Глава 21

Войдя во двор, Глеб услышал злобное рычание и грохот тяжелой цепи, на которую был посажен Пиф. Пес, обнажив клыки, тихо рычал на него, но дотянуться не мог – мешал ошейник, ограничивающий теперь его передвижения по двору. Глеб остановился и присел перед сердитой собакой на корточки.
- Тише, Пиф. Ты что, меня совсем не помнишь? – Судя по звонкому лаю в ответ, Пиф помнил только веник из роз, хлещущий его по морде.
- Ну, с цветами я тогда погорячился, согласен, но ты мне штаны порвал – мы квиты. Пиф, давай мириться, мы теперь будем постоянно встречаться.
Пиф перестал лаять, но когда Глеб протянул ладонь, чтоб его погладить, он попытался снова его укусить.
- Ладно. – Он поднялся на ноги. – Продолжим в следующий раз.
Он вошел в дом и постучал в комнату Оксаны.
- Малыш, давай поговорим.
- Оставь меня в покое, Глеб. – Послышалось из-за двери.
- Оксана, нам нужно объясниться.
Дверь распахнулась, и девушка возникла на пороге. Она была не просто сердита, кажется, она была в бешенстве.
- Глеб, скажи, когда до тебя дойдет, что я не хочу тебя слушать? Без тебя мне было хорошо и спокойно. Но вот заявился ты и превращаешь мою жизнь в какой-то кошмар. Не хочешь уезжать – черт с тобой, но предупреждаю: если не оставишь меня в покое, если будешь продолжать меня преследовать, я уеду туда, где ты меня не найдешь. Или, вообще… заявление напишу….
Глеб не смог сдержаться и громко хохотнул, услышав эти угрозы.
- Чего смеешься? Думаешь, твой друг Вадим из любой передряги сможет тебя вытащить?
- Конечно! – Самодовольно заявил он в ответ.
- Я тебя предупредила, Глеб. Не уедешь ты - уеду я.
Она, развернувшись, снова скрылась в своей комнате.
До вечера они не разговаривали друг с другом. Оксана даже к ужину не вышла, заявив, что не сядет с Глебом за стол. В общем, обидевшись на весь мир, Оксана так и не вышла из комнаты. Уснула она поздно. Когда в доме воцарилась сонная тишина, девушка, наконец, прошмыгнула на кухню и в темноте и одиночестве всухомятку проглотила пару бутербродов, искренне желая Глебу всяческих неприятностей в скором времени.
Утром она проснулась поздно и, как ни странно, в хорошем настроении. Ночью ей снился какой-то приятный сон, и совсем не беспокоили грустные мысли. Потянувшись и улыбнувшись сама себе, Оксана вскочила с кровати и подошла к окну – на улице светило солнце, а небо было чистое-чистое, ни одного облачка на горизонте, и такое ясное, каким оно бывает только весной.
Напевая, девушка вышла из комнаты и увидела, как Серафима Петровна сидит за столом на кухне и раскладывает пасьянс.
- Доброе утро, бабуль! – Она обняла бабушку и поцеловала ее в щеку.
- Доброе. – Не отвлекаясь от своего занятия, ответила старушка. – Завтракать будешь?
- Буду. – Оксана уже наливала себе кофе. - А где твоя рабочая сила и мужские руки? Чуть свет, уж на ногах?
- Ничего себе «чуть свет». – Усмехнулась бабушка. – Ты время видела?
- Значит, вы с Глебом уже завтракали?
- Угу.
- И чем же ты его озадачила, бабуль? Чем он сейчас занят? Мне нужно знать, чтоб с ним случайно не столкнуться.
- Не столкнешься. Глеб уехал. – Серафима Петровна наконец подняла на нее глаза.
- Как уехал? – Оксана села на табурет. – Куда?
- Куда-куда? В город, конечно. Куда ему еще можно поехать? Странные вопросы задаешь.
Оксана попыталась улыбнуться и обрадоваться этой новости – он уехал, наконец-то! И уговаривать долго не пришлось. Как она и говорила, он совсем не изменился. Черт…. Радоваться не получалось, в горле образовался странный комок, а в залитой солнцем кухне стало вдруг холодно и неуютно. Отчего такая реакция? Она же так этого хотела. Никаких тебе больше посягательств и приставаний, никто глаза мозолить не будет... Видимо, это было чувство разочарования – продержался-то он всего лишь день! Дольше ездил туда-сюда.
- Детка, там, в кастрюльке оладушки, твои любимые….
- У меня аппетит пропал. – Оксана взяла полотенце и пошла умываться.
Весь день Оксана думала о Глебе, пыталась разобраться в себе, почему его отъезд так сильно ее расстроил. Потом стала вновь на него злиться, потом на себя. Казалось, что ее снова обманули и предали.
Когда вечером, задумавшись о чем-то, Оксана мыла посуду, дверь скрипнула, и знакомый голос радостно поприветствовал бабушку. От неожиданности стеклянный стакан выскользнул из ее рук и, ударившись о раковину, разбился на мелкие осколки.
- Вот черт…. – девушка смотрела на порезанный палец, на котором уже проступила капелька крови.
- Ты что чертыхаешься?
- Я порезалась.
- Где? – Глеб шагнул к ней и внимательно осмотрел ее руку. – Иди, Оксан, я закончу.
- А ты разве не уехал? – Девушка послушно отодвинулась в сторону.
- Уехал… - он непонимающе смотрел на нее. – И приехал. Тебе Серафима Петровна не сказала? Я ей за мазью для спины ездил.
Оксана с подозрением посмотрела на старушку, бабушка ответила совершенно невинным взглядом и продолжила умиляться заветной баночке с импортным снадобьем.
- Все аптеки объездил, пока нашел. – Продолжал тем временем Глеб, заклеивая ее пальчик лейкопластырем.
- Вот как... А я уже успела обрадоваться, что ты себе новое занятие нашел.
- Не дождешься, - подмигнул Глеб, обаятельно улыбаясь.
* * *
Так в словесных пикировках прошла еще одна неделя.
Оксана сидела на крыльце и, довольно жмурясь, подставляла лицо теплым лучам весеннего солнышка. Зима окончательно отступила, и день ото дня становилось теплее и теплее. Снег почти растаял и лежал редкими белыми пятнами на темной земле в ближайшем лесочке.
По прогнозам, можно было больше не опасаться снегопадов и заморозков – весну обещали, на редкость, раннюю и теплую. И, может быть, скоро уже на деревьях проклюнутся первые листочки. А потом зацветут яблони…. Разве может быть что-то красивее цветущих яблонь? У бабушки на участке был небольшой яблоневый сад, и девушка с нетерпением ждала конца мая.
Что странно, в последнее время она чувствовала необыкновенное спокойствие и умиротворение. Просыпаясь каждое утро и глядя на залитую солнцем улицу, ей казалось, что она снова вернулась в детство, когда тебя переполняет оголтелая жажда деятельности, а на душе предвкушение чего-то светлого и радостного. Это было чудесно.
Что-то легко коснулось ее щеки. Оксана лениво приоткрыла один глаз и совершенно не удивилась, увидев перед собой довольную физиономию Глеба. Тихонько подкравшись со стороны перил, теперь он щекотал ее длинной сухой травинкой. И солнце играло в его светло-русых волосах, золотило ресницы.
Оксане безумно хотелось кинуться с визгом к нему на шею, защекотать, зацеловать... Испугавшись невольного порыва, девушка буквально заставила себя изобразить "строгое лицо" и ушла в дом. Закрывая дверь, она заметила, как потух его взгляд. Глеб остался сидеть на крыльце, склонив голову.
С каждым днем, проведенным рядом с ним, Оксане становилось все труднее сопротивляться самой себе. Да, Глеб больше не пытался ее обнять, стоило бабушке отвернуться. Не пытался поговорить с ней и объясниться. Но проще от этого не стало, только появилась какая-то смутная досада. Словно она упускает из виду что-то очень важное и ценное. Девушка усердно гнала от себя мысли, что этим "важным и ценным" может быть Глеб или его чувства к ней.
А еще она боялась опять влюбиться в него до безумия. Боялась поверить. Поверить, что он вернулся к ней, вернулся навсегда. Слишком уж было больно тогда. Он ведь уехал, бросил ее ради более "выгодной партии". Разве можно это забыть так скоро только потому, что он соизволил вернуться? А, может быть, вернулся он не по зову сердца, а лишь из-за того, что Алла его бросила и прогнала? От всех этих мыслей настроение у девушки портилось, и она искренне жалела, что они снова встретились. Как же она хотела вновь ему поверить и... не могла.
Оксана окончательно запуталась. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он уехал и никогда больше не попадался ей на глаза, а с другой, так хотелось обнять его покрепче и никогда не отпускать.
И его поведение тоже казалось девушке странным: парень больше не приставал к ней, не пытался поцеловать в темном уголке, но и уезжать тоже не торопился.
А еще Оксану бесило то, как быстро Глеб сумел расположить к себе ее бабушку и даже Пифа – собаку, которая готова была на куски разорвать любого мужчину, который рискнет слишком близко подойти к хозяйке. Теперь пес вилял перед ним хвостом и блаженно жмурился, когда Глеб трепал его за ухом, разве что не мурлыкал как кошка. Похоже, все недоразумения между ними были забыты. «Предатель» - каждый раз думала девушка, наблюдая за Пифом.
Бабуля тоже довольно быстро сменила гнев на милость, больше она не сравнивала его с геями и не корила за недостойное отношение к ее внучке. Подозрительность и настороженность сменилась теплотой и симпатией. Теперь она именовала Глеба «сыночком», «Глебушкой» и прочими ласковыми прозвищами, которые девушку ужасно раздражали. Надо же, как он быстро втерся ко всем в доверие! Хитрый какой! И теперь, по всему, выходит, что Глеб стал идеальным кандидатом в женихи, а она, капризная девица, нос воротит непонятно почему.
Тряхнув головой, девушка отогнала неприятные мысли и ушла на работу в местный дом культуры. Конечно, после участия в мюзиклах это был шаг назад, но ее маленькие танцоры были такими милыми. Ей очень нравилось работать с детьми, общий язык находился мгновенно, и даже самые стеснительные детки вскоре полюбили ее занятия. Жаль, что скоро каникулы. Обычно Оксана старалась приходить пораньше и зачастую задерживалась, чтобы позаниматься самой и не потерять форму. А уж после возвращения Глеба девушка тянула до последнего, чтобы прийти домой как можно позже.
Возвращаясь, Оксана всегда встречала у калитки играющего с Пифом Глеба или он, прогуливал пса на улице. Девушка подозревала: он хотел удостовериться, что ее никто не провожает, и чисто из вредности хотела вернуться домой не одна. Но, к сожалению, в такой поздний час все ее партнеры по танцам уже спали - завтра им садик или в школу.
В тот вечер ей случайно встретился Юра. Похоже, разбитый нос не охладил его пыл. Поздоровавшись и засыпав девушку извинениями, он пошел с ней в сторону дома, не отставая ни на шаг и рассуждая о превратностях любви и судьбе в их отдельно взятой деревне. Намеков Юра по-прежнему не понимал, а бить было пока не за что, поэтому пришлось Оксане смириться с его непосредственной компанией.
Девушке почему-то не хотелось, чтобы Глеб видел ее с деревенским ухажером, она испытывала неловкость, смущение, словно совершила что-то плохое. Поэтому решила распроститься с Юрой не возле калитки, а чуть пораньше. К несчастью, и Глеб в этот вечер решил расширить ареал прогулки с собакой. Они шли прямо на встречу друг другу, буквально столкнулись нос к носу, а потом из переулка вынырнул Пиф с палкой в зубах и радостно кинулся встречать хозяйку. Глеб, похоже, не разделял радости четвероногого друга: взгляд сердитый, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ты задержалась сегодня. – Процедил он сквозь зубы и, кивнув на Юру, поинтересовался. – Это кто?
- Это Юра, сосед…. Но тебя это, вообще-то, не касается. – Оксана попыталась пройти мимо, но Глеб не позволил ей это сделать.
- Это с ним ты допоздна шляешься? Занятия твои кончились три часа назад.
- Э! – Оксана услышала за собой Юрин голос. Черт, ну почему же он не ушел домой! – Ты как с девушкой разговариваешь?
«Ну, все…. – обреченно подумала Оксана, почувствовав, как рука Глеба сжимается на ее плече и отодвигает в сторону. – Сейчас начнется» Что ж она не отделалась от Юры раньше?
Несколько мучительно-долгих секунд парни сверлили друг друга глазами. А Оксане, которую Глеб задвинул за свою спину, казалось, что воздух вокруг них звенит от напряжения.
- Я вроде не спрашивал, как мне с моей девушкой разговаривать. – Глеб, наконец, нарушил молчание.
- А-а, так это, значит, твоя девушка. – Протянул Юра. – Только мне она говорила, что совершенно свободна, да и не рада она тебе, как я посмотрю. Оксан, хочешь, я этого грубияна проучу?
- Это кто кого проучит... – Глеб с показным равнодушием скрестил руки на груди. – Топай отсюда, стукачок.
Девушка не заметила, как Юра подскочил к Глебу и ударил его по лицу. Она успела только ахнуть, когда парень отшатнулся. Но через мгновение Глеб точным ударом в подбородок свалил с ног Юру, который был выше него на полголовы и, несомненно, шире в плечах. Пиф с лаем носился вокруг них, не делая впрочем попыток покусать дерущихся, раз уж любимой хозяйке ничего не угрожает.
- Глеб, пойдем домой, пожалуйста. – Девушка потянула его за руку, пытаясь быстрее увести, пока Юра не поднялся, и они не продолжили. - Пиф, домой!
Собака оказалась понятливее.
- Погоди, Оксан. Дай мне его посмотреть. Что-то он не шевелится.
- Глеб, тебе что, мало? Пойдем.
- Я же врач, а не хулиган какой. – Безапелляционно заявил он и наклонился над поверженным противником. – Эй, ты как там, жив?
Увидев, что Юра пришел в себя и пытается подняться, Глеб обнял Оксану за плечо и увел домой.
В доме девушка внимательно оглядела его. У парня была разбита губа. Она взяла бинт с перекисью и принялась промывать рану. Глеб наблюдал за ней и иногда морщился.
- Больно? Прости….
- Нормально. Нашла с кем связаться…. У тебя ухажеры один лучше другого. Что Руслан твой, что этот… Юра.
- Я у тебя советов не просила. И тем более ты зря в драку полез.
- Это он полез. – Глеб подошел к зеркалу и внимательно разглядывал последствия драки.
- Ты его спровоцировал. Давай заклею… - Девушка вооружилась лейкопластырем.
- Может, и спровоцировал. Знаешь, как давно мне этого хотелось.
- Я думала, ты не дерешься.
- Я тоже так думал, раньше. Оказывается, дерусь. Это ты на меня так дурно влияешь. – Глеб попытался улыбнуться, но опять сморщился от боли.
- Ты всегда можешь уехать отсюда, от моего дурного влияния, то есть. Я пойду Пифа поищу. – Оксана встала и пошла в прихожую.
- Я с тобой. – Глеб поднялся следом.
- Не переживай, он уже ушел.
- Я не переживаю. Было бы из-за кого переживать….
Юры за калиткой не было. Пиф бегал неподалеку, оглашая окрестности веселым лаем. Вырвался на свободу, называется. Девушка очень надеялась, что утром их не посетят рассерженные соседи с жалобами на неугомонного пса.
Глеб подозвал пса, который тут же послушался и позволил увести себя домой за ошейник.
"Нда, а Пиф, оказывается, не так уж и безнадежен в плане дрессуры," - думала Оксана. Она не могла понять, почему тот принял Глеба и слушался его как хозяина. Неужели узнал? Или вспомнил?
«Я не спрашивал, как мне разговаривать с моей девушкой» - вдруг вспомнились Оксане слова Глеба, на которые она, напуганная возможным побоищем, сначала не обратила внимания.
«С моей девушкой….» - она позволила себе немного понаслаждаться воспоминанием и тем, что Глеб считает ее своей.
Из-за нее никто раньше никогда не дрался. А Глеб уже второй раз….
Оксана тряхнула головой, избавляясь от ненужных мыслей, и отправилась домой.
Дома их ждал разговор с бабушкой. Серафима Петровна пожелала немедленно узнать, кто осмелился обидеть "Глебушку". И "Глебушка" с несчастным видом поведал ей весьма занимательную историю о том, как Юра развязал драку на пустом месте. Причем свою провокацию он ловко обошел стороной. Справился он с Юрой с одного удара, но тот как-то умудрился задеть его. Наверное, падая.
Оксана улыбнулась, подумала, что Глеб – неисправимый хвастун, и хотела уже пойти в свою комнату, когда ее окликнула бабушка.
- Детка, - старушка хитро улыбалась, - а ты за кого болела, пока эти два болтуна силами мерились?
- Я, бабуль, нейтралитет поддерживала и миротворческую миссию выполняла, - ушла девушка от прямого ответа.
Последним, что она услышала, был голос Глеба, уверяющий бабушку, что ее сердце уже давным-давно принадлежит ему.