Перевод Н. Дехтеревой
Как только начало смеркаться, в этот тихий уголок тихого маленького
парка опять пришла девушка в сером платье. Она села на скамью и открыла
книгу, так как еще с полчаса можно было читать при дневном свете.
Повторяем: она была в простом сером платье - простом ровно настолько,
чтобы не бросалась в глаза безупречность его покроя и стиля. Негустая вуаль
спускалась с шляпки в виде тюрбана на лицо, сиявшее спокойной, строгой
красотой. Девушка приходила сюда в это же самое время и вчера и позавчера, и
был некто, кто знал об этом.
Молодой человек, знавший об этом, бродил неподалеку, возлагая жертвы на
алтарь Случая, в надежде на милость этого великого идола. Его благочестие
было вознаграждено, - девушка перевернула страницу, книга выскользнула у нее
из рук и упала, отлетев от скамьи на целых два шага.
Не теряя ни секунды, молодой человек алчно ринулся к яркому томику и
подал его девушке, строго придерживаясь того стиля, который укоренился в
наших парках и других общественных местах и представляет собою смесь
|
|
галантности с надеждой, умеряемых почтением к постовому полисмену на углу.
Приятным голосом он рискнул отпустить незначительное замечание относительно
погоды - обычная вступительная тема, ответственная за многие несчастья на
земле, - и замер на месте, ожидая своей участи.
Девушка не спеша окинула взглядом его скромный аккуратный костюм и
лицо, не отличавшееся особой выразительностью.
- Можете сесть, если хотите, - сказала она глубоким, неторопливым
контральто. - Право, мне даже хочется, чтобы вы сели. Все равно уже темно: и
читать трудно. Я предпочитаю поболтать.
Раб Случая с готовностью опустился на скамью.
- Известно ли вам, - начал он, изрекая формулу, которой обычно
открывают митинг ораторы и парке, - что вы самая что ни на есть потрясающая
девушка, какую я когда-либо видел? Я вчера не спускал с вас глаз. Или вы,
деточка, даже не заметили, что кое-кто совсем одурел от ваших прелестных
глазенок?
- Кто бы ни были вы, - произнесла девушка ледяным тоном, - прошу не
забывать, что я - леди. Я прощаю вам слова, с которыми вы только что
обратились ко мне, - заблуждение ваше, несомненно, вполне естественно для
человека вашего круга. Я предложила вам сесть; если мое приглашение
позволяет вам называть меня "деточкой", я беру его назад.
- Ради бога, простите, - взмолился молодой человек. Самодовольство,
написанное на его лице, сменилось выражением смирения и раскаяния. - Я
ошибся; понимаете, я хочу сказать, что обычно девушки в парке... вы этого,
конечно, не знаете, но....
- Оставим эту тему. Я, конечно, это знаю. Лучше расскажите мне обо всех
|
|
этих людях, которые проходят мимо нас, каждый своим путем. Куда идут они?
Почему так спешат? Счастливы, ли они?
Молодой человек мгновенно утратил игривый вид. Он ответил ни сразу, -
трудно было понять, какая собственно роль ему предназначена,
- Да, очень интересно наблюдать за ними, - промямлил он, решив,
наконец, что постиг настроение своей собеседницы. - Чудесная загадка
жизни... Одни идут ужинать, другие... гм... в другие места. Хотелось бы
узнать, как они живут.
- Мне - нет, - сказала девушка. - Я не настолько любознательна. Я
прихожу сюда посидеть только за тем, чтобы хоть ненадолго стать ближе к
великому, трепещущему сердцу человечества. Моя жизнь проходит так далеко от
него, что я никогда не слышу его биения. Скажите, догадываетесь ли вы,
почему я так говорю с вами, мистер...
- Паркенстэкер, - подсказал молодой человек и взглянул вопросительно и
с надеждой.
- Нет, - сказала девушка, подняв тонкий пальчики слегка улыбнувшись. -
Она слишком хорошо известна. Нет никакой возможности помешать газетам
печатать некоторые фамилии. И даже портреты. Эта вуалетка и шляпа моей
горничной делают меня "инкогнито". Если бы вы знали, как смотрит на меня
шофер всякий раз, как думает, что я не замечаю его взглядов. Скажу
откровенно: существует всего пять или шесть фамилий, принадлежащих к святая
святых; и моя, по случайности рождения, входит в их число. Я говорю все это
вам, мистер Стекенпот.
- Паркенстэкер, - скромно поправил молодой человек.
- Мистер Паркенстэкер, потому что мне хотелось хоть раз в жизни
поговорить с естественным человеком - с человеком, не испорченным презренным
блеском богатства и так называемым "высоким общественным положением". Ах, вы
не поверите, как я устала от денег - вечно деньги, деньги! И от всех, кто
окружает меня, - все пляшут, как марионетки, и все на один лад. Я просто
больна от развлечений, бриллиантов, выездов, общества, от роскоши всякого
рода.
- А я всегда был склонен думать, - осмелился нерешительно заметить
молодой человек, - что деньги, должно быть, все-таки недурная вещь.
- Достаток в средствах, конечно, желателен. Но когда у вас столько
миллионов, что... - она заключила фразу жестом отчаяния. - Однообразие,
рутина, - продолжала она, - вот что нагоняет тоску. Выезды, обеды, театры,
балы, ужины - и на всем позолота бьющего через край богатства. Порою даже
хруст льдинки в моем бокале с шампанским способен свести меня с ума.
Мистер Паркенстэкер, казалось, слушал ее с неподдельным интересом.
- Мне всегда нравилось, - проговорил он, - читать и слушать о жизни
богачей и великосветского общества. Должно быть, я немножко сноб. Но я люблю
обо всем иметь точные сведения. У меня составилось представление, что
шампанское замораживают в бутылках, а не кладут лед прямо в бокалы.
Девушка рассмеялась мелодичным смехом, - его замечание, видно,
позабавило ее от души.
- Да будет вам известно, - объяснила она снисходительным тоном, - что
мы, люди праздного сословия, часто развлекаемся именно тем, что нарушаем
установленные традиции. Как раз последнее время модно класть лед в
шампанское. Эта причуда вошла в обычай с обеда в Уолдорфе, который давали в
честь приезда татарского князя. Но скоро эта прихоть сменится другой. Неделю
тому назад на званом обеде на Мэдисон-авеню возле каждого прибора была
положена зеленая лайковая перчатка, которую полагалось надеть, кушая
маслины.
- Да, - признался молодой человек смиренно, - все эти тонкости, все эти
забавы интимных кругов высшего света остаются неизвестными широкой публике.
- Иногда, - продолжала девушка, принимая его признание в невежестве
легким кивком головы, - иногда я думаю, что если б я могла полюбить, то
|
|
только человека из низшего класса. Какого-нибудь труженика, а не трутня. Но
безусловно требования богатства и знатности окажутся сильней моих
склонностей. Сейчас, например, меня осаждают двое. Один из них герцог
немецкого княжества. Я подозреваю, что у него есть или была жена, которую он
довел до сумасшествия своей необузданностью и жестокостью. Другой претендент
- английский маркиз, такой чопорный и расчетливый, что я, пожалуй, предпочту
свирепость герцога. Но что побуждает меня говорить все это вам, мистер
Покенстэкер?
- Паркенстэкер, - едва слышно пролепетал молодой человек. - Честное
слово, вы не можете себе представить, как я ценю ваше доверие.
Девушка окинула его спокойным, безразличным взглядом, подчеркнувшим
разницу их общественного положения.
- Какая у вас профессия, мистер Паркенстэкер? - спросила она.
- Очень скромная. Но я рассчитываю кое-чего добиться в жизни. Вы это
серьезно сказали, что можете полюбить человека из низшего класса?
- Да, конечно. Но я сказала: "могла бы". Не забудьте про герцога и
маркиза. Да, ни одна профессия не показалась бы мне слишком низкой, лишь бы
сам человек мне нравился.
- Я работаю, - объявил мистер Паркенстэкер, - в одном ресторане.
Девушка слегка вздрогнула,
- Но не в качестве официанта? - спросила она почти умоляюще. - Всякий
труд благороден, но... личное обслуживание, вы понимаете, лакеи и...
- Нет, я не официант. Я кассир в... - Напротив, на улице, идущей вдоль
парка, сияли электрические буквы вывески "Ресторан". - Я служу кассиром вон
в том ресторане.
Девушка взглянула на крохотные часики на браслетке тонкой работы и
поспешно встала. Она сунула книгу в изящную сумочку, висевшую у пояса, в
которой книга едва помещалась.
- Почему вы не на работе? - спросила девушка.
- Я сегодня в ночной смене, - сказал молодой человек. - В моем
распоряжении еще целый час. Но ведь это не последняя наша встреча? Могу я
надеяться?..
- Не знаю. Возможно. А впрочем, может, мой каприз больше не повторится.
Я должна спешить. Меня ждет званый обед, а потом ложа в театре - опять, увы,
|
|
все тот же неразрывный круг. Вы, вероятно, когда шли сюда, заметили
автомобиль на углу возле парка? Весь белый.
- И с красными колесами? - спросил молодой человек, задумчиво сдвинув
брови.
- Да. Я всегда приезжаю сюда в этом авто. Пьер ждет меня у входа. Он
уверен, что я провожу время в магазине на площади, по ту сторону парка.
Представляете вы себе путы жизни, в которой мы вынуждены обманывать даже
собственных шоферов? До свиданья.
- Но уже совсем стемнело, - сказал мистер Паркенстэкер, - а в парке
столько всяких грубиянов. Разрешите мне проводить...
- Если вы хоть сколько-нибудь считаетесь с моими желаниями, -
решительно ответила девушка, - вы останетесь на этой скамье еще десять минут
после того, как я уйду. Я вовсе не ставлю вам это в вину, но вы, по всей
вероятности, осведомлены о том, что обычно на автомобилях стоят монограммы
их владельцев. Еще раз до свиданья.
Быстро и с достоинством удалилась она в темноту аллеи. Молодой человек
глядел вслед ее стройной фигуре, пока она не вышла из парка, направляясь к
углу, где стоял автомобиль. Затем, не колеблясь, он стал предательски
красться следом за ней, прячась за деревьями и кустами, все время идя
параллельно пути, по которому шла девушка, ни на секунду не теряя ее из
виду.
Дойдя до угла, девушка повернула голову в сторону белого автомобиля,
мельком взглянула на него, прошла мимо и стала переходить улицу. Под
прикрытием стоявшего возле парка кэба молодой человек следил взглядом за
каждым ее движением. Ступив на противоположный тротуару девушка толкнула
дверь ресторана с сияющей вывеской. Ресторан был из числа тех, где все
сверкает, все выкрашено в белую краску, всюду стекло и где можно пообедать
дешево и шикарно. Девушка прошла через весь ресторан, скрылась куда-то в
глубине его и тут же вынырнула вновь, но уже без шляпы и вуалетки.
Сразу за входной стеклянной дверью находилась касса. Рыжеволосая
девушка, сидевшая за ней, решительно взглянула на часы и стала слезать с
табурета. Девушка в сером платье заняла ее место.
Молодой человек сунул руки в карманы и медленно пошел назад. На углу он
споткнулся о маленький томик в бумажной обертке, валявшийся на земле. По
яркой обложке он узнал книгу, которую читала девушка. Он небрежно поднял ее
и прочел заголовок. "Новые сказки Шехерезады"; имя автора было Стивенсон.
Молодой человек уронил книгу в траву и с минуту стоял в нерешительности.
Потом открыл дверцу белого автомобиля, сел, откинувшись на подушки, и сказал
шоферу три слова:
- В клуб, Анри.