Единицы научного знания

При изучении научного познания, прежде всего, необходимо вычленить единицы, подлежащие анализу. Однако оказывается, что выделение единиц анализа представляет собой проблему. Что действительно следует считать базовыми элементами научных знаний? Ведь в когнитивную систему науки

' Кассирер Э. Жизнь и учение Канта. СПб., 1997. С. 183.

входят самые разные составляющие: законы, принципы, понятия, постула­ты, гипотезы, правила, методы, факты, модели и т.д. Это означает, что ког­нитивная система науки полиструктурна: её можно рассматривать и как систему теорий, и как систему моделей, и как процедурно-операционную систему. Какие же устойчивые формы научного знания и входящие в них элементы подлежат изучению в первую очередь?

Традиционно единицей логико-методологического анализа научного знания выступала научная теория как достаточно замкнутое и стабильное концептуальное образование. Однако к настоящему времени развито множество других подходов. Здесь достаточно привести несколько при­меров:

1) изучению подлежат общепризнанные образцы научной деятельности и связанные с ними, разделяемые научным сообществом системы пред­ставлений— «парадигмы» (Т. Кун);

2) наука рассматривается как совокупность моделей, где теоретические знания непосредственно опираются на системы приложений — структуралистский подход Дж. Снида, В. Штегмюллера и др.;

3) предлагают анализировать научное знание в терминах познаватель­ных традиций — исследовательские традиции (Л. Лаудан), экспери­ментальные традиции (П. Галисон);

4) предлагают изучать краткосрочные периоды конкретных научных практик (Ф. Китчер).

Предлагают использовать в качестве единицы анализа и такие более крупные, чем теория, образования, как:

1) взаимосвязанные серии теорий, или научно-исследовательские прог­раммы (И. Лакатос);

2) области (англ. domains) (Д. Шейпир) и научные дисциплины (B.C. Степин) как системы сложно организованных теоретических знаний.

Во всяком случае, на фоне этого многообразия предложений разумно выдвинуть следующее требование: концептуальные образования, претен­дующие на роль базовых структур научного знания и, соответственно, на роль единиц логико-методологического анализа, должны обладать таки­ми свойствами, как самостоятельность, т.е. несводимость к другим кон­цептуальным формам и возможность существовать в относительно изолированном виде; наличие в них устойчивого содержания, которое является относительно замкнутым и может быть интерпретировано в других концептуальных формах; достаточная информативность за­ключённого в них содержания, т.е. они должны репрезентировать действи­тельно существенные для науки массивы знаний.

Ряд таких форм будет рассмотрен нами в следующем разделе (прежде всего в главе 3).

0.5. Наука как деятельность

Наука — это не только научное знание, но и особого рода деятельность. В отечественной философской литературе прошлых десятилетий, в терми­нах марксистской традиции, было принято называть научную деятельность одним из видов «духовного производства». Действительно, научная деятель­ность, как и всякая другая, должна что-то создавать. Наука в процессе своей деятельности производит множество специфических продуктов, наиболее очевидными из которых являются научные знания и научные методы.

Кроме того, в ходе научной деятельности создаётся в определённой степени сам ее субъект. На индивидном уровне им выступает профессио­нально подготовленный специалист, владеющий соответствующими навыками и знаниями. Добавим, что субъект, «выращиваемый» наукой, должен обладать даже особыми личностными качествами, такими как критичность, честность, целеустремлённость, свобода мышления, спо­собность к решению нестандартных задач.

Но наиболее фундаментальным результатом научной деятельности является то, что в научном познании производится и воспроизводится само особое отношение к миру — научно-познавательное, или, шире, рационально-теоретическое. Наука создаёт и развёртывает особый спо­соб фундаментальной ориентации человека в действительности. Это науч­ное отношение состоит в постижении мира рациональным способом, в теоретическом осмыслении его в виде универсальных концептуальных схем, в нацеленности на раскрытие причинно-следственных связей мира, глубинных законов, лежащих в его основе. Хотя между наукой и стихий­ной поисково-познавательной деятельностью и существует историче­ская связь, в целом научную деятельность нельзя рассматривать как толь­ко продолжение стихийного процесса познания; качественное отличие науки состоит в том, что, как уже говорилось (§ 0.4), науке присущ осо­бый теоретический фон.

Итак, научная деятельность, прежде всего, вырабатывает и реализу­ет рационально-теоретический способ постижения мира.

Сама по себе научная деятельность — достаточно сложный процесс, в который включено множество конкретных видов познавательной дея­тельности: это и мышление, основанное на применении строгих логико-математических методов; и процедуры критики и обоснования, базирующие­ся на более широких средствах рациональности; и процессы эвристического поиска и выдвижения гипотез, включающие воображение и интуицию; и лабораторно-экспериментальная практика, использующая самые совре­менные технические средства; и конструирование моделей; и многое дру­гое. Характеристика научной деятельности — трудная задача. До сих пор

не выработано общепринятого определения того, что же такое научная деятельность. В ходе философско-науковедческих исследований выясни­лось, что наука является чрезвычайно сложным феноменом, при изучении которого открываются все новые и новые проблемы.

Несомненно то, что столь сложное явление, каким выступает научная деятельность, следует описывать с помощью многомерного пространства параметров. Можно предложить следующий список параметров. Будем исходить из того, что всякая деятельность может быть охарактеризована как минимум через характер, цель, предмет, средства этой деятельно­сти, а также ценность, лежащую в ее основании. Итак, рассмотрим науч­ное познание как деятельность согласно этим ориентирам.

Характер

Рассмотрим характер научной деятельности?

1. Социальный. Обобщённым субъектом научно-познавательного про­цесса является общество в целом. Специализированным агентом научной
деятельности является научное сообщество (которое имеет по крайней
мере три уровня: учёный, или научный работник, как представитель сооб­щества; группа учёных; научное сообщество в целом). Но научное сооб­щество — лишь часть всего общества с его социокультурной средой.
Поэтому научная практика как бы уходит корнями в жизнедеятельность
общества в целом, в его культурно-исторические основания. Социально-
коммуникативная природа научной деятельности проявляется во многих
качествах: и в обмене научной информацией между учёными (публикации,
сообщения), и в коммуникативных процессах между деятелями науки и дру­
гими социальными группами, и в самом способе научных исследований,
которые ведутся часто большими коллективами.

Важно отметить, что уже сама научная аргументация — это изначально интерсубъективное предприятие; это коммуникация, базирующаяся на ра­циональных предпосылках. Так, известный немецкий философ К.-О. Апель показывает, что вообще мыслить рационально и аргументировать —это означает не работать в одиночку, а обращаться к некоему идеальному ком­муникативному сообществу по определённым правилам, рассчитывая быть им понятым и одобренным. В этой связи следует подчеркнуть, что базис­ные установки научной деятельности вырабатываются не для индиви­дуального пользования, но принципиально интерсубъективны. Они при­нимаются и закрепляются научным сообществом в ходе дискуссий и перекрёстной критики и могут стать действительно работающими ориен­тирами только тогда, когда будут приняты сообществом учёных;

2. Целеустремлённый. Это означает, что научный поиск не есть нечто
хаотичное. Научный поиск движется к теоретической цели, к решению

наличных задач. Конечно, в научном познании присутствуют и стихий­ные компоненты. Скажем, при столкновении с какой-то аномалией, с ка­ким-то малоизученным явлением часто осуществляется эксперименти­рование как спонтанно-поисковая деятельность для удовлетворения простого любопытства. Могут ставиться, в частности, эксперименты, не подкреплённые никакими выверенными теоретическими соображениями. Но не следует противопоставлять эти отдельные моменты спонтанного поиска общему принципу научной деятельности, который конституирует специфическую для науки концептуально-исследовательскую установку; этот принцип можно назвать принципом активности разума. Или, как сформулировал в своем знаменитом афоризме И. Кант, научный разум должен «заставлять природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у неё словно на поводу»'. Научная деятельность — это теоретическая инициа­тива, это активный отбор наилучших объяснений, выдвижение гипотез, которые должны опережать и предвосхищать в своих объяснительных возможностях рост эмпирического материала и т.п.;

3. Методический. В науке важно не просто найти решение проблемы, а методологически закрепить его. В начале Нового времени это требова­ние чётко сформулировал Р. Декарт: для науки существенно не любое случайное решение, не «счастливая находка», а именно наилучшее реше­ние на основе правильного метода. Р. Декарт вообще отвергал научную значимость «находок». По его мнению, в науке решающую роль играют не гениальные способности одиночек, а правильный метод (который мо­жет быть успешно применён любым человеком). Эти требования Р. Декарта, которые называют панметодизмом, оказались несколько завышенными — дело в том, что, как мы увидим далее, само понятие правильного метода является достаточно проблематичным. Но Р. Декарту удалось верно опре­делить сущность научного поиска: научное знание органично включа­ет в себя и интерсубъективно признанный метод его нахождения, полу­чения. Поэтому используемые методы сами подлежат обоснованию, они должны быть подкреплены надёжным, достоверным знанием.

Обоснованность методов имеет принципиальное значение. Ведь учё­ный всегда должен иметь возможность оперативного достижения того или иного результата, должен уметь контролировать процесс получения знания, быть способным привести других к этому же результату. Это озна­чает, что учёный не просто обязан уметь сделать что-то, но от него требу­ется умение дать отчёт о своих действиях, он должен быть способен описать свои базисные операции, правила, которыми он руководствовал-

¹ Кант И. Критика чистого разума: Соч. в 6 т. Т. 3. М., 1964. С. 85.

ся. Он должен уметь передать свои операционные навыки с достаточной степенью точности. Иными словами, в науке интеллектуальная техноло­гия получения знания не менее важна, чем само содержание знания.

4. Самокорректируемый. Существенной чертой научной деятельно­сти является то, что она направлена не только на познание окружающего мира, но и в определённом смысле сама на себя: она повышает свою соб­ственную рациональность. Это такая познавательная деятельность, кото­рая одновременно ищет способы увеличения своей собственной эффек­тивности. Научный поиск самокорректируется, исправляет собственные ошибки, самосовершенствуется. Это достигается за счёт присутствия устой­чивого импульса сознательности, или рефлексивности, в научном поис­ке. Степень осознанности имеющегося положения дел может изменяться в различной степени. Предельной степенью рефлексивности научного познания является специально осуществляемый методологический ана­лиз научной деятельности;

5. Поступательный. Научный поиск никогда не останавливается на достигнутом. От наличных теоретических структур, от достигнутого уровня знания он движется вперёд, к ещё не познанным областям, стре­мясь расширить сферу своих владений. Научная деятельность ориенти­рована на постоянный прирост знаний, на новации и открытия. Пожалуй, впервые в XX в. это осознал и выразил в чёткой форме Карл Поппер: не столько неизменные и универсальные критерии единственно правильно­го научного метода, сколько постоянный рост знания является сущност­ным параметром научной деятельности. Методологические ориентиры могут меняться, но рост научного знания должен продолжаться непре­рывно. Только в этом случае, согласно К. Попперу, наука продолжает ос­таваться наукой. Однако поступательное движение науки не означает, что наука линейно (или кумулятивно, от лат. cumulare — «накапливать») прог­рессирует, прибавляя новые знания к прежним, записанным в актив веч­ных и непоколебимых истин. Нет, наука постоянно пересматривает свое, содержание. Но стабильным остается само стремление к постоянному расширению предметной сферы, росту знания, усовершенствованию тео­рий, выходу к более высоким ступеням общности и более широким воз­можностям приложения;

6. Творческий. Ничто так не чуждо духу науки, как шаблоны и стерео­типы. Научная деятельность — это в конечном итоге творчество позна­ния (§ 4.7).

Итак, научная деятельность по своему характеру представляет со­бой имеющий социально-коммуникативную природу, базирующийся на принятых научным сообществом нормах, активный и целеустремлён­ный, осуществляемый обоснованными и контролируемыми методами,

самокорректирующийся, ориентированный на прирост и усовершен­ствование знаний, поисковый творческий процесс.

Цель.

Вопрос о целях науки непрост. При внимательном рассмотрении ока­зывается, что научную деятельность трудно свести к какой-то единствен­ной цели. Она работает с некоторой совокупностью целей, которая к тому же изменяется с ходом времени. Кроме того, за понятием «наука» мы долж­ны видеть весьма разнородное семейство дисциплин, цели которых могут значительно отличаться.

Попробуем разделить с определённой долей условности цели науки на внешние (прикладные) и внутренние (теоретические). Прикладные цели — наиболее очевидные и чрезвычайно важные. Прикладные цели задаются актуальными потребностями общества; ведь сама жизнь постоянно ставит перед наукой конкретные научно-практические задачи (освоение новых источников энергии, борьба с заболеваниями и т.д.). В этом смысле можно было бы считать, что целью научной деятельности вообще является реше­ние актуальных общественно значимых познавательных задач. Однако научная деятельность не только решает предлагаемые ей извне проблемы и задачи, но и сама активно создаёт их. Это очень важный момент, ведь внутренняя жизнь науки достаточно автономна. Наука шагает от одной проблемы, которую она ставит сама себе, к другой. Это напоминает то, что И. Кант в своём этическом учении говорил о нравственном сознании — о свободном человеческом разуме, который подчиняется моральному зако­ну, причём этот закон разум даёт сам себе. Познающий разум, как и разум нравственно-практический, тоже свободен. Особенно ярко видна свобода научной деятельности в т.н. фундаментальных научных исследованиях.

Для того чтобы понять, какие же цели ставит перед собой фундаменталь­ное исследование, необходимо вспомнить античные истоки науки — тот не­замутненный практическим интересом и ориентацией на сиюминутные вы­годы, чистый созерцательный дух древнегреческой мысли. В античности существовало различие между «эпистемэ» (episteme) и «тэхнэ» (techne). «Эпистемэ» — область чистого познания; в «тэхнэ» (techne — «умение, ре­месло») акцент поставлен на практическую применимость, действенность. Античная наука в абсолютном большинстве своих проявлений была ориен­тирована именно на созерцательное, «теоритически» начало (episteme). Её «теоретичность» — это особая нацеленность человеческого разума на по­знание самых глубоких законов мироздания, на понимание начал бытия. Познание законов мироздания в теоретически-созерцательном смысле не ставит прямой целью получение каких-то прикладных результатов; теоре­тическое познание является самоцелью, подобно тому как человек погружа-

ется в мир искусства ради самого искусства. Созерцательный смысл фунда­ментальной науки приближает ее к сферам самых возвышенных состояний человеческого духа: к искусству, нравственности, религии.

Не секрет, что в последнее время этот высокий теоретический дух не­редко «выветривается». В обществе, ориентированном на быстрый прак­тический эффект, на потребности массового потребления, люди начинают смотреть на науку лишь как на инструмент для улучшения материального уровня жизни. Такая установка игнорирует собственную внутреннюю жизнь научной деятельности, грозит превратить науку в средство «быст­рого реагирования» на ежеминутно и хаотически меняющиеся проблемы и потребности. Однако в своих автономных, внутренних целях научная деятельность была и все-таки остаётся метафизически ориентированной, созерцательной.

Итак, решение познавательных задач научно-практического вида, зада­ваемых ей совместным действием социальных потребностей и собственной логики продвижения, и фундаментально-теоретического вида можно счи­тать ближайшими специфицированными целями науки.

Существует ли единая охватывающая цель науки, которая сохраняется постоянной над обновляющимися специфицированными целями и руко­водит самим научным проектом? Эта тема сегодня является предметом дискуссий. Охватывающей целью, которая наиболее согласуется с наши­ми интуитивными представлениями о научном проекте, можно, конечно, считать достижение истинного знания об окружающем мире: получение объективных законов, точных значений, истинных объяснений, восста­новление подлинной картины исторических событий и т.п. Однако есть и возражения на этот счет. Укажем два из них.

1. В реальной научной практике полученные отдельные фрагменты истинных знаний вплетаются в новые программы исследований, подхва­тываются и поглощаются теоретическими конструкциями, которые пре­следуют более объемлющие познавательные цели. Иными словами, наука не останавливается на достигнутых фрагментах истинного знания самого по себе, а продолжает развёртывать новые серии вопросов. Поэтому ха­рактеристика цели науки как просто получения истинных знаний оказы­вается недостаточной.

2. Характеристика цели науки в терминах истинности, объективно­сти, реализма отсылает к новым проблемам, связанным со сложностью самих этих понятий; ведь данные понятия кажутся самоочевидными лишь на первый взгляд. Вопросы о критериях истинности, об онтологи­ческом статусе гипотетических сущностей, о том, что такое реальность и т.п., как правило, постоянно оказываются непреодолимо дискуссион­ными.

На основании трудностей подобного рода некоторые исследователи (Л. Лаудан и др.) выдвигают тезис, что не существует единственной цели, которая охватывала бы все науки, а есть подвижный комплекс целей, соз­дающийся и пересматривающийся в ходе самой научной деятельности. В. этом утверждении есть определённый резон: говоря только о ближай­ших целях науки, т.е. о целях специфицированных, постоянно обсуждаю­щихся и корректирующихся в ходе научной работы, мы избегаем припи­сывания науке каких-либо запредельных или недостижимых целей¹.

Противоположным тезисом является утверждение о том, что все же научному проекту как таковому может быть приписана общая регулятив­ная цель, которая, конечно, специфицируется в ходе научного продвиже­ния. Она задает базовые ориентиры научной деятельности, оставляя доста­точно простора для вариаций в конкретных дисциплинах.

По всей видимости, второй подход все же выглядит более естественном с точки зрения наших предположений о том, что научный проект есть нечто цельное и стремящееся в одном направлении. В этой связи заслуживает внимания уточнение, которое делает Ф. Китчер (см. также § 4.5): цель нау­ки — не просто истинное знание, а достижение существенных истин. Нам не нужны точные сведения сами по себе; нам нужны знания, которые отве­чают на существенные, важнейшие для нас глубокие вопросы. Ф. Китчер метко указывает по этому поводу, что если мы просмотрим научные журна­лы 50-летней давности, то увидим там множество выводов, которые часто (с нашей сегодняшней точки зрения) сформулированы в странных терми­нах, но в принципе правильны; однако они нас сегодня уже не интересуют, они не кажутся больше существенными². Таким образом, наука свободно варьирует внутренние цели, но ее инвариантным регулятивом является достижение истинных и существенных, глубоких знаний о мире.

Предмет.

На что направлена научная деятельность, что является точкой ее прило­жения? Самый простой ответ, который напрашивается, — это реальность. Научное познание направлено на достаточно разнородную совокупность предметов, явлений, процессов окружающей действительности. Многие из этих феноменов попадают в поле зрения человека в процессе его повседнев­ной жизнедеятельности, например, это растения, минералы, вещества и т.п. Свойства этих предметов изучают соответствующие науки: биологические, геологические и т.д. Однако наука занимается и такими объектами, которые

' Laudan L. A problem-solving approach to scientific progress // Scientific Revolutions (ed. by I; Hacking). Oxford, 1992. P. 154.

² KitcherPh. The Advancement of Science. Oxford, 1993. P. 119.

не могут появиться в повседневности, а являются производными от самой научной деятельности, открываемыми или даже создаваемыми ею. Напри­мер, таковы объекты микромира, процессы далёкого прошлого, абстрактные математические структуры. Язык, который использует современная наука, часто оказывается весьма далёким от сфер повседневного мышления.

Утрата наглядности, понятности предметов научной деятельности стала причиной напряжённых дискуссий рубежа XIX-XX вв. об отрыве науки от твёрдой почвы опыта, о природе научного знания вообще. (В это время, соб­ственно, и появились первые специальные работы по философии науки.) Эта проблема сохраняется и до сегодняшнего дня. Действительно, вследствие гигантского усложнения научной деятельности наука замыкается в своём со­держании. Связь с другими сферами человеческой деятельности становится затруднённой. Если, скажем, музыкальный концерт или выставка картин принципиально открыты для всех, то на симпозиуме по космологии посто­роннему, непосвящённому человеку просто нечего делать. Для того чтобы понимать, чем занимается наука, нельзя быть «посторонним» ей; нужно как бы уже находиться внутри её способа мышления, смотреть на мир с ее точки зрения, компетентно пользоваться её специальным языком. Сегодня для пол­ноценного понимания того, что в действительности является предметом научного исследования, необходимо иметь соответствующее серьёзное обра­зование. Но даже это не гарантирует однозначности в толковании научного знания: ведь одно и то же содержание, весьма далёкое от наглядных пред­ставлений, может быть осмыслено по-разному, например, промоделировано на совершенно различных интеллектуально-предметных средах. Отсюда берет своё начало проблема интерпретации научного знания, его понимания не только непрофессионалами, но и самими учёными.

Предмет научной теории, т.е. то, о чем в действительности говорит тео­рия, называется ее референтом. Проблема референта научных теорий — это проблема поиска реальности. О какой реальности говорит наука? Что в действительности соответствует сложнейшим абстрактным объек­там? В настоящий момент проблема референта научных теорий далека от удовлетворительного решения. В философии науки существуют два противоположных течения, равно убедительно защищающих свои поло­жения: реалистическое и антиреалистическое. Реалистическое направ­ление в целом утверждает, что терминам научных теорий соответствует нечто, существующее в реальности. Антиреализм же полагает, что соот­ношение реальности и научной теории более сложное, неопределённое или даже непознаваемое. Каждое из этих направлений неоднородно, имеет различные версии. Наиболее известными фигурами в западной фило­софии последних десятилетий XX в. являются в реалистическом течении X. Патнэм, в антиреалистическом — М. Даммит.

В современных обсуждениях тем научного реализма особо подчёр­кивается роль технологий в теоретическом конструировании картины исследуемой реальности,. Это т.н. концепция конструктивного реализма (Я. Хакинг, Р. Гир и др.). В ней акцентируется тот момент, что сегодня в научных областях, далёких от наглядности, реальностный статус сущ­ностей, вводимых наукой, зависит от научно-технического контекста. Если мы обоснованно утверждаем, что некий объект существует, то мы должны уметь обращаться с ним с помощью современных технологий. Или, как выражается Я. Хакинг, если сегодня физики умеют напылять электроны, значит электроны действительно существуют. Объект, который ещё вчера вводился только гипотетически, сегодня, погру­женный в сферу технологических возможностей, сам становится сред­ством для дальнейшего научного продвижения, для изучения других сущностей'.

Мы не будем вдаваться в подробности дискуссий реализма / антиреализ­ма. Выскажем лишь общий взгляд на эту проблему. Сама эта проблема — следствие специфики научного познания, ведь научное знание растёт и структурируется по своим собственным законам. Скажем, гипотетиче­ские сущности или абстрактные объекты вводятся в теорию так, как этого требуют интересы самой теории. А они могут превалировать над потребно­стью пошаговой «привязки» к непосредственному опыту. Проблема рефе­рента теории возникает в науке тоже из сугубо внутренних, концептуальных соображений. Так, обострение интереса к референту теории происходит в ситуациях значительной модификации научного продвижения, выхода к новым горизонтам науки; в этих обстоятельствах усложняется проблема интерпретации научного знания. (Яркий пример — ситуация с квантовой механикой.) Но ведь и предметы повседневного опыта наука берет не цели­ком, как они есть, не во всем бесконечном многообразии свойств. Они тоже берутся под определённым теоретическим углом зрения, и, в принципе, уже здесь можно увидеть начало проблемы референта теории.

Итак, наука активно формирует собственный предмет изучения. Это одно из проявлений концептуальной свободы научного поиска. Но свобо­да — дорогая вещь, за неё приходится платить постоянной борьбой со специфическими проблемами.

Средства.

Точно так же в ходе самой научной деятельности, как бы внутри неё, формируются и разрабатываются специальные средства научного позна-

' Хакинг Я. Представление и вмешательство. М., 1998. С. 16.

ния: язык, концептуальные структуры, материально-технические средства (приборы, инструменты, технические установки). С усложнением научной деятельности усложняются и ее специальные средства. Так, конструирова­ние экспериментально-технических установок само базируется порой на весьма глубоких теориях, на концепциях высокого уровня абстракции. Се­годня для многих областей научной деятельности характерно замыслова­тое переплетение, взаимодействие теории и исследовательских средств.

Ценность.

Какая базисная ценность является смыслообразующим началом науч­ной деятельности, главным идеалом научного знания? Несомненно, эта фундаментальная ценность — истина. Научное познание нацелено на обна­ружение, постижение и раскрытие истинностных параметров бытия, на до­стижение, как говорилось выше, существенных и глубоких истин о мире.

Но сама по себе проблема истины очень сложна. Мы будем обсуждать эту тему в следующем параграфе.

Кроме истины, современная философия науки рассматривает ряд других важнейших ценностей, релевантных научному познанию. К ним относятся: аппроксимативная истина, простота, непротиворечивость, согласованность с опытом, широта охвата, информативность, предсказательная точность, объяснительная сила и т.п. Их принято называть когнитивными ценностями.

0.6. Проблема истины

Научное знание в ходе научных исследований проходит специальную проверку на истинность. Истинностная характеристика какого-либо предложения — это его свойство быть истинным или ложным. Истинная научная теория должна содержать только истинные предложения. Все это кажется интуитивно ясным и вполне правильным.

Однако при попытке выяснить, что же такое истина сама по себе, и по каким признакам мы устанавливаем истинностные характеристики, мы сталкиваемся с серьёзными трудностями. Проблема осложняется тем, что научные представления постоянно меняются в ходе истории. То, что ещё вчера считалось самоочевидной истиной, сегодня может быть отброшено как ложное; где же тогда гарантии, что сегодняшние истинные представ­ления не будут отброшены завтра?

Для более близкого изучения проблемы истины необходимо сразу же чётко различить два момента: определение истины (как понятия) и крите­рии истинности: 1) определение истины -—- это ответ на вопрос «что такое истина?», т.е.

что мы вообще понимаем под свойством «быть истинным»;

2) критерии истинности — это какие-либо процедуры (способы, приёмы), пользуясь которыми мы действительно можем отличить истинные предложения от ложных, истинное знание — от заблуждения.