Динамичность и историческая теория нормы

Об отношении норма — система говорил ещё Л. Ельмслев (1942 г.). Э. Косериу («Синхрония, диахрония, история», 1952 г.) рассматривал язык на трёх уровнях: система — норма — речь.

Система — это система языковых возможностей, это техника и эталоны для соответствующей языковой деятельности.

Нормы — это обязательные реализации системы, принятые в данном коллективе данной культуры. Они соответствуют не тому, что можно сказать, а тому, что уже сказано и по традиции говориться в конкретном обществе.

Речь — это современная коммуникативная деятельность, имеющая двустороннюю направленность. Она ориентируется на традицию и подравнивается под уровень собеседника.

Таким образом, Косериу говорил о системности нормы, её историчности и социальность в данной культуре.

Недостатки такого подхода:

– статичность: уровень нормы включает лишь обязательные реализации, но язык изменяется и умирает, когда перестаёт изменяться, поскольку язык — деятельность, а не продукт;

– динамика — это свойство системы, а не нормы, а норме отводится только функция фиксирования изменений в системе. Нельзя рассматривать норму как реализацию системы.

Преодолеть эту статичность можно лишь выработав динамическую теорию нормы. Этим занялся Пражский лингвистический кружок. Сам термин появился в работах Скворцова. Основные положения динамической теории нормы:

между синхронией и диахронии нет резкой границы, поскольку в синхронию включается как статика, так и динамика. Язык воспринимается как порождающее устройство;

на уровне РД можно говорить о норме воплощённой (реализованной) и невоплощённой (потенциальной, или реализуемой). Вторая творится с учётом первой и подравнивается под неё. Реализованная норма состоит из двух частей: актуализованная часть (современная, действующая) и неактуализованная (архаизмы, дублеты, устаревающие варианты). Реализуемая тоже распадается на две части: становящиеся нормой неологизмы и любые новообразования на разных уровнях языка и принципиально некодифицируемая область РД (окказионализмы и т.п.).

Следствия:

нормативно не только воспроизведение того, что было, но и то, что может быть, поскольку норма включает потенциальную сферу (то есть она предполагает постоянное порождение новых фактов серийно);

реализованная норма односторонне обусловлена системой, то есть в норме нет ничего, чего нет в системе языка;

реализуемая норма обусловлена двусторонне: она ориентируется на систему как продуктивную модель и на реализованную норму — на то, что было раньше. Но такая двусторонняя обусловленность порождает варианты (пр.: к о лледж — колл е дж).

Вывод: смысл динамического понимания нормы — не только воспроизведение реализованных возможностей системы, возведённых общественной практикой в рамках образца, но и постоянно порождение языковых фактов в процессе живой коммуникации, ориентированных одновременно и на систему, и на реализованный образец. Из этого следует, что динамическая теория характеризует норму одновременно как категорию языковую и социальную. Изменения норм происходят вместе с общими изменениями языка, но обладают специфическими свойствами, зависят от разных условий: наличие сосуществующих вариантов, возможность их сравнения и оценки, практическая важность нормы для носителей языка.