Наука любви

Т.М.НОВИКОВА

ПЛАТОН.

«И я всегда утверждаю, что, как говорится, я полный неуч во всем, кроме разве одной совсем небольшой науки – науки любви. В этой же науке я заявляю себя более искусным, чем кто бы то ни было из людей – как прошлых времен, так и нынешних». Платон [1, «Феаг», с. 121]

Великий Платон – достойный ученик великого Сократа. Сократ не оставил своих сочинений. Платон и Сократ были единомышленниками. Недаром Сократ – главное действующее лицо в диалогах Платона.

Уровни любви Платон раскрывает в диалоге «Пир». Он пишет: «Кто хочет избрать верный путь … должен начать с устремления к прекрасным телам в молодости. … потом поймет, что красота одного тела родственна красоте любого другого <…> После этого он начнет ценить красоту души выше, чем красоту тела … благодаря чему невольно постигнет красоту нравов и обычаев и, увидев, что все это прекрасное родственно между собою, будет считать красоту тела чем-то ничтожным. От нравов он должен перейти к наукам … стремясь к красоте уже во всем её многообразии … повернуть к открытому морю красоты … пока наконец, набравшись тут сил и усовершенствовавшись, он не узрит того единственного знания, которое касается прекрасного <…>

Кто, наставляемый на пути любви, будет в правильном порядке созерцать прекрасное, тот, достигнув конца этого пути, вдруг увидит нечто удивительно прекрасное по природе … вечное … Прекрасное это предстанет ему не в виде какого-то лица, рук или иной части тела, не в виде какой-то речи … а само по себе, всегда в самом себе единообразное <…> И в созерцании прекрасного самого по себе … только и может жить человек, его увидевший. <…> потому что постигает он истину <…> тому дается в удел любовь богов, и если кто-либо из людей бывает бессмертен, то именно он» [2, с. 120-122].

Платон называет четыре уровня любви. Это – любовь к прекрасному человеческому телу в молодости; любовь к человеческим нравам, обычаям; любовь к наукам и, наконец, – любовь к прекрасному, красоте, существующей вечно, сама по себе. Последний уровень любви у Платона – самый сладостный [2, «Федр», с. 156; 3, т. 3, «Государство», с. 374] и самый важный.[1] При созерцании прекрасного человек постигает истину – знание – мудрость. Он приобретает любовь богов, необходимую ему для жизни. Именно к познанию этого, последнего уровня любви человек и должен стремиться.

Этот вопрос в философии Сократа и Платона является главным и раскрывается он многосторонне. Вспомним крылатые выражения Сократа: «Познай самого себя» [2, «Федр», с. 138];[2] «Я знаю, что ничего не знаю» [1, «Апология Сократа», с. 75];[3] «Я желаю умирать много раз» [1, «Апология Сократа», с. 95]. Для понимания этих крылатых выражений, необходимо рассмотреть важные стороны их философского мировоззрения.

Основное понятие в философии Платона – «единое». Единое – небытие, ничто, существует беспредельно, вечно, является причиной возникновения вселенной. Единое бестелесно и не есть жизнь [3, т. 4, «Анонимные пролегомены к платоновской философии», с. 676]. «… причина эта одарена разумом и божественным знанием …» [2, «Софист», с. 341]. Божественное единое содержит в себе программу, законы развития будущей вселенной.[4] Это знание природного происхождения. Оно существует само по себе [2, «Теэтет», с. 197]. Причина эта непознаваема. Единое прежде бытия.[5]

Небытие с бытием образовали причудливое сплетение, пишет Платон [2, «Софист», с. 306]. Божественное единое Платон определяет как прекрасное [1, «Гиппий больший», с. 406, 407]. Божественное единое при начале развития вселенной переходит в идею «благо» – первый уровень бытия (мира умопостигаемых идей), который также, оказывается, не есть жизнь. «… само благо не есть существование» [3, т. 3, «Государство», с. 291]. Первый уровень бытия – божественный, существующий как прекрасное – красота, что тождественно справедливости [2, «Федон», с. 16; «Федр», с. 156].

Идея «благо» есть подлинное, истинное бытие. Она получает из вечной идеи «единое» знание – программу, законы развития будущей вселенной. Идея «благо» будет пронизывать все нарождающееся и станет божественной сущностью одинаковой во всем (и в природе, и в человеке), содержащей в себе знание о будущей вселенной. «… если я знаю что-либо одно, то тем самым я знаю все» [1, «Евтидем», с. 185].

«… мысль всякой души … узрев [подлинное] бытие, хотя бы и ненадолго, ценит его, питается созерцанием истины и блаженствует … она созерцает самое справедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание – не то знание, которому присуще возникновение … но подлинное знание, содержащееся в подлинном бытии. Насладившись созерцанием всего того, что есть подлинное бытие …» [2, «Федр», с. 156].

Идея «благо» станет познаваемой человеком, а знание, содержащееся в ней, перешедшее из вечности, будет абсолютной истиной, то есть таким знанием, которое не будет изменяться со временем. «… идея блага – вот это самое важное знание …» [3, т. 3, «Государство», с. 286]. Познание идеи «благо» Платон связывает с наукой, «изучая которую мы бы достойно прожили оставшуюся часть жизни» и с помощью которой мы смогли бы сделать других достойными людьми [1, «Евтидем», с. 184].

Если ты познаешь самого себя, то ты приобретешь знание о вселенной, о её законах развития, из которых основным является нравственный закон.[6] Познание самого себя становится высшим предназначением человека, так как познание природного нравственного закона обладает силой вести человека по жизни. «Большинство считает, что знание не обладает силой и не может руководить и начальствовать <…> знание прекрасно и способно управлять человеком, так что того, кто познал хорошее и плохое, ничто уже не заставит поступать иначе, чем велит знание <…> нет ничего сильнее знания, оно всегда и во всём пересиливает и удовольствия и всё прочее …» [1, «Протагор», с. 465, 470]. Так природа добивается, чтобы человек жил по её законам.

Все те, кто в истории стал буддой, мудрецом, блаженным или прошел посвящение в мистериях, познали свою божественную сущность, одинаковую во всем, приобрели знание законов природы вселенной (закон единства во многообразии – божественное во всем, нравственный закон). Они поняли смысл жизни и могли помогать людям идти в их космической эволюции.[7]

Известно, что Сократ был философом, познавшим самого себя. Он признавался, что у него был учитель – мудрец и он многому был научен [1, «Гиппий меньший», с. 213]. Платон также стал знающим, познавшим самого себя. Он раскрыл для себя это знание, пройдя посвящение в одной из Пирамид Египта.[8]

Сократ и Платон познали мудрость, то есть знание, которое имеется у человека в душе, точнее в духе – первом уровне души. Уровень духа есть уровень идеи «благо». Платон отметил, что люди беременны духовно [2, «Пир», с. 116, 119]. «… мы все ещё беременны знанием …» [2, «Теэтет», с. 274]. Познать самого себя означает вывести это знание на свет, то есть «родить его» или, по Платону, припомнить [1, «Менон», с. 595; 2, «Федон», с. 26, 49, 50].

Сократ не раз говорил, что «меня поставил сам бог, для того, думаю, чтобы мне жить, занимаясь философией, и испытывать самого себя и других» [1, «Апология Сократа», с. 83; 2, «Федон», с. 10-11]. В свободное от работы время он ходил по площадям и базарам, где собирались люди, и вступал с ними в разговор. Он задавал им вопросы о добродетели, мужестве, справедливости.[9] Порой Сократ ставил собеседника в неловкое положение, когда тот не мог ему ответить. И хотя Сократ признавался, что он всегда страстно жаждал дружбы [1, «Лисид», с. 324], однако, своими вопросами он наживал себе врагов.

«… следующие за мною по собственному почину молодые люди, у которых всего больше досуга, сыновья самых богатых граждан, рады бывают послушать, как я испытываю людей, и часто подражают мне сами, принимаясь пытать других … От этого те, кого они испытывают, сердятся не на самих себя, а на меня и говорят, что есть какой-то Сократ, негоднешний человек, который развращает молодых людей» [1, «Апология Сократа, с. 76]. Так молодежь Афин становилась всё более дерзкой. А город превратился в пчелиный улей: Сократ ходит по многолюдным местам, задаёт вопросы и молодые люди делают то же. Афиняне не выдержали этого и обвинили Сократа в развращении молодёжи.

Хотя на самом деле Сократ своими вопросами будил спящие души людей, призывал их к самопознанию [3, т. 4, Соч. платоновской школы, «Клитофонт», с. 577]. Он назвал своё искусство диалектики – майевтикой, то есть повивальным искусством.[10] «В моём повивальном искусстве почти всё так же, как и у них, – отличие, пожалуй, лишь в том, что я принимаю у мужей, а не у жён и принимаю роды души, а не плоти. Самое же великое в нашем искусстве – то, что мы можем разными способами допытываться, рождает ли мысль юноши ложный призрак или же истинный и полноценный плод» [2, «Теэтет», с. 201-202].

Для реализации своего основного дела жизни – подготовки истинных философов-мудрецов, Сократ отбирал себе учеников, испытывая их не только вопросами, но и готовя их к непосредственному познанию самих себя. И хотя Платон замечает, что прекрасное познать трудно [1, «Гиппий больший», с. 417; «Кратил», с. 613], однако, во многих своих произведениях он раскрывает особенности этого процесса.

Во-первых, процесс самопознания неотвратим для человека. Платон пишет, что «природа наша требует разрешения от бремени [2, «Пир», с. 117].

Во-вторых, процесс самопознания связан с проявлением любви, но не пошлой, а небесной [2, «Пир», с. 89]. Любовь небесная ценна и для государства, и для отдельного человека, поскольку требует заботы о нравственном совершенстве [2, «Пир», с. 94]. Учениками мудрецов становились не малолетние молодые люди, «чтобы не уходило много сил неизвестно на что; ведь неизвестно заранее, в какую сторону пойдёт духовное и телесное развитие ребёнка – в дурную или хорошую», а те, у кого уже обнаружился разум [2, «Пир», с. 90].

В-третьих, предметом самопознания является первый уровень человеческой души – божественный дух, природа которого есть прекрасное-красота-справедливость и который не есть жизнь. Инструментом же познания является человеческая душа, как утверждает Платон [1, «Евтидем», с. 187; 2, «Теэтет», с. 242-244; «Софист», с. 317; 3, т. 4, Соч. платоновской школы, «О справедливости», с. 549].[11] Платон пишет, что созерцающее должно быть подобно созерцаемому [3, т. 3, «Тимей», с. 498]. «… нечистому касаться чистого не дозволено» [2, «Федон», с. 18]. Из этого следует, что душа человека должна при жизни очиститься[12] и в процессе самопознания должна находиться вне тела.

Именно поэтому человеку трудно познать самого себя – свой первый уровень души – уровень блага. Человек должен при жизни очиститься и научиться отделять свою душу от тела, то есть научиться умирать. Все, кто стал подлинным, истинным философом – мудрецом научился этому. Понятным становится выражение Сократа – «Я желаю умирать много раз». В «Федоне» Платон говорит: «Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним – умиранием и смертью» [2, с. 14, 37, 39].

Платон замечает, что душа, принимаясь исследовать что бы то ни было совместно с телом, всякий раз обманывается по вине тела. И лучше всего мыслит она, когда её не тревожит ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна и устремится к подлинному бытию. Освободить же её с величайшей настойчивостью желают истинные философы. В этом как раз и состоят философские занятия – в освобождении и отделении души от тела [2, «Федон», с. 16, 19].

В-четвёртых. Процессу умирания, то есть умению отделять душу от тела, Сократ учил своих учеников.[13] Платон даёт понять, что процесс познания мудрости похож на сон [2, «Пир», с. 84], когда учитель и ученик ложатся рядом. При этих обстоятельствах Сократ также испытывал своих учеников. О себе он говорит: «Я не дам себя одолеть влюблённости, но буду владеть собой» [2, «Федр», с. 141]. Того же он ожидает и от ученика.

В «Пире» Платон приводит рассказ дерзкого Алкивиада, чьи намерения соблазнить Сократа окончились ничем. «… проспав с Сократом всю ночь, я встал точно таким же, как если бы спал с отцом или со старшим братом» [2, с. 130]. Алкивиад признавался, что Сократ «меня обидел. Обошёлся он так, впрочем, не только со мной, но и с Хармидом, сыном Главкона, и с Евтидемом, сыном Дикола, и со многими другими …» [2, с. 132-133].[14]

В-пятых, Платон раскрывает последовательный процесс подготовки будущих подлинных философов-мудрецов. Они необходимы для существования человеческого общества, основной целью которого станет воспитание честных и справедливых людей, достижение благоденствия не для одного какого-нибудь слоя населения, а для всего государства [3, т. 3, «Государство», с. 301, 326; т. 4, Соч. платоновской школы, «Клитофонт», с. 578].

Ещё в детстве, пишет Платон в «Государстве», надо пресекать такие природные наклонности человеческой натуры, которые, словно свинцовые грузила, влекут её к обжорству и другим подобным наслаждениям. Основатели государства должны будут делать отбор учеников, воспитывать лучшие натуры, занимаясь с ними гимнастическими упражнениями и мусическим искусством, направив их души к познанию мудрости.[15] Из наук, главными для учеников, будут геометрия и астрономия. Будущие философы должны в свои юные годы основательно познакомиться и с военным делом [3, т. 3, с. 300, 303, 309, 310, 311].

Юноши, отобранные из числа двадцатилетних,[16] изучавших до сих пор науки порознь, должны получить общий обзор наук, где будет показано их сродство между собою и с природой бытия. Из этих юношей, когда им исполнится тридцать лет, надо будет опять-таки произвести отбор, окружить их ещё большим почётом и подвергнуть испытанию их способность к диалектике, наблюдая, кто из них умеет, не обращая внимания на зрительные и остальные ощущения, подняться до истинного бытия. Но здесь требуется величайшая осторожность.[17] На это потребуется пять лет обучения. В последующие пятнадцать лет ученики мудрости будут работать на государственных должностях, подвергаясь проверке, «устоят ли они перед разнообразными влияниями или же кое в чём поддадутся» [3, т. 3, с. 322, 325].

Когда им будет пятьдесят, то для тех из них, кто уцелел и всячески отличился, настанет время устремить свой духовный взор на познание самого главного – идеи блага. Большую часть времени они станут проводить в философствовании, то есть в созерцании божественного-прекрасного-справедливого. Одновременно они будут трудиться над гражданским устройством, воспитывать людей, подобных им самим. Властителями в государстве станут подлинные философы. Великим и необходимым они будут считать справедливость. Тогда государство расцветёт, а народ извлечёт для себя великую пользу [3, т. 3, «Государство», с. 301, 326].

И последнее. Процесс познания в целом мира умопостигаемых идей – мира эйдосов-сущностей Платон также связывал с наукой любви. Он сопоставлял любовь с прекрасным, «мы любим прекрасное» [3, т. 4, «Анонимные пролегомены к платоновской философии», с. 675].

Платон раскрыл структуру уровней мира умопостигаемых идей. Он утверждает существование двух видов природных сущностей, принадлежащих этому миру. На первом уровне этого мира – уровне идеи блага, как было сказано, формируется божественная сущность, которая станет одинаковой во всем. На третьем уровне этого мира формируется природная сущность, которая станет одинаковой для ряда предметов и она будет выражена в понятиях. Подробнее об уровнях мира умопостигаемых идей см. [5].

Как было сказано, по Платону, инструментом познания является человеческая душа. Она располагает познавательными способностями для познания, как мира видимого, так и мира умопостигаемых идей – мира эйдосов-сущностей. Платон называет духовные познавательные способности человека [6, с. 38-47]. В их числе: духовное зрение[18], духовный слух[19], диалектическая способность мышления[20], способность понимания[21].

Познание природных сущностей означает познание смысла числа. «… число составляет … суть каждой вещи» [2, «Теэтет», с. 267]. Платон связывал числа со звуком и цветом и утверждал, что природу чисел можно созерцать (надо полагать, как вибрации красоты-прекрасного). Искусство счёта есть наука [3, т. 3, «Государство», с. 308]. Арифметика – наука философствующих [3, т. 3, «Филеб», с. 65]. «… «видит» означает «знает»…» [2, «Теэтет», с. 218]. «А какое удовольствие доставляет созерцание бытия, этого никому, кроме философа, вкусить не дано» [3, т. 3, «Государство», с. 375].

Тех, кто стремится к познанию истины, Платон называл философами. Тех же, кто созерцал – познал истину, он называл истинными, подлинными философами. Познание истины-сущности – это всегда личный духовный опыт. Философ обладает доказательством. Платон отмечал, что знания философствующих особенно точны [3, т. 3, «Филеб», с. 67].

Таким образом Платон в своей науке любви призывает человека проявить стремление, любовь к познанию самого себя, своей божественной сущности, чтобы познать знание-мудрость, заложенное в ней. Платон высказывает сомнение в том, что «тот, кто рассматривает бытие в понятиях (то есть, в абстракциях – Т.Н.), лучше видит его» [2, «Федон», с. 59]. Наука любви у Платона становится наукой приобретения главного знания для жизни. Эта наука любви и есть философия, как её определили Пифагор, Сократ, Платон и многие другие, последовавшие за ними. Эта наука раскрывает основные особенности мира, в котором мы живём.

Философия – не абстрактная наука. Философия – точная наука. Она познает живое знание. Философия – фундаментальная наука о наиболее общих свойствах и законах вселенной, о её происхождении, развитии, о сущности её природы; о сущности человека, его смысле жизни, ценностных ориентациях, философия обосновывает этику поведения человека; она разрабатывает гносеологию – теорию познания миров вселенной.

Литература

1. Платон. Собр. соч.: В 4 т. Т.1. – М.: Мысль, 1990.

2. Платон. Собр. соч.: В 4 т. Т.2. – М.: Мысль, 1993.

3. Платон. Собр. соч.: В 4 т. Т.3, Т.4. – М.: Мысль, 1994.

4. Новикова Т.М. Эзотерическая философия. – М.: Вузовская книга, 2001.

5. Новикова Т.М. Платон: Вселенная построена так, как человек учится говорить // Философские исследования. № 3. 2001. С. 204 – 210.

6. Новикова Т.М. Искусство философии и философия искусства. Философия, её смысл и предназначение / Т.М.Новикова. – 2-е изд., испр. – М.: Вузовская книга, 2008.

[1] Что касается обычных человеческих утех, Платон пишет: «… соединение же мужчины с мужчиной и женщины с женщиной – противоестественно и возникло как дерзкая попытка людей, разнузданных в удовольствиях» [3, т. 4, «Законы», с. 84].

[2] Такая запись была на одном из Дельфийских храмов Древней Греции. Эта запись означает, что, если человек – микрокосм познает самого себя, тогда он познает вселенную – макрокосм. Определение «человек есть микрокосм» введено Демокритом и было принято Платоном, и многими другими философами в истории.

[3] Это выражение Сократа означает, что, чем больше человек знает, тем он яснее понимает, что ещё большего он не знает. Граница между знанием и незнанием есть линия расширяющегося горизонта.

[4] То же самое утверждает и даосизм: «Дао есть Путь».

[5] Понятием «бытие» Платон называл мир умопостигаемых идей, мир эйдосов – сущностей. (В философии этот мир принято называть метафизическим, духовным) С этого мира начинает развиваться природа

вселенной и человека. Они развиваются коэволюционно, то есть параллельно, во взаимосвязи друг с другом [4, с. 56-58]. Поэтому человек становится микрокосмом. Сущностью природы и человека является их душа.

[6] Сущность природы и человека одинакова. Она есть божественное начало, есть прекрасное-красота и справедливость. Человек, если он не враг сам себе, должен жить согласно своей сущности, то есть согласно божественному началу, согласно прекрасному-красоте и справедливости. Другими словами, он должен жить по природному нравственному закону.

[7] И в даосизме сказано: «Лучшие люди древности, следовавшие Пути, достигали невообразимых, удивительных результатов» // Лао Цзы. Дао Де Цзин. Стих 15.

[8] См. Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида: В 2 т. Т.1. – М.: Российское теософское общество, 1992. С. 336; Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. – Санкт-Петербург, СПИКС, 1994. С. 187; Шюре Э. Великие Посвященные. Очерк эзотеризма религий. – Калуга, 1914. С. 320.

[9] Считается, что Сократ был создателем субъективной диалектики, как искусства ведения спора. Поскольку Сократ был знающим, то есть познавшим самого себя, он мог правильно поставить вопрос и правильно ответить на него [1, «Кратил», с. 622; 3, т. 4, «Анонимные пролегомены к платоновской философии», с. 675].

[10] Мать Сократа была повитухой. Она готовила и принимала роды плода у рожениц. «… повивальное это искусство я и моя мать получили в удел от бога, она – для женщин, я – для благородных юношей, для тех, кто прекрасен» [2, «Теэтет», с. 274].

[11] Процесс созерцания человеческой душой своего первого уровня – духа можно сравнить с тем, как мы смотримся в зеркало.

[12] «… нечего тревожиться за свою душу человеку, который в течение целой жизни пренебрегал всеми телесными удовольствиями, и в частности украшениями и нарядами, считая их чуждыми себе и приносящими скорее вред, нежели пользу, который гнался за иными радостями, радостями познания, и, украсив душу не чужими, но доподлинно её украшениями – воздержностью, справедливостью, мужеством, свободою, истиной <…> думайте и пекитесь о себе самих …», пишет Платон [2, «Федон», с. 76].

[13] Знакомство с литературой (см. сноску 8), раскрывающей процессы мистерий, посвящений, показывает, что эти процессы были связаны с умением человека отделять душу от тела, то есть со смертью. Мистерии проходили ночью, в течение трёх дней. Не случайно по древнегреческим [3, т. 4, «Законы», с. 425] и по христианским обычаям человека хоронят на третий день. Важно указать, что в одном из этих источников отмечается, что Платон «сильно критиковался за то, что в его сочинениях были открыты широкой публике многие из секретов, в частности, философские принципы Мистерий» (см. указан. в сноске 8 произведение М.П.Холла, с. 47).

[14] Такая, так называемая, любовь Сократа и Платона к молодым прекрасным юношам остаётся непонятой, к сожалению, в истории и до сегодняшнего дня некоторыми философами. Приведём два высказывания – П.Я.Чаадаева и В.С.Соловьёва. «Я думаю, что одна огромная слава, слава Греции, померкла бы тогда почти совсем; я думаю, что наступит день, когда нравственная мысль не иначе как со священной печалью будет останавливаться перед этой страной обольщения и ошибок, откуда гений обмана так долго распространял по всей остальной земле соблазн и ложь; тогда будет уже невозможно, чтобы чистая душа какого-нибудь Фенелона с негою упивалась сладострастными вымыслами, порождёнными ужаснейшей испорченностью, в какую когда-либо впадало человеческое существо, и могучие умы больше не дадут себя увлечь чувственными внушениями Платона» [Чаадаев П.Я. Философические письма. Письмо шестое // Статьи и письма. М., 1989. С. 109]; «… эротический кризис, сознательно пережитый Платоном в средине его жизни и увековеченный в «Федоне» и «Пиршестве» … только это неизвестный, но необходимо предполагаемый факт даёт ключ к последовавшей перемене в мировоззрении Платона. … философ, смотревший перед тем на все человеческие дела и интересы как на «несущее» и занятый отвлеченнейшими размышлениями о гносеологических и метафизических вопросах, вдруг ни с того ни сего, без особого реального и жизненного возбуждения, посвящает лучшие свои произведения любви – предмету, вовсе не входящему в его кругозор» [Соловьёв В.С. Жизненная драма Платона // Соч. в 2-х т. Т. 2. – М.: Мысль, 1900. С. 608].

[15] Учениками будут мужественные, благородные молодые люди строгого нрава; одарённые натуры, с острой восприимчивостью к наукам, быстрой сообразительностью, с хорошей памятью и трудолюбием [3, т. 3, с. 319, 320].

[16] С этого возраста ученики «будут пользоваться большим почётом сравнительно с остальными» [3, т. 3, с. 322].

[17] Эту способность к диалектике можно назвать умением пользоваться при познании истинного бытия, то есть первого уровня мира умопостигаемых идей – уровня блага, диалектической логикой, но не формальной логикой, которой мы пользуемся при познании видимого мира. Эту способность можно было бы назвать умением «отключать» свой рассудок – интеллект. На это Платон обращает внимание. Он пишет о зле, которое приходит от умения рассуждать. Он говорит о принятии мер предосторожности не допускать, чтобы вкус к рассуждениям появлялся смолоду. «… подростки, едва вкусив от таких рассуждений, злоупотребляют ими ради забавы, увлекаясь противоречиями и подражая тем, кто их опровергает, да и сами берутся опровергать других, испытывая удовольствие от того, что своими доводами они, словно щенки, тащат и рвут на части всех, кто им подвернётся. <…> После того как они сами опровергнут многих и многие опровергнут их, они вскорости склоняются к полному отрицанию прежних своих утверждений, а это опорочивает в глазах других людей и их самих да заодно и весь предмет философии. <…> допускать к отвлечённым рассуждениям лишь упорядоченные и стойкие натуры …» [3, т. 3, «Государство», с. 324, 325].

[18] «… глаза открыли нам число, дали понятие о времени и побудили исследовать природу Вселенной, а из этого возникло то, что называется философией и лучше чего не было и не будет подарка смертному роду от богов. Я утверждаю, что именно в этом высшая польза очей» [3, т. 3, «Тимей», с. 449-450], а также см. 2, «Софист», с. 325 (духовные очи); 3, т. 3, с. Государство», с. 256 (духовный взор), 299, 374.

[19] См. 3, т. 3, «Тимей», с. 450.

[20] «… различить одну идею, повсюду пронизывающую многое, где каждое отделено от другого; далее он различит, как многие отличные друг от друга идеи охватываются извне одною и, наоборот, одна идея связана в одном месте совокупностью многих, наконец, как многие идеи совершенно отделены друг от друга. Все это называется уметь различать по родам, насколько каждое может взаимодействовать [с другим] и насколько нет. <…> диалектику никому другому не припишешь, кроме как искренне и справедливо философствующему» [2, «Софист», с. 324]. «Разве есть более точный способ созерцания, чем когда человек в состоянии отнести к одной идее множество непохожих вещей» [3, т. 4, «Законы», с. 433], а также см. 2, «Федр», с. 176; «Теэтет», с. 243; 3, т. 3, «Государство», с. 293, 317.

[21] «… способность понимания … более божественного происхождения» [3, т. 3, «Государство», с. 300].