На себя и свое искусство сверху вниз - когда обнаруживает способность

смеяться над собой. Есть ли "Парсифаль" Вагнера тайный смех его

Превосходства над самим собой, триумф достигнутой им последней высочайшей

Свободы художника, потусторонность художника? Этого, как сказано, можно было

Бы пожелать; ибо чем оказался бы серьезно задуманный Парсифаль?

Действительно ли нужно видеть в нем (как выразились в мой адрес) "выродка

взбесившейся ненависти к познанию, духу и чувственности"? Некое проклятие

Чувствам и духу одним махом, не переводя ненависти и дыхания? Отступничество

И поворот к христианско-болезненным и обскурантистским идеалам? И под конец

Даже самоотрицание, самозачеркивание со стороны художника, который до той

Поры всею силою своей воли ратовал за противоположное, именно, за высочайшее

одухотворение и очувствление своего искусства? И не только своего искусства:

Также и своей жизни. Вспомним, сколь вдохновенно шел в свое время Вагнер по

стопам философа Фейербаха: слово Фейербаха о "здоровой чувственности"

Звучало тогда, в тридцатых и сороковых годах, для Вагнера, как и для многих

немцев (- они называли себя "молодыми немцами"), словом освобождения.

Переучился ли он под конец этому? По крайней мере, впечатление таково, что

Он в конце концов был полон готовности переучиться этому... И не только

Тромбонами Парсифаля, ревущими со сцены, - в мутных, столь же натянутых,

Сколь и беспомощных литературных опусах его последних лет разбросаны сотни

Мест, в которых предательски просвечивает потаенное желание и воля, робкое,

Неуверенное, не признающееся себе в этом намерение проповедовать поворот

Вспять, обращение, отрицание, христианство, Средневековье и сказать ученикам

своим: "все это пустяки! ищите спасения в другом!" Даже "кровь Спасителя"

Призывается однажды...

Да будет мне позволено высказать свое мнение о подобном весьма

Мучительном случае - а это типичный случай: наверняка лучше всего было бы в

Такой степени отделить художника от его творения, чтобы не принимать самого

Его столь же всерьез, как его творение. В конце концов он лишь предусловие

Своего творения, материнское лоно, почва, при случае удобрение и навоз, на

Котором, из которого оно и вырастает, - и, значит, в большинстве случаев

Нечто такое, что должно забыть, если только желают насладиться самим

Творением. Вникать в пред-истоки творения - дело физиологов и вивисекторов

духа: никогда и ни при каких обстоятельствах - эстетических натур, артистов!

Поэту и созидателю Парсифаля столь же мало довелось избежать глубокого,