Защита причинением вреда: умысел и готовность

Разбор ситуаций, повлекших за собой необходимость оборонительных действий, показывает, что позиции сторон в конфликте всегда неравноценны. У посягающей стороны присутствует агрессивная инициатива (предварительно выношенная либо же возникшая в первой фазе контакта с жертвой), в то время как обороняющаяся сторона только применяется к изменению текущей обстановки, причём не всегда успешно. Нередко именно это обстоятельство и влияет на появление силового варианта развития контакта, так как на словесную агрессию обороняющийся отвечает словом же, что воспринимается инициативной стороной как оскорбление и стимулирует агрессивное задействование силовых средств. Почему?

Инициативная сторона в конфликте изначально либо уже достаточно внутренне мотивирована (при наличии конкретного умысла, - посягательства, связанные с корыстью, завистью, ревностью, местью, личной неприязнью), либо нуждается в дополнительном эмоциональном насыщении мотива (например, кажущейся неприязни, - те же посягательства из хулиганских побуждений). В последнем случае истинной движущей силой посягательства является самоутверждение, демонстрируемое по агрессивному сценарию. Здесь словесная фаза конфликта для посягающего – практически необходимое условие, после которого мотивация только нарастает. На практике неважно, какая из сторон была вербально более активна; если обороняющийся не реагирует на словесную агрессию инициативной стороны, последняя воспринимает это как личное неуважение, оскорбление, а если обороняющийся сделал обоснованное замечание кому-то, самоутверждающемуся в чрезмерно активной и вызывающей форме (и предположительно провоцирующему ответную реакцию), это тем более будет расценено как оскорбление – суть конфликта не в содержании словесной информации, а в потребности самоутвердиться любой ценой. Однако текущий умысел посягающего в подобном случае нередко характерно меняется; так, если вначале нападающие, что называется, «просто хотели пройти» (грубо оттолкнув жертву и наслаждаясь её замешательством), а жертва «не пустила» (что-то сказала в ответ), далее захотелось «поставить нахала на место», «дёрнуть пару раз за бороду, пусть знает», на что жертва отвечает уже силовыми действиями. С этого момента нападающие желают причинения жертве серьёзных повреждений; но жертва, как это ни странно, принимает бой и всерьёз же защищается. Эскалация умысла достигает следующей отметки, и здесь возможны три сценария: либо нападающие забивают жертву (нередко насмерть) и покидают место конфликта, либо успешные оборонительные действия жертвы, наоборот, выводят из строя кого-то из нападающих и делают продолжение посягательства невозможным, либо конфликт прекращается появлением активных наблюдателей (потенциальных свидетелей в уголовном процессе, способных к тому же в соответствии с нынешними техническими возможностями применить средства видеофиксации). Ослабление же конфликта естественным порядком с примирением сторон – совершенно исключено.

Таким образом, в одних случаях окончательный умысел инициативной стороны – нападающего – жертве неясен, в других случаях он самоочевидно дойдёт до наивысшей отметки (если, разумеется, жертва не отдастся в руки нападающей стороны, что должно означать для неё полное падение в собственных, а иногда и не только, глазах).

Тут же следует отметить, что лица, нуждающиеся в самоутверждении за чей-либо счёт силовым методом, никогда не начинают агрессивных действий, пока не примут мер по обеспечению себе преимущества – количественного (несколько против одного), технического (фактор вооружённости), тактического (нападение сзади, из засады, мирное сближение с камуфляжем истинной цели и т.п.). Если нападение с целью завладения собственностью может производиться наудачу (не вышло – убежали, подождём другого шанса), хулиганское нападение с целью самоутверждения в силу самой специфики мотива, по представлению нападающих, не должно, просто не имеет права закончиться не в их пользу. Для обеспечения же победного результата - хороши все средства (отсюда и желание обеспечить себе преимущество, и тщательный выбор жертвы). Всё это изначально ставит потенциальную жертву в крайне невыгодное положение. Поэтому неграмотные действия законодателя и органов охраны правопорядка, направленные якобы на поддержание общественного спокойствия и принудительное регулирование оборота некоторых технических средств защиты - способны заранее парализовать жертву, оставить её без защитных активов, не позволив ей выбрать те средства ведения оборонительного боя, с которыми жертва смогла бы справиться реально. Формально действиями законодательного и полицейского корпуса движет желание предотвратить противоправные и конфликтные отношения задолго до их реализации, запрещая ношение или использование тех или иных предметов с целью самозащиты; фактически же это запрещение играет на руку умышляющим нападение. А при более внимательном рассмотрении и с учётом положения с ведением дел по нападениям и самозащите в полицейском дознании и следствии – оказывается, что лишние запреты преследуют не широкие общественные цели, а узковедомственные полицейские, будучи вызваны отсутствием должного количества грамотно подготовленных кадров для решения дел по необходимой обороне, - пожалуй, едва ли не сложнейших дел в полицейской практике на сегодняшний момент. В самом деле: если позволить всем категориям граждан использовать в целях личной безопасности те средства, которые граждане способны выбрать и освоить сами, количество дел с защитой причинением вреда и обоюдных драк с применением легальных нелетальных технических средств предположительно вырастет в разы, но полицейский аппарат не в состоянии будет с этим справиться. Выход, как это нередко бывало в российской истории права, - в запретительных нормах. С другой стороны, учитывая необходимость граждан защищаться постольку, поскольку территориальные и ведомственные органы охраны правопорядка не способны обеспечить безопасность каждого гражданина в отдельности именно в тот момент, когда последний наиболее всего в этом нуждается, - периодически имеют место законодательные попытки разрешить то одно техническое средство, то другое (например, газовое и травматическое оружие); однако, вместо того, чтобы давать каждому случаю применения разрешённого средства защиты конкретную правовую оценку постфактум и наказывать только за неправомерное применение средства, разрешительную норму снабжают дополнительными ограничениями правового или технического толка, просто сводящими на нет эффективность данного средства (пример: ситуация в стране с травматическим оружием, регламентация снижения мощности боеприпасов для которого фактически дезавуирует последнее как средство эффективного законного отпора нападению и принуждает обороняющегося, ввиду невозможности иного сколь-нибудь реального использования для прекращения внешней агрессии, стрелять нападающему в лицо, грубо нарушая действующие нормы). Оружейный Интернет-ресурс констатирует, что другого способа остановить посягательство при пониженной мощности боеприпаса – попросту нет (в особенности зимой); приходится признать, что обороняющегося, применяющего травматическое оружие, в ряды либо нарушителей закона, либо мертвецов своими недостаточно продуманными действиями записывает сам законодатель, вовремя не применивший указанный нами в начале критерий - ответ на вопрос, а как именно появление новой нормы отразится на правовой ситуации.

Коль скоро теория уголовного права определяет вину как психическое отношение субъекта преступления к содеянному, следует применить критерий психического настроя лица к выяснению и иных возможных вариантов психического отношения лица к будущей ситуации с защитой причинением вреда, нежели умысел. В качестве опорной структуры для рассмотрения каждого варианта, на наш взгляд, уместно сочетание трёх психопозиций: осознание физической возможности, осознание психической возможности, внутреннее желание поступить данным образом.

Невозможность. Осознанное исключение для себя рассматриваемой ситуации

«не желаю об этом даже думать»

Недопущение. Осознанное стремление к волевому исключению для себя рассматриваемой ситуации

«не могу физически» // «постараюсь избежать»

Допущение. Осознание возможности для себя рассматриваемой ситуации

«могу физически» // «не задумывался о решимости» // «не хочу»