Линия Демокрита

Задача научного и философского анализа, которому была по­священа предыдущая часть книги, состояла в обосновании концеп­ции мэон-биокомпьютерной триады и формулировании основных принципов синергетической мэонологии. Эта теория позволила предложить научную интерпретацию целого ряда эмпирических фактов и предсказать несколько новых эффектов.

Исходным пунктом проведенного в ч. 4 анализа послужило учение Платона об идеационной триаде. Но если учение Платона было одной из вершин античной философии, то другим, не менее значительным достижением творческой мысли древней Эллады было учение греческих атомистов, в первую очередь Левкиппа и Демокрита. В определенном смысле все последующее развитие философии и науки можно представить как непрекращавшийся 2 тыс. лет спор этих двух диаметрально противоположных взглядов на обитаемый космос и Вселенную в целом.

Основная задача пятой части нашей книги состоит в том, чтобы, следуя главным образом линии Демокрита, показать, какие пози­тивные научные результаты это извечное идейное противостояние дало к настоящему времени науке. Забегая вперед, отметим главный парадоксальный результат этого исследования: обе, казалось бы, такие разные концепции — линия Платона и линия Демокрита — в конечном счете приводят к очень близким выводам. Объедине­ние этих двух первоначально противоположных взглядов на мир оказывается возможным на основе синергетической мэонологии. Основным итогом этого нового унифицированного миропредстав-

ления является формирование новой, синергетической ноокосмической парадигмы (напомним, что греческие слова noos и kosmos означают ум и вселенная, гармония).

После этих вступительных замечаний перейдем к краткому раз­бору творческих идей основоположников греческого атомизма Левкиппа и Демокрита. Поскольку из сочинений Левкиппа сохра­нилось всего несколько фраз, мы будем в дальнейшем говорить только о Демокрите. Он был современником учителя Платона — Сократа. Платон знал его труды, но относился к ним крайне отри­цательно: в его собственных сочинениях нет ни одного упомина­ния об учении Демокрита, и, как рассказывают, Платон даже по­рывался сжечь все книги своего антагониста. Зато ученик Платона Аристотель часто цитирует Демокрита, правда, почти всегда с кри­тических позиций.

Чему же учили греческие атомисты? Во Вселенной, утверждает Демокрит, нет ничего, кроме атомов и пустоты. Атомы — это ми­нимальные неделимые далее частицы вещества (я — отрицание, tome — деление, разрезание). Атомы различаются формой, поряд­ком и поворотом. Подчеркнем последнее их свойство — способ­ность вращаться в пустом пространстве; к этому свойству мы будем возвращаться впоследствии особо. Атомов бесконечно много, и они бесконечно разнообразны. По мнению Демокрита, сообщает Диоген Лаэрций, «может существовать такой атом, раз­мер которого равен всему нашему миру» [38]. Возьмем на заметку и это суждение.

Все материальные тела состоят из атомов, атомы образуют их природу (physis). Атомы — это нечто {den), а пустота, существую­щая наравне с ним — ничто (maden). Это совсем не то ничто, или maeon, отсутствие бытия, о котором учили Платон и Аристотель, пустота у Демокрита — это всего лишь пустое пространство (topos). Пустота, по Демокриту, «по своей природе воистину пустая, бессильная и бездеятельная» (Диоген Лаэрций). Пусто­та Демокрита абсолютно однородна, бесконечна и может как вмещать тела, так и существовать без них. Она существует вне тел и внутри них, разделяя атомы, из которых состоят все слож­ные тела. Пустоты нет только внутри атомов, так как по опреде­лению они неделимы.

Вселенная, состоящая из атомов и пустоты, бесконечна в про­странстве и во времени. У нее не было начала и не будет конца. Цитируя Демокрита, Аристотель пишет: «вечное и бесконечное не

имеет начала, а причина есть начало, вечное же безгранично, поэ­тому спрашивать, какова причина какой-либо из таких вещей, то же самое, что искать начало бесконечности». В этой бесконечной Вселенной и различных миров бесконечно много. Вечным в ней является и движение атомов.

В бесконечной пустоте нет ни верха, ни низа, говорил Демо­крит, и сравнивал движение атомов с движением пылинок в со­лнечном луче. Этот взгляд напоминает современную кинетичес­кую теорию газов.

Понятие пустоты вызывало у философов античности острые споры. Позицию Парменида можно изложить в следующих словах: «если утверждают, что пустота существует, то значит, она не есть ничто и, следовательно, она не пустота». Аристотель полагал, что пустоты не может быть, так как бесконечно разреженное простран­ство приводило бы к бесконечному движению. В отсутствие сопро­тивления среды, полагал он, скорость тел была бы бесконечно большой, что невозможно. На этом основании Аристотель сфор­мулировал знаменитый принцип, который на латыни звучит так: «natura abhorret vacuum» (природа боится пустоты).

Интересно отметить, что, протестуя против введения в натур­философию понятия пустоты, Аристотель нашел логический довод, который можно было бы противопоставить критике Парме­нида. В книге «Физика» он писал: «Утверждающие существование пустоты называют ее местом; в этом смысле пустота была бы мес­том, лишенным тела». Это был именно тот принцип, который Нью­тон 2 тыс. лет спустя положил в основу натуральной философии: пустота не есть ничто, а вместилище, которое в какой-то своей части может содержать материю, но не содержать ее в другой.

Однако споры о природе пустоты не прекратились и в Новое время. Декарт утверждал, что главным отличительным свойством материи является протяженность, а потому представить себе про­тяженность без материи, т. е. пустоту, невозможно. Существование пустоты противоречит природе вещей. Вспоминая Льюиса Кэр­ролла, можно сказать, что для Декарта пустота — это такой же абсурд, как улыбка чеширского кота.

Отрицал существование пустоты и Лейбниц, по мнению кото­рого может существовать только заполненное пространство. Он утверждал, что пространство следует понимать как систему отно­шений. Свои разногласия по этому вопросу с Ньютоном Лейбниц

обсуждал в переписке с Кларком, который был убежденным нью-тонианцем.

Демокриту первому из древнегреческих философов принадле­жит эксплицитная формулировка понятия причинности. «Ни одна вещь, — учит он, — не возникает беспричинно, но все воз­никает на каком-нибудь основании и в силу необходимости». Из принципа детерминизма у Демокрита следовал отказ от призна­ния «разумного начала», движущего миром. Излагая его взгля­ды на проблему причинности, Аэций писал: «Все прочие счита­ют, что мир одушевлен и управляется провидением, а Левкипп, Демокрит, Эпикур и другие сторонники атомов считают, что не­одушевлен и управляется не провидением, а некой неразумной природой».

Из античного детерминизма следовало исключение роли слу­чайности и признание закона необходимости. У последующих фи­лософов этот вывод вызвал критику. Вот что писал по этому пово­ду Августин: «Пусть можно уступить Демокриту и Эпикуру в том, что существуют атомы, пусть даже можно уступить им в том, что они вследствие случайного столкновения толкают и приводят в движение друг друга. Но неужели можно уступить им в том, что атомы, случайно собравшись вместе, могут создать какой-либо предмет, видоизменяя его форму, определяя его фигуру, придавая ему гладкость и равномерность, украшая его цветом?»

Подобные возражения основаны всего лишь на неправиль­ном истолковании учения Демокрита: атомы у него движутся вовсе не как попало, не по законам случая, а подчиняясь строгой необходимости. Чтобы составить более точное представление о взглядах Демокрита на эти проблемы, следует разобраться, о какой случайности могли вести речь его современники. Если случай — это событие, не имеющее причины, то, с точки зрения Демокрита, такую возможность надо отклонить сразу. Если слу­чай — это событие, которое не имеет разумной, телеологической причины и объясняется лишь толчками при движениях и т.п., то у философа из Абдер было что возразить на такую точку зрения. Он признавал, что существует два типа явлений — одни обуслов­лены природными причинами, а другие — свободной деятельнос­тью человека. Сохранились, правда, сообщения, что Демокрит упо­доблял человека созданному Дедалом «роботу», которого он на­полнил ртутью. Можно поэтому думать, что, с его точки зрения,

свободные поступки людей продиктованы разумно понятой необ­ходимостью.

Вот какой комментарий к этим рассуждениям Демокрита дает Диоген Лаэрций: Аристотель считает случайным, если человек, вскапывая землю, найдет клад или если на чью-то лысую голову упала черепаха и разбила ее. Не то у Демокрита: «причиной нахождения клада он считает вскапывание земли в саду или посадку оливкового дерева, причиной же того, что у лысого разбит череп, стало то, что орел сбросил на него черепаху, желая разбить ее панцирь» [38].

Следуя взглядам современников, Демокрит признавал сущест­вование души. Эта душа состоит из шарообразных подвижных атомов, которые подобны огню. Ее функция состоит в том, что она приводит в движение тело, кроме того, отвечает за ощущения и разумное поведение человека.

Очевидно, это была первая модель человека-машины. Со смер­тью человека прекращает существование и душа, образовавшие и ее, и тело атомы рассеиваются. Однако в определенной степени «все предметы обладают кое-какой душой, даже мертвые тела. Ибо в теле всегда явным образом заключено некоторое количество теп­лого и чувствующего, даже после того как большая часть испари­лась в воздух».

Философия Демокрита атеистична. Он отрицал божественное провидение, пророчества, загробную жизнь, воздаяние за непра­вильные поступки.

Атомисты разрабатывали такую модель мироздания, которая не имела телеологической направленности. Этим их взгляды радикально отличались от того, чему учили Платон и Аристотель, которые объясняли мир, используя понятие цели. Демо­крит в отличие от них сделал выбор в пользу механистического детерминизма. В значительной мере под влиянием религии вплоть до эпохи Возрождения развитие философии и науки про­исходило главным образом в рамках телеологической концеп­ции. И только начиная с Нового времени наука перешла на те позиции, которые соответствовали материалистическому учению Левкиппа и Демокрита.

Глава 5.2