Русалка

Ха-ха-ха!

(со смехом и плеском бросается в озеро)

ЛУКАШ
(испугался)

Что это? Кто смеялся?

МАВКА

Чепуха!

Это Русалочка, моя подружка,

насмешница она и хохотушка.

Но смех её не трогает меня.

Мне безразлично всё на свете!

ЛУКАШ

Даже я?

МАВКА

Ты безразличен? Что ты, милый? Нет!

И сам ты для меня — весь белый свет!

И свет стал так хорош, как и не снилось,

лишь только я с тобой соединилась!

ЛУКАШ

Соединились мы?

МАВКА

Весна, благослови!

Гимн свадебный запели соловьи.

ЛУКАШ

Я слышу. Ведь они уж не щебечут,

как прежде, но звучит в призывной речи:

«Целуй! Целуй! Целуй!”

(целует её долгим, нежным трепетным поцелуем)

Тебя до смерти

я зацелую!

(срывается вихрь, белый цвет вьётся метелью по поляне)

МАВКА

Нет, изведать смерти

мне не дано.

ЛУКАШ

Прошу, прости меня!

Сказал я глупость.

МАВКА

Нет, хотела б я

вот так погибнуть, раз и навсегда,

как эта, глянь, летучая звезда!

ЛУКАШ
(лаская её)

Довольно же об этом. Не хочу

речей о смерти.

МАВКА

Хорошо, молчу!

Я буду нашу тишину стеречь.

ЛУКАШ

А мне так сладко слушать твою речь!

Ну, не молчи! Хочу услышать вновь.

МАВКА

Я тоже слушаю тебя, твою любовь.

(берёт в руки его голову, поворачивает к луне и пристально смотрит ему в глаза)

ЛУКАШ

Не надо так! Мне неуютно очень,

когда твои мне в душу смотрят очи.

Я не могу так. Смейся, говори,

расспрашивай меня, но не смотри!

МАВКА

Чист голос, виден, как ручей, до дна,

а очи непрозрачны.

ЛУКАШ

Знать, луна

за облаками.

МАВКА

Да.

(склоняется к его сердцу и замирает)

ЛУКАШ

Но что с тобой?

МАВКА

Молчи, я сердце слушаю твоё. Невнятно

так говорит оно, так непонятно

и сбивчиво, совсем как ночь весной.

ЛУКАШ

Зачем прислушиваться так? Не надо!

МАВКА

Не надо, так не буду, милый ладо!

Не буду в твоём сердце дна искать,

мой ненаглядный, лишь тебя ласкать.

Ты любишь ласки?

ЛУКАШ

Не ласкал

меня пока никто так.

(МАВКА страстно ласкает его. Он вскрикивает с мукой наслаждения)

Я не знал,

как это сладко! Как лучина

горю! Ты душу вынешь!

МАВКА

Выну

певучую я душу молодую,

словами я сердечко заколдую

и зацелую сладкие уста,

чтоб загорелись,

чтоб раскраснелись,

как маковых два свежих лепестка.

Приворожу я голубые очи,

пусть засияют,

пусть заиграют,

пусть искрами сверкают среди ночи!

(вдруг всплескивает руками)

Но привлеку ль любимого я взор,

в цветочный не наряжена убор?

ЛУКАШ

Ты для меня прекрасна без наряда!

МАВКА

И всё-таки мне нарядиться надо

царевною лесною.

(бежит на другой конец опушки, далеко от озера, к цветущим кустам)

ЛУКАШ

Погоди!

Я сам тебя украшу!

(идёт к ней)

МАВКА

(огорчённо)

Погляди —

спят краски на цветах, видны одни

лишь светлячки.

ЛУКАШ

(укладывает несколько светлячков ей на волосы)

Засветятся они

в твоих пушистых волосах средь ночи,

как звёздный ослепительный веночек.

Я соберу все самоцветы леса

и принесу тебе, моя принцесса!

(ищет светлячков в траве под кустами)

МАВКА

А я сорву калины цвет. Она

ещё не спит, ей тоже не до сна —

играет кровь весенняя сильней

под песни, что поёт ей соловей.

(ламает белые цветы и украшает себя ими)

РУСАЛКА
(опять выходит из тумана. Шепчет, повернувшись к камышу)

Потерчата, до зари засветите фонари!

В камышах замигали два блуждающих огонька. Затем выходят

ПОТЕРЧАТА, в руках держат фонарики, которые мигают, то ярко вспыхивая, то погасая. РУСАЛКА прижимает их к себе и шепчет, показывая вдаль на белую фигуру ЛУКАША, что движется во мгле между кустами.

Такой же бродит там по росам,

как ваш отец, что деток бросил

и маму вашу погубил.

ПЕРВЫЙ

Прошу тебя, Русалка, утопи!

РУСАЛКА

Не смею! Лесовик мне запретил.

ВТОРОЙ

А мы малы — не сможем — и слабы.