Я помню, был полдень, а может, час тридцать.
И стрелки ходили друг за другом по кругу.
И мучила жажда, и хотелось напиться
Из чьей-то забытой и грязной посуды.
И двигалось время, и срывалось на басы.
Звенящие стекла и вилки метались
По полу, ища позабытые трассы,
Которые оттуда никогда не стирались.
И звенели монеты, катаясь в ладонях.
И скрипели полы, но это неважно,
Так как больше никто не найдет на обоях
Следы их испорченной жизни бумажной.
И чайник кипел, наполняясь парами,
И каплями пота покрывал бортик кружки.
И всё исчезало, заменяясь мечтами
В форме замерзшей масляной стружки.
Бежали секунды, и было не слышно
Ни звука из около кухонных комнат.
И, кажется, с краской бы что-нибудь вышло.
Но те, кто живут здесь, итак это помнят.
Анюта Легенькая
Ты видишь?
Ночь снимает маски
с действующих лиц.
Ты слышишь?
Тьма стирает краски
с разрисованных страниц.
Ты видишь?
Я одна и мне не грустно.
Я в пути.
Ты слышишь?
Быть одной не повод, а искусство.
Не грусти.
|
|
Ты видишь?
Я нарисована гуашью
И почти обнажена.
Ты слышишь?
Все вокруг неважно.
Только я важна.
Лада Виль
Лирика
Там, где тебя нет
Снег оставляет след,
Дождь преломляет свет.
Там, где тебя нет.
Там, где спала я
Испепелилась луна.
Побагровела земля,
Там, где спала я.
Там, где смотрели сны
В ожидании конца зимы,
Там, где исчезали моря,
Там я ждала тебя.
Таня Южанина
Я вчера зашла к подруге.
Мы болтали друг о друге,
А потом пришел еще один друг.
Он был очень милым мальчиком
только жизнь свою растрачивал
на таких, как мы, подруг.
Он пил «Вермут», как компот,
а вино, как молоко,
перед сном.
Я согласна с ним во многом,
только он совсем немного
видит все в ином
свете.
Но на свете
Мне не встретить человека
человечнее, чем он.
Он знает море нужных слов
и один всегда готов
переплыть его.
Вечер быстро завершался,
он театрально сокрушался,
допивая «молоко».
Но я знала, что ему
самому
даже если все не ладилось
всё равно ужасно нравилось
Быть одному.
Кэти-бри батлхаммер