Рокэбилли

То, что ребята создали в тот день и на последу­ющих встречах, прежде чем Элвис покинул «Sun»и ушел в январе 1956 года в «RCARecords», не имело почти ничего общего с песнями, которые они записывали прежде. Песня «Все в порядке, мама» была обычным 12-тактовым блюзом с мно­жеством разных вариаций на одну тему. Версия Крадапа не имела такой интенсивности, такого оголенного нерва. В ней также не было такого сочетания инструментов. С 20-х годов бесчислен­ные кантри-группы, джазовые и блюзовые группы исполняли песню на акустической гитаре, басе и электрогитаре, не создав ничего подобного новой версии. Виной тому были не только необычный, приводящий в трепет голос Элвиса и не только особый звук, сан-саунд (Sunsound), характеризо­вавший все ранние записи студии «Sun», который 50 лет спустя музыканты безрезультатно пыта­лись воспроизвести на оборудовании стоимостью в миллионы фунтов.

Виной тому был разлитый повсеместно беспо­койный дух юности, вызванный в тот день к жиз­ни магией Элвиса, Скотти и Билла, тот беспо­койный дух, который так долго сдерживали, что он не мог наконец не прорваться. До рождения рок-н-ролла тинейджеры не имели своего голоса. Их даже не учитывали как отдельную возраст­ную группу. Они существовали как бы на «ни­чейной полосе» между детством и взрослым со­стоянием. Но в 50-х, с введением полного рабо­чего дня для подростков и с торговлей по кар­точкам конца военного времени, у тинейджеров в карманах появились деньги, которые, однако, не на что было потратить. Они также испытыва­ли эмоциональное смятение поры полового со­зревания, но, как полагалось, должны были мол­ча страдать и сдерживать новые для них чувства. На тему секса налагалось табу. Черный ритм-энд-блюз, «расовые записи», намекали на запре­щенные удовольствия в эвфемистических, смяг­ченных выражениях (рок-н-ролл — привычный эвфемизм для секса, использовавшийся в назва­ниях песен еще в 20-е), но для подростков эта музыка также была под запретом. В чем нужда­лась молодежь послевоенного периода, сама того не сознавая, так это в музыке и культуре, которую они могли бы называть своей.

Если бы Элвис не выпустил джинна из бутылки в 1954 году, Литтл Ричард сделал бы это на следу­ющий год, а если не он, тогда Чак Берри или лю­бой другой из десятка энергичных молодых лю­дей, которые в тишине южных американских шта­тов США варили отравляющий коктейль из сти­лей в предрок-н-ролльный период. Элвис просто был первым, сделавшим рывок, но и другие не намного от него отстали.

Как ни странно, сами создатели были так же взволнованы, озадачены и обрадованы этим но­вым звуком, как и все, кто услышал его первые записи. «Мы думали, это восхитительно, — вос­торгался Скотта много лет спустя, — но что это было? Что-то совершенно необычное. Это дей­ствительно задело Сэма — он чувствовал, что здесь что-то есть. Мы только трясли головами и говорили: "Ладно, это здорово, но, Боже мой, они выгонят нас из города!"». Скотта не шутил. Длябелых ребят подражание черной музыке и звуку, да еще с наслаждением, считалось таким проступ­ком, за который впору чуть ли не линчевать. По­этому каждый раз, выпуская сингл Элвиса, Сэм подстраховывался, помещая на обратной стороне пластинки балладу в стиле кантри, чтобы успоко­ить моралистов. Но Сэм мог не волноваться. Ди-джей мемфисской радиостанции проигрывал диск «Все в порядке, мама» и его оборот (в том же ис­полнении) — «BlueMoonOfKentucky)) («Голубая луна Кентукки») — с неизменным успехом, и с того вечера пути назад не было.

Элвис стал первым идолом тинейджеров эры рока, на которого молились девушки, которому подражали юноши. У него было все, что нужно рок-звезде (и что стало типичным для будущих рок-идолов), — привлекательная внешность, оп­ределенный ореол затворника, море сексуально­го обояния и, конечно, молодость. Десять запи­сей для «Sun» и дюжина для «RCA», которые он сделал до призыва в армию США в 1958 году, определяли точные границы рок-н-ролла. После демобилизации Король, как тогда его называли, записал несколько старательно обработанных поп-синглов, но, как было замечено, потерял ос­троту и желание удивлять и будоражить своих поклонников, свою группу и себя самого. Одна­ко к тому времени это не имело значения; другие притязали на его корону, и музыка, которую он помогал создавать, уже катилась по инерции от заданного им импульса. Но первым потряс всех именно Элвис.