Феномен юмора никак не связан с какой бы то ни было эфемерной модой. Прочной и неизменной частью нашего общества является элемент юмора: благодаря несерьезному отношению к информации, которое он вызывает, юмор составляет неотъемлемую часть обширного полиморфного механизма, который способствует приданию гибкости или персона-лизированию жестких и дисциплинарных структур. Вместо принуждения, иерархической и идеологической отчужденности налицо чувство интимности, юмористической разрядки, являющейся языком гибкого и открытого общества. Узаконивая полет фантазии, юмор вносит элемент легкомыслия в получаемые сообщения, придает им ритмичность и динамичность, идущие рука об руку с распространением культа естественности и молодости. Юмор обусловливает «молодежные» и подбадривающие высказывания, устраняет их тяжеловесность и мрачный характер; в сообщениях он служит тем же, что «линия» и «форма» в изображении человеческого тела. Подобно тому, как тучность становится «запретной» в системе, требующей от индивидов их присутствия и мобильности, эмоциональные разглагольствования отходят на задний план, поскольку они несовместимы с требованием оперативности и быстроты, необходимых в наше время. Нужно, чтобы все, оказывающее шокирующее, ослепляющее, утяжеляющее жизнь воздействие,
|
|
было устранено и уступило место «жизни», вызывающим галлюцинации рекламным роликам, символам элегантности; юмор обостряет чувства.
Будучи радостной стороной процесса персонализа-ции, феномен юмора, каким он представляется нам, неотделим от эпохи потребления. Именно бум потребностей и гедонистическая культура, им обусловленная, сделали возможным такое повальное увлечение юмором, что оно привело к деградации церемониальных форм общения. Общество, главной ценностью которого становится всеобщее счастье, вынуждено производить и потреблять в больших масштабах символы, приспособленные к этому новому этосу, скажем, веселые, радостные сообщения, которые в любой момент можно «выдать» как награду подавляющему большинству народа. Юмористический код, по сути, является, довеском, «духовным ароматом» массового гедонизма при том условии, что этот код не уподобляется извечному инструменту капитала, предназначенному для стимулирования потребления. Несомненно, забавные послания и сообщения отвечают интересам рынка, но в действительности проблема состоит в следующем: зачем это нужно? Почему возник всеобщий интерес к чтению комиксов даже у взрослых, хотя у них и без того мало времени, между тем как во Франции ученые это явление проигнорировали или же отнеслись к нему с презрением? Почему в одном номере газеты столько смешных и легкомысленных подрисуночных подписей? Почему юмористический клип заменил прежнюю рекламу — «реалистичную» и болтливую, серьезную и перегруженную текстами? Это невозможно понять, ссылаясь на потребность продать товар, на один лишь прогресс в дизайне или на развитие техники рекламы. Если юмористический настрой «пустил корни», то лишь потому, что он соответствует новым ценностям,
|
|
новым вкусам (а не только классовым интересам), новому типу личности, стремящейся к развлечениям и разрядке, испытывающей аллергию на торжественность слога после полувековой социализации благодаря потреблению. Несомненно, веселый юмор, предназначенный для широких масс, возник не вместе с обществом потребления: в США с начала XX века существует большой спрос на комиксы, в это же время огромный успех выпал на долю мультфильмов; смешные рекламы появились около 1900 года («шина Мишлен преодолевает любое препятствие», веселый силуэт Дядюшки Лустюкрю, грубоватые шутки трио «Риполен»). Однако распространение и обновление юмористических приемов стало возможным лишь с потребительской революцией и появлением новых гедонистических ценностей.
В настоящее время юмор хочет быть «естественным» и тонизирующим: в читательской почте, в критических статьях, например в «Либерасьон» или «Ак-тюэль», широко используются риторические обороты, восклицания, повседневные и непосредственные выражения. Юмор ни в коем случае не должен казаться вымученным или чересчур мудреным: «От А (произносится «эй») до W (произносится «дабл ю»), от AC/DC (эй си — ди си) до Wild Horses (дикие лошади) — это все, что нужно прочитать (и выучить) о группах тяжелого рока, чтобы больше не выглядеть балбесом на вечеринке по случаю окончания учебного года, устроенной директорской дочкой. Повторять больше не стану. Доставайте ручки, kids,1 записывайте!» (Либерасьон). Юмористический настрой больше не ассоциируется с тактом, с буржуазной изящностью манер, он использует язык улицы, допускает фамильярность и непринужденный тон. Конкуренция
1 Ребята — англ.
между классами с целью мнимого господства проявляется лишь на поверхности явления, корни которого следует искать в изменении всего образа жизни, а не в битвах за классовое преимущество. Отнюдь не являясь показателем культуры и благородства, юмористический настрой лишает изысканности и респектабельности символы минувшей эпохи, нарушает порядок старшинства и иерархического неравенства ради торжества непринужденности, отныне возведенной в ранг культурной ценности. Не следует также принимать всерьез сетования марксистов: видишь столько веселых картинок, что действительность кажется гораздо более монотонной и бедной, чем на самом деле; избыток комического компенсирует и прячет от нас подлинные невзгоды. В действительности юмор работает над упрощением возвышенных понятий, лишением их тяжеловесности и степенности. Юмор — подлинный показатель демократизации. Демократизация, которая меньше ценит идеологию равноправия, чем сокровища общества потребления, к которым относятся индивидуалистические страсти, пробуждает массовое желание жить свободными сию же минуту и, соответственно, обесценивает строгие формы: культура спонтанности, free style,1 живой юмор, который представляет собой лишь одно из ее проявлений, идет рука об руку с гедонистическим индивидуализмом; она стала исторически возможной лишь благодаря инфляционистскому идеалу свободы личности в персонализированном обществе.
Отметим, что юмор, захлестнувший нас чуть ли не со всех сторон, не является совершенно неизвестным ранее изобретением истории. При всей новизне поп-юмора он связан узами родства со своеобразным состоянием души, возникшим еще в прежние времена,
|
|
1 Вольный стиль — англ.
этим sense of humour,* которое нашло распространение и XVIII и XIX веках, особенно в Англии. По существу, благодаря своему добродушному характеру современный юмор близок классическому, который был довольно терпимого и любезного свойства; но если пер-ный обусловлен гедонистической социализацией, то торой следует связать с возникновением индивидуалистического общества, этого нового социального явления, свидетельствующего о человеческом единении, которое способствовало размыванию и сдерживанию насилия. В отличие от иронии юмор олицетворяет своего рода симпатию, сочувствие, пусть даже кажущееся, к лицу, над которым подшучивают. Мы смеемся вместе с ним, а не над ним. Как не связать это дружелюбное отношение, свойственное юмору, эту субъективную окраску с общей гуманизацией межличностных отношений, связанных с вступлением западного общества в демократическую индивидуалистическую эпоху. Произошло смягчение юмора, подобно тому как произошло смягчение наказаний, словно стало меньше кровавых преступлений. Сейчас мы только тем и занимаемся, что продолжаем эту либеральную политику. «Печальный оптимизм и веселый пессимизм» (Р. Эскарпи), sense of humour заключается в том, чтобы подчеркнуть забавную сторону явлений, особенно в трудные минуты жизни, пошутить вопреки обстоятельствам. Сегодня смещается даже основная тональность смеха; «пристойный» юмор продолжает повышаться в цене: об этом свидетельствуют американские фильмы о войне, демонстрирующие великолепную работу постановщика. На сцене появляются незаметные герои, чей хладнокровный юмор прямо пропорционален опасностям, которым они подвергаются. На смену рыцарскому кодексу чести приходит в
! Чувство юмора — англ.
качестве демократического идеала кодекс юмористи ческий. Фактически нам трудно понять до конца этот тип поведения, не увязывая его с идеологией демокра тии, с принципом современной независимости лич ности, позволившим оценить эксцентричные выска зывания, неконформистские взгляды — самостоя тельные, но в которых нет ничего показного или вызывающего — в соответствии с обществом равноправных индивидов: «Чуточку юмора достаточно для того, чтобы сделать всех людей братьями».\' Юмор вы полняет эту двойную демократическую задачу: он позволяет индивиду забыть, хотя бы на минуту, о мертвой хватке судьбы, о реальностях жизни, об условностях и легкомысленно утвердить свое свободомыслие. Однако он не позволяет индивиду слишком серьезно относиться к себе и считать себя выше всех, быть надменным, импульсивным или резким, — человеком, который не всегда в ладах с собой. Юмор умиротворяет межличностные отношения, устраняет причины трений, в то же время утверждая индивидуальную оригинальность. Это определяет социальный престиж юмора, кодекс эгалитарной выучки, который в данном случае следует рассматривать как инструмент социализации наряду с дисциплинарными механизмами. При этом, чтобы держать себя в руках, быть дисциплинированным (это касается и юмора), современный человек может все больше считать себя мишенью для шуток по мере развития инфраструктур власти. Ведь благодаря юмору дисциплинированный индивид уже олицетворяет равнодушие, раскованность, по крайней мере кажущуюся, возвышающую на этом уровне освобождение субъективной сферы, которую мы с тех пор не перестаем расширять.
|
|
1 Томпсон Ф. Д. Британский юмор {Thompson Ph. D. L\'Humour britannique. Lausanne, 1947. P. 27).
Sense of humour с его двойственностью: сатира и тонкое восприятие, экстравагантность и серьезность, — соответствовало первой индивидуалистической революции, развитию свободы, равенства, терпимости в рамках самоконтроля. С наступлением второй индивидуалистической революции на волнах массового гедонизма юмор меняет свою тональность, указывая на приоритет таких ценностей, как сердечность и общительность. Таким образом, печать и особенно повседневный юмор стремятся не высмеивать логику, осуждать или бранить, даже с лучшими намерениями, а просто создать обстановку раскованности: в известной мере юмор выполняет фатическую1 функцию. На-бмодается десубстанциализация комического, которая соответствует десубстанциализации нарциссов с их потребностью в общении: поп-юмор и кодекс дружбы являются составными частями одного и того же механизма. Вместе они соотносятся с «пси»-культурой и индивидуальностью нарциссов; вместе они создают человеческую теплоту в обществе, где ценятся личные отношения; вместе они демократизируют систему доводов и человеческого поведения. Если юмористический кодекс занял такую позицию даже в обиходной речи, то это относится не только к гедонизму эпохи потребления, но и к психологизации отношений между людьми, которая развивается одновременно. Юмор fun? — незамысловатый и непринужденный — выигрывает, когда отношение индивида к другим и к себе психологизируется или в нем отсутствует материальный интерес; когда идеал в том, чтобы установить «контакт» между людьми. Не относиться к себе всерьез: эта демократизация индивида не только объясняет эгалитарный императив, она объясняет увеличение
5 Восклицательную. 2 Потеха — англ.
- Примеч. пер.