День России может наступить когда угодно

// Большинство россиян не знает, почему им стало 12 июня

Газета «Коммерсантъ» № 104/П (4159) от 15.06.2009

Сейчас 45% опрошенных уверены, что Россия действительно "стала полностью суверенной", а 18% по-прежнему считают, что страна так и не обрела суверенитета

Большинство россиян не знают наверняка, почему именно 12 июня, а не какая-либо иная дата называется Днем России. Тем не менее более половины граждан уверены, что исторические события, связанные с этим днем, пошли во благо России. Десять лет назад во благо верило меньшинство, как установили эксперты ведущих социологических служб страны.

Отношение граждан ко Дню России за последние десять лет поменялось зеркально. В 1998 году, как напоминает аналитический "Левада-центр", 57% россиян считали, что независимость, с которой тогда было принято связывать 12 июня, пошла во вред России. Теперь, наоборот, 59% уверены, что это было благом. Точно так же благое влияние в 1998 году за 12 июня признавало меньшинство (27%), а теперь меньшинство видит вред.

Схожую перемену в массовом сознании общества отмечают и социологи ВЦИОМ. Сейчас 45% опрошенных уверены, что Россия действительно "стала полностью суверенной", а 18% по-прежнему считают, что страна так и не обрела суверенитета. В 2005 году в суверенности собственной страны сомневались 31% граждан, и лишь 23% признавали ее "полностью суверенной". Общественное мнение переменилось потому, как пояснил "Ъ" гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров, что в последние годы в России в сравнении с 90-ми "все повыправилось" не только в экономическом аспекте, но и "в дипломатическом, военном, спортивном, культурном: не считая кризиса, сплошная череда побед". Кроме того, по словам господина Федорова, с одной стороны, в активную жизнь "вошло новое поколение", которое застало советские времена лишь в школах или даже детских садах, с другой стороны, по "естественным причинам стало меньше советских людей, для которых слово "суверенитет" имело сугубо негативную окраску". Для нового поколения россиян это слово ничем не напоминает того "парада суверенитетов", который в начале 90-х годов привел к развалу и исчезновению СССР. Сейчас это слово в обществе связывается, по мнению гендиректора ВЦИОМ, с продвигаемой властью последние несколько лет "концепцией суверенной демократии", в рамках которой понятие "суверенитет" носит "однозначно положительный характер".

Правда, подавляющее большинство россиян не в курсе, что слово "суверенитет" исторически связано с днем 12 июня. На прямой вопрос ВЦИОМ, почему именно 12 июня, а не в какой-нибудь другой день мы отмечаем праздник День России, 77% граждан затруднилось ответить что-либо конкретное. С провозглашением государственного суверенитета этот день связали только 9% опрошенных.

"Сами нахимичили",— заявил "Ъ", имея в виду действия российских властей, председатель правления Центра политических технологий Борис Макаренко. В конце 90-х, напоминает эксперт, праздник прочно ассоциировался с Борисом Ельциным, который к этому времени не был популярным среди большинства граждан (декларация о суверенитете была принята 12 июня 1990 года Верховным советом РСФСР, председателем которого был Борис Ельцин. 12 июня 1991 года прошли первые выборы президента РСФСР, которые выиграл господин Ельцин). При этом саму власть в те годы не интересовал "консерватизм", который, по словам господина Макаренко, проявляется в том числе "в символике, геральдике". В итоге праздник даже не обрел стойкого названия: пару лет пытались называть "днем независимости", хотя официально, как утверждает эксперт, праздник никогда так не назывался.

Виктор Ъ-Хамраев

ВАРИАНТ 4.

Д.С.Лихачеву

Дорогой Дмитрий Сергеевич!

Я с большим интересом вторично прочел Ваши “Заметки о русском”. Они мне очень понравились, и не могли не понравиться. Мы оба любим Россию с ее странностями и непостижимым размахом. Мне в особенности нравится Ваша способность видеть ее не только в данную минуту, но одновремено в прошлом и настоящем. Это свойство художника, в историке оно бесценно.

Одновременно с Вашей книгой я читал Энтони Троллопа и нашел у него следующее любопытное место: “Страна не имеет права требовать от человека всего. Есть немало более высокого, прекрасного и великого, чем собственная страна”. Таким образом, Троллоп возражает против знаменитого германского лозунга, причинившего человечеству так много горя. Троллоп думал, что человек становится патриотом, потому что он слишком мелок и слаб, чтобы стать гражданином мира. Именно это утверждал и Миклухо-Маклай. Вы приближаетесь к этим мыслям в главе “О национальном идеале”. Что касается главки “Патриотизм и национализм”, - я совершенно согласен с Вами, что последний действительно является подлейшим из несчастий человеческого рода. Хотя все это длинный, не эпистолярный разговор.

Мы с Лидией Николаевной на днях уезжаем на август в Дубулты. Очень скучаем без Вас, и хотелось бы повидаться, поговорить, а то встречи все какие-то беглые, случайные.

Получаете ли Вы мое собрание? В августе выходит четвертый том. А в первом номере “Нового мира” за 1982 год я печатаю повесть-сказку “Верлиока”, основанную (в глубине) на русском фольклоре.

Лидия Николаевна и я шлем Вам и Зинаиде Александровне самый сердечный привет и самые добрые пожелания.

В.Каверин

Июль 1983 г.

(Каверин В.А. Письменный стол: Воспоминания и

размышления. – М., 1985)

ВАРИАНТ 5.

На Тверской, против Леонтьевского переулка, высится здание бывшего булочника Филиппова, который его перестроил в конце столетия из длинного двухэтажного дома, принадлежавшего его отцу, популярному в Москве благодаря своим калачам и сайкам.

Булочная Филиппова всегда была полна покупателей. В дальнем углу вокруг горячих железных ящиков стояла постоянная толпа, жующая знаменитые филипповские жареные пирожки с мясом, яйцами, рисом, грибами, творогом, изюмом и вареньем. Публика – от учащейся молодежи до старых чиновников во фризовых шинелях и от расфранченных дам до бедно одетых рабочих женщин. На хорошем масле, со свежим фаршем пятачковый пирог был так велик, что парой можно было сытно позавтракать. Их завел еще Иван Филиппов, основатель булочной, прославившийся далеко за пределами московскими калачами и сайками, а главное, черным хлебом прекрасного качества.

Калачи на отрубях, сайки на соломе… И вдруг появилась новинка, на которую покупатель набросился стаей – это сайки с изюмом…

- Как вы додумались?

- И очень просто! – отвечал старик.

Вышло это, действительно, даже очень просто.

В те времена всевластным диктатором Москвы был генерал-губернатор Закревский, перед которым трепетали все. Каждое утро горячие сайки от Филиппова подавались ему к чаю.

- Э-тто что за мерзость! Подать сюда булочника Филиппова! – заорал как-то властитель за утренним чаем.

Слуги, не понимая, в чем дело, притащили к начальству испуганного Филиппова.

- Э-тто что? Таракан?! – и сует сайку с запеченным тараканом. – Э-тто что?! А?

- И очень даже просто, ваше превосходительство, - поворачивает перед собой сайку старик.

- Что-о?.. Что-о?.. Просто?!

- Это изюминка-с!

И съел кусок с тараканом.

- Врешь, мерзавец! Разве сайки с изюмом бывают? Пошел вон!

Бегом вбежал в пекарню Филиппов, схватил решето изюма да в саечное тесто, к великому ужасу пекарей, и ввалил.

Через час Филиппов угощал Закревского сайками с изюмом, а через день от покупателей отбою не было.

- И очень просто! Все само выходит, поймать сумей, - говорил Филиппов при упоминании о сайках с изюмом.

(В.А.Гиляровский. Москва и москвичи)

ВАРИАНТ 6.

КАК ГОВОРИТЬ?

Неряшливость в одежде – это прежде всего неуважение к окружающим вас людям, да и неуважение к самому себе. Дело не в том, чтобы быть одетым щегольски. В щегольской одежде есть, может быть, преувеличенное представление о собственной элегантности, и по большей части щеголь стоит на грани смешного. Надо быть одетым чисто и опрятно, в том стиле, который больше всего вам идет и в зависимости от возраста. Спортивная одежда не сделает старика спортсменом, если он не занимается спортом. “Профессорская” шляпа и черный строгий костюм невозможны на пляже или в лесу за сбором грибов.

А как расценивать отношение к языку, которым мы говорим? Язык в еще большей мере, чем одежда, свидетельствует о вкусе человека, о его отношении к окружающему миру, к самому себе.

Есть разного рода неряшливости в языке человека.

Если человек родился и живет вдали от города и говорит на своем диалекте, в этом никакой неряшливости нет. Не знаю, как другим, но мне эти местные диалекты, если они строго выдержаны, нравятся. Нравится их напевность, нравятся местные слова, местные выражения. Диалекты часто бывают неиссякаемым источником обогащения русского литературного языка. Как-то в беседе со мной писатель Федор Александрович Абрамов сказал: с русского Севера вывозили гранит для строительства Петербурга и вывозили слово – слово в каменных блоках былин, причитаний, лирических песен… “Исправить” язык былин - перевести его на нормы русского литературного языка – это попросту испортить былины.

Иное дело, если человек долго живет в городе, знает нормы литературного языка, а сохраняет формы и слова своей деревни. Это может быть оттого, что он считает их красивыми и гордится ими. Это меня не коробит. Пусть он и окает и сохраняет свою привычную напевность. В этом я вижу гордость своей родиной- своим селом. Это не плохо, и человека это не унижает. Это так же красиво, как забытая сейчас косоворотка, но только на человеке, который ее носил с детства, привык к ней. Если же он надел ее, чтобы покрасоваться в ней, показать, что он “истинно деревенский”, то это и смешно и цинично: “Глядите, каков я: плевать я хотел на то, что живу в городе. Хочу быть непохожим на всех вас!”

Бравирование грубостью в языке, как и бравирование грубостью в манерах, неряшеством в одежде, - распространеннейшее явление, и оно в основном свидетельствует о психологической незащищенности человека, о его слабости, а вовсе не о силе. Говорящий стремится грубой шуткой, резким выражением, иронией, циничностью подавить в себе чувство страха, боязни, иногда просто опасения. Грубыми прозвищами учителей именно слабые волей ученики хотят показать, что они их не боятся. Это происходит полусознательно. Я уж не говорю о том, что это признак невоспитанности, неинтеллигентности, а иногда и жестокости. Но та же самая подоплека лежит в основе любых грубых, циничных, бесшабашно иронических выражений по отношению к тем явлениям повседневной жизни, которые чем-либо травмируют говорящего. Этим грубо говорящие люди как бы хотят показать, что они выше тех явлений, которых на самом деле они боятся. В основе любых жаргонных, циничных выражений и ругани лежит слабость. “Плюющиеся словами” люди потому и демонстрируют сове презрение к травмирующим их явлениям в жизни, что они их беспокоят, мучат, волнуют, что они чувствуют себя слабыми, не защищенными против них.

По-настоящему сильный и здоровый, уравновешенный человек не будет без нужды говорить громко, не будет ругаться и употреблять жаргонных слов. Ведь он уверен, что его слово и так весомо.

Наш язык – это важнейшая часть нашего общего поведения в жизни. И по тому, как человек говорит, мы сразу и легко можем судить о том, с кем мы имеем дело: мы можем определить степень интеллигентности человека, степень его психологической уравновешенности, степень его возможной “закомплексованности” (есть такое печальное явление в психологии некоторых слабых людей, но объяснить его сейчас я не имею возможности – это большой и особый вопрос).

Учиться хорошей, спокойной, интеллигентной речи надо долго и внимательно – прислушиваясь, запоминая, замечая, читая и изучая. Но хоть и трудно – это надо, надо. Наша речь – важнейшая часть не только нашего поведения (как я уже сказал), но и нашей личности, наших души, ума, нашей способности не поддаваться влияниям среды, если она “затягивает”.

(Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном (письмо

девятнадцатое). – М., 1989)

ВАРИАНТ 7.