2015-05-30
266
Вцепилась двумя руками за доску, дёрнула посильнее на себя. И вдруг что-то хряпнуло её по голове, что посыпались синие и золотые искры из глаз. Полка с грохотом полетела вниз: попадали горшки да чугунки, многое тут же побилось на черепки, а макитра с тестом вывернулась ей на голову, облила всю, залепила глаза и рот.
− А бисова твоя кровь с мужиком! − закричала Ульяна. − Та хай тебе руки поотсыхают, як ото ты не мог до сих пор в хате намысник сделать, а ушёл где-то блындать…
Но так как всё её лицо было залито тестом, то она только шамкала, а не кричала: «То шо цэ из меня тычэ? Ой, мозги потекли; о, ратуйте, мозги потекли…»
Фёдор выскочил во двор, добежал до Ганькиной соломы и от хохота повалился на неё. А когда вернулся в хату, то жена уже вытирала «морду» тряпкой, но вся её голова, плечи и руки были в тесте. Муж налил в таз тёплой воды.
− Мойся!
Пришлось ему ещё сходить к колодцу, принести воды, подогреть, на несколько раз прополоскать Ульяне волосы.
− Обрежу я их к чёртовой матери, − сказала уже спокойно она, теперь же модно ходить стриженной…
|
|
|
Она явно намекала на короткие волосы Катерины, хотелось этим уколоть мужа.
− Не смей! − не понял её ехидства Фёдор. − Я не представляю тебя без кос. − И он стал помогать Ульяне мыть голову, поливая из кувшина водой.
А на другой день, когда Фёдор пришёл с работы, вся семья села дружно вечерять. В семье знали поговорку, что посади свинью за стол, то она и лапы на стол. Когда я ем, то глух и нем. Будь мудрым не только в деле, но и за столом: побольше молчи, но всё слушай. Всё это было законом в воспитании. Так требовал быт многие века, так требовала от детей и Ульяна. Она поставила общую миску с борщём. Ели опять, неторопясь, деревянными цветными ложками. Самая большая, самодельно выдолбленная из дерева – отцова. У матери чуть поменьше – купленная. У детей ещё меньше, обкусанные по краям. Строго соблюдался закон: «Не ешь в три горла, а в одно и то умеренно, и ты всегда будешь здоров и красив…»
