами» обдумывания повседневных дел, планов, проектов. Вот их-то в последующие времена и назвали категориями. Без них, оказывалось, невозможно было дать оценку выполнению планов, совпадению дел поступков с желаемым и задуманным.

Чувственность-то человеческая в этих процессах тоже участвовала, вызывая в каждом участнике совместных задумок и их совместных реализаций свои индивидуальные реакции, результатами оценивания, переживания которых люди тоже обменивались в процессах общения, в спорах приходили к согласию или принимали решения что-то в определённых делах поменять, что-то усилить, перераспределить обязанности и т. д. и т. п.

Так постепенно начинала проявляться динамика и выстраиваться иерархия понятий и категорий, совершенствовавшихся и менявшихся вместе с совершенствованием самого человека и улучшением или ухудшением условий его существования. Динамика заключалась в том, что одними понятиями или категориями наличная реальная жизнь людей оценивалась и преобразовывалась лучше и они становились средствами организации и контроля действий социума и каждого его члена, другие временно утрачивали свое значение в зависимости от того, идут ли в социуме дела на поправку или же они ведут социум к ослаблению, к развалу. И это объясняется не циклической природой культуры каждого социума, как считал О. Шпенглер и другие философы, но тем, что социум в силу объективных или субъективных причин ослаблял внимание к фундаментальным принципам и основаниям жизни человека и человеческих сообществ разных уровней организации и разных способов управления жизнью и отношениями социума с природой и удовлетворялся и принуждал удовлетворяться какие-то свои слои найденным, познанным, освоенным в данный момент существования, забывая о том, что и человек, и социум, и культура вечно пребывают, и будут пребывать в процессах становления и изменения, сколько бы не продолжалось существование и природы, и человека, и человечества.

Процесс выстраивания в разные эпохи иерархии эстетических ценностей и категорий, их выражающих и представляющих, мы будем рассматривать при более конкретном анализе каждой диалектической пары эстетических категорий. Сейчас же мы обратимся к проблеме, совершенно новой для эстетики, как и для всех естественно научных и социогуманитарных дисциплин современности, - к проблеме синергии эстетических категорий, рассматривающей всю совокупность эстетических ценностей как саморазвивающуюся и самонастраивающуюся систему. Новая, только в 70 – х годах XX века определившаяся парадигма развития современного научного знания и, прежде всего, философии и всего компендиума составляющих её дисциплин, называется синергетикой. За этой парадигмой скрывается довольно старое и известное в религиозной жизни людей слово-понятие синергия. Оно неплохо несло свою службу в разнообразных религиозных практиках, было известно и науке, но не более того. Только во второй половине XX века при выявлении основных принципов работы головного мозга человека немецкий учёный Герман Хакен обратил внимание на то, что при переработке в головном мозгу человека разнообразных видов информации в чувственных, эмоциональных и рассудочных, рациональных рефлексиях разнообразной информации накапливается энергия чувственная и интеллектуальная, перед которой открываются новые исследовательские пространства и проблемы, постижение сущности которых оказывается под силу совокупным силам исследователей разных дисциплин. Почему синергетика и стала с его благословения парадигмой междисциплинарных исследований любых простых и сложных систем. По антологии со сложнейшей в известном нам мире системой – головным мозгом человека, в котором успешно ведут работу более ста миллионов нейтронов, - в каждой системе осуществляются, в первую очередь, те процессы, для выполнения которых она создана, происходит ещё множество других процессов и взаимодействий, информация об энергии которых может быть использована либо для более эффективного применения известных энергий в данном процессе, либо для выявления новых энергий, скрывающих за собой другие процессы.

Если для исследования взять систему эстетических и художественных отношений человека с миром, то за бесчисленным количеством чувственных, эмоциональных, рассудочных, интеллектуальных материальных и духовных эстетических взаимодействий с миром стоят столь же бесчисленные языки этих взаимодействий, каждый из которых обладает влиянием на чувства, сознание и волю человека.

Бесчисленность языков, способов эстетических и художественных отношений и взаимодействий с миром объясняется тем, что абсолютно каждый из проживающих на земле этносов, которых насчитывается 3,5 тыс. по современным данным (столько вербальных языков ныне на земле), любой из эстетических (знаки, символы, слова, понятия, категории) и художественных (образы, метафоры, эпитеты, символы и пр.) элементов наполняется специфическим и нередко уникальным содержанием, понятным только данному этносу, а представители остальных этносов должны их расшифровать и переводить на свои языки. Представить себе это грандиозное энергетическое пространство даже мысленно невозможно. Но человечество в XX веке оказалось столь любопытным и любознательным, что оно не представляет себе полноценной жизни без использования этих энергий. Реальное же погружение человека в этот кипящий и бурлящий поток чувственных и интеллектуальных эстетически и художественно заразительных энергий поднимает его дух, волю, творческий заряд-потенциал до невероятных высот.

Разве не эта грандиозная перспектива всегда понуждала и понуждает ныне человечество создавать переводческие школы, бесконечно кочующие выставки художественных ценностей разных народов, открывать всё новые и новые страницы ещё неизвестной истории эстетического и художественного развития человечества от момента его естественно-эволюционного появления на Земле и до наших дней? Если бы люди от этих открытий и овладения этими языками не становились богаче и крепче духом человечности, жизненности, взаимопонимания и толерантности, всё более становящейся универсалией культуры, никто бы и гроша не тратил на экспедиции, путешествия, туристические поездки и многое другое из сферы социокультурной жизни человечества. Нормальный культурно развитый и эстетически воспитанный современный человек тратит свои трудовыми усилиями накопленные средства на путешествия не ради приобретения каких-то вещей, а ради духовного обогащения и душевного расслабления, отчётливо сознавая, что «вещное» богатство с собой в мир иной не возьмёшь, а вот раздвигающиеся горизонты чувственно-эмоциональной и интеллектуальной жизни, наращивание творческой энергии украсят жизнь и заставят ощутить, что действительно жизнь не прошла на земле бесследно и серо, заунывно и неинтересно.

Взять, на пример, живописные языки художников, представляющих разные этносы, живущие в разных природно-климатических, колористических и светотеневых условиях. Это море разливанное эмоциональных энергий, вооружающие и заряжающее человека неслыханным духовно-прозревающим богатством, когда человек с развитой колористической чувственностью может представить, в каком регионе земли и представителем какого народа создана та или иная картина. Попав в районы Крайнего Севера, человек не может не поражаться способности коренных жителей различать около ста оттенков белого цвета, а в Неаполе, да, наверное, и по всему Средиземноморью его поразит способность неаполитанцев различать около 70 оттенков голубого и синего цветов. Жители некоторых регионов Африки, живущие на краснозёмах или бескрайней Сахаре, различают большое количество оттенков красного цвета, либо золотисто-серого, зелёного в районах кактусовых лесов.

А разве по мелодическому, интонационному, ритмическому и ладовому строю музыки, по музыкальности архитектуры, по храмовой архитектуре бытового строительства, по народному песенному творчеству, народным и повседневным костюмам, по излюбленным причёскам мужчин и женщин, по форме бороды и усов, по системе транспортных путей и развязок, даже по оформлению и содержанию кладбищ нельзя отличать одни культуры и искусства от других?

Но вернёмся к синергетике эстетических и художественных языков. На этом исследовательском поле в эстетике ещё пока нет специальных исследований. Однако здесь, в первую очередь, встаёт одна принципиальная мировоззренческая проблема: совокупным использованием энергий эстетических и художественных языков можно для каждого человека в районе его проживания создать такую эстетическую или художественную картину мира, овладев которой чувственно или интеллектуально, личность начинает улавливать и понимать, что смысл каждого гражданина планеты Земля состоит не в том, чтобы умело потреблять и использовать всё созданное в сфере социокультурной деятельности культурное наследие, а в необходимости своим собственным творчеством пополнять культурный, эстетический и художественный арсенал человечеств, то есть самому становиться, говоря словами К. Маркса, субъектом культурно-исторического процесса. Энергии для этого можно и должно черпать в созданных и постоянно развивающихся эстетических и художественных языках своего ли народа и его культуры и искусства или всех известных народов и их культуры и искусства.

Ведь культурно-художественные взаимодействия народов мира – единственная сфера взаимодействий, в которой нет никакого материального интереса. Есть только духовно-нравственный и эстетический интерес, который сам по себе не порождает и не может вызывать, порождать конфликтные ситуации, требующие насильственного разрешения. Только диким невежеством, негодующей и неутолимой ненавистью можно объяснить культурный вандализм талибов в Афганистане, разрушивших бесценные мировые сокровища, и ненасытным и неутолимым стремлением США к установлению мирового экономического, политического и идеологического господства над миром можно объяснить недавние бомбардировки американцами и англичанами Вавилона – всечеловеческого культурного достояния. Культура американского народа здесь не причём – бескультурная нетерпимость и жажда власти над миром толкнули Д. Буша и Т. Блейера на этот дикий первобытный вандализм. Так что для американцев и англичан срочно нужно разрабатывать и делать всеобщим достоянием созданную в синергетической парадигме культурную, эстетическую и художественную картину мира.