Играй на людских фантазиях

СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА

Город-государство Венеция переживал столь длительный период расцвета, что горожане

ощущали благосклонность судьбы к их маленькой республике. В средние века и позднее, в эпоху

Возрождения, почти монопольное право Венеции на торговлю с Востоком сделало ее богатейшим

европейским городом. При благоприятном республиканском правлении венецианцы наслаждались

свободами, едва ли ведомыми другим жителям Италии. Но в XVI веке фортуна вдруг отвернулась

от них. С открытием Нового Света преимущество перешло к странам Атлантического побережья

Европы — Испании и Португалии, а позднее — Голландии и Англии. Венеция не могла

выдержать экономической конкуренции, так что ее великолепие постепенно угасало. Последним

ударом была потеря средиземноморских владений — острова Кипр, захваченного турками в 1570

году.

Теперь в Венеции разорялись благородные семейства, рушилась финансовая система.

Венецианцы знали о своем блестящем прошлом — одни сами застали еще те прекрасные времена,

другие слышали рассказы старших о них. Близость славных лет воспринималась как унижение.

Венецианцы почти верили, что богиня Фортуна лишь ненадолго отвернулась от них, желая

подшутить, но скоро вернутся былые дни. Но пока этот момент не настал, что они могли

поделать?

В 1589 году по Венеции прошли слухи о прибытии загадочного человека по имени

Брагадино, ученейшего алхимика, обладателя несметных богатств, способного, как говорили,

получать золото с помощью некоего таинственного вещества. Слух облетел весь город очень

быстро, так как несколькими годами раньше один венецианский дворянин, проезжая через

Роберт Грин «48 законов власти»

Роберт Грин «48 законов власти» 237

Польшу, услышал пророчество одного тамошнего ученого: Венеция вернет свою былую славу и

власть, если сможет найти человека, сведущего в алхимической науке получения золота. Поэтому,

как только до Венеции дошло известие об этом Брагадино с его алхимическим золотом (он

постоянно держал в руках звякающие золотые монеты, а его дворец был набит золотыми

предметами), многие начали мечтать: с его помощью город снова будет преуспевать.

Самые родовитые венецианцы собрались и вместе отправились в Брешию, где проживал

Брагадино. Их провели по дворцу, а затем хозяин продемонстрировал благоговейно замершим

гостям свой талант: взяв горсть каких-то минералов (на вид обычных камней), превратил их в

несколько унций сверкающего золотого песка. В венецианском сенате готовились обсуждать

предложение официально пригласить Брагадино в Венецию за счет города. Но в это самое время

стало известно, что то же самое собирается сделать и герцог Мантуи. Рассказывали о

блистательном и пышном приеме, устроенном Брагадино в своем дворце в честь герцога,

упоминали одежду с золотыми пуговицами, золотые часы, золотые блюда и тому подобное.

Обеспокоенные тем, что могут упустить Брагадино, сенаторы единогласно проголосовали за

приглашение его жить в Венеции, посулив горы денег, необходимых ему, чтобы не отказываться

от его шикарной жизни, — но с тем условием, если он переедет незамедлительно.

_______________________________

ПОХОРОНЫ ЛЬВИЦЫ

Супруга Льва скончалась. Все вдруг заволновалось, заметалось, К царю летят со всех сторон

Слова любви и утешенья. Весь двор в слезах от огорченья. А царь — оповестить повелевает он О

том, что похороны вскоре. В такой-то день и час быть всем, кто хочет, в сборе, Чтоб видеть

мог и стар и мал Печальный церемониал. Кто хочет? А зачем скрывать такое горе, Когда сам

царь ревет с зари и до зари, Да так, что эхо у него внутри. У львов ведь нет иного храма. И

следом семо и овамо На всех наречиях придворные ревут. Под словом «двор» я мыслю некий люд

Веселый, горестный, а впрочем, равнодушный Ко всем и ко всему, зато царю послушный, Аюбьгм

готовый стать, каким монарх велит, А если трудно стать, так хоть бы делать вид, Свой цвет

менять пред ним и обезьянить даже. Придворные точь-в-точь рессоры в экипаже! Но мы ушли

от похорон. Не плакал лишь Олень. А мог ли плакать он? Нет, он был отмщен. Ведь вот какое

дело: Его жена и сын — их эта львица съела. Так мог ли плакать он? А льстец один донес,

Что слышал смех его, но не заметил слез. А гнев царя, еще и Аьва к тому же, Как Соломон

сказал, всего на свете хуже. Но ведь Олень читать-то не привык,

И что ему до чьих-то слов и книг! И Лев ему рычит: «Презренный лесовик! Смеешься?

Плачут все, а ты затеял вздорить!

Не буду когти о тебя позорить.

Эй, Волки, все сюда, за королеву месть! На тризне надлежит вам съесть Изменника!» Тогда

Олень в испуге: «Но время слез прошло! Я плакать сам готов О вашей, государь, достойнейшей

супруге. Но я видал, ее на ложе из гнетов, И я узнал, царицу сразу. Я следую ее приказу». «Мой

друг» — она рехла. — Настал мой смертный час. Боюсь, что призовут как плакальщика вас. К

чему? Когда я там, в блаженных кущах рая, В Элизии живу, среди святых святая. Но царь

поплачет пусть. В блаженной вышине Его слеза отрадна мне». Весть мигом разнеслась повсюду.

Все в крик: апофеоз! Он был свидетель чуду! Олень помилован, представлен к орденам.

Прельщайте лестью высших саном, Сном позабавьте их, платите им обманом. Немилость

высшего страшна лишь дуракам. Приманку проглотил — и другом станет вам.

Лафонген

Роберт Грин «48 законов власти»

Роберт Грин «48 законов власти» 238

Вскоре таинственный Брагадино прибыл в Венецию. Его колючие темные глаза,

сверкающие из-под густых бровей, и два громадных черных мастифа, бывших при нем повсюду,

производили впечатление мощи и неприступности. Он выбрал для своей резиденции роскошный

дворец на острове Гвидекка. Его приемы, дорогую одежду и все его прихоти оплачивала

республика. Венецию охватила алхимическая лихорадка. На уличных перекрестках продавали

уголь, аппараты для дистилляции, воздуходувные мехи, алхимические трактаты. Каждый

занимался теперь алхимическими опытами — каждый, кроме Брагадино.

Алхимик, казалось, не спешил начинать производство золота и спасать Венецию. Как ни

странно, это лишь способствовало росту его популярности, доходящей до поклонения. Желающие

повидать знаменитость стекались со всей Европы и даже из Азии. Шли месяцы, на Брагадино со

всех сторон сыпались дары. Но никаких признаков чуда, которого доверчиво ждали от него, чуда,

которое вознесет Венецию на былую высоту, no-прежнему не было. Наконец горожане начали

проявлять нетерпение, вопрошая, когда же он возьмется за дело. Вначале сенаторы просили не

торопить его — капризного, как сам дьявол, алхимика надо было улещивать. Но забеспокоились и

дворяне и потребовали показать, как окупается дорогостоящее вложение города.

Брагадино свысока разговаривалс сомневающимися, но удостоил их ответа. Он сообщил,

что на монетном дворе города им уже размещены значительные объемы таинственной субстанции,

с помощью которой он получал золото. Он мог бы использовать всю субстанцию разом и

получить количество золота, превышающее исходную субстанцию в два раза. Однако чем

медленнее идет процесс, тем большее количество золота можно получить. Если не мешать

процессу идти семь лет, вес золота превысит исходное количество субстанции не менее чем в 30

раз. Многие сенаторы были согласны ждать столько, сколько укажет Брагадино. Но другие

возмутились: еще семь лет терпеть этого господина, что живет за их счет, как король, ни в чем

себя не ограничивая! Так же были настроены и рядовые граждане Венеции. В результате враги

алхимика потребовали, чтобы он продемонстрировал доказательства своих слов: пусть производит

столько золота, сколько сможет, да поскорее.

Надменно, явно оскорбленный сомнениями в его искусстве, Брагадино ответил: «Венеция

своим нетерпением предала его и будет поэтому наказана, а он считает себя свободным от

обязательств». Он уехал из города, сначала в Падую, затем, в 1590 голу, в Мюнхен по

приглашению гериога Баварского, который, как и жители Венеции, знавал дни богатства и славы,

но был расточителен и разорился, а теперь мечтал вернуть состояние с помощью алхимика.

Брагадино запросил не менее выгодные условия, чем в Венеции, и вся ситуация повторилась в

точности.

ТОЛКОВАНИЕ

Молодой киприот по имени Мамунья долгое время жил в Венеции, прежде чем

переродиться в алхимика Брагадино. Он видел, какое уныние овладело городом, слышал

разговоры о надеждах на восстановление положения. В то время как прочие шарлатаны

упражнялись в мелком мошенничестве и ловкости рук, Мамунья изучал человеческую натуру. Он

избрал Венецию в качестве трамплина для старта. Разработав план операции, он уехал за границу,

изучил кое-какие алхимические фокусы, заработал с их помощью, а затем, вернувшись в Италию,

открыл магазин в Брешии. На расстоянии, рассчитал он, аура его власти будетвыглядеть более

внушительно.

Прежде всего Мамунья не устраивал примитивных представлений, чтобы убедить

окружающих в своих талантах алхимика. Его великолепный дворец, богатые одеяния, звон

золотых монет в его руках — все это казалось неоспоримым свидетельством и перевесило бы

любые доводы разума. Возникал порочный круг, который он и использовал: его очевидное

богатство подтверждало его репутацию алхимика, поэтому такие господа, как гериог

Мантуанский, давали ему деньги, которые позволяли ему жить в богатстве, а это укрепляло его

репутацию алхимика, и так далее. Стоило этой репутации возникнуть и закрепиться — и она стала

работать на него. Герцоги и сенаторы соперничали, чтобы заполучить его, и он уже не должен был

прибегать к докучным демонстрациям алхимических опытов. В те времена, впрочем, людей было

Роберт Грин «48 законов власти»

Роберт Грин «48 законов власти» 239

легко обманывать: им хотелось верить. Венецианские сенаторы, которые видели, как он

превращает в золото простые камни, до того нестерпимо хотели верить, что не заметили

стеклянную трубку в его рукаве, из которой он посыпал золотым песком лежавшие перед ним

камни. Блестящий, капризный, он был алхимиком их мечты — и, ослепленные его аурой, они не

замечали его незамысловатых трюков.

Такова власть фантазий, их корни у нас в душе, особенно во времена лишений и упадка.

Люди редко видят, что их проблемы порождены их собственной глупостью и неверными

поступками. Им необходимо обвинить кого-либо или что-либо — окружающих, мир, богов, — а

тогда и спасение тоже должно прийти извне. Появись Брагадино в Венеиии с детальным анализом

причин экономического упадка и предложением практических шагов по выходу из кризиса — его

бы изгнали с позором. Действительность была слишком неприглядной, меры слишком

болезненными — потребовалось бы работать не покладая рук, подобно тому, как трудились

предки, принесшие процветание Венеиии прошлых лет. Однако фантазию — в данном случае

романтику алхимии — было легко понять и бесконечно приятнее принять.

Чтобы достичь власти, вам следует стать источником удовольствия для тех, кто окружает

вас, — а удовольствие даст игра на человеческих фантазиях. Никогда не обещайте постепенного

улучшения, к которому можно прийти в результате тяжелой работы. Вместо этого посулите луну,

великое и внезапное преобразование, клад с золотом.

Можно убедить людей следовать самой нелепой и

сумасбродной идее, для этого нужно только быть

достаточно искусным, чтобы представить

ее в выгодном свете.

Давид Юм, 1711-1776

КЛЮЧИ К ВЛАСТИ

Фантазия никогда не может действовать в одиночку. Ей требуется контрастирующий фон серости

и обыденности. Именно подавляюще тусклая действительность позволяет фантазии пустить корни

и расцвести. В Венеции XVI века реальностью был упадок и утеря престижа. Соответствующие

фантазии рисовали внезапное восстановление былой славы благодаря чуду алхимии. По мере того

как действительность становилась все хуже, вене цианцы лелеяли блаженный воображаемый мир,

в котором их город обретал прежнее богатство и власть в один миг, превратив пыль в золото.

_________________________________

Если хочешь солгать так, чтобы тебе поверили, не рассказывай неправдоподобной правды.

Император Японии Токугава Иэясу, XVII век

Человек, способный претворить мечту в жизнь, превратить в сказку удручающую

действительность, имеет доступ к безграничной власти. Если вы ищете фантазию, которая могла

бы захватить массы, обратите внимание на банальные истины, наиболее сильно влияющие на

каждого из нас. Не давайте обмануть себя приукрашенными автопортретами людей и описаниями

их жизней, изучайте и раскапывайте, что на самом деле держит их в плену. Найдите это — и в

ваших руках окажется волшебный ключ, который даст вам огромную власть.

Времена и люди меняются, давайте, однако, исследуем несколько вариантов подавляющей,

сковывающей людей реальности и возможностей власти, предоставляемой ею.

Реальность: изменения происходят медленно и постепенно. Они требуют напряженной

работы, удачи, немалого самопожертвования и большого терпения.

Фантазия: внезапное преображение приносит полную перемену фортуны, везение,

которое заменяет труд, самопожертвование и время одним фантастическим ударом.

Роберт Грин «48 законов власти»

Роберт Грин «48 законов власти» 240

Это, безусловно, излюбленная фантазия шарлатанов наших дней, которые кишат среди нас.

Это был и ключ к успеху Брагадино. Пообещайте быструю и полную перемену — от бедности к

богатству, от болезни к здоровью, от страданий к процветанию — и за вами потянутся.

Каким образом известный немцикий знахарь XVI века Леонгард Турнайссер стал

придворным врачом у курфюрста Бранденбургского, если он даже не изучал медицину? Вместо

ампутаций, пиявок, зловонных слабительных (то есть типичных средств медицины того времени)

Турнайссер предлагал эликсиры со сладким запахом, обещал быстрое выздоровление. Блестящие

придворные особенно интересовались его раствором «питьевого золота», который стоил целое

состояние. Если симптомы болезни необъяснимы, Турнайссер обращался к гороскопу и

прописывал талисманы. Кто мог устоять против такой фантазии — здоровье и хорошее

самочувствие против мучений и боли!

Реальность: социальное общество имеет систему твердых установлений, законов и норм

поведения. Мы миримся с этими ограничениями и знаем, что вынуждены ходить по одним и тем

же привычным круговым маршрутам, день за днем.

Фантазия: мы попадаем в совершенно новый мир, с другой системой ценностей и

вероятностью интересных приключений.

Первое десятилетие XVII века. В Лондоне того времени говорили о таинственном

незнакомце, молодом человеке по имени Джордж Салманазар. Он прибыл из края, который для

большинства англичан был сказочной страной: с острова Формоза (Тайвань), недалеко от

побережья Китая. Оксфордский университет пригласил Салманазара преподавать островной язык,

несколькими годами позже он перевел Библию на язык островитян, потом написал книгу — она

тут же стала бестселлером — по истории и географии Формозы. Английское высшее общество

носилось с молодым человеком как с любимой игрушкой, и везде, куда его приглашали, он

развлекал собравшихся рассказами о своей родине и ее странных и экзотических обычаях.

После смерти Салманазара, когда было вскрыто его завещание, все узнали правду: он был

всего лишь французом с богатым воображением. Все его рассказы о Формозе, все детали —

алфавит, язык, литература, целая культура неведомой страны — были его выдумкой,

мистификацией. Зная, что англичанам абсолютно ничего не известно о сказочной стране, он

создал свою сложную, тщательно продуманную историю, которая отвечала их стремлению к

экзотическому и необычному. Жесткий контроль над опасными мечтаниями людей, свойственный

британской культуре, предоставил ему великолепную возможность использовать их фантазию в

своих интересах.

Мечты об экзотическом могут, конечно, соприкасаться с сексуальными фантазиями. Не

следует, однако, допускать слишком явного сближения, поскольку телесное препятствует полету

фантазии. То, что можно увидеть и потрогать, вскоре вызывает пресыщение — что было уделом

большинства куртизанок. Плотское очарование наложницы только разжигает аппетит господина к

более разнообразным усладам, и это неизбежно приводит его к следующей красавице, которая

дарит новизну. Фантазия, приносящая власть, обязательно должна оставаться не до конца

осуществленной, нереализуемой, недостижимой. Танцовщица Мата Хари, к примеру, ставшая

притчей во языцех перед Первой мировой войной, на вид была ничем не примечательна.

Источником ее власти была фантазия, созданная ею маска женщины экзотичной, непознаваемой,

неподдающейся расшифровке. Табу, на которые она замахивалась, касались не столько секса, как

такового, сколько нарушения принятых социальных и моральных норм.

Другая форма фантазий на почве экзотики — простая надежда вырваться из обыденности и

скуки. Мошенники любят использовать в своих целях гнетущую атмосферу, царящую в мире

трудящихся, отсутствие в нем малейшего намека на приключение. Это может быть, например,

организация экспедиции для поисков утерянных испанских сокровищ с участиемпривлекательной

мексиканской сеньориты и возможностью встречи с президентом одной из южноамериканских

стран — да все, что угодно, что сулит развеять постылую скуку повседневности.

Роберт Грин «48 законов власти»

Роберт Грин «48 законов власти» 241

Реальность: общество расслоено и полно конфликтов.

Фантазия: люди могут объединиться в мистической общности душ.

В 1920-е годы мошенник Оскар Хартиелл быстро сколотил состояние на старой как мир

афере имени сэра Френсиса Дрейка. Он обещал любому обладателю фамилии «Дрейк» долю

несметных «сокровищ Дрейка» (сокровища, правда, были утеряны, но Хартиеллу якобы было

известно их местонахождение). Тысячи обитателей Среднего Запада США попались на удочку.

Хартиелл хитроумно повернул дело так, что поиски клада превратились в крестовый поход против

правительства и любого другого, кто попытался бы вырвать сокровища из рук настоящих

наследников. Возникла мистическая общность, своеобразный союз пострадавших Дрейков, они

устраивали эмоциональные митинги и демонстрации. Пообещайте людям такой союз — и вы

получите огромную власть, но власть опасную, которая легко может обернуться против вас.

Подобные фантазии словно специально созданы для демагогов.

Реальность: смерть. Мертвых не вернуть, прошлое нельзя изменить.

Фантазия: внезапная и полная отмена этой невыносимой данности.

Этот обман имеет много вариантов, но требует большого мастерства и тонкости.

Картины Вермера Делфтского славятся своей красотой и являются настоящей классикой

живописного искусства, но немногочисленны и, как следствие, очень редки. В 1930-е годы,

однако, творения Вермеера вдруг стали появляться на рынке произведений искусства. Эксперты, к

которым обращались за подтверждением их подлинности, объявляли их неподдельными

произведениями мастера. Для многих коллекционеров такой, ранее неизвестный Вермер мог стать

украшением собрания. Это напоминало воскрешение Лазаря: непостижимым образом Вермер

словно вернулся к жизни. Прошлое изменило свою структуру.

Правда всплыла лишь позднее: новые Вермеры принадлежали кисти голландца Хан ван

Меегерена, который изготавливал искусные подделки. Для своей фальсификации он выбрал

именно Вермера, так как понимал, что такое фантазия: затея была обречена на успех именно

потому, что и коллекционерам и экспертам смертельно хотелось поверить в нее.

Помните: залог успеха в игре с фантазией есть сохранение дистанции. Отдаленное волнует,

влечет, не обещая никаких проблем. Никогда не позволяйте ему превратиться в привычное:

мираж, видимый издалека, исчезает, когда простак приближается к нему. Не описывайте

фантазию слишком конкретно — она должна быть расплывчатой. Подделывая фантазии,

позволяйте своим жертвам подойти ровно настолько, чтобы они могли увидеть и соблазниться, но

держите их достаточно далеко, чтобы они продолжали мечтать и желать.

Образ: луна.

Недостижимая,

постоянно меняющая

очертания, она то исчезает,

то появляется вновь. Мы глядим

на нее, мечтая и дивясь, томясь и

изнывая, — она никогда не становится

привычной, всегда порождая фантазии.

Не предлагайте очевидное. Обещайте луну.

Авторитетное мнение. «Во лжи есть очарование, привлекательность, ложь — это выдумка,

которая может быть улучшена до фантазии. Ее можно задрапировать в одежды мистической

концепции. Правда — холодные, трезвые и неуютные факты, их не так легко принять. Ложь куда

приятнее. Самый презираемый человек в мире — тот, кто всегда говорит правду, кому чужда

романтика... Для меня намного интереснее и выгоднее быть романтиком, чем говорить правду»

(Желтый Малыш Джозеф Вейл, 1875—1976).

Роберт Грин «48 законов власти»

Роберт Грин «48 законов власти» 242

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА

Манипуляции с фантазиями масс дают власть — но и порождают опасность. Фантазии

обычно содержат элемент игры — публика наполовину понимает, что ее дурачат, но все же не

расстается с мечтой, смакуя предоставляемое вами развлечение и временный отход от

обыденности. Так не утрачивайте легкость — старайтесь не приближаться к тому моменту, когда

от вас потребуют результат. Это может оказатьсявесьма и весьма неприятно.

Поселившись в Мюнхене, Брагадино вскоре обнаружил, что трезвомыслящие бавариы не

так истово верят в алхимию, как темпераментные венецианцы. Один гериог действительно верил в

нее, потому что ему было необходимо, чтобы его выплатили из крайне затруднительного

положения, в котором он находился. Брагадино начал ту же игру, что в Италии: он тянул время,

принимал подарки. Он рассчитывал на терпение, но в народе росло раздражение. Деньги уходили,

а результата не было. В 1592 году баварцы потребовали правосудия, и, неожиданно для

Брагадино, над ним нависла реальная угроза виселицы. Как и прежде, он обещал и не выполнял,

но на этот раз допустил роковую ошибку — неверно оценил долготерпение своих хозяев и свое

влияние на них.

Последнее: не делайте распространенной ошибки, считая, что фантазия есть всегда нечто

фантастическое. Она, безусловно, контрастирует с действительностью, но и сама реальность

порой бывает настолько театральной и неправдоподобной, что фантазией становится мечта о

простых вещах. Например, имидж Авраама Линкольна — образ простоватого провинциального

юриста с бородой — помог ему стать президентом простых людей.

П. Т. Барнум создал удачное шоу с Томом Мальчиком с Пальчик, карликом, который

наряжался в костюмы знаменитых деятелей прошлого — например Наполеона — и едко их

высмеивал. Представление нравилось всем, вплоть до королевы Виктории, поскольку было

созвучно фантазии того времени: довольно тщеславных вершителей истории, теперь дело за

простыми людьми. Том Мальчик с Пальчик как будто бы выворачивал наизнанку привычные

представления о фантазии, в которых странное и неизведанное становится идеалом. Но его

действия тем не менее не выходили за рамки закона, поскольку в их основе лежала фантазия, а

именно: у простого человека нет проблем, и он счастливее власть имущих и богатых.

Как Линкольн, так и Том Мальчик с Пальчик играли роль простых людей, но тщательно

следили за соблюдением дистанции. Если вам придется обыгрывать такой тип фантазии, не

забывайте, что и в этом случае необходимо держать дистанцию и не позволять своему образу

«человека из толпы» становиться слишком знакомым, приедаться, — в противном случае он не

сработает в качестве фантазии.

Роберт Грин «48 законов власти»

Роберт Грин «48 законов власти» 243