Жизнь после смерти «эго»

Впрочем, расскажу по порядку. Примерно за полгода до эксперимен­та, который проводил Станислав Гроф, я участвовал в подобных сеан­сах под руководством его соотечественницы Сондры Рей. Испытал драматические переживания, зато последствия были благотворными. Сначала все шло хорошо. Я глубоко дышал, появились вибрации в руках и ногах, меня стали захлестывать потоки энергии, начались слабые судороги... Неожиданно увидел яркий свет и подумал, что на по­толке зажгли лампы. Открыл глаза — вокруг по-прежнему полумрак.

Закрыл — опять светло как в ясный день. Потом увидел невероятное: излучали свет... руки моего ситтера Патрика Колорда — это хорошо было видно на темном фоне. Из любопытства я поднял к глазам свою руку — она тоже светилась.

Что это — аура? По мнению советского исследователя Игоря Бо­рисовича Чарковского, ее могут видеть новорожденные, а я как раз воскрешал в памяти свое появление на свет. Правда, в обратной вре­менной последовательности: сначала увидел яркий свет в родильном от­делении, потом ощутил сдавливание тела, которое испытывал когда-то в родовых путях. Но так, наверное, и должно быть при регрессии возраста...

А что если это просто игра воображения: я много читал, писал, думал об ауре — и в необычном состоянии сознания мозг создал из этой информации причудливый образ? Но о том, что новорожденный испытывает озарение, я ничего не знал и, тем не менее, увидел это. По­чему же сияние рук должно быть плодом фантазии?

...Потом свет исчез, а судороги усилились. Тело налилось свинцо­вой тяжестью — меня давила, скрючивала, ломала чудовищная сила. Казалось, на грудь наваливается что-то огромное, темное, тяжелое — оно может раздавить...

И вдруг я понял, что испытывал нечто подобное в кошмарных снах раннего детства. Смутные воспоминания о них сохранились в виде тяжелого страха смерти, который нередко возникал в юности. Тогда я часто испытывал желание совершать рискованные поступки — не потому ли, что бессознательно стремился изжить этот страх? На Южном берегу Крыма есть много скал, нырять с которых опас­но для жизни. Я выбирал самые опасные, где с большой высоты надо было перелетать нижние выступы, рискуя разбиться. Выискивал такие места, где нельзя сделать разбег для прыжка и надо с места изо всех сил отталкиваться ногами. Летел не ласточкой, а, сгруппировавшись, обхватив руками голени, прижав колени к подбородку, головой вниз

Не потому ли, что бессознательно принимал позу плода? Во время смертельно опасного прыжка я, сам того не зная, воскрешал в памяти ощущения, связанные с появлением на свет. Совпадения были просто поразительными: и там и тут жуткий страх во время полета над безд­ной, скорченное, перевернутое тело, которое мучительно распрямляет­ся, испытывая сильнейшую боль.

Прыжок, как правило, заканчивался неудачно: я не успевал распря­миться, и принять вертикальное положение — входил в воду не «све­чой», а плашмя или боком. Иногда забывал закрыть глаза или сложить руки над головой — сильно ударившись об воду, едва не терял созна­ние... Но опять залезал на скалу для нового прыжка. Мне нужно было многократно испытать эту боль — не потому ли, что она напоминала ощущения во время рождения? Мозг словно выбрасывал это переживание из подсознания — избавлялся от родовой травмы.

Я должен был снова и снова переживать ужас появления на свет, но каждый раз выходить из ситуации победителем. Сам того не подозревая, перепрограммировал свое подсознание: тяжёлые воспоминания о рождении дополнялись экстатическими переживаниями после прыжка, когда, полностью расслабившись, я медленно всплывал на поверхность, любуясь игрой преломленных лучей солнца, радуясь, что остался жив. Так травматические переживания стали завершенными — теперь у них был счастливый конец. В результате исчезла потребность их повторять. Теперь я не ныряю с опасных скал.

Но, по-видимому, глубоко в подсознании хранилось еще одно очень тяжелое переживание, связанное с рождением,— интоксикация плода лекарствами, которые вводили роженице. Недаром на втором сеансе у Сондры Рей я почувствовал сильнейшее отравление — казалось, что умираю... И потом дал себе зарок никогда больше не участвовать в таких экспериментах.

Но прошли дни, недели, и я заметил, что со мной стали происходить удивительные перемены. Самое невероятное — отступил тяжелый недуг, с которым безуспешно боролся несколько месяцев, ревматический полиартрит. После сеансов я сумел, наконец, отказаться от лекарств, а чувствовать себя стал значительно лучше.

Теперь я хотел продолжить сеансы погружения, и такая возможность неожиданно представилась. Это была редкая удача: из двадцати советских людей, которым посчастливилось участвовать в эксперименте, было только два журналиста, мой коллега получил один сеанс, я — два.

Но после стольких знаков благосклонности судьбы казался стран­ным один факт: на сеансе я пережил совсем не то, чего ожидал. Хотел увидеть яркие образы — получил физические ощущения. Надеялся попасть в «прошлые жизни», а вместо этого застрял в родовых путях. И уж совсем не ожидал, что буду переживать не свои ощущения, а материнские... Но потом я понял: это были именно те переживания, которые тогда были необходимы.

Подозреваю, что не перенес бы повторения страданий, которые испытал на последнем сеансе у Сондры Рей. Но, чтобы избавиться от родовой травмы, эти переживания должны стать завершенными. Как быть? Организм сам нашел выход. Я испытал похожие переживания, которые были для меня не опасны,— ощущения матери: ее муки во время схваток, сам процесс родов и после — блаженное состояние радости со слезами на глазах. Теперь опыт рождения был завершенным — нет надобности его повторять. И передо мной открылся путь к высшим состояниям сознания.

Кажется, я получил их на втором сеансе у Станислава Грофа. Будучи ситтером, должен был заботиться о Елене во время ее путешествий во внутренних мирах. Искренне желал, чтобы этот сеанс был удачным, и помогал ей как умел — согревал прикосновениями холодеющие кисти рук, в критические моменты подсказывал ритм дыхания, пассами экстрасенсов пытался снять головную боль… И незаметно сам вошел в необычное состояние сознания.

Вдруг стал безошибочно угадывать все желания Елены, которые она не говорила вслух. Например, когда ее «приносили в жертву богам», она испытывала огромную потребность в сочувствии. Именно в это мгновение мне захотелось протянуть ей руку — Елена сразу схватила ее, крепко сжала ладонь. Но страшное видение закончилось, и мы разъединили руки.

Во мне открылась неведомая способность сопереживания. Когда по лицу Елены потекли счастливые слезы, я тоже заплакал от умиле­ния. И не было стыдно вытирать со щек соленую влагу, которая не к лицу мужчинам. Ведь моя подопечная не испытывала стыда, путеше­ствуя в прошлом, забыв о настоящем, а я чувствовал себя вместе с ней.

Потом сознание словно расширилось — я стал сопереживать всей группе. Мне было запрещено отходить от своей подопечной. Но я мысленно желал добра участникам эксперимента. В необычных со­стояниях сознания это казалось не менее важным, чем реальная по­мощь.

Но подобное желание испытывала и Елена. Например, она слышала, как мучается женщина на соседнем матраце: переживала состояние больной, забытой старухи, которая умирает от голода... И Елена мыс­ленно посылала ей теплую энергию золотого облака, которое окуты­вало «душу умершего индейца». Повторяю: в необычных состояниях сознания мысленная поддержка казалась такой же важной, как и по­мощь на деле.

Но ведь это иллюзия, скажет скептик. Конечно, но не только она. Представляется далеко не случайным такое совпадение, когда один че­ловек оказывается в бездне страданий, а другой чувствует себя на вершине блаженства и желает помочь своему ближнему. Недаром Ста­нислав Гроф предупреждал, что на трансперсональном уровне пере­живания каждого участника сеанса имеют важное значение для всех остальных. Смех или стоны других людей не мешают испытуемому, а дополняют, углубляют его опыт. Например, одна женщина услышала крик соседа, и в ее сознании ожили воспоминания двадцатилетней давности о несчастном брате, сошедшем с ума...

Как бы то ни было, испытав страдания умирающей старухи, сосед­ка Елены почувствовала себя преображенной — она словно родилась заново. Может, ей и вправду помогла теплая энергия золотого облака? «Сейчас у меня такое ощущение, что все мучительные проблемы уже позади,— рассказывала она после сеанса.— И теперь начинается новая жизнь, в которой я буду счастлива. Спасибо вам, друзья, что так мне помогли».

Подобные перемены произошли и с другими участниками экспе­римента. И неудивительно, ведь во время сеанса удалось создать ат­мосферу доброжелательности и взаимопомощи, а в необычных состояниях сознания она воспринималась как нечто реальное и благотворно действовала на психику людей.

...Не стало начальников и подчиненных, знаменитостей и неизве­стных — все стремились помочь друг другу. Станислав и Кристина Гроф переходили от одного испытуемого к другому и помогали ситтерам. Вот рыдает женщина, просит ее пожалеть — и ее заботливо окру­жают несколько человек. Кто-то жалуется на боль — ассистенты на­давливают на место, где она возникла: сначала страдания усиливают­ся, но потом уходят без следа... А тут один мужчина, наоборот, не чувствует боли, хотя в самозабвении разбивает руку о деревянный пол,— ему заботливо подкладывают мягкую кофту.

Переживания всех испытуемых были благотворными, недаром ни­кто из них не сказал слова «стоп».

Я чувствовал себя бесконечно счастливым, участвуя в этом праздни­ке милосердия. И видел, что подобное переживание испытывают все. Казалось, исчезают границы личности — участники эксперимента ду­ховно слились друг с другом, хотя внешне все оставалось по-прежне­му: испытуемые лежали на ковриках, ситтеры сидели рядом, ассистен­ты ходили по залу. Люди из разных стран почувствовали себя братьями и сестрами.

Наверное, это было то переживание, к которому стремятся индий­ские йоги: границы личности исчезают, сознание расширяется, человек чувствует себя единым со всеми людьми. Только испытав его, начи­наешь понимать значение древних истин: все люди братья, возлюби ближнего как самого себя, особенно желай добра врагам своим... Ведь на трансперсональном уровне мы все едины. И, наверное, прав совет­ский экстрасенс Валерий Авдеев, рассказывая о своем видении мира в необычных состояниях сознания: мы похожи на маленькие клетки огромного живого организма. Он уничтожает тех, кто причиняет вред окружающим, а значит, единому целому. Но дарит здоровье и счастье живущим для общего блага.