Chapter 3

POV Франческ.

Наконец настал день моей выписки. Руки-ноги-голова уже посрастались, и то славно. Наконец, я смогу поговорить с Сильвером больше времени... Сильвер... Я постоянно жду его с самого утра. Его визиты позволяют чувствовать себя живым. Его ласки... Его поцелуи... Я люблю его. Очень люблю. Всегда просыпаюсь с мыслями о нём, а сегодня ещё и про выписку вспомнил. Интересно, придёт ли он сегодня? Конечно придёт. Это же Силя. Мой Силя.

Завтра в школу... Даже немного страшно. Вдруг те фанаты, о которых когда-то говорил Сильвер, снова мне что-нибудь сломают от радости, мол, Франческ вернулся. Не люблю подобных почестей в свой адрес.

Я помню, как влюбился в Сильвера. Хорошо помню. Всю свою жизнь я сидел на надомном обучении. Денег у родителей хватало, и была гарантия, что я не понахватаюсь бескультурья от одноклассников. Меня это устраивало. Но всё равно хотелось быть школьником. Тем более, что весь школьный курс я уже прошёл.

Как я любил прогуливаться возле школы и втихаря любовался учениками... В тот день я проходил мимо ворот городской элитной школы и увидел, как два парня, явно влюблённые геи, выходили из здания, держась за руки и мило болтая. Двухметровый мне сразу не понравился, а вот тот, что пониже... Струящиеся по плечам чёрные волосы и глаза цвета охры, идеальное телосложение, манящий тенор... Я влюбился в него с первого взгляда.

Я знал, что этот парень работал официантом в одном из клубов отца, и поэтому мне не составило труда, так сказать, узнать его поближе. Я узнал, что зовут его Сильвер Дайнем, что он, а точнее его семья в лице его отца, довольно богат и живёт в частной зоне за городом. Упросить своего отца отдать меня в ту же элитную школу было проще простого.

Как я выяснил в свой первый школьный день, мой Сильвер был негласным школьным королём, первым учеником школы и он встречался с Эдуардо, так звали того двухметрового, что мне не понравился. Но я всё равно продолжал смотреть на него.

А спустя несколько месяцев, как я понял, они расстались, и Сильвер стал совсем другим: злым, раздражительным, нелюдимым, отсел на последнюю парту, съехал по учёбе. Я занял его место первого ученика, ведь я уже знал всё, что они проходили, однако только сильней ударил по любимому... А спустя пару дней, когда я решился заговорить с ним в школьном садике, он меня избил. Я только слышал его гневное: "Это всё ты! Это всё из-за тебя!" — и не проронил ни слезинки, хотя мне и было больно. Но сильнее, чем тело, у меня болела душа. Для меня стало ударом то, что меня избил тот, кого я всё это время любил.

Ещё большим ударом стало то, что на следующий день он пришёл навестить меня. Это дало мне надежду на то, что шанс на его любовь у меня есть. И вот сейчас я валяюсь на кровати и жду его. Это будет последнее его посещение моей палаты.

Стали бить часы. Как хорошо, что клиника находится в отреставрированном и оборудованном здании в старой части города. Там всегда бьёт колокол. Каждые полчаса. В начале часа столько, сколько сейчас часов, а в середине часа — один раз. Я стал считать удары.

— Шесть... Семь... Восемь... Девять... — бормотал я, загибая пальцы.

Полдень. Часы пробили полдень. Ровно с двенадцатым ударом колокола открылась дверь.

— Силя! — воскликнул я, обернувшись. — Я так тебя ждал!..

Любимый подошёл ко мне и обнял. Всякий раз, когда он так делает, сердце таранит грудь от счастья.

— Как видишь, Фран, я тоже соскучился.

— Ну не пропускай ты уроки. Вот, даже я тебя умнее...

Меня удивляло то, что вспоминая утрату звания первого ученика рядом со мной, Сильвер смеялся.

— Не могу я сидеть там, пока ты тут.

— А сегодня меня выписывают! — похвастался я.

Сильвер наконец выглядел счастливым. Таким я его видел лишь в тот момент, когда я ошивался у ворот школы и, впервые его увидев при свете дня, влюбился.

— Это прекрасно! — парень стал уже расстёгивать мою пижаму.

— Си-и-иля... Сегодня моя очередь ставить метки...

— Я просто хочу тебя переодеть.

— Эх... А пижаму заливать спермой не страшно... Не то, что одежду.

Сильвер стал одевать меня в заранее приготовленную одежду — джинсы и футболку. Что-что, а этого я долго не носил... Только пижама. Одели меня мы быстро. Благо, кеды я обул сам. Пока я выпутывал пальцы из шнурков, любимый уже расстегнул на себе рубашку школьной формы. Я всегда восхищался его телом. Немного очерченная, но не свисающая грудь, все шесть кубиков пресса, изящно выступающие сквозь кожу и плоский живот... А вот я телом больше на девушку...

Поняв это побуждение к действию, я приник губами к его шее, нарочно оставляя засос за засосом. Не знаю, как ему, но мне нравилось штамповать эти своеобразные знаки. Всегда, когда я так делал, я контролировал себя и не ставил больше десяти меток, а сегодня, в честь выписки, позволил себе все одиннадцать.

— Теперь все увидят, что ты занят! — довольно протянул я.

— А у меня для тебя есть подарок, — улыбнулся любимый.

— Какой?

— Тебе понравится.

Я зажмурился в ожидании чуда. Вдруг я почувствовал, как по моим волосам прошлось что-то холодное. Открыв глаза я увидел перед собой зеркальце, а в нём своё отражение. Оказалось, что на моей голове красовался милый ободок с кошачьими ушками на нём. Ушки были чёрные, с мехом. Мне... Я просто... Это вызвало во мне волну восторга, которая выплеснулась наружу в виде моего страстного поцелуя.

Что-что, а это я умел делать отлично. Пока я чах по Сильверу перед поступлением в школу, я пересмотрел всё папино порно, прочитал камасутру и все другие книги по искусству любви, какие только были в нашей домашней библиотеке. А всё для того, чтобы, теряя девственность, не лежать, как бревно, а доставить любимому удовольствие.

Сильвер разорвал поцелуй и с улыбкой спросил:

— В какое время-то выписка твоя?

— Через два часа приедет лимузин, и я уеду... Это значит, что тебе надо уйти пораньше...

Наверное, эта новость его огорчила, так как на лице его отразилось некое разочарование.

— Ты расстроен? Силя, я бы тоже хотел сидеть до вечера с тобой...

— Завтра мы ещё в школе увидимся, — бодро сказал любимый.

Была в этой жизнерадостности некая фальшь, на лице красовалась наигранная улыбка, но глаза его оставались грустными.

— Силя, я... Ты...

— Ладно, Фран, до завтра!

Он помахал мне рукой, выходя из палаты и всё. Тут он был в последний раз. Так хотелось выбежать за ним и сказать, как сильно я его люблю. Но я продолжил сидеть на кровати и тихонько прошептал:

— До завтра...

* * *

Эх... За что я такой бедовый? Шофёр что, нарочно попёрся через частную зону? Я даже видел дом Сильвера, правда не знаю, видел ли он меня...

— Сынок, что случилось? Почему ты плачешь?

Это мама. Как некстати то, что она увидела мои слёзы. Хотя мне можно плакать. Я же что-то вроде девушки — пассив.

— Всё в порядке, просто вспомнил грустную вещь.

— Ясно тогда, — улыбнулась мама, протягивая мне влажную слафетку.

Я взял её, вытер свои слёзы, смотря в заднее стекло на дом, настолько заветный для меня.

* * *

Оказывается, пока меня не было, даже слуги не заходили в мою комнату. Она была такой же, как и до инцидента с больницей. Тёмные стены, увешанные фотографиями Сильвера, что сделал нанятый мной детектив, широкая кровать, на которую я немедля упал, и стол с его вечным бардаком.

Не знаю, как так детектив сумел, но почти на всех фото любимый смотрел прямо в кадр, поэтому сейчас на меня смотрело множество пар его восхитительных глаз цвета охры.

Завтра в школу... Если вспомнить всё, что говорил мне любимый, то меня ждал мой "гарем", его бывший, который бросил его ради меня, парни, мечтающие трахнуть меня...

Я люблю только Сильвера и хочу быть только с ним. Но как? Вдруг он отвергнет мою любовь? Не имею понятия. Завтра я должен хотя бы попытаться предложить ему встречаться. На то, что он узнает о моих чувствах и примет их, я даже не надеюсь...

* * *

Встать утром было тяжело. В больнице я спал почти что до полудня, так как процедуры проходили в основном после обеда. Вчера мне в голову стукнула бредовая мысль, поэтому я подорвался в шесть утра, хоть уроки и начинались в полдесятого, быстро оделся, собрался и выскользнул из дома как можно тише, чтоб не разбудить родителей и прислугу. Записка на холодильнике о том, что я сам поехал в школу на автобусе, должна их успокоить, на всякий случай.

Сразу же сойдя на нужной мне остановке, я отправился в магазин, который работает с семи утра, войдя в него, я сходу направился к кассам, пользуясь тем, что в такую рань магазин пустует. Какие были лица кассирш, когда они увидели меня, выглядящего лет на тринадцать-четырнадцать, и выбирающего смазку для анального секса. На нижних ярусах стойки с этим вот товаром было дешёвое гавно, которое все и покупали, но мне такое не надо. Встав на цыпочки и задрав голову, я увидел то, что мне надо. Вот она, самая дорогая тут смазка, которой ещё пользуется папа, когда делает дело маме в попу.

— Тётя, подайте! — попросил я кассиршу, так как не мог дотянуться до заветного тюбика.

На лице кассирши, когда она пробивала мне смазку, было всего два вопроса: зачем это ребёнку и откуда у него столько денег. Ещё больше она охренела когда я, за неимением меньшей купюры, дал ей купюру в три раза большую, чем надо.

— Приходите ещё, — сдавленно буркнула она, протягивая мне чек, тюбик и сдачу.

Уложив покупку в сумку, я направился в школу.

* * *

В школе Сильвер сидел всё так же, как и до моего попадания в больницу — сычевал на задней парте. Мне не хотелось сидеть на первой, а то на меня все пырят, и не хотелось оставлять его одного. Поэтому, я подошёл к его парте, слева от любимого, как мог улыбнулся и спросил:

— У тебя свободно, а, Силь?

Мой голос подействовал на него, словно дуделка возле уха. Он удивлённо повернулся ко мне и, взяв себя в руки, приветливо ответил:

— Конечно. Для тебя тут всегда свободно. Садись.

Ну, хорошо, что приветливость не наиграна. Интересно, он обиделся на меня за то, что я его вчера выпер из палаты? Я сел на стул, придвинулся ближе к любимому и собрался с мыслями. Страшно. Мне было очень страшно. Он может меня послать, высмеять и рассказать всем о том, что мы делали в больнице. Хоть дальше минета не зашло, но всё равно страх был. Как раз перед глазами оказалась рука Сильвера, которую я обнял и к которой прижался. Так и правда легче стало. Набрав в грудь побольше воздуха, я прошептал любимому на ухо:

— Слушай, Силя... Я встречаться с тобой хочу...

— Ну? — в его голосе была заинтересованность.

— Ну, парнем твоим стать. Можно? — разъяснил я.

— Конечно, милый.

Он назвал меня милым! Сердце в груди бешено заскакало. И ещё губы моего новоиспечённого парня, которые касались моего уха... Я так счастлив... Конечно, произошедшее между нами в больнице сильно повлияло на становление этого решения, но больше чем страсти, мне хотелось его любви.

На уроках я старательно пытался слушать учителя, но учиться сегодня была не судьба. То ли Сильвер входил в роль моего парня, то ли он по мне так соскучился за несколько часов, но учебное время я провёл в его объятиях. Одна его рука регулярно поглаживала меня между ног, от чего я сразу возбудился. Сдерживаться я не мог, поэтому я просто утыкался в плечо любимого и позволял своим стонам тонуть в ткани его формы. Не знаю, смотрел ли на нас кто, но всё равно меня угнетало ощущение, что на меня смотрит орава глаз.

Чем ближе время подходило к концу урока, тем жарче становились ласки Сильвера. Я больше не мог утыкаться в его плечо, потому что я уже в бессилии распластался на парте, внизу живота нещадно жгло, хотелось, чтоб всё это закончилось, хотелось расслабиться, хотелось кончить. И когда прозвенел звонок, я почувствовал долгожданное облегчение. Я обмяк на парте и смотрел на одноклассников, которые в свою очередь тоже смотрели на меня. Я что, так громко простонал? Не знаю. Я слышал только звонок.

Ещё больше не по себе мне стало тогда, когда все повалили к нашей парте.

— Зажрался ты, Дайнем, — зло сказал тот двухметровый шпала, Эдуардо вроде.

Сильвер вёл себя странно. На лице его был не страх, а грустная ироничная улыбка. Почему? Сейчас я задумался о том, как мало я его знаю. Однако судя по тени, которая легла на его лицо, с этим парнем у него были связаны и сладкие, и горькие воспоминания. Однако его лицо в миг переменилось, ироничная улыбка сменилась язвительной, и он странным голосом почти пропел:

— Чем же я перекушал, котёнок?

Мне стало очень обидно. Я понимал, что он назвал его котенком, чтобы задеть, но даже меня он так не называл. Судя по тому, как перед глазами все плыло, я скоро заплачу. Главное не сделать этого на глазах у всего класса. Я почувствовал на себе взгляд Эдуардо.

— Франческ... — Он посмотрел на слезинку, скатывающуюся по моей щеке, и запнулся. — То есть Асизо не твоя собственность. Не домогайся до него. Тем более на уроках.

Слёзы всё подкатывали к глазам, когда Сильвер встал, подошёл к Эдуардо, обнял его и бесстыдно прижался своим пахом к бедру этого шпалы. Я старался не заплакать, потому что дальше становилось всё невыносимее. Особенно тогда, когда я услышал шёпот любимого:

— А помнишь, как я кончал от твоих ласк, когда мы сидели вместе, как ты целовал меня, и знаешь что? Всякий раз, когда я дрочил, я страстно шептал твоё имя... А ты такая блядь, раз за блядью гоняешься.

Я — блядь? Так он обо мне думает? Даже плакать сил не было, настолько сильна была эта обида. Интересно, как он ещё это объяснит мне. Я просто вытер слёзы и посмотрел на любимого, который раз за разом ранил меня в самую глубину души... Однако я заметил, что он подмигнул мне. Теперь ясно, что за игру он затеял. А я уже ревел... Но всё равно осадок некой обиды остался.

— Ещё какая блядь! Силя, подойди! — протянул я, нарочито растягивая слова.

Сразу же я ловко забрался на парту, уселся на ней, бесстыдно раздвинув ноги, и таким же бесстыдным жестом поманил парня. Он подошёл ко мне и стал между моих ног. Только он это сделал, я сразу наклонил его к себе, сначала проник языком в его приоткрытый рот, а потом и приник к его губам. Невозможно было понять, или это Сильвер меня целует, или же я его. Губы наши то отстранялись, то впивались друг в друга, а понять, где чей язык было и вовсе за гранью возможного. Своими ногами я обнял любимого за талию, притягивая к себе и таким образом сближая наши тела. Наконец, когда мы оторвались от губ друг друга, мой язык еле выскользнул из его рта, утягивая за собой его язык, всё ещё переплетённый с моим. Однако и эту связь пришлось разорвать.

На меня смотрели все: и парни, и девушки. Желая хоть как-то оправдаться перед последними, я со смехом сказал:

— Простите, девушки, но я гей. И вот ещё. С объективной точки зрения заявляю: не одевайтесь и не ведите себя, как бляди, и будут вам хахали. Много хахалей.

И снова вперёд выступил этот Эдуардо. Он что, варежку не может вовремя захлопнуть?

— Ты с Дайнемом спишь?

Собираюсь. Но вместо этого ответа я состроил из себя саму невинность и кивнул с милым возгласом:

— Угу.

— И давно?

— Довольно, — от нечего сказать ляпнул я.

— И со многими ты?

Блин, надо хоть как выкрутиться. Ладно... Раз я вроде как блядь, то...

— Я б и вами в постель лёг, но простите, ребятки, задница устала.

По ходу, они меня поняли и разбрелись по классу. Ровно за минуту до звонка все сидели на своих местах.

* * *

Последним уроком была физкультура. Хоть в больнице мне и выдали освобождение, но бросать Сильвера не хотелось. Я уже было направлялся к раздевалкам, но любимый схватил меня за руку и потащил в холл.

— Силя, в чём дело? — тяжело дыша и задыхаясь, прохрипел я на бегу.

Сильвер дотащил меня до просторного холла нашей школы, усадил там на кресло, взял за руку и сказал:

— Сейчас я спишусь с физры и поедем ко мне.

— Зачем?

— Я подарю тебе то, что не смог подарить мне Эдуардо.

Я понял, что он о сексе. То есть сейчас он повезёт меня к себе на хату и отымет? Мне немного страшновато... Без разницы, что я учил, как бы не знал теорию, всё равно практика... Я немного боюсь её... Но это же мой Сильвер. Мой Силя, которого я так сильно люблю. Мой любимый наклонился ко мне и прошептал на ухо:

— Знаешь, про наше с Эдуардо страстное прошлое я соврал. Как-нибудь расскажу.

И он убежал в учительскую, как я понял, упрашивать физрука.

На душе уже стало легче. Это неправда, по крайней мере половина. Всё то, что говорил Сильвер про свою страсть к Эдуардо — неправда. Жду минуту, две, десять. Наконец приходит любимый, садится рядом со мной и достаёт мобильный. А, ну да, не потопаем же мы пешком. Пока он просил шофёра приехать, я сжимал сумку, в которой лежала смазка. Я знал, что сегодня потеряю девственность, но мне всё равно было страшно.

Через пять минут у ворот школы стояла чёрная Вольво и ждала нас с любимым. Я нерешительно потоптался, протянув руку к дверце машины.

— Не бойся, милый, — улыбнулся парень, открывая мне дверцу.

— Назови меня котёнком, — потребовал я.

— Хорошо, котёнок.

— Силя, я... — набрался смелости я, чтоб наконец сказать это "самое важное".

— Садись, нам надо ехать.

— Угу.

Отлично. Я чуть не признался ему в любви. Но не вышло. Я покорно сел в машину и поехал терять девственность.