2015-06-16
1324
1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.
♦
(1) Постановление от 13 июня 1996 года № 14-П по делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
(Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 26. Ст. 3185)
Правовые категории в Постановлении: право каждого на свободу и личную неприкосновенность; право на судебную защиту; ограничение права на свободу в связи с приостановлением срока содержания под стражей при ознакомлении обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела.
Заявитель: гражданин В. В. Щелухин (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: норма УПК РСФСР, согласно которой время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела при исчислении максимально допустимого срока содержания под стражей в качестве меры пресечения не учитывается.
|
|
|
Позиция заявителя: оспариваемая норма не соответствует статьям 2, 17, 22, 45 и 55 Конституции РФ, так как ограничивает права на свободу и личную неприкосновенность, на защиту, а также приводит к нарушению прав и свобод вследствие осуществления своих прав другими лицами.
Итоговый вывод решения: положение части пятой статьи 97 УПК РСФСР не соответствует Конституции РФ, ее статьям 17, 22 (часть 1), 46 (часть 1), 55 (часть 3); оно утрачивает силу по истечении шести месяцев с момента провозглашения настоящего Постановления.
Федеральному Собранию РФ в течение шести месяцев надлежит решить вопрос об изменении уголовно-процессуального закона в целях обеспечения закрепленного в статье 22 (часть 1) Конституции РФ права на свободу при применении ареста и содержания под стражей в качестве меры пресечения.
Исходя из возможности непосредственного применения статьи 46 (часть 1) Конституции РФ, лицо, обвиняемое в совершении преступления, вправе обжаловать в суд законность и обоснованность содержания под стражей на любом этапе уголовного судопроизводства, включая ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела.
Мотивы решения. Провозглашенное в статье 22 (часть 1) Конституции РФ право на свободу включает, в частности, право не подвергаться ограничениям, которые связаны с применением таких принудительных мер, как задержание, арест, заключение под стражу или лишение свободы во всех иных формах, без предусмотренных законом оснований, санкции суда или компетентных должностных лиц, а также сверх установленных либо контролируемых сроков. Вместе с тем, будучи неотчуждаемым и принадлежащим каждому от рождения, право на свободу в силу статьи 22 (часть 2) Конституции РФ может быть правомерно ограничено при аресте, заключении под стражу и содержании под стражей.
|
|
|
Из статьи 22 (часть 1) Конституции РФ и пункта 1 статьи 9 Международного пакта о гражданских и политических правах следует, что никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей, в том числе избыточному или не ограниченному по продолжительности, а также не должен быть лишен свободы иначе как на основаниях и в соответствии с процедурой, которые установлены законом.
Часть пятая статьи 97 УПК РСФСР способствует применению содержания под стражей в качестве меры пресечения без необходимых оснований, должной процедуры и вне каких-либо определенных и контролируемых сроков, что придает ограничению права на свободу при аресте произвольный характер. В результате обвиняемый может содержаться под стражей даже после того, как ранее принятое решение о применении меры пресечения или о продлении срока содержания под стражей исчерпало себя, прекратило свое действие и, следовательно, когда уже исчезло юридическое основание для нахождения обвиняемого в следственном изоляторе. Содержание оспариваемой нормы не исключает ее применения для решения сугубо организационных задач, стоящих перед органами расследования при отсутствии предусмотренных законом оснований ареста, а также в отношении всех обвиняемых по делу, в частности уже ознакомившихся с материалами дела. Это является чрезмерным ограничением.
Оспариваемая норма имеет в виду в том числе необходимость воспрепятствовать обвиняемому и его защитнику в затягивании ознакомления с материалами дела, формально не ограничивая их при этом каким-либо сроком. В то же время государство, даже имея цель воспрепятствовать злоупотреблению правом, с тем чтобы осуществление конституционных прав обвиняемого не нарушало права и свободы других лиц, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные целями меры. Этот принцип соразмерного ограничения прав и свобод, закрепленный в статье 55 (часть 3) Конституции РФ, означает, что публичные интересы, перечисленные в данной конституционной норме, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, если они адекватны социально оправданным целям. Правило, закрепленное в части пятой статьи 97 УПК РСФСР, указанным целям не соответствует.
Обеспечение обвиняемому достаточного времени для ознакомления с материалами дела не должно быть связано с наступлением для него такого неблагоприятного последствия, как неограниченное по сроку дальнейшее содержание под стражей. Последнее приобретает значение санкции за использование обвиняемым его процессуальных прав и тем самым понуждает к отказу от них.
Из буквального смысла оспариваемой нормы следует, что даже в случае обжалования в суд ареста, санкционированный срок которого истек, одно только объявление следователем об ознакомлении обвиняемого с материалами оконченного расследования может быть признано судом достаточным основанием для продолжения ареста. Тем самым нарушается право на судебную защиту от необоснованного содержания под стражей. Поскольку продолжение его не предполагает в этом случае вынесения органами расследования обосновывающего это решения, то из-под судебного контроля выведены и фактическая обоснованность ареста, и продление его как в пределах установленного законом максимального срока, так и с его превышением.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Международный пакт о гражданских и политических правах (пункт 1 статьи 9, пункт 3 статьи 14); Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, принятый Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1988 года, согласно которым лицо, задержанное по уголовному обвинению, имеет право на любое время возбудить разбирательство перед судебным или иным органом для оспаривания законности задержания, а также право на судебное разбирательство в разумные сроки либо на освобождение от суда.
|
|
|
Особое мнение по данному делу представил судья Н. В. Витрук.
(2) Постановление от 2 июля 1997 года № 11-П по делу о проверке конституционности пункта «б» части первой статьи 1 Закона Республики Мордовия от 20 января 1996 года «О временных чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью»
Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 28. Ст. 3498)
Правовые категории в Постановлении: право на свободу и личную неприкосновенность; презумпция невиновности; административное задержание и задержание как мера уголовно-процессуального характера; разграничение предметов ведения между РФ и ее субъектами в сфере уголовного, уголовно-процессуального законодательства и административного, административно-процессуального законодательства; верховенство Конституции РФ и федерального закона.
Заявитель: гражданин Р. К. Хайров (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: оспоренное положение Закона Республики Мордовия от 20 января 1996 года «О временных чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью». Данное положение, которым Министерству внутренних дел Республики Мордовия предоставлено право задержания в административном порядке по согласованию с прокурором членов организованных преступных групп сроком до 30 суток, хотя оно и утратило силу к моменту рассмотрения дела в Конституционном Суде, но нарушило конституционные права граждан и потому подлежало рассмотрению в конституционном судопроизводстве.
Позиция заявителя: оспариваемая норма не соответствует Конституции РФ, ее статьям 49 (часть 1), 50 (часть 2), 72 (пункт «к» части 1).
|
|
|
Итоговый вывод решения: пункт «б» части первой статьи 1 Закона Республики Мордовия от 20 января 1996 года «О временных чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью» не соответствует Конституции РФ, ее статьям 15 (часть 1), 22, 49 (часть 1), 71 (пункт «б») и 76 (части 1 и 5).
Мотивы решения. Гарантией соблюдения конституционных прав и свобод граждан при осуществлении государственными органами своих полномочий по борьбе с преступностью является предусмотренный Конституцией РФ и федеральным законодательством комплекс уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, допускающих применение меры пресечения в виде заключения под стражу только к лицу, обвиняемому в совершении конкретного преступления, а также определяющих основания, сроки и порядок применения мер краткосрочного задержания, заключения под стражу до предъявления обвинения и регламентирующих как права и обязанности правоприменителя, так и правовое положение лица, к которому применены соответствующие меры принуждения.
Оспариваемое положение Закона позволяет, используя не предусмотренные Конституцией РФ и федеральным уголовно-процессуальным законом средства и доказательства, устанавливать принадлежность лица к организованной преступной группе, то есть фактически признавать это лицо преступником и применять к нему меру принуждения в виде задержания «в административном порядке» на срок до 30 суток. Тем самым нарушается статья 49 (часть 1) Конституции РФ, предусматривающая признание лица виновным только по приговору суда.
Из смысла пункта 6 раздела второго «Заключительные и переходные положения» Конституции РФ, согласно которому до приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с Конституцией сохраняется прежний порядок ареста и задержания, в его связи со статьей 22 Конституции следует, что задержание как мера уголовно-процессуального характера должно осуществляться лишь в том случае, если такая мера предусмотрена действующим уголовно-процессуальным законодательством. Задержание же по иным основаниям может быть осуществлено только с соблюдением требований статьи 22 (часть 2) Конституции РФ. Оспариваемое положение Закона противоречит, таким образом, статье 22 и пункту 6 раздела второго Конституции РФ.
Предусмотренная оспариваемым положением Закона мера именуется задержанием в административном порядке. Однако из содержания Закона следует, что эта мера не рассчитана на применение в качестве таковой, а направлена на борьбу с преступностью, пресечение преступных проявлений. Между тем административная ответственность устанавливается за административные правонарушения и не может быть предусмотрена за уголовные правонарушения. Соответственно, административное задержание как мера обеспечения производства по делам об административных правонарушениях не может применяться в делах об уголовных правонарушениях.
Следовательно, отношения, урегулированные оспариваемым положением Закона, регулированию посредством административного (административно-процессуального) законодательства не подлежат. Поэтому неосновательным является утверждение стороны, принявшей акт, что она действовала в рамках статей 72 (пункт «к» части 1) и 76 (часть 2) Конституции РФ, то есть в сфере совместного ведения Федерации и ее субъектов.
Урегулировав отношения, характер которых предполагает их регламентацию лишь в рамках уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства, Государственное Собрание Республики Мордовия вторглось в исключительную компетенцию федерального законодателя и тем самым нарушило статью 15 (часть 1) Конституции РФ.
(3) Постановление от 17 февраля 1998 года № 6-П по делу о проверке конституционности положения части второй статьи 31 Закона СССР от 24 июня 1981 года «О правовом положении иностранных граждан в СССР»
(Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 9. Ст. 1142)
Правовые категории в Постановлении: срок задержания до судебного решения; личные неотчуждаемые права человека; судебные гарантии прав и свобод человека; права, свободы и обязанности иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ; выдворение иностранных граждан и лиц без гражданства.
Заявитель: лицо без гражданства Яхья Дашти Гафур (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: оспоренное положение Закона СССР от 24 июня 1981 года, согласно которому иностранный гражданин или лицо без гражданства, в отношении которого принято решение о выдворении из пределов Российской Федерации, в случае уклонения от выезда подлежит с санкции прокурора задержанию на срок, необходимый для выдворения.
Позиция заявителя: оспариваемое положение нарушает конституционное право каждого на свободу и личную неприкосновенность и поэтому не соответствует статье 22 Конституции РФ.
Итоговый вывод решения: оспоренное положение не соответствует Конституции РФ, ее статьям 22 и 46, в той мере, в какой оно допускает продление срока задержания иностранных граждан и лиц без гражданства сверх 48 часов без вынесения судебного решения.
Мотивы решения. В части третьей статьи 62 Конституции РФ закреплен принцип, согласно которому иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами РФ, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором. Из указанной статьи в ее взаимосвязи со статьей 17 (часть 2) и другими статьями Конституции РФ, касающимися прав и свобод человека и гражданина, следует, что речь идет о случаях, устанавливаемых лишь применительно к таким правам и обязанностям, которые являются правами и обязанностями именно гражданина РФ, то есть возникают и осуществляются в силу особой связи между государством и его гражданами. Как по буквальному смыслу статей 22 и 46 Конституции РФ (с учетом употребления в них терминов «каждый» и «лицо»), так и по смыслу, вытекающему из взаимосвязи этих статей с другими положениями главы 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции РФ, а также с общепризнанными принципами и нормами международного права, право на свободу и личную неприкосновенность и право на судебную защиту являются личными неотчуждаемыми правами каждого человека, вне зависимости от наличия у него гражданства какого-либо государства, и, следовательно, должны гарантироваться иностранным гражданам и лицам без гражданства наравне с гражданами РФ.
В силу статьи 22 (часть 2) Конституции РФ иностранный гражданин или лицо без гражданства, пребывающие на территории РФ, в случае выдворения из РФ в принудительном порядке могут быть до судебного решения подвергнуты задержанию на срок, необходимый для выдворения, но не свыше 48 часов. Сверх указанного срока лицо может оставаться задержанным лишь по судебному решению и лишь при условии, что без такого задержания решение о выдворении не может быть исполнено.
При этом судебное решение призвано гарантировать лицу защиту не только от произвольного продления срока задержания сверх 48 часов, но и от неправомерного задержания как такового, поскольку суд в любом случае оценивает законность и обоснованность применения задержания к конкретному лицу.
Из статьи 22 Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьей 55 (части 2 и 3) следует, что задержание на неопределенный срок не может рассматриваться как допустимое ограничение права каждого на свободу и личную неприкосновенность и, по сути, является умалением данного права. Поэтому оспариваемое положение Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР» о задержании на срок, необходимый для выдворения, не должно рассматриваться как основание для задержания на неопределенный срок даже тогда, когда решение вопроса о выдворении лица без гражданства может затянуться в силу того, что ни одно государство не соглашается принять выдворяемое лицо. В противном случае задержание как необходимая мера по обеспечению выполнения решения о выдворении превращалось бы в самостоятельный вид наказания, не предусмотренный законодательством РФ и противоречащий указанным нормам Конституции РФ.
(4) Постановление от 14 марта 2002 года № 6-П по делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 12. Ст. 1178)
Правовые категории в Постановлении: непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина; приоритет общепризнанных принципов и норм международного права в сфере обеспечения прав и свобод; право на свободу и личную неприкосновенность; судебные гарантии при применении ареста, заключения под стражу и содержания под стражей; значение переходных положений Конституции РФ как временных норм.
Заявители: ряд граждан (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: положения ряда статей УПК РСФСР, на основании которых в досудебном производстве по уголовному делу допускается ограничение свободы граждан без судебного решения.
Позиция заявителей: статья 96 УПК РСФСР, устанавливающая, что заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется в соответствии с предписаниями статьи 11 УПК РСФСР, то есть не только на основании судебного решения, но и с санкции прокурора, и закрепляющая его соответствующие полномочия, противоречит статье 22 (часть 2) Конституции РФ, предусматривающей возможность такой меры только по судебному решению. Указанные конституционные гарантии свободы и личной неприкосновенности нарушаются также статьей 216 УПК РСФСР, закрепляющей правомочие прокурора избирать в отношении обвиняемого меру пресечения в виде заключения под стражу при утверждении обвинительного заключения, в том числе независимо от истечения установленных статьей 97 УПК РСФСР предельных сроков содержания под стражей; статьей 90 УПК РСФСР, допускающей применение с санкции прокурора в исключительных случаях меры пресечения в виде заключения под стражу - на срок до десяти суток - в отношении подозреваемого в совершении преступления до предъявления ему обвинения, и статьей 122 УПК РСФСР, согласно которой возможно задержание подозреваемого без судебного решения на срок более 48 часов.
Итоговый вывод решения: положения статей 90, 96, 122 и 216 УПК РСФСР не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 17, 22, 46 (часть 1), а также абзацу второму пункта 6 раздела второго «Заключительные и переходные положения» Конституции РФ. В связи с этим данные положения с момента введения в действие УПК РФ 2001 года не подлежат применению.
Федеральному Собранию надлежит незамедлительно внести изменения в установленный законом порядок введения в действие норм УПК РФ, предусматривающих обязательность судебного решения об аресте, задержании и содержании под стражей, которые должны: реально применяться как входящие в единую систему норм, определяющих порядок уголовного судопроизводства, с 1 июля 2002 года, то есть одновременно с УПК РФ, а не с 1 января 2004 года.
Мотивы решения. Закрепленное в Конституции РФ право на свободу и личную неприкосновенность относится к числу основных прав человека, неотчуждаемых и принадлежащих каждому от рождения, а конституционно установленные особые уголовно-процессуальные гарантии судебной защиты данного права в силу статьи 18 Конституции РФ являются непосредственно действующими и потому определяют смысл, содержание и применение соответствующих положений уголовно-процессуального законодательства, равно как и деятельность законодательной власти по его принятию, изменению и дополнению.
Конституция РФ обязала законодателя предпринять необходимые изменения УПК, с тем чтобы конституционные нормы о допустимости ареста (заключения под стражу) и содержания под стражей только на основании судебного решения были воплощены в уголовно-процессуальном регулировании механизма применения мер процессуального принуждения. И только до этого момента - согласно абзацу второму пункта 6 раздела второго «Заключительные и переходные положения» Конституции РФ - допускалось сохранение прежнего порядка ареста, содержания под стражей и задержания подозреваемых, обжалованного в данном деле.
Федеральный закон «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» также исходил из того, что эта временная мера ограничена по сроку тем периодом, который необходим для внесения в законодательство соответствующих изменений. При этом в случаях, когда само право, для защиты которого необходимо принятие закона, непосредственно закреплено в Конституции РФ, исполнение подобной обязанности должно осуществляться скорейшим образом (см. также: Постановление от 2 февраля 1999 года № 3-П).
Однако при принятии 18 декабря 2001 года нового УПК РФ его нормы, согласно которым только суд правомочен принимать решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, вводятся в действие лишь с 1 января 2004 года; до этого момента решения по таким вопросам по-прежнему принимает прокурор. Следовательно, до наступления указанного срока порядок внесудебного ограничения свободы и личной неприкосновенности по-прежнему сохраняется в качестве составной части правовой системы РФ, то есть применительно к этому периоду фактически рассматривается законодателем как соответствующий Конституции РФ. Тем самым предписание абзаца второго пункта 6 раздела второго Конституции РФ реализовано им сугубо формально, чем нарушается действительный смысл данного предписания. Сохранение прежнего порядка задержания и ареста представляет собой, по сути, отказ от реализации гарантированного главой 2 Конституции РФ механизма судебной защиты права на свободу и личную неприкосновенность и одновременно от закрепленных в статьях 17 и 18 Конституции РФ положений о непосредственном действии прав и свобод человека и гражданина, об их признании и обеспечении в РФ в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права. Иное не согласуется, кроме того, с сохраняющими свою силу правовыми позициями Конституционного Суда РФ по данному вопросу, а также несовместимо с обязательствами, принятыми на себя Россией в связи с ратификацией ею Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Конвенция о защите прав человека и основных свобод (пункты 3 и 4 статьи 5), Международный пакт о гражданских и политических правах (пункт 3 статьи 9), согласно которым каждое арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо незамедлительно доставляется к судье или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону полномочие осуществлять судебную власть, и ему должно быть обеспечено право на судебное разбирательство в течение разумного срока или право на освобождение.
(5) Постановление от 16 июня 2009 года № 9-П по делу о проверке конституционности ряда положений статей 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2009. № 27. Ст. 3382)
Правовые категории в Постановлении: право на свободу и личную неприкосновенность; административное задержание; законное задержание; право на судебную защиту; возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц; производство по делам об административных правонарушениях; истечение срока давности; критерии законодательного регулирования.
Заявители: граждане М. Ю. Карелин, В. К. Рогожкин и М. В. Филандров (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: взаимосвязанные положения части 1 статьи 27.1, части 1 статьи 27.3 и части 3 статьи 27.5 КоАП РФ, регулирующие применение административного задержания, – в той части, в какой на основании этих положений разрешается вопрос о законности и допустимости применения административного задержания на срок не более 48 часов как меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве меры административного наказания административный арест, в том числе если производство по делу об административном правонарушении было прекращено в соответствии с пунктами 1 и 2 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ в связи с отсутствием состава административного правонарушения или события административного правонарушения; положения пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 ГК РФ, регулирующие возмещение вреда, в том числе морального, причиненного незаконными действиями органов публичной власти и их должностными лицами, независимо от их вины, – в той их части, в какой на основании этих положений во взаимосвязи с положениями части 1 статьи 27.1, части 1 статьи 27.3 и части 3 статьи 27.5 КоАП РФ разрешается вопрос о возмещении гражданину вреда, причиненного незаконным административным задержанием на срок до 48 часов как мерой обеспечения производства по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве одной из мер административного наказания административный арест; пункт 6 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ, согласно которому производство по делу об административном правонарушении не может быть начато, а начатое производство подлежит прекращению вследствие истечения сроков давности привлечения к административной ответственности, – в той части, в какой он служит основанием прекращения производства по делу об административном правонарушении и в случае, когда лицо, в отношении которого возбуждено данное дело, возражает против такого прекращения.
Позиция заявителей: положения части 1 статьи 27.1, части 1 статьи 27.3 и части 3 статьи 27.5 КоАП РФ противоречат статьям 2, 18, 22 (часть 1), 53 и 55 (части 2 и 3) Конституции РФ в той части, в какой они позволяют считать законным административное задержание лица, в отношении которого производство по делу об административном правонарушении впоследствии было прекращено в связи с отсутствием состава или события административного правонарушения; пункт 1 статьи 1070 и абзац третий статьи 1100 ГК РФ, устанавливающие особенности возмещения вреда, в том числе компенсации морального вреда, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, не соответствуют статьям 2, 18, 53 и 55 (часть 2) Конституции РФ в той части, в какой содержащиеся в них положения – по смыслу, придаваемому им судебной практикой, – не распространяются на случаи причинения вреда (включая моральный) в результате незаконного административного задержания; положение пункта 6 части 1 статьи 24.5 КоАП, допуская прекращение производства по делу в случае истечения срока давности привлечения к административной ответственности без установления всех подлежащих выяснению обстоятельств, включая вопросы о наличии (отсутствии) события и состава административного правонарушения, о виновности лица в его совершении, противоречит статьям 2, 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 49 Конституции РФ.
Кроме того, заявители оспаривали конституционность положения пункта 3 части 1 статьи 30 7 КоАП РФ и статьи 60 ГПК РФ.
Итоговый вывод решения: часть 1 статьи 27.1, часть 1 статьи 27.3 и часть 3 статьи 27.5 КоАП РФ не противоречат Конституции РФ, поскольку содержащиеся в них положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования и во взаимосвязи с пунктами 1 и 2 части 1 статьи 24.5 данного Кодекса предполагают, что административное задержание на срок не более 48 часов может применяться лишь в случае, если имеются достаточные основания считать его необходимым и соразмерным для обеспечения производства по конкретному делу об административном правонарушении, за совершение которого может быть назначено наказание в виде административного ареста, а последующее прекращение производства по делу об административном правонарушении в связи с отсутствием события административного правонарушения или отсутствием состава административного правонарушения не может служить основанием для отказа в обжаловании незаконного применения административного задержания как принудительной меры обеспечения производства по данному делу; пункт 1 статьи 1070 и абзац третий статьи 1100 ГК РФ во взаимосвязи с частью 3 статьи 27.5 КоАП РФ не противоречат Конституции РФ, поскольку данные положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования не исключают возможность возмещения гражданам вреда, причиненного незаконным административным задержанием на срок не более 48 часов как мерой обеспечения производства по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве одной из мер административного наказания административный арест, независимо от вины соответствующих органов публичной власти и их должностных лиц; положение пункта 6 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ, согласно которому начатое производство по делу об административном правонарушении подлежит прекращению вследствие истечения сроков давности привлечения к административной ответственности, не противоречит Конституции РФ, поскольку названное положение по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования не предполагает возможность отказа в таких случаях от оценки обоснованности выводов юрисдикционного органа о наличии в действиях лица состава административного правонарушения.
Прекратить производство по делу в части, касающейся проверки конституционности статьи 60 ГПК РФ и пункта 3 части 1 статьи 30.7 КоАП РФ.
Мотивы решения. Из оспариваемых положений части 1 статьи 27.1, части 1 статьи 27.3 и части 3 статьи 27.5 КоАП РФ в их системной связи следует, что административное задержание лица, в отношении которого ведется административное преследование, на срок до 48 часов представляет собой по сути лишение свободы, хотя и носящее кратковременный характер. Требования к законности этой меры – исходя из смысла статей 22 и 55 (часть 3) Конституции РФ и подпункта «c» пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод – не могут сводиться к соблюдению одних лишь формальных условий, предполагающих ее применение должностными лицами в рамках закона, в законных целях и в соответствии с задачами законодательства об административных правонарушениях.
Административное задержание, предусмотренное частью 3 статьи 27.5 КоАП РФ, может считаться законным лишь в том случае, если оно осуществляется в целях, определяемых предписаниями Конституции РФ и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, необходимо для их достижения и является соразмерным. Следовательно, такое административное задержание не может быть признано законным, если оно применялось должностным лицом хотя и в рамках установленных законом полномочий, но с нарушением указанных целей и критериев, при отсутствии достаточных оснований, произвольно или тем более сопровождалось злоупотреблением властью.
По смыслу статей 17 (часть 3), 22 и 55 (часть 3) Конституции РФ, административное задержание на срок до 48 часов – с учетом его юридической природы как формы ограничения конституционного права на свободу – может быть признано законным и в случае последующего прекращения производства по делу об административном правонарушении, в том числе по таким основаниям, как отсутствие события административного правонарушения или отсутствие состава административного правонарушения (пункты 1 и 2 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ), если должностное лицо или орган публичной власти действовали в условиях, когда были достаточные основания полагать, что применение данной принудительной меры необходимо.
Соответственно, прекращение производства по делу об административном правонарушении в связи с отсутствием события или состава административного правонарушения, а также по каким-либо иным основаниям не может служить препятствием для обжалования незаконного применения административного задержания как принудительной меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении. Иное нарушало бы гарантированные Конституцией РФ право на свободу и личную неприкосновенность (статья 22), а также право на судебную защиту (статья 46) и противоречило бы принципам законодательства об административных правонарушениях, в частности принципу законности (статья 1.6 КоАП РФ).
В части, касающейся возмещения вреда, причиненного гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, Суд указал на следующее.
По общему правилу лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (пункт 2 статьи 1064 ГК РФ). При этом ГК РФ предусматривает случаи возмещения вреда и при отсутствии вины причинителя вреда (пункт 1 статьи 1070), относя к таким случаям в том числе случаи причинения гражданину вреда незаконным привлечением к административной ответственности в виде административного ареста. В соответствии со статьей 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ (абзац третий). Данное регулирование обусловлено особым значением конституционного права каждого на свободу и личную неприкосновенность, которое, хотя и не является абсолютным, то есть не относится к не подлежащим никаким ограничениям, имеет тем не менее исключительную ценность, поскольку создает необходимые условия для реализации всех других основных прав и свобод.
Административное задержание на срок не более 48 часов, предусмотренное частью 3 статьи 27.5 КоАП РФ, не будучи арестом как мерой административного наказания, тем не менее представляет собой лишение свободы в смысле статьи 22 Конституции РФ и подпункта «c» пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод: положение лица, к которому применяется такое административное задержание в качестве меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении, связано с принудительным пребыванием в ограниченном пространстве, временной изоляцией от общества, прекращением выполнения служебных обязанностей, с невозможностью свободного передвижения и общения с другими лицами.
Таким образом, административное задержание, предусмотренное частью 3 статьи 27.5 КоАП РФ, по обусловливающим его природу ограничениям и последствиям для задержанного сопоставимо с административным арестом и задержанием как видами лишения свободы и не обладает такими сущностными характеристиками, которые могли бы оправдать – при выявлении незаконности этих мер – применение различающихся компенсаторных механизмов. То обстоятельство, что административный арест как мера наказания применяется лишь в рамках судебной процедуры, обеспечивающей дополнительные возможности судебной проверки его фактических оснований и вынесения справедливого решения с соблюдением конституционных принципов правосудия, также свидетельствует о полной неоправданности исключения не имеющего таких судебных гарантий незаконного административного задержания на срок не более 48 часов из числа деяний публичной власти, относительно которых должны действовать правила возмещения вреда в порядке статей 1070 и 1100 ГК РФ.
Исходя из правовых позиций, выраженных в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 года № 11-П и Определении от 4 декабря 2003 года № 440-О, отсутствие в тексте пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 ГК РФ непосредственного указания на административное задержание не может означать, – по смыслу этих статей во взаимосвязи с частью 3 статьи 27.5 КоАП РФ и подпунктом «c» пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, – что их действие не распространяется на случаи, когда право на свободу ограничивается в связи с административным задержанием на срок не более 48 часов как обеспечительной мерой при производстве по делам об административных правонарушениях, за совершение которых может быть назначено наказание в виде административного ареста.
Установление в КоАП РФ в качестве основания прекращения дела истечение сроков давности привлечения к административной ответственности (пункт 6 части 1 статьи 24.5) обусловлено тем, что административные правонарушения, которые, в отличие от преступлений, влекущих наступление уголовной ответственности, представляют собой меньшую общественную опасность и, по общему правилу, влекут менее строгие меры административной ответственности, имеют для граждан не столь значительные негативные последствия, а федеральный законодатель, реализуя свое полномочие по правовому регулированию административной ответственности и административной процедуры (статья 72 (пункт «к» части 1) Конституции РФ), вправе определять пределы целесообразности публичного преследования таким образом, чтобы обеспечить наряду с эффективной государственной, в том числе судебной, защитой прав граждан процессуальную экономию, оперативность при рассмотрении дел и профилактику правонарушений.
Вместе с тем отказ от административного преследования в связи с истечением сроков давности привлечения к административной ответственности не может препятствовать реализации права на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями должностных лиц, совершенными при производстве по делу об административном правонарушении. Прекращение дела не является преградой для установления в других процедурах ни виновности лица в качестве основания для его привлечения к гражданской ответственности или его невиновности, ни незаконности имевшего место в отношении лица административного преследования в случае причинения ему вреда: споры о возмещении причиненного административным преследованием имущественного ущерба и о компенсации морального вреда или, напротив, о взыскании имущественного и морального вреда в пользу потерпевшего от административного правонарушения разрешаются судом в порядке гражданского судопроизводства (статья 4.7 КоАП РФ).
Лицо, привлекавшееся к административной ответственности, участвует в таком споре не как субъект публичного, а как субъект частного права и может доказывать в процедуре гражданского судопроизводства и свою невиновность, и причиненный ему ущерб. Таким образом, предъявление лицом соответствующих требований не в порядке административного судопроизводства, а в другой судебной процедуре может привести к признанию незаконными действий осуществлявших административное преследование органов, включая применение ими мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, и к вынесению решения о возмещении причиненного вреда.
Таким образом, по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего законодательства положение пункта 6 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ предполагает, что в случае, когда производство по делу об административном правонарушении было прекращено в связи с истечением сроков давности привлечения к административной ответственности, проверка и оценка выводов юрисдикционного органа о наличии в действиях конкретного лица состава административного правонарушения не исключаются. Иное препятствовало бы судебной защите прав и свобод граждан, делая иллюзорным механизм компенсации вреда, причиненного в результате злоупотребления властью, и, соответственно, противоречило бы статьям 19, 45, 46, 52 и 53 Конституции РФ.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Конвенция о защите прав человека и основных свобод; Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 марта 1995 года по делу «Кинн (Quinn) против Франции»; Постановление Европейского Суда по правам человека от 27 ноября 1997 года по делу «K.-F. против Германии»; Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 мая 1998 года по делу «Курт (Kurt) против Турции»; Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 июля 1961 года по делу «Лоулесс (Lawless) против Ирландии» (№ 3); Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 ноября 1980 года по делу «Гуццарди (Guzzardi) против Италии»; Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 октября 1994 года по делу «Мюррей (Murray) против Соединенного Королевства»; Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 ноября 1994 года по делу «Кеммаш (Kemmache) против Франции» (№ 3); Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 июня 1996 года по делу «Амюур (Amuur) против Франции».
(6) Постановление от 6 декабря 2011 года № 27-П по делу о проверке конституционности статьи 107 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 51. Ст. 7552)
Правовые категории в Постановлении: равенство перед законом, право на свободу и личную неприкосновенность.
Заявители: гражданин Эстонской Республики А. Т. Федин (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: положения статьи 107 Уголовно-процессуального кодекса РФ, определяющей порядок установления домашнего ареста как меры пресечения.
Позиция заявителей: оспариваемые положения, как допускающие существенное превышение установленного законом предельного срока содержания под стражей, несоразмерно ограничивают право на свободу и личную неприкосновенность и тем самым противоречат статьям 22 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции РФ.
Итоговый вывод решения: не соответствуют Конституции РФ положения статьи 107 Уголовно-процессуального кодекса РФ в той мере, в какой они не конкретизируют срок, на который избирается мера пресечения в виде домашнего ареста, не определяют основания и порядок его продления и не ограничивают предельную продолжительность пребывания лица под домашним арестом, в том числе с учетом срока содержания под стражей в качестве меры пресечения.
Мотивы решения. По смыслу Конституции РФ, ее статей 17 (часть 2), 21 (часть 1) и 22 (часть 1), принадлежащее каждому от рождения право на свободу и личную неприкосновенность, относящееся к числу основных прав человека и признаваемое Всеобщей декларацией прав человека (статья 1), воплощает наиболее значимое социальное благо, которое, исходя из признания государством достоинства личности, предопределяет недопустимость произвольного вмешательства в сферу ее автономии и создает условия как для демократического устройства общества, так и для всестороннего развития человека. Именно поэтому Конституция РФ допускает возможность его ограничения лишь в той мере, в какой это необходимо в определенных ею целях, в установленном законом порядке, с соблюдением общеправовых принципов и на основе конституционных критериев необходимости, разумности и соразмерности, с тем чтобы не оказалось затронутым само существо данного права.
Выявляя конституционно-правовой смысл понятия «лишение свободы», Конституционный Суд РФ в Постановлении от 16 июня 2009 года № 9-П установил, что это понятие имеет автономное значение, заключающееся в том, что любые вводимые в отраслевом законодательстве меры, если они фактически влекут лишение свободы, должны отвечать критериям правомерности именно в контексте статьи 22 Конституции РФ и статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, составляющих нормативную основу регулирования ареста, задержания, заключения под стражу и содержания под стражей в сфере преследования за совершение уголовных и административных правонарушений в качестве мер допустимого лишения свободы; арест, задержание, заключение под стражу и содержание под стражей, несмотря на их процессуальные различия, по сути есть лишение свободы.
Аналогичной позиции придерживается и Европейский Суд по правам человека. При толковании статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 4 которой гарантирует каждому, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения и на освобождение, если заключение под стражу признано судом незаконным) он отмечал, что лишение физической свободы фактически может приобретать разнообразные формы, не всегда адекватные классическому тюремному заключению, и предлагал оценивать их не по формальным, а по сущностным признакам, таким как принудительное пребывание в ограниченном пространстве, изоляция человека от общества, семьи, прекращение выполнения служебных обязанностей, невозможность свободного передвижения и общения с неопределенным кругом лиц.
Всякое ограничение или лишение права на свободу и личную неприкосновенность в связи с необходимостью изоляции лица от общества, применяемой в виде меры пресечения в процессе судопроизводства либо в виде уголовного или административного наказания, должно обеспечиваться судебным контролем и другими правовыми гарантиями его справедливости и соразмерности, исходя из его законодательно установленных пределов.
Приведенные требования Конституции Российской Федерации и международно-правовых актов и основанные на них правовые позиции Конституционного Суда РФ, распространяющиеся на правовое регулирование применения такой непосредственно сопряженной с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность меры пресечения, как домашний арест, при котором лицо находится в изоляции и не может свободно реализовать свои права, предполагают обязанность законодателя определить в законе время пребывания лица под домашним арестом в соответствии с принципами справедливости и равенства, с тем чтобы исключить возможность произвольного и несоразмерного ограничения права на свободу и личную неприкосновенность.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ среди мер процессуального принуждения предусматривает в главе 13 меры пресечения – средства ограничения личной свободы обвиняемого, а в исключительных случаях подозреваемого, применяемые, как следует из его статьи 97, в целях предупреждения попыток скрыться от органов дознания, предварительного следствия или суда, продолжить преступную деятельность, угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иных попыток воспрепятствовать производству по уголовному делу, а также для обеспечения исполнения приговора или возможной выдачи лица.
Наиболее строгими из мер пресечения являются домашний арест (статья 107 УПК РФ) и заключение под стражу (статья 108 УПК РФ). Поскольку суть данных принудительных мер – непосредственное ограничение находящегося под защитой статьи 22 Конституции РФ права на свободу и личную неприкосновенность, законодатель допускает применение таких мер в отношении подозреваемых и обвиняемых в совершении лишь тех преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы, как правило, на срок свыше двух лет, и при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (часть первая статьи 108 УПК РФ).
Срок домашнего ареста, порядок его установления, продления, а также его предельная продолжительность в Уголовно-процессуальном кодексе РФ, в том числе в его статье 107, не указаны, как не предусмотрено в нем и распространение на домашний арест ограничений, закрепленных законом для содержания под стражей. Домашний арест, который в силу закона применяется лишь при наличии оснований и в порядке, установленных для заключения под стражу, никак не регламентируется статьей 109 УПК РФ об исчислении и продлении сроков содержания под стражей.
По смыслу, придаваемому положениям статьи 107 УПК РФ сложившейся правоприменительной практикой, срок применения домашнего ареста не ограничивается: согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 года № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» избранная на стадии предварительного расследования мера пресечения в виде домашнего ареста продолжает действовать на всем протяжении предварительного расследования и нахождения уголовного дела у прокурора с обвинительным заключением, а также в суде при рассмотрении дела (абзац четвертый пункта 26).
Некоторые суды общей юрисдикции применяют положения статьи 107 УПК РФ, устанавливая и продляя срок домашнего ареста по правилам статьи 109 данного Кодекса. Между тем такая практика, хотя и направленная на защиту конституционного права граждан на свободу и личную неприкосновенность и согласующаяся с правовой позицией Конституционного Суда РФ, которая изложена в Определении от 27 января 2011 года № 9-О-О, принятом по жалобе гражданина А. И. Аноприева на нарушение его конституционных прав статьей 107 УПК РФ, сама по себе не свидетельствует о том, что оспариваемые законоположения отвечают требованиям определенности, точности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования.
При отсутствии оснований для изменения избранной лицу меры пресечения домашний арест может применяться с превышением установленных для содержания под стражей (части вторая и третья статьи 109 УПК РФ) предельных сроков – вплоть до вынесения судом приговора, причем в отношении лиц, скрывшихся от органов расследования или иным способом нарушивших условия домашнего ареста, изменение меры пресечения в таких случаях с домашнего ареста на более строгую (заключение под стражу) невозможно, поскольку в соответствии с пунктом 2 части десятой этой статьи время домашнего ареста включается в совокупный срок содержания под стражей как его составная часть, а при достижении предельных сроков содержания под стражей дальнейшее продление таких сроков не допускается. Тем самым лица, соблюдающие условия домашнего ареста, в нарушение конституционного принципа справедливости ставятся в худшее положение по сравнению с лицами, скрывшимися от органов расследования или иным образом не выполняющими данные условия.
Более того, не исключается пребывание лица под домашним арестом с превышением не только предельных сроков содержания под стражей, установленных статьей 109 УПК РФ, но и сроков наказания, назначаемого судом за соответствующее преступление по нормам Общей и Особенной частей Уголовного кодекса РФ, что противоречит закрепленному в статье 49 Конституции РФ принципу презумпции невиновности, по смыслу которого до вступления в законную силу обвинительного приговора на подозреваемого, обвиняемого не могут быть наложены ограничения, в своей совокупности сопоставимые по степени тяжести, в том числе срокам, с уголовным наказанием, а тем более превышающие его.
Как неоднократно указывал Конституционный Суд РФ, при принятии решений, связанных с ограничением свободы и личной неприкосновенности, суд как орган правосудия – исходя из статей 22, 46 (часть 1), 48, 118, 120 и 123 (части 1–3) Конституции РФ в их взаимосвязи – призван обеспечивать одинаковые по своей природе судебные гарантии защиты прав и законных интересов личности. Данная правовая позиция, выраженная в постановлениях от 10 декабря 1998 года № 27-П, от 14 февраля 2000 года № 2-П и от 22 марта 2005 года № 4-П, распространяется на меру пресечения в виде домашнего ареста, который, как и заключение под стражу, непосредственно ограничивает конституционное право на свободу и личную неприкосновенность. Единая природа данного конституционного права предполагает и единые правовые гарантии его судебной защиты.
Таким образом, статья 107 УПК РФ, как не конкретизирующая срок, на который избирается мера пресечения в виде домашнего ареста, не определяющая основания и порядок его продления и не ограничивающая предельную продолжительность пребывания лица под домашним арестом, – в силу неопределенности как самой по себе данной статьи, так и ее положений во взаимосвязи с другими положениями Уголовно-процессуального кодекса РФ – порождает противоречивую правоприменительную практику, позволяет налагать ограничения, сопоставимые по степени тяжести с уголовными наказаниями и даже превышающие их, снижает гарантии судебной защиты.
♦
Вопросы выявления конституционно-правового смысла статьи 22 Конституции РФ также затрагивались Конституционным Судом РФ в Постановлениях: (1) от 3 мая 1995 года № 4-П; (2) от 27 февраля 2003 года № 1-П.
