Французская Буржуазная революция

Французская революция 1789—1794 гг., вспыхнувшая в результате резкого обострения борьбы буржуазии с феодализмом и абсолютизмом, нанесла решительный удар дворянско-династической дипломатии французской монархии.

Дипломатия французского абсолютизма и вся его внешняя политика вызывали глубокое недовольство французской буржуазии еще задолго до 1789 г. Окрепшая буржуазия не нуждалась уже в опеке абсолютизма: она не желала более сносить преобладание дворянских и династических интересов во внешней и внутренней политике. Против представления о божественном происхождении королевской власти и само­властия абсолютных монархов радикальная философия буржуазного «просвещения» XVIII века выдвинула идею су­веренитета нации. Конечно, под «нацией» подразумевалось тогда третье сословие. Исходя из идеи нации, понимаемой в этом классовом смысле, буржуазия требовала национальной внешней политики вместо политики дворянской и династиче­ской. Необходимой частью буржуазной революции стало по­этому подчинение буржуазии всех средств управления внешней политикой государства. Оно последовательно осуществлялось в ходе революционных событий и было завершено в годы терми­дорианской реакции и Директории.

После взятия Бастилии Национальное собрание, опираясь на принцип народовластия, стало вмешиваться в дипломатию королевского министерства, стремясь подчинить ее своим целям. От случая к случаю Национальное собрание издавало декреты по поводу сообщений министра иностранных дел о внешних делах. В мае 1790 г. Национальное собрание резко столкнулось с королевской властью из-за вопросов внешней политики.

Левая часть Национального собра­ния решила отнять у короля право объявлять войну и заклю­чать мир. Национальное собрание постановило, что само будет контролировать дипломатические переговоры и утверждать до­говоры. После горячих прений большую часть депутатов увлек за собой граф Мирабо, который около этого времени начал уже получать тайную субсидию от короля. 24 мая Мирабо добился в Национальном собрании компромиссного решения по вопросу о праве войны и мира. Согласно этому решению только Нацио­нальное собрание могло объявить войну и заключить мир, — но лишь в том случае, если король внесет такое предложение. Таким образом, право войны и мира было разделено между королем и Национальным собранием. Главой «Дипломатиче­ского комитета» стал Мирабо. Основами внешней политики Франции бы­ли провозглашены «всеобщий мир и принципы справедли­вости».

Особым декретом, принятым в декабре 1791 г., было уста­новлено, что «французская нация навсегда отказывается от всякой войны с целью завоевания и никогда не употребит своей силы против свободы какого-либо народа». Завоеватель­ные стремления самой французской буржуазии обнаружились позднее, когда в результате революции власть ее окрепла.

Несмотря на миролюбие Национального собрания, отмена части феодальных повинностей вовлекала Францию в столкнове­ния с монархической Европой, ведь Революция уничтожила старые феодальные права сеньоров.

Конфискация церковных земель, произведенная Националь­ным собранием, и проект гражданского устройства духовенства вызвали конфликт Франции с римским папой.

Революция радикализировалась (левела). Король и королева тайно бежали с паспортами, выданными министерством вдове русского полковника, попросьбе русского посла Симолина. Бегство Людовика XVI не удалось. Король был задержан и авторитет монархии был окончательно подорван. Образовалась контрреволюционная коалиция, главная роль в создании этой коалиции принадлежало русской, австрийской и прусской дипломатии. Коалиция готовилась к интервенции. Начался период революционных войн. Восстание 10 августа 1792 г. низвергло монархию во Фран­ции и привело к созыву Национального конвента.

Французские революционеры, в т.ч. Робеспьер, Марат и Дюмурье, развивалась мысль, что дипло­матия революции должна опираться на принципы декларации прав и отказа от завоеваний. Дипломатия должна быть про­стой и ясной и обходиться без ухищрений и уловок. Самые манеры дипломата революционной Франции должны быть от­крыты, прямы и просты. Ранги послов подлежат упразд­нению; все они должны одинаково называться «нунциями Франции».

В период агрессии феодальное Европы революционеры развили широкую пропаганду революционной войны за пределами Франции под лозунгами революционного освобождения народов Европы. Был выдан знаменитый лозунг: «Мир хижинам - война дворцам!».

6 апреля 1793 г. Конвент образовал Комитет общественного спасения и передал ему исполнительную власть, в нем иностранными делами ведал якобинец Дантон. Комитет ассигновал Дан­тону 6 миллионов ливров на секретные дипломатические расхо­ды. Дантон разослал множество агентов с целью расстроить коалицию. Среди этих агентов, подобранных Дантоном, было немало подозрительных интриганов.

Период якобинской диктатуры был крайне своеобразен с точки зрения методов проведения внешней политики. Попытка заменить дипломатию королей на «дипломатию народов» не реализовалась, по той простой причине, что страны Западной Европы не имели дипломатические отношения с революционной Францией и иметь их не хотели. Революционным французским комиссарам, посланным заграницу с дипломатическими миссиями, было не с кем общаться. Народы же собственных представителей не выдвинули, поскольку к революции еще не созрели. Т. е. дипломатия Робеспьера, как и его предшественника Дантона, не могла бы быть реализована.

Дипломатия эпохи Директории. Дипломатия генералов. В годы Директории происходило дальнейшее приспособление институтов и методов дипломатии абсолютных монархий к нуждам победившей буржуазии. Конституция 1795 г.передала руководство внешней политикой в руки Директории. Объявление войны могло быть сан­кционировано только Законодательным корпусом по ее пред­ложению. По конституции Директория вела переговоры, за­ключала договоры, назначала дипломатических агентов. Сек­ретные договоры не подлежали ратификации и не должны были содержать пункты об отчуждении французской территории. В отношении секретной дипломатии оставались в силе решения термидорианского Конвента. Комиссия по иностранным делам вновь была превращена в министерство. К службе в министер­стве было привлечено много прежних чиновников; однако министр попрежнему не имел политического влияния. Царив­ший везде в годы Директории дух продажности, спекуляции и наживы проникал и в среду дипломатического персонала. В министерство пробралось много карьеристов и ловких дель­цов. Чиновники получали жалованье быстро падавшими ассигнатами, что усиливало их продажность. Частые циркуляры, требовавшие строгой дисциплины и хранения дипломатической тайны, не помогали. Только с 1797 г. началось постепенное укрепление аппарата министерства.

Фактически при Директории дипломатия Франции нахо­дилась в руках не министра и даже не директоров, а в ру­ках генералов республики, которые заключали договоры и подписывали почти все дипломатические акты. Все более выдвигавшийся Наполеон Бонапарт заключил конвенцию с Тосканой, мир с папой, мир с Австрией в 1797 г., подписанный им без предварительного запроса Директории и без учета ее инструкций. Генералы (тот же Бонапарт, Моро) подписывали перемирия и прелиминарные договоры.

Но для ведения переговоров и Бонапарту нехватало спокойствия и выдержанности. Иногда им овладевали припадки дикого гнева. Так, в 1797 г. в Кампо-Формио во время переговоров о мире с австрийским уполномоченным Кобенцлем он в ярости кричал ему: «Ваша империя — это старая распутница, которая при­выкла, чтобы ее все насиловали... Вы забываете, что тут вы ведете со мной переговоры, будучи окружены моими грена­дерами». Схватив драгоценный фарфоровый сервиз, подарен­ный Кобенцлю Екатериной II, он в бешенстве разбил его об пол. Эти переговоры кончились миром с Австрией, которая отка­залась от Бельгии в обмен за Венецию. Венецианскую респуб­лику постигла участь Польши: она была разделена между Австрией и Францией. Во время войны в Италии французская революционная фразеология прикрывала прямой грабеж и захват подчиняемых областей. От суверенитета нации и пле­бисцита по вопросу о присоединении осталась только пустая и не всегда соблюдавшаяся формальность. В переговорах речь шла уже не о воле населения, а о военной и экономической ценности присоединяемых земель. Малейшее неповиновение грозило населению кровавой расправой. В Италии Бонапарт велел перебить за неподчинение все население Луго и Бинаско, приказал расстрелять весь муниципалитет в Павии, отдал город своим солдатам на разграбление на 24 часа и сжигал деревни, около которых находили убитых французов.

В 1797 г. министром иностранных дел былназначен Талейран. Знатный аристократ попроисхождению, бывший епископ, он в целях карьеры и обогащения перешел на сторону революции. Еще в 1792 г. он выполнял дипломатические поручения фельянов и жирондистов, но на всякий случай втайне служил и ко­ролевскому двору. В 1792 г., чтобы спастись от революционного террора, он уехал в Англию, приняв на себя ряд поручений. Высланный из Англии, он отправился в Америку, а в 1795 г. получил разрешение возвратиться во Францию. У Талейрана уже в 1797 г. была известность человека, одаренного огром­ным умом и выдающимся дипломатическим талантом, но и от­личающегося величайшим презрением к людям и полным рав­нодушием к вопросам морали. Талейран обладал всеми свойствами карьериста, корыстолюбца, беззастенчивого лжеца и лицемера. Но при всем этом он умел держать себя в любых обстоятельствах, как величавый вельможа, с олимпийским спокойствием, с самыми изысканными манерами аристократа. Став министром, Талейран думал прежде всего о своем личном обогащении и о своей карьере. Министерский портфель стал для него источником бесконечных взяток с крупных и малых просителей — германских князей, испанского двора, русского царя, итальянских монархов. Как проницательный политик Талейран понимал неизбежность падения Директории и уста­новления военной диктатуры. Талейран горячо пропаганди­ровал идею завоевания Францией новых рынков на Востоке и в Северной Африке и поддерживал идею Бонапарта о походе в Египет, связывая ее с торговыми интересами французской буржуазии. Видя в Бонапарте будущего диктатора, он ста­рался сблизиться с ним, писал ему льстивые, почти рабо­лепные письма. В 1799 г., когда падение Директории было уже близко, Талейран ловко добился отставки, чтобы не быть скомпрометированным вместе с директорами. По возвращении Бонапарта из Египта он принял деятельное участие в подго­товке переворота 18 брюмера. Не претендуя на самостоя­тельную политическую роль, Талейран считал наиболее вы­годным для себя стать слугой, советником и приказчиком Бонапарта. После переворота 18 брюмера Бонапарт оценил его способности и вновь назначил его министром иностранных дел.

Еще при Директории Талейран внес ряд перемен в органи­зацию министерства иностранных дел. Между прочим он поста­вил институт консулов на службу торговым интересам француз­ской буржуазии. До революции консулы французской монархии (чаще всего выходцы из дворян, чуждые интересам торговли) не всегда должным образом защищали интересы французских купцов, — так, на Востоке они лишь следили за мелочной ре­гламентацией торговли; поэтому уже в первые годы революции французское купечество настойчиво добивалось замены их своими выборными уполномоченными. Во время якобинской диктатуры на первом плане стояли политические вопросы. Консульства были подчинены политическим отделам министер­ства; функции их смешивались с деятельностью политических агентов республики. Талейран восстановил Консульское бюро в министерстве. Главной задачей консулов стали защита тор­говых интересов французских торговцев и сбор коммерческой информации. После переворота 18 брюмера консулы стали именоваться «комиссарами по коммерческим сношениям», так как название «консул» приобрело другой, политический, смысл.

Талейран восстановил и реорганизовал при Консульском бю­ро школу молодых переводчиков, подготовлявшую драгоманов для восточных посольств и консульств Франции. Ученики, которых было около двух десятков, набирались из детей французских семейств, живших на Востоке. Талейран широко использовал в министерстве прежних чиновников. Дипломатическим аген­там была запрещена частная переписка по политическим во­просам. Количество политических отделов министерства было сведено к двум, как было в 1789 г., до революции.

Наполеон как дипломат. Он понимал, что дипломатия не только наука и политика, но и великое искусство лицедейства (с этой целью он брак уроки у знаменитого французского трагика Тальма). Бонапарта, который получил диктаторскую власть над Францией и удерживал эти полномочия в своих руках в течение 15 лет, многие современники считали столь же великим дипломатом, как и полководцем. Уже в первых походах, в Италии в 1796 — 1797 гг., при переговорах с австрийцами в Леобене и Кампо-Формио и в войне с мамелюками, а затем с турецкими регу­лярными войсками в Египте и Сирии в 1798 — 1799 гг., Наполеон, не будучи никем уполномочен, брал на себя функ­ции дипломата, который вступает в соглашения и подписывает трактаты от имени Франции. Когда Бонапарт вел переговоры с султаном Майсора в Индии о борьбе с общим врагом — Анг­лией, то и этот ответственный дипломатический шаг он пред­принял исключительно по собственному почину. Так он посту­пал, будучи только генералом; когда же в ноябре 1799 г. он получил формальное право вести дипломатические переговоры от имени Франции в качестве ее верховного главы, то он больше ни с кем не делился своими полномочиями. Наполеон (с помощью своего министра полиции Фуше) является автором известнейшей дипломатической фальшивки последних веков, так называемого «завещания Петра Великого». Суть дела: сходя в могилу русский император завещал своим потомкам следующее политическое будущее России: оно должно выйти к теплым морям - Персидскому заливу и Индийскому океан, естественно покорив и колонизировав соответствующие страны. Создавая данную фальшивку Наполеон пытался стравить друг с другом своих главных противников на континенте - Россия, на море - Великобритания. В тот исторический период Индия и страны Персидского залива и были странами английской колонии. Конечно, в реальности такого документа не было, да, в общем и быть не могло. Но, фальшивка оказалась невероятно живучей, все враги России в XIX веке и в ХХ в. использовали и используют данный документ во внешнеполитической пропаганде (в частности, в 1939 году Гитлер предлагал СССР очередную реализацию завещания абсолютно с наполеоновской логикой; в 80-е годы ХХ в. во время конфликта в Афганистане западные аналитики с восторгом обсуждали очередную попытку Советского Союза (России) реализовать данное «завещание»).

Наполеон назначил своим министром иностранных дел князя Талейрана-Перигора, который пробыл в этом звании до осени 1807 г. Преемниками Талейрана были сначала Шампаньи (герцог де Кадор), а затем герцог Бассано. Из этих трех министров один лишь Талейран обладал настоя­щим дипломатическим талантом. Остальные два — де Кадор и Бассано — были только исполнительными чиновничьими посредственностями, аккуратными и трудолюбивыми началь­никами канцелярии министерства иностранных дел. Но Наполеон даже Талейрана обратил в простого исполнителя своей воли, хотя и высоко его ценил. «Талейран самый ум­ный из министров, каких я имел», — говорил к концу жизни Наполеон. Конечно, Талейран писал бумаги, ноты, мемо­рандумы гораздо умнее и тоньше, чем другие; но содержание дипломатических документов, которые он составлял, всегда диктовалось самим императором. Советы Талейрана принима­лись только тогда, когда они совпадали с намерениями самого императора; в противном случае они отвергались.

Сам Талейран считал Наполеона, особеннов начале его царствования, мастером дипломатического искусства. Уже в старости,будучи французским послом в Лондоне, он гордо и презрительно напоминал министрам Луи-Филиппа, что сотрудничал с самим великим императором, который на­учил его работать. Талейран полагал, что переломным момен­том в деятельности Наполеона был Тильзитский мир (1807 год), после которого политика императора привела к крушению великой империи (именно тогда он его предал и стал платным агентом России под псевдонимом Анна Марковна).

У Талейрана было невероятное чувство политического предвидения. Великий «отец дипломатии» в самом деле не ошибался в анализе будущего. Он предал Директорию во имя Наполеона, он предал Наполеона во имя Александра I, он предал Александра во имя Людовика XVII… Но он не ошибался историко-политически.

Талейран известен следующими фразами: «Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли», и на склоне лет, получая молодых дипломатов, он вещал: «Бойтесь первого движения души и никогда ему не следуйте, по той простой причине, что именно первое движение души самое чистое и искреннее».

Таким вошел в историю «отец дипломатии» и он же «отец лжи».