2015-07-03
238Пролог.
Рождение вечера, улица приняла как всегда спокойно. Мягкий снежок падал с закрытого темнотой и тучами неба. Снежинки, слетая с высоты, развивались ветром, который цеплял концы шарфов и дул прямо в лицо людям. Как нестранно, но это ощущали все без исключения, куда бы они не двигались и в каком направлении. Хруст снега под подошвами в такую пока теплую погоду сменялся легким чавканьем слякоти, растягивающейся по тротуарам. Наступала еще одна ночь. Машины резвость поубавили и загорелись фарами. Редкие водители, считающие себя исключением из общих правил, при надвинувшейся темноте принимались пользоваться неожиданно открывшимися просторами дорожных путей. Слышался за пределами спальных районов визг их тормозов.
Спать продавцам одного магазина не приходилась, даже дремать во время отсутствия посетителей. Свет лампочек начинал резать глаза, которые и без того казались, засыпаны не откуда взявшимся песком. Подбадривая друг друга, работники торговли, иногда шутили, но улыбались чисто символически. Возможно, усталая голова в юморе выветривала суть, вернее «соль». Скоро сдача смены и лишь счастливцы отправятся отсыпаться домой. Вот произошла замена персонала. Заступившие на смену девушки, нарядились в фартуки синего цвета и уже не бодрым взглядом проводили отстоявших весь день на ногах товарищей. Красная неоновая вывеска над входом-выходом красила нарастающий слой снега в алый цвет.
|
|
|
Шум на улице не встретил ни у кого возмущения. Под красный поток света въехали с различных сторон два автомобиля. Двигатели погудели и сбавили обороты. Дверца машины, остановившейся почти у дверей магазина, не открывалась. Продавцы встрепенулись, приготовились к обслуживанию клиентов. Тишина, покой. Никакого передвижения к прилавку. Вторая машина с менее терпеливым водителем мигнула фарами, от мощности которых снег потерял на миг кровавую насмешку и показал истинную белизну. Кто бы ни был хозяином автомобиля, он за ним не ухаживал и считал его, видимо лишь средством перевозки. С заляпанным стеклом фары еле проносили поток света через серую пыль. Похожие на мелкие вкрапления, крошечные участки чистоты на их прозрачной поверхности служили плохим помощником на дороге, но их хватало, раз попытки очистки не применялись.
Шаркая ногами, на середину дороги вышел высокий мужчина без правой кисти на руке. Осмотрелся только на середине, убедился в собственной уверенности. Мало ли вдруг выскачет из-за угла гонщик и переедет. Грусти в глазах хоть отбавляй. Все говорило о том, что эта встреча ему не надобна и вынужден он здесь находиться по чужой воле. Смелость внутри приняла позицию «мне не страшно, мне все в округе смешно». Он нагнулся и скомкал одной рукой далеко не идеальный по форме комок снега. С дорожной грязью он походил на кусок мыла сваренного в месте с золой. Наметился и кинул, разрывающийся в полете на части, кусок слабо слепленного снега. К капоту прилетели лишь капельки. Мужчина цыкнул от обиды, перешел в наступление. Повторно нагнулся, не поднимаясь, сгреб холодный покров с асфальта единственной ладонью, до рези в мягких подушечках пальцев. Навалил перед собой с только снега, что ему даже двумя полноценными широкими ладошками не утрамбовать такое количество в сферу, где в центре, от компрессии снежинки сдавливаясь и перетираясь, образовывали ледяной сердечник. Он встал и посмеялся. Кто-то забеспокоился за окном не открытого автомобиля. Никита, а именно так его нарекли близкие люди, прошептал под нос песенку о чем-то веселом и с разбегу пнул «мяч». Кусками он промчался до машины и пометил грязью крыло. Пятно резко двинулось. Никита вздрогнул от удивления, не понимая, что у него не мерещиться в глазах, которые от красного цвета выкидывали из воображения такие финалы встречи, что будь он капельку, осознающим себя провидцем, позволил бы сотворить с собой то, что сулило ему от его хозяина. Припоминать уготованный результат отказа от приезда сюда, дело много ступенчатое и не приятное. Никиту связывал долг и ряды обязательств. Наемное дело - не простое занятие. Последний заказчик перешел в ту стадию работодателя, когда кроме него наемника уже желают не вспоминать остальные наниматели со скрытыми помыслами. Он часто размышлял, не специально ли его судьба повернула на вечное служение хозяину. Кто-то без сомнений поспособствовал – это твердо понимал Никита. Выводить на первый план тяжелое раздумье он не стал, все прекрасно очевидно. И главное – для него выгода тоже была. Его мечта - взять бразды жизни и зависти нормальный образ существования в современном мире. С семьей, с очередным бизнесом. Найти свободу, стащить со спины груз совести и банального игрового долга.
|
|
|
Дверь отварилась. Из машины с понурой головой вылезла Лора.
-Ворота перед врагом скорее распахиваются. Ты что заморозить меня вздумала? – шипя сквозь темно-зеленые зубы, отругал он девушку. – Лора… - словно вспоминая, кто действительно перед ним он изменил тон, ласки сейчас в голосе стало до противного предостаточно. – Извини, я не понял, кто выходил. Мне приказано тебя сторониться и обращаться к тебе почему-то на возвышенных тонах. Не правда ли чудачество. Тебе по этому не надо меня бояться. Да и серьезных обид у меня к тебе нет. Для вас части тела ерунда, вы же нелюди. Отрастишь любую оторванную конечность, а я такими возможностями не обладаю. Мне последние два года бриться, что на гильотину взойти. Эх, если будет когда-нибудь возможность, поделюсь трудностями.
Лора выслушала, как жаловался Никита и без промедления ответила:
-Не ной, тебе не идет. Будешь тоску, наводить я уеду.
-Ты не одна? Я прекрасно это знаю или очень сильно догадываюсь. Кто с тобой пусть он появиться? Не с таксистом же привезла ученого?
Водитель, довезший Лору, молчал и не реагировал на вызов. В не освещенном салоне он внимательно следил за ходом встречи. По-видимому, не собирался раскрывать свою таинственную персону. Выбор его собственный или порекомендованный Лорой, в любом случаи он наводил мысль об их готовность ко всему.
Лора медленно приблизилась к Никите. Ее длинное зеленое джинсовое платье и каштановые волосы не изменились, с тех пор как они виделись.
-Как поживаешь, наверное, трудновато быть собачкой? – первый вопрос Лоры был настолько в цель, что у Никиты от его точности попадания по слабому месту резко появилось пугающее соображение об её информированности в плане его терзаний за вечное слово «Свобода». – Ты как-то постарел. Годы берут свое. Не ровен час и перепрыгнешь барьер в пятьдесят лет.
|
|
|
То, что началось после ее ехидства, заслуживало пристального осмысления с выискиванье причин такого мигом сменившегося поведения. Лора на шаг отступила назад, когда Никита согнулся пополам с писком, перекатывающимся в хриплый смех. Она так же захотела обернуться, потому что за спиной в салоне кто-то кратко хохотнул, но вспомнила напутствие о коварности врага и передумала подставляться. Неполноценный Никита прекратил секунды расслабленности. Взгляд после тренинга непонятного юмора приобрел волчью наглость. Огонек в глазах разгорелся, он переступил через страх, зная то, о чем не подозревает Лора, вот тут то он и решил укоренить настрой преимущества перед девушкой. Обтер пальцами холодные губы, покачал головой и произнес:
-Не подумай, пожалуйста, что я бессмертный. Ранок опасаюсь не меньше, может даже и больше тебя. У нас, у таких как я не принято выдавать секрет собственного … - осекся, осознав, что если договорит, прослывет предателем в узком круге людей. – Перестанем вытягивать друг из друга лишнее, перейдем к намеченному процессу освобождения. Он в порядке?
-Я, наверное, плохо расслышала. – Лора приставила ладонь к уху - ты операцию, которую мы совершаем, именуешь, чуть ли не спасательной. Кто я тебе? Живущая за счет заложников? – она озвучила истинную правду, но признавать ее не собиралась. Рамки, в которые поставили Кургановых и собственно говоря её саму, вынуждали пойти на отчаянный компромисс. На самом деле противно понимать, что перешел к методам врага ради спокойствия хоть на краткий отрезок времени, по сравнению с жизнью. Но чего ждать после? Лора двинулась обратно к машине, отварила заданию дверцу. На сиденье в тепле мирно дремал толстячок. Без того слепые глазки превратились в узкие щелочки, от свисающих век. – Он в абсолютной норме. Верить в мои слова твоя проблема. Честно сознаюсь, не припоминаю, что мы договаривались о сохранности его здоровья. И еще. Если ты - голос Лоры ласковый, в чем-то особенный, повысился до угрожающих регистров – будешь указывать мне на мой поступок в отношении Густава, каким бы он не был аморальным и не правильным, признайся, что ты довел меня до такого состояния. Не суди, когда сам виновен. Ясно?
|
|
|
Не напуганный ничем Никита, вздохнул, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. В ночь под красными лампами, требовалось либо прекращения стояния на открытом для ветров месте, ну или в крайнем случаи начать дышать по-другому пока не вернется мягкость к рукам. Нет гарантии, что от избытка кислорода мозг, просто в экстренном порядке не одарил лишь чувством тепла.
Лора не от усталости, а для предания виду строгости и не напряженности, собралась облокотиться на крышу автомобиля, но увидев запорошенную снегом поверхность, раздумала, побоялась запачкаться. Небрежно махнула на Густава и медленно отходя, предоставила Никите, как ее казалось возможность подойти без опаски. Прикасаться к тучному телу, да еще мало подвижному и скрученному от затекших рук и ног, для неё было ниже ее достоинства.
Сопровождая отодвигание Лоры непонятливым взглядом, Никита опять заулыбался и стер со щеки снежный налет, и после бурчания под нос в течение пары секунд, как бы вслух громко добавил вывод рассуждений.
-Нет, тут уж твоя компетенция передавать придется тебе, невозможно быть сильно уверенным в якобы простых жестах и поступках.
-Боишься? Бойся. Но времени на ожидания пока ты созреешь и уберешь Густава из салона, к сожалению нет. Смирись, чего ты в ступоре увяз? Никто тебе ничего не сделает.
Все подбадривание Лора сопровождала поглаживанием своих волнистых каштановых прядей, ветром переложенных на плечо. Действительно хотелось поскорее избавиться от Никиты и покинуть участок с красным светом.
Никита занервничал. Такой расклад алгоритма сделки он не продумывал. Все, по его мнению, обязано протекать, как это традиционно происходит при своеобразном бартерном обмене. Пусть он и попахивает криминальной подоплекой, но процесс лично для него крепиться на условных правилах. Их не такое громадное количество, иногда различные по смыслу и позиции принятые шаги чередуются. Никита недолюбливал такое вольнодумство. Родом из времени обильно упакованным традициями, ему трудновато придерживать персональное мнение. Судя по позиции Лоры, и как кажется, она сдавать их будет лишь в экстремальных обстоятельствах, скрипя не человеческими зубами, Никите следует, покорился воле оппонента.
-Ох, злоба на тебя настолько одурманивающее мешает, – произнес Никита и быстрыми шагами рванул к машине. Вырвал с нагретого сиденья тяжелого Густава, просунул руку под его подмышку, проклиная избыток веса ноши, поплелся на скривленных ногах к своему транспорту. Не оставляя мысль о не честности Лоры и вообще всей ее «компании», при каждой занесенной ступней над скользким асфальтом от процветающего гололеда, поворачивал лицо и прищуриваясь, проверял позицию девушки. Добегая последние метры, он бросил груз у багажника, встряхнул напряженными с растянутыми связками руками, коснулся ручки задней дверцы, поднимая Густава, еле ворочавшегося на холодной дороге, поставил того в не очень прямое положение и принялся проталкивать его вперед в машину. Неожиданно ученый забрыкался и с неохотой пролез на новое мягкое сиденье. Захлопнул с размаху дверцу с такой ненавистью, так что мирно засыпающий Густав взвизгнул от испуга. Никита, проверив не прищемил и не перебил ли часть освобожденного подопечного, с каким-то чувством не договоренности двинулся к ожидавшей Лоре.
Ну, теперь, когда вся процедура передачи позади они могли выговорить друг другу столько обид и мнений, не заботясь о том, что не верно произнесенное ими слово и не удачно трактованное, оборвет операцию. Событие, планированное целых два года, успешно протекло.
Далеко отсюда что-то загремело, стуча мотором, двигаясь по намеченному маршруту. Звук старого грузовика отдалялся. Красная светящаяся вывеска мигала пару раз. Продавцы в магазине не придавали особого значения творившемуся на улице, ибо осознавали о последствиях интереса, который в такие моменты отрезвлял от дремоты. Угрозы им не к чему. Спи мирно, живи долго, не вмешавшись. Нервничай и оборачивайся, интереса и смелости набравшись. Отводили взгляды от улицы, тихо перешептываясь с подругами насчет догадок. Главное чтобы никто из остановившихся у магазина, не вознамерился купить чего-нибудь. Кто может знать силу терпения продавца вдруг, да и ляпнет вопрос, не сдержавшись от напряжения. А ему в ответ попутно посоветуют больше молчать. Может и «дело» в красном свете не такое серьезное, всего на всего перевели слабо движущегося господина. О чем они там беседует вообще не понятно, изолирующие шум витрины и различимый посвист ветра рвали и перемешивали разговор. Долетали весьма не четкие обрывки диалога. Взаправду никто не желал узнать о важной категории увиденного, и спокойно принять угрозы.
Никита обижено продолжил остановленную беседу. Найдя в речи Лоры некоторое не соответствие действительности, понял, что не уедет пока не укажет на её оплошность.
-Вот ты упомянула о причинах так называемого принужденного, по твоему мнению, поступка. Обвинила меня, якобы моя персона действовала таким образом, что навела тебя на идею с укрывательством Густава, как единственным шансом на избавление от напастей. Если постараешься не кривляться и показывать какая прекрасная и хорошая…
-Кривляние в данный момент, кажется, идет от тебя. Нравственность не сравнивают с показной добротой. - Лора чучуть возмутилась обзыванием ее манеры поведения и мировоззрения. Улыбнулась, как не в чем не бывало – Продолжай, тебя прервали. Думаю, тебе не понравилось, что я не позволила закончить твою мысль. В дальнейшем станет уроком, потому что показала, что такое неуважение.
-Прекрати уводить со смысла. – Никита поднял руку и укоряя потряс указательным пальцем. В такую соперническую словесную дуэль он редко попадает. – Ты не видела меня до нашего пересечения во дворе, той давней ночью. Густав перестал появляться, проще говоря, исчез до этого.
-Никита, - Лора вздохнула, что Никите померещилась жалость к нему, – ты появился на сцене, разумеется, до использования мною этого ученого. - Посмотрела на автомобиль с Густавом. Поднятая в салоне под красный свет, босая нога в не тонированном окне, почесывалась ладонью с коротковатыми пальцами. – Кстати сама не достаточна, убеждена в его умственной полноценности. Неустойку меня выплачивать не заставите? Ладно, отвлеклась. После ряда странных событий, в которых не понятным образом фигурировали то Алена, то Кирилл. Я от нечего делать, связала ниточки намного быстрее их. Потому и догадалась о существование некой неизвестной силы. Центр, тоннели, запертые двери, первая езда на мотоцикле, весьма удачная. Далее Густав и безумное предположение, о похищении наиважнейшего звена в плане вашего, Никита, начальника. Ну, а ты просто через некоторое время представил ту самую темную лошадку.
-Надеюсь, встретимся снова пару раз. Чау, - крикнул, уходя, Никита.
Лора в душе перекрестилась и собралась забираться в машину, когда её окликнули. Не прекращая усаживаться, дослушала Никиту и опустила стекло.
-Лора, погоди! Всего единственный вопрос. Разрешите полюбопытствовать? Где прятался этот бурдюк? Полгода потратил на поиск, и не один. Поверишь, привлек частное агентство, – закончил вопрос, уже в машине, развернулся в глубь салона и громко с быстротой командующего на плацу, высвободил такой поток расспросов на Густава. – Мигом без раздумий отвечай. Инициатор появления квантовой механики? Четвертая фаза митоза? Скорость ментального тела вне гравитационного поля?
Густав не отреагировал на прошеную срочность, переворачиваясь, так что машину тряхнуло, медля с произношением, отрапортовал:
-На первый, ой. Как так его, ну все его помнят. А! Бор. Во-вторых – метафаза. И третье… - Никита осек дальнейшее, попросил не устраивать рассекречивания знаний и переваливаясь через сиденье, прослушал последнее.
-Верю, верю. Вы протестированы, может и в порядке. – Никита запер свою дверцу и завел двигатель – Говори, где он был? А то ведь приеду не вовремя и расспрошу не подобающе. Мы теперь ведь друзья? На Алену, на Кургановых совершать натиск с избавлением их от свободы, даю честное слово, никто не будет. Подтвердили сверху, – опустил голову, сознавая собственную беспомощность перед упомянутой властью. – Вернее приказали сверху.
-Новость абсолютно не радует. Передай громадное спасибо руководству. Я так благодарна, за предоставленную честь жить обыкновенной жизнью. Не преследуют, не ловят, – женский кулак сжался, закружился, опускаясь и поднимаясь, добавил к иронии эмоций, – всегда бы так. Густав, человек чересчур предусмотрительный и не уверенный в безопасности. Центр коридорами примыкал к подземной ядерной станции, может наученный горьким опытом собратьев по труду, рассмотрел вариант катастрофы. При встрече два года назад, обронить мне такую информацию у музея, было бы фатально. Не договорила истины всей. Сама когда понимала что такое счастливое стечение обстоятельств, не чудо, а событие, подготовленное всеми силами фортуны. Дело в том, что Густав рядом с колоссальным кабинетом позаботился о строительстве изолированного от внешнего мира помещения с одним входом. На-случай взрыва. Выветривание радиации процесс, занимающий не одно десятилетие. Скрываться в потайном отделении Центра, возможно, пока кто-нибудь не отзовется извне на радиосигнал или, скрипя зубами от «связанных рук», терпеть и ожидать снижения излучения до допустимого уровня. Вариантов я предоставила мизерное количество. Густав человек не спокойный, сам знал это и поэтому как он поведал, придумал аппарат для длительного сна с автоматическим обеспечением питания и …многими другими полезными функциями. Таблетку, уготованную для Кирилла, положила в рот, и на комфортный стол с узлами трубочек. Код входа-выхода я порекомендовала ему передать мне. По сопротивлялся аргументами и смирился. Вот совсем недавно забрала его. Видимо Густаву предстоит объяснять, почему способ обезопаситься от взрыва, был известен лишь ему?
Никита не уехал, не произнося последнее слово. Ему не взбрело в голову жалеть об участи ученого. Напрасный поиск пару лет назад, и нулевой результат, не преподнесший ничего доброго, почти забытое веянье былого.
-Лора, ты вела себя как малолетний хулиган. Не признавала, что тебе захотелось ценою чужой жизни сберечь собственную. Зря отпиралась, не поверил и не верю в твое благородство. Ты, как и все - за ближнего горой. Снизойти до похищения тебе удалось с легкостью. Ничего первый раз совесть клюет. «Я вынуждена, меня заставили, я побоялась» – с жутким передразниванием голоса, Никита высказал свою точку зрения на счет слов Лоры пытающейся себя обелить. Как бы заглянув в сложенное им самим будущее Лоры, добавил - Привыкнешь и внутренний голос перемениться на беса требующего коммерческого блага.
Около минуты они сидели в разных машинах, не проронив ни слова. На молчание Лора поначалу парировала молчанием, не думала, но заставила Никиту побыть в затруднительном положении. Несколько секунд ждала, когда необходимые доходчивые идеи соберутся в нужной последовательности, чтобы опровергнуть сказанное. Неожиданно отвергая крепкие словесные факты, пошла на поводу начавшейся немоты. Решила не прерывать тишину между ними.
Никита почесал голову, глупо себя выставил. Не спрашивал он у девушки больше ничего, высказав взгляды, машинально приготовился слушать ответный ход. «С чего ей снова повторяться. Окажусь лопухом, если она подождет еще минуту и скажет что для нее чужое мнение непререкаемо. Вот она меня уест» - посчитал Никита.
-Передай привет «Авто-просьбе» - выговорил с напутствующим выдохом последнюю фразу. Сжимая дугу руля, нажал на газ, уезжая, покинул участок улицы с красным снегом.
Лора проследила за траекторией движения Никиты, ему пришлось разворачиваться. Её водитель завел двигатель, осмотревшись по сторонам, поехал вперед неспешно до поворота.
-Он как минимум следил за нами последние два дня. Он знает салон где брал на прокат машину.
Глава 1. На стыке сезонов.
В обыкновенном дворе, в одной обыкновенной квартире, на самом обычном этаже за хлипкой дверью с некачественным замком, смена которого обязана быть произведена в ближайшее время, в комнате одной четырнадцатилетней девочки сидели за письменным столом хозяйка комнаты и ее друг Данил. Прошел целый час с тех пор как они обзавелись мыслью опередить контрольную проверку по алгебре и провести ее подобие на дому. Заранее выяснить потенциал друг друга. Доверились собственной компетентности при проверке работ после написании и обмена. Самотестирование в главную очередь требовалось Данилу. Его голова не охватывала уравнение и задачу с ее вариациями решения и применяемыми для этого формулами. Трудно, но тренировать вычислительные возможности друга Алена собралась давно. Через пол дня ждет контрольная работа, оттого и предложила обоюдное оценивание результатов с оттачиванием способов разгадывания арифметической истины из латинских закорючек расставленных по-особому. На самом деле под таким предлогом скрывалось банальная не уверенность в Даниле. Банальной она была, оттого что ее друг весь год не достаточно придавал значения комбинациям неизвестных корней и цифр. Уговоры влияли не значительно.
Данил устал, намеки об не изученности материала звучали чаще. Он не силен в математике, но через пару минут после неожиданного предложения Алены смекнул о плохом положении дела. Только почему впрямую не сказала о его глупости, он не сообразил. Спрашивать и узнать понятую действительность - не хватило смелости. Да и плюнуть на обман не желал, во всяком случаи открыто. Пусть подруга покропит над скудными знания, вдруг чудо совершиться – с удивительной скоростью найдется алгоритм решения задачи в памяти Данила.
Алена перелистала старую тетрадь, где по проще записано объяснение одного определение. Своими словами она рассказать может, но часть пояснения содержит второй ряд терминов и все с начала. Легче показать простое и доходчивое истолкование. Сложность в обучении с Данилом существовала, виной её было не только не схожесть его интересов и науки. Прирожденный синдром при общении с Аленой, когда «рок» не влияет, дает знать о долголетнем действии. Характер схож с чертами некоторых индивидов, обособленных от принятых ценностей, в особые моменты раскрытия личности, проскальзывали натуральные оттенки души.
-Смотри, Данил. Здесь написано по проще. Сравни и подставляй значения вместо иксов, – в давно не открывавшихся страницах, показала на найденное пошаговое решение одного типа уравнений. – Если возникнут вопросы обращайся, но постарайся подольше подумать и самостоятельности побольше.
-Не надо со мной как с ребенком из яслей – обиделся Данил – мне с первым примером целых десять минут пришлось возиться. А тут еще сложней.
-Ладно, давай остановимся, передохнем. – Алена с усталостью согласилась на перерыв. И пересела от разложенных учебников на кровать. – Но начнем все опять с новыми силами. Тебе воды нужно, а то я заметила, что ты каждое прочитанное слово проговариваешь, наверное, язык ссохся?
-Если не затрудняет, принеси бегом, – сказал Данил, откидываясь на спинку стула заложив руки за голову и с удовольствием, выправив под столом ноги.
Подождал когда подруга выйдет, затеял открывание окна. Сама она не обрадуется сквозняку, ему впрочем, безразлично, что это кому-то не понравиться. Раздвинул шторы, дернул за ручку и лишь после неудачи заметил, что забыл повернуть задвижку. Исправился быстро, пока не застали за условным нарушением, сдвинул с места раму на петлях со скрипом и скрежетом. Распахнул внешнее окно. Приятный ветерок благородно принес запахи весны. Весна подходила к концу, когда поразительные и отвлекающие от забот ароматы природы, перебивались некуда не спрятавшимися проблемами. Для романтических натур сила распускающихся цветков и парящей пыльцы с клумб запоминалась более крепко. Данил не заторможенный парень с ледяным сердцем, однако, чувствительным признать его можно с натяжкой. Но он понимал, что стекло скрывает всю красоту, формы и цвета облаков. На прекрасном синем фоне неслись под куполом мира белоснежные пейзажи.
В комнату вбежала Алена, подходя к двери уже почувствовала неладное.
-Окно открыл? Я же предупреждала твою бездарную голову, не перечить воле Кирилла. Инне от свежего воздуха и резкой сменой температуры, дурно.
-Не на распашку ведь – произнес Данил, притворяя слегка настежь отворенное окно. Избавляться полностью от сквозняка не позволит совесть. Такой радующий поток льется, ну великолепно. Почему нельзя слиться на высоком этаже с природой хоть маленько? Оставил промежуток между рамами, чтобы возможно было просунуть руку. – Устраивает? Предложила прекратить моё подтягивание, а условия для комфортного расслабления упустила из виду.
-Данил ты не обижайся. Инна заглянет, надышится сырым воздухом, что болеть ей неделю придется. Вот увидишь. Встанет перед окном, сама отлично знает, возможное переохлаждение предотвращать надо, но не утерпит. Перед отцом раз чихнет, и второй раз. Бить, разумеется, не будет, но поучит с радостью.
-Уговорила. Лишь заботясь о твоем здоровье и благополучии, – со смехом заговорил Данил, повернулся к подоконнику, который послужил не удобным стулом. Запер трафик свежего ветра. – Да и промозгло в комнате становиться.
Принесенный стакан опустошили с жадностью с начала Данил, поболтав о бытовых темах, Алена допила жидкость из-под крана. Была возможность взять прокипяченную остывшую воду из электрического чайника, но побоялась предлагать её такую отравленную запахом пластмассы. Дешевый чайник разил химией. Для Алены осталось загадкой, отчего раскрытое окно нельзя Инне, а противная вода в нагревательной емкости из материала для рабочих сапог ей дозволена. Вопрос, поставленный на заметку, набирал значимость при каждом чаепитии.
-Алена тебе не кажется, что старания насчет меня пройдут, но толку от них останется настолько мало, что и о рентабельности вложения сил говорить не стоит. Извини, ценю твою заботу. Порой, элементарно кажется, уроки похожи на билеты в театр предложенные человеку, которому прямо завтра на эшафот.
Алена от слова «эшафот» вздрогнула, но отпугнула страшившие ее мысли.
-Сказал, может и красиво и умно, однако на твое падение в плане твердости не только я смогу с легкостью придумать кучу бодрящих лозунгов. Кристине дай такое задание, она мигом, ну что-то я переборщила - быстрота подруги преувеличивалась, и самой Алене сравнение показалось не серьёзным. – Ну, я образно, надеюсь, ты понимаешь Данил. Где тут были книги с необходимой для твоего настроения литературой. – Алена приподнялась, присела у тумбочки, порылась пару минут, не отыскав ничего упомянутого, с досадой пожала плечами, стараясь заново развеселить друга. На растянутую гримасу подруги отреагировал игнорированием, явно, судя по выражению лица, она ему для расслабления и выкидывания пессимистических жалоб не приглянулась.
-Ты иногда напоминаешь мне воспитателя детского сада. Не умным доводом, так ложкой каши переманит внимание на другое. Только не удается тебе.
-Знаешь, что – Алена пересмотрела взгляды. Довести придется дело до логического конца, заставить Данила поверить не в одного себя сейчас, но и свою личность на всем промежутки жизни, какой бы не предвиденной и страной она являлась. Цель не так не досягаема. Попытка не пытка. Рискнем – уверено приняла решение, перед началом длительного диалога, как она планировала. – Главное не распускай нюни. Тебе служить за отчизну не придется. Таким образом, настоящим бойцом из тебя сотворит улица. Вернее жизнь с уроками. Добиваться и преуспевать тоже надо уметь. Пусть перед тобой не очень нормальные причины для прекращения достижения цели, перешагивай через них. Пару раз справишься со стенами и войдешь во вкус.
-У тебя все нормально? - внезапно прерывая Алену, спросил Данил. – Реплика убийственная, затертая, но не по мне. Запомни, наконец. Нет будущего у меня, его нет. Клянусь богами… – Данил принялся размахивать осторожно руками, не забывая не повышать голос и не раздразнивать интерес Инны в соседней комнате. – Мне бы капельку реальной внимательности, я бы стер со всей земли тех врагов, которые мешают человеку, что подарит такой драгоценный подарок.
-Не переоценивая свою бесконечную благодарность. Именно на этом сыграют те, кто вынырнет в самый не подходящий момент и захлопнется ловушка. Но мне лично кажется, ты принадлежишь к такому не распространенному типу людей, жертвующих во имя чужого блага.
-О чем и идет речь. Моя плата за услугу и есть жертвование. Посмотри куда мне совершенствоваться, я на такой глубине несправедливости, что до конца жизни буду выкарабкиваться. Нигде мои знания не пригодятся. Не замечают и все тут. Ничего не поделаешь, лекарство не придумано. – Данил, видела Алена скоро распалиться, начнет высказывать роковые аргументы. И запомнит их крайне надолго, оттого что произнесены, следовательно, признаны истинными, в эмоциональном ярком порыве.
Алена встала с кровати, приблизилась без опаски к Данилу, положив руки ему на плечи, искренне произнесла:
-Почему ты коришь, то, что еще не настало? Жди, вероятно, кто-нибудь из профессоров занимается данной проблемой? Я помогу тебе обязательно помогу. Вероятно, мне надлежит вырасти безумным ученым и приготовить панацею для твоей судьбы.
-Разогналась. Не надо панацеи, я справлюсь со всем остальным без чудес. Лишь бы нормальным вырасти. Спасибо, что не теряешь терпение и постоянно поддерживаешь меня в приступы. Паника охватывает чаще. Одним словом – переходный возраст. Растем мы с тобой Алена. Родители сорятся, стараюсь не вмешиваться и обходить острые углы в разговорах с мамой.
-Отец вообще что считает? Куда он собирается в дальнейшем тебя определять? Не в лицей и институт, сто процентов. С таким складом характера он устроит тебя после школы на самую черную работу. Не посчастливилось.
-Да ладно, справлюсь. За маму обидно. При ней не виду себя, так как при тебе. Единственный сын, ребенок без малейшего потенциала на успех.
Алена отошла, при упоминании семейной темы, да и материнской, забеспокоилась, не проснется ли у нее обида на отсутствие собственной мамы.
-Могу поговорить с ней. Когда она свободна? Не от работы только, но и от домашних уборок и готовок еды? У вас, наверное, семейное, поворачиваться к беде спиной, – совсем скромно, тихо произнесла последнюю фразу Алена.
-О чем ты? – Данил слегка не понял расслышанное и отбросил сразу в сторону резкое высказывание. Правильнее, наверное, сейчас переступить через накатывающие сомнения, отложить их на следующий день, мудрить со смыслом подтягивания по математике перед контрольной, не сильно удачливая идея. Все же его порабощали сбивающие мысли.
-Люди, - начала после краткого перерыва в разговоре Алена. – хрупкие. Некоторые слабее тебя не внешне, а внутренне. Поставить цель перед собой могут, сражу же первый шаг для них почти тупик. А ты я прекрасно знаю персона не спокойная. Не сидится тебе на месте, совершать чего-то желаешь. Помнишь, говорил, как мечтал прославиться, запомниться спортсменом. Ты качался постоянно, мне так кажется, по крайне мере, бегал по утрам и выходным.
-Глупость. Обыкновенное озорство, ничего более, – сознался Данил.
-Хуже хочешь стать? – резко потребовала ответа Алена средним по громкости криком, связки напрягались. Инна рядом, не поймет шума, заявиться, промелькнуло в голове, - Надо быть начеку и постараться прислушиваться к шагам в коридоре. - Отца нет, в квартире лишь трое.
-Хуже? – переспросил, не улавливая мысль подруги Данил. – Куда хуже? Прости, не могу догадаться, о чем ты. Потерял вектор, и все на этом. Буду строить жизнь, как бы ее строили люди с синдромом Рич. Не мешая обществу.
-Я о чем тебе разъясняю? Хватка в тебе присутствует – она твое оружие. У других не существует постоянного маниакального стремления, ты не исключение. Проорал чучуть, забыл, посмеялся внутри над слабостью, на миг осилившей что-то под волосами и со свежим энтузиазмом в бой. Хоть он и не значительный, как проверка по математике, все же испытание. – Алена приподняла две сжатые ладони и принялась демонстрировать, - вот две единицы. Одна более важная для тебя. Это способность твоей жизнедеятельности притягивать социальное влияние…
-Не очень ясно, – стиснув зубы для забавности, шепотом сказал Данил, добавляя вертикально расположенные указательные пальцы ради уточнения.
-Да элементарно. Интерес вызывать у окружающих. Второе - рвение. Природное, привитое или запрограммированное. Две, из многочисленных составляющих элементов личности и организма. Тебе по стечению обстоятельств не дано этой – Алена поразмыслила, на какой кулак ткнуть, неудобное прерывание по смехотворной причине оказалось не забавным. – Правый кулак, ориентируйся Данил. Кому-то не досталось левого признака. Ты хочешь по собственной воле отказаться от него?
-Скажешь тоже. Захотел бы не смог от него избавиться. Многие могут робеть, а мне посчастливилось владеть собой, конечно не совсем в совершенстве, но сойдет для ребенка. Это результат как не странно, моего не полноценного состояния.
-Ты полагаешь, что синдром сыграл тебе еще и на руку? Конечно! – восторженно произнесла Алена. - Тебе бояться в принципе не приходиться перед кругом незнакомых людей или тех, от которых зависишь. Складывается очень забавная история. Сколько раз тебя жалела. Данилу, как мне казалось трудно пробираться по жизни. А тебе не достает лишь одного – внимания.
Данил присел за стол, обхватил голову, с тоской согласился:
-Точно! Внимания. Драгоценного внимания. Ученики от его недостатка на уроках с ума сходят. Выводят из себя педагогов, из-за личной потребности в привлечении взглядов окружающих. Мне и подавно на их месте вести себя придется не меньше чем тиран или диктатор. – Данил умолк, впадая в задумчивость. О таком грезить ему не случалось, даже во снах.
Тишина мирно ловила мгновения, преподнося едва слышимые звуки. Скрип колясок во дворе, общий шелест всей зеленой листвы, далекое и близкое карканье. Инна за стенкой не производила звуков. Видимо уснула от нехватки дел, предположила Алена. Как можно меньше издавать громких шагов и слов, иначе разговор с самой собой в комнате, Инна расценит проблемами в личной жизни, и придется вести длительную беседу о школе и о многом, пока та не угомониться со своими советами. Кто-то вовремя громогласно чихнул у подъезда и разорвал спокойствие, не по-доброму нажимавшее на психику.
-Приступим к дальнейшему? - с вздохом спросила Алена, неторопливо пересаживаясь за стол напротив друга. – Нам следует понатаскать, извиняюсь за сравнение, тебя в области неравенств. Как считаешь? Справимся?
-Алена, выброси затею научить в последний день меня тому, что целый год не намеревалось укладываться в мое понимание. Не перетруждай себя. Лучше подготовься сама. Вдруг завтра от этого – развел руками над тетрадями и учебниками. – Туго будет тебе. Мне то что, плохих оценок я не боюсь. Мама за них не похвалит, разумеется. Покачает, сдержано головой, как обычно.
Прикрывая старую тетрадь, не забыв вложить карандаш меж страниц, Алена опустила с обреченным видом лицо. Наплевательское отношение друга к ее планам не коробило, но глубокое осознание его правоты отзывалось легким холодком в кончиках пальцев. Не уже ли все зря? Данилу кроме синдрома не дано по воле судьбы силы, чтобы свыкнуться с участью. Сейчас его безалаберное отношение к ситуации просто сойдет ему с рук, но подрастет и к старости совесть самостоятельно казнит его за бездействие.
-Спасибо и зато что поведение нормальное, поддается переделки. Не запущенное. Вырасти вполне мог негодяем. С детства тебя родители пожалели, согласились с совестью, держались, терпели не видимое другим горе, но не покинули тебя, посей день.
Данил вскочил, подбежал к двери готовый покинуть комнату, замешкался и оставил спонтанную затею. Недавний просмотр по телевизору скандала в одной не благополучной семье натолкнул на мысль о его близости к нервному срыву. Кто-то, где-то назовет это детским максимализмом, даст совет не реагировать на выходки, но специалисту по личным проблемам не страдать от синдрома Рич. А какое нормальное поведение присуще носителям рока судьбы ученые не вычисляли. Не стандартный человек требует не стандартных методов успокаивания.
-Данил, - засмеялась Алена – я догадалась, почему ты открыл окно. Собрался выброситься. Надежды не отыскал, да не и не искал совсем. Что ж хвалю за смелый шаг. Похож на обыкновенно человека – вылитый не удачник, как в быту, так и в душе, коим те не являешься. А я то тебе «давай, Данил по решаем примеры, задачками ум помучаем» разложила здесь бумагу. Ты ведь покончить с собой явился, ой извини, что помешала. Ну, спасибо что к подруге заглянул, наверное, попрощаться, – улыбчивая реплика кольнула Данила в самолюбие.
-Алена, разберись сначала, что твориться с тобой, а затем лезь с помощью.
-О чем ты? – Алена вопросительно взглянула на остывающего Данила. Глаза друга забегали от её прямого взгляда, словно набрались стыда или залились слезами и по мужской привычке взялись таиться. – Тебе известно больше чем мне? откуда? Признавайся Данил, мы все-таки звали друг друга друзьями.
-Да так, ничего особенно – Данил вспотел от хождения по краю. Рядом правда, но данное слово служит преградой, и переступать через клятву не позволяло. - Теперь я знаю способ как тебя сбить с темы. Пригодиться в дальнейшем. Хорошо, что мы встретились два года назад, а не позже. С тех пор пережил столько переломных моментов, что без тебя не знаю, выкарабкался бы. – Данил расслабился, мысли спустились с высоких проблем на бытовой уровень. Можно и твоему отцу спасибо сказать, Кириллу. Он тебя ровняет на совершенство, а я смотрю, и лишь ради того чтоб соответствовать принятым тобой позициям, тянусь к лучшему.
-Со взглядами как у Печерского или даже как у Кристины, плюс синдром Рич, превратился бы в неотесанного забитого волчонка, – описанная Аленой не осуществленная вариация характера являлась для Данила злободневной. Нет друзей - первое, нет проблем с наказанием - второе. От второго полная свобода. К ней стремится каторжанин и некоторые демонстрации на широких улицах и площадях. Излечило от идеи свободы и одновременного падения, появление Алены.
-Кристина в душе нормальная, – признался с сомнениями Данил, вынимая изнутри облагораживающие выражения. – Избалованная в меру, в ту же меру воспитанная. Когда надо пожалеет, выслушает, если не торопиться по важным делам. Но не дай Бог мне соображать как она. Лучше оставаться с личными заботами, чем отступить так намного назад в развитии.
Алена захотела поначалу улыбнуться, передумав, сказала, защищая подругу:
-Не так резко. Мне обидно за нее. Хватит с нее и своих бед, а то опять ты с упреками. Ну, бессмысленно растрачивает человек энергию, ее индивидуальная сложившаяся за годы привычка. Главное чтобы в хобби не переросло. Фотографировать пепелища сгоревших домов - вроде не болезнь.
Данил рассмеялся, развернулся на стуле, положил ногу на ногу, скрестив ладони, принял образ школьного психолога и с выражением глубокого самоуважения сымитировал низкий голос старого слегка шепелявого человека:
-А как, по-вашему, уважаемая, запечатлеть десятки обуглившихся стен, перекладин, и искаженных огнем бытовых вещей и приборов, ровно через девять дней после пожара, не нонсенс. Да как можно додуматься – уже оставив передразнивание, затараторил Данил, меняя позу, одновременно подскочив, расплетая пальцы. – Чтобы выйти вечером на лестничную площадку за каким-то маленьким котенком. Во дворе в такое время тени исчезают. Ей что мама не объясняла, о гуляние в опасное время суток, мало ли что сидит в темных углах. Не каждый рассудительный взрослый выйдет.
-Для нее жизнь котенка видимо важнее собственного здоровья, – шутя о безалаберности поступка, предположила Алена. - меня по чрезвычайной надобности нужно убедить, чтобы ночью переступила порог квартиры, если лампочка на этаже мигает. У них в доме, как и сами Бояровы, все разом скупятся на покупку новых. То поразбивают, то выкрутят.
-Найти котенка и только утром заметить, что принесла белую крысу, сбежавшую от соседей неделю назад. Заорать на весь район. Разбудила, наверное, самых последних сонь, – произнес Данил.
-Этому человеку еще придется намучиться от косолапости своего ума, – уверено сказала Алена. – набьет шишек и синяков, честно желаю ей снятия розовых очков. Пусть реально смотрит на вещи, спуститься на землю.
-Да я вроде тоже не через туманную пелену смотрю на мои возможности и объективно осознаю, потенциал в занятии своей ступени в жизни очень мал.
-Почему ты опять поднимаешь больную тему? – удивилась Алена, с обидой укоряя зацикленного друга. – Меньше будешь вспоминать, меньше будешь плакать. У тебя есть я, родители. Поездишь по стране отыщешь подобных нам.
-Маловероятно. Семьи у меня точно не будет, – безнадежно заявил Данил.
-Мы с тобой настолько не похожи иногда, что шансов в будущем у нас абсолютно нет, – созналась Алена, застрагивая щекотливую тему.
-Если так будет продолжаться в дальнейшем, допустим пару лет, опровергая все советы, я попробую один вариант. Подамся в … - Данил посмотрел на графики функций в тетради, боясь проронить еще хоть слово о будущих помыслах, перенял идею подруги уплотнить его знания в математике. – Ты считаешь, что для меня такие кривые линии постижимы?
Отпускание удачи, Алена просто не могла себе позволить, вектора интересов друга совпали с ее желаниями научить его.
Сильно долго засиживаться они не собирались и как только почувствовали утомляемость и рези в глазах, с покраснениями век от частого прикосновения они еще как-то справились, но не приятный комплекс, указывающий на недовольство организма, убедил в прекращении подготовки. Без всякого голосования и оглашения предложения вслух, потерли виски и попрощавшись, расстались. Алена облегчено легла на кровать, тяжело вздохнула. Сомнения Данила и не вспоминались, по сравнению с обилием переданной, растолкованной информации, его философствование еле мерцали в голове. Пролежав пластом не открывая глаза пару часов, она старалась ни о чем не размышлять. Перед боем с цифрами надо дать мозгу отдохнуть – рассудила в начале провала в дремоту Алена. Очутившись снова наяву, по привычке без лишнего шума, заглянула в круг будильника, убедившись в резком сокращении оставшегося времени до контрольной, на цыпочках пересекла комнату, открыла двери, выглядывая в коридор. Свет нигде не горел, может все уже спали. Если стрелки часов не лгали сейчас именно то состояние суток, когда она с ее слов в здравом уме не переступит порог квартиры. Стоило продвинуться вперед, не сделав и полный шаг, что-то пугая, зашумело на кухне. Поборов желание шпионить, Алена обычным шагом пошла на кухню, ничуть не беспокоясь вопросов о ее ночном бдении.
За столом на кухне сидел тонкий силуэт и звучал кипящий чайник. Прижатая к потолку люстра, не освещала Инну, той нравилось находиться в темноте, но лишь дома. По улицам под луной с Кириллом, гуляла редко, хотя заметно, что впечатление после этого ценятся дорого. Рассказывает на несколько раз все увиденные мелочи, испытанные радости.
Если посудить правильно, то сложившиеся обстоятельства вели к длительной беседе с раскаяньями. Отношения между Инной и Аленой никогда не накалялись. Не походили они на задушевных подруг, о стремлении к сближению не задумывались. Когда одной плохо, то из сочувствия другая выслушает. Их внутренние миры преобразовываться из дружеского общения, в близкое родственное, не старались. Единственное связующее звено – Кирилл, следующего этапа развития их обоюдного ощущения и не желал.
Инна упорно и кропотливо формировала башню из карт. Несколько первых рядов сжимались под весом строящихся этажей. Треугольные «комнатки» казались идеальными. Алена застала Инну за строительством пятого этажа. Конусная картонная тарабарщина редко сопротивлялась воле создательницы.
-Инна, ты себя убиваешь, – предупредила Алена, огибая участок волнительного труда мелкими шажками по направлению к чайнику.
Физический процесс с жидкостью уже был вне зоны интересов Инны. Сняв с конфорки распалившегося железного пузана с зеркальной поверхностью, внутри которого плескалась пузырящаяся вода, Алена свободной рукой налила кипятка во взятую из шкафчика чашку. Погасила поворотом ручки огонь на плите и запарила пакетик с чаем. Рисковать чаепитием за столом, видя сморщенный лоб Инны, расхотелось. Остужая продолжительным выдохом чай, молчаливо не задавая вопросов, пила стоя.
-Зря вы полагаете, что я слабая. Ой, зря. В голове от такого занятия у меня ничего не лопнет, не беспокойся Алена. Башня пять раз падала, а мне и крикнуть и цыкнуть на неприятность не хочется. Злости не чувствую абсолютно. Если вспомнить меня восемнадцатилетнюю, то от проигрыша в шашки взрывалась как бомба. – Покачиваясь, надула губы и без промедления и сомнения в лице, кинула раскрашенный прямоугольник в пирамиду. Сердце екнуло у Алены, но подпрыгнуло от изумительного результата проявления нервной твердости. Конструкция устояла. – С Кириллом у нас гармония.
-По проекту тебе долго здесь сидеть? Отец проснется, прибежит. Устроит нудный разговор, карты сожжет, бедный, будто в них суть. – Алена пофантазировала в слух без ноток смеха, но Инна со странным взглядом оглядела ее, словно подозревала, что та была не серьезна. – До завтра.
-Алена, почему не поужинала? Проснулась лишь сейчас, спала с середины дня наверное. Желудок пустой, плохо ему полым быть. Советуют ко сну готовиться натощак. И все же мучиться голодом не безопасно. – Инна встала и быстрыми шагами подлетела к шкафу с посудой. – Подожди, я скоро, сварю чего-нибудь вкусного. Сядь, расскажи историю.
Алена закатила глаза. Впереди как минимум два часа бодрствования. Кирилл превышает заботу над Инной, которая в свое время из лучших побуждений обеспечивает ее излишними примерами об манере поведения «прекрасной девочки». Терпения охватывало всех. Инну с нравоучениями и чудаковатостями, отца с периодическими наплывами припоминаний, что он не всего лишь ответственный за дочь, а к тому же еще фундамент нормальной уверенности, подругу Кристину, личность с исключительным и одновременно распространенным складом сознания, Данила - слепое пятно реальности.
Алена покорилась не очень стоявшей на своем Инне. Карты пока крепились меж собой. Жажда заставить сравнять пирамиду со столешницей по случайному толчку или исходу времени у силы трения, по-видимому, не коснулась духов вероятностей. Возвышается бумажная фигура, рушиться где-то кирпич, бетон, представляла казус Алена.
-Понимаешь, – Инна не переставала шепотом говорить и начинять кастрюлю кубиками овощей, пыхтела с радостью над ловким нарезанием сырой еды. – Мне не составляет труда варить каждые два часа, но заранее скажи Кириллу, чтобы он создал точный график питания с тобой.
-С Кириллом? Ясно, а почему ты не передаешь задание мне, а используешь меня в качестве посредника? И себя во внимание не берешь? Мы одна семья.
-Аленка, отец старше. За одно сблизитесь. Ведь скоро экзамены, я имею, веду контрольные, - натерев морковь, Инна убедила в верности предложенного ею плана. Отклонятся от него, находящегося в стадии зародыша, считала расщеплением двойной выгоды. Работы меньше и связь отец-дочь, крепче. – После будут разбирательства, упреки, недовольства. Лучше раньше.
Поужинав через двадцать минут с набитым ртом, значит обезоруженным. Совершенное отсутствие возможности для бормотания ответов, да вопросов, чтобы сбивать Инну с речевой трансляции последнего путешествия вдоль речки за городом. Прерывать, вставлять слово было безмерной глупостью. Зачем собственноручно начислять себе бессонное время. Наговориться, устанет, либо сама отпустит, либо пойду спать без объяснений, думала Алена.
Утром выстрелил звоном будильник. Подушка сжалилась, оказалась не такой тяжелой, руками, обессиленными от рыскающих движений над книгами и тетрадями, подняла ее, накрыла голову с не нужными поутру ушами.
Придется вставать, ведь сегодня ждут несметные сражения за перевод на следующий год. Сопротивляться пути, намеченному отцом и учителями, бесстрашный шаг на поле призрения. А что если действительно запротестовать и вывести себя на новый уровень взросления. Начать новый день, с совершено отчаянного поступка, всем своим существованием, опровергающим детское непонимание мира. Взбудоражить взрослые слои населения. Воплотить в себе борца, как Питера Пена. Даже если сорвут с меня спесь, помнить будут годы.
Будильник взвивался до высоких нот и бил невидимыми волнами по голове, захотелось навести порчу ржавости на приборы с противной функцией пробуждения. Не сладкое – полезно, поэтому Алена скинула одеяло, встряхивая волосы, сбитые в жгуты, замотала головой. Совесть мучила, а тело ей повиновалось. Накинула халат, сходила туалет, от припухшего лица веяло нездоровьем. Нужно отдать себе честь, думала Алена, умудрилась вчера как-то заставить себя смыть косметику. Плескание холодной воды в лицо отозвалось, едва не разрывов век от широко распахнувшихся глаз. Будто вода текла не по обыкновенному маршруту в трубах, нет сомнений, сегодня ее пустили через проведенные в леднике коммуникации. Полотенце обрадовало привычным вафельным узором, на расстоянии преподносящим тепло.
Поела на кухне с утра заготовленный «кухаркой» завтрак, переодеваясь в комнате, вспомнила пару приемов релаксации на бегу. У зеркала за двадцать минут привела в порядок внешность, косметические элементы обыденными слоями обтянули лицо. Сэкономленные на избавлении от намазывания джема на плоский кусок хлеба и логичное подогревание чая, минуты потратились не даром. Прическа отдвинулась на второй план после десяти манипуляций расческой. Алена надела розовое платье, сверху джинсовую куртку, утром встречные ветра выдуют здоровье. По массажировала шею под весящим талисманом. Штучка жизнь легче не делала, но и особо не мешала. Встрепенулась мыслями, что все будет прекрасно, и она справиться. Рюкзак нести на контрольную не обязательно, скинула карандаши, линейки, ластики и ручку с частью косметики в сумочку. У выхода в коридоре на тумбочке заметила лежащий белый лист бумаги с посланием. Несколько строк были адресованы от отца. Алена мельком прочитала пожелание и вынула ручку. Под написанным более раним утром текстом: «Дорогая Алена, очень искренне желаю тебе успехов на контрольной работе. Не торопись и не пугайся. Соберись, подумай и постарайся решить все задания правильно. Твой любящий отец, Кирилл», Алена оставила «СПАСИБО» заглавными буквами.
Выбежала, заперла за собой дверь, спускаясь по лестнице, заметила новейшие надписи на стенах. Ночью кто-то постарался вывести мысли в не приличном предложении на нетронутом участке стены. Вокруг соседствовали прежние выражения того же плана. На расплющенные сапогами грязные окурки, да рваные, жженые клочки бумаги удивления и злости в каждое начало дня не хватало. Жильцы дома не сдавались, не отступая, продолжали красить подъезд, вкручивать в патроны лампочки, за место украденных. На предыдущем собрании населения злополучного здания, постановили образовать накопление для очередной железной двери и домофона. Алена редко выходила из квартиры по ночам, тем самым урезала возможность пересечения с неприятными типами. Отпрашиваясь на школьную дискотеку, Кирилл в течение получаса убеждал об осторожности, но запретить гулять не мог. Кристина тут не жила, оттого и бродит в темное время суток по этажам в поисках окрысившегося котенка.
Кроме нее в автобусе ехали нарядные младшеклассники, спешащие с трепетом в школу. Последний день их учебы. Девочки с косичками, хвостиками и букетами в тонких ручках. Мальчики с пересказами о чем-то увлекательном. Взрослые, мило улыбаясь, оглядывали ребячью толпу. Перед остановкой автобус пару раз тряхнуло. Четверть пассажиров покинули транспорт у ворот школы. Ступила Алена на асфальт первая, но в открытые ворота зашла последняя. Бегущие ногами радостные первоклассники, второклассники, перемещались до крыльца витиеватыми траекториями, охватывая смехом всю учебную площадь. У одной овальной заселенной распустившимися цветами слиплись плечами десятки детей и хором пищали:
-Не тронь его, отпусти, – рой малышей в брючках и юбочках качались под влиянием неведомой сплотившей их силой. В центре театра действий один взрослый парень, из старших классов держал раскрасневшегося мальчика за плечо и мотал того, добиваясь нужных слов. Но мальчуган крепко сжал губы и терпел унижения. Учителей рядом не присутствовали, поэтому за него заступались отважившиеся сверстники.
Проходя по дорожке мимо сконцентрированных школьников, Алена краем глаза различила помятые цветы на клумбе. На них упали и раздавили весом тела. Нашлась причина, из-за которой родился спор. Обилие защитников потрясало, наверное, поймали не виновного. На крыльце глумился одноклассник дознавателя. Кучерявый парень в ярко желтой футболке и джинсах на серебристых подтяжках, маятником от смеха качался из стороны в сторону. Его руки были в карманах, а рот не прикрывался от извержения гнусавых лозунгов. Поддерживал ли он друга или нет, совершенно не ясно.
-Кирюша, – тонким громогласным голосом, парень звал обиженного ученика, - ты, за чем настроение ребяткам портишь? А?
На пороге кроме чудаковатого, находилась не менее нормальная Кристина. Одетая в красное платье, с красной сумочкой на плече, но с темными очками, закрывающими глаза. Не пересчитанные косички на ее голове на кончиках перетягивались алыми щипцами в виде ракушек.
-Мне долго тебя дожидаться? На улице тепло, но холодно. Пойдем быстрее.
-Во-первых, привет! Во-вторых, мне придется возвращаться назад домой.
-Зачем, забыла что-нибудь? Времени свободного не осталось. Успеешь?
-Угадала! Замешкалась и забыла надеть костюм деревянного человека.
-Какого человека? – спросил Кристина, пройдя в гардеробную, вместе занимая очередь к высокому зеркалу – У тебя все нормально?
-Нет, выпустить из памяти, что сегодня не контрольный выстрел по знаниям, а бал-маскарад, – произнесла развязку шутки Алена.
-Ты талисман захватила? Он мне очень понадобиться сегодня, – без малейшей обиды Кристина перенеслась на иную тему разговора.
В гардеробную выдвинулась колона из десяти человек, нагруженных пакетами с тряпками и коробками с выпирающими картонными трафаретами. Шествовала впереди выпускников, девушка с гордо поднятой головой и указкой на перевес. Возившиеся малыши расступались перед ними не с большой охотой. Исчез «клин» за дверями в подсобное помещение.
-Куда это Янка собралась? Что они там строят? – оглядываясь, спросила Алена. Кристина пару секунд покрутилась перед отражением, уступая место, встряхнула косичками, так что они щелкнули сзади прогуливающегося ученика по носу. После его визга последовал толчок в спину красной «горгоны». Ответная реакция воспринялась ей мгновенно, развернулась, но мститель скрылся. Поправив осторожно, кипу скрученных волос она ответила.
-Декорации монтируют, спектакль вроде через месяц. Заранее видимо.
-Значит все-таки будут постановку делать. Молодцы! Нам через три года обязательно надо будет сценку на пол часика сварганить, – поразмыслила Алена, - Многие против опять будут - «Зачем, зачем». Кто захочет учителей порадовать, тот может и запомнится им надолго.
-Ты пойдешь на спектакль? Он в дневной части выпускного бала. Для всех.
-Подумаю еще. Настроение будет подталкивающим, посмотрю.
В классе Кристина попросила Алену следовать за ней, не останавливаясь у парты, где они сидели весь учебный год, она привела к самой задней парте у окна, загороженного на половину старым коричневым шкафом, доверху наполненного пылью и запахом древних плакатов по географии. Солнца из окна в таком расположении не было вообще видно, свет здесь был в основном отраженный, а не от прямых лучей. Странный выбор оказалось, согласован, как позже сказала Кристина с сидевшими за этой партой учениками. Променять славное место на этом же ряду, на угол с налитым в него сумраком – безумие? Если план, то коварный. Кристина села в тень шкафа, сразу же обтерла локоть, замаранный в слое сырой пыли. Вчера уборка мало повлияла на состояние чистоты дверцы шкафа. За круглые вытянутые ручки брались раз в год, а протирались до блистающего лака еще реже.
-Почему здесь, Кристина? – стиснув зубы от негодования, произнесла осматривающая стул на наличие жвачек Алена. – твое перемещение отследят в первой минуте. Списать тебе не удастся, а подсказывать тебе, себе дороже.
-По этому, садись, я расскажу, - Кристина приспустила слегка затемненные очки. У левого нижнего века расплылось синеватое воспаление, – я поступаю по-другому. Остается только показаться учителю. Обязан посочувствовать.
-Ты думаешь, тебя от контрольной работы избавят? Не глупи, кто посодействовал. За просто так, наверное, побои, – разубеждала Алена шепотом, раскладывая на парте школьные принадлежности.
-Ничего ты не понимаешь. Мне очки на глазах должны позволить. Гляди, что у меня есть. – Кристина вынула из сумочки толстоватую в диаметре ручку, с плоской лампочкой размером с пуговичку на торце колпачка. Щелкнула ею и навела на изувеченную надписями и рисунками парту. Ничего не замечаешь?
-А что должна? Ручка самостоятельно написать контрольную должна?
Кристина отвернулась к картинам на обоях на задней стене класса, рывком стянула очки, передала ошеломленной подруге. Алену изменения яркости и оттенков не потрясли. Не розовые, жаль, мелькнуло в голове. Поверх синих рисунков под иным типом виденья, выступили тонкие палочки цифр и знаков. Фиолетовый оттенок напоминал сказочные письмена. Мастерски изготовленная подсказка щелкнула, сменяя слайд или кадр. Появился новый пакет уравнений. Кристина приняла обращенное к доске положение, выключила ручку и надела очки.
-Честно говоря, только это тебе сейчас и поможет, – откровенно произнесла Алена. – извини, я отойду не надолго.
Алена прошла вдоль задней стены и позвала Данила. Он сидел за старым местом. На них не обратили внимания. Постоянно в мыслях других, она подходила к нему, шепча прямо под нос безвкусную информацию.
-Данил, прошу, не вставай и не заглядывай в тетради к отличникам и мне не кричи как в прошлый раз, через весь класс. Наорался, что довел историка до пред инсультного состояния. Не провоцирую психику учителей, умоляю.
-Не беда. Но Алена, если почувствую, что не тянет написанное на тройку, придется обращаться за помощью к тебе, – сознался Данил в намеченном мероприятии в случаи мозгового фиаско. – А что вы пересели? Ладно, в конце дня расскажешь. Удачи! Кстати, раз подошла, «пи» равно трем с четвертью?
Алена укоряя, цыкнула и исправила его знания. Вернулась на новое место.
Ученики готовились к встречи с неизбежным. Сжимали над учебниками головы, стараясь внедрить в память на последних минутах формулы. Вольнодумцы вальяжно расположили учебники перед собой, надеясь на запуганную или обязанную им силу с соседских парт. Обстановка обычная и все-таки чувствовалось серьезность этого этапа. Пару учеников заранее лишили себя всевозможных заготовленных подсказок, они предвидели не простоту сегодняшней работы. Шелест листов как в лесу, скрежет ножек стульев от напряженных волнений. Скоро лето, скоро последний день, скоро все начнется, скоро звонок.
В завершающуюся предпоследнюю минуту перемены, одна отличница подняла вверх руку и сильно крикнула, ей отозвалась Алена поднятием руки, да одноклассник, стоящий у окна, тоже взмахом ладони. Жест расценивался в классе тайным пожелание друг другу удачи у пятерочников, но достоверно никто не знал. Не афишировал узкий круг хорошистов причины своего поведения.
