Мешают ли догмы свободе?

Никогда не забуду, как одна знакомая с жаром пыталась объяснить мне, почему она не сможет стать православной. «Понимаешь, — говорила она, — я — человек свободный. А православные догмы сильно ограничивают мою свободу, не дают мне дышать. А я не желаю, чтобы кто-то или что-то мою свободу ограничивало. Чело­век, его свобода выше любых правил и норм, которые ведь тоже, согласись, уста­навливаются людьми».

Я согласился, но позволил себе задать ей один невинный, но логически вытекаю­щий из такой пафосной речи вопрос: ка­кие именно православные догмы и в чем ограничивают ее свободу? Вопрос Ольгу (так звали девушку, которая, между про­чим, тогда заканчивала серьезный москов­ский вуз по гуманитарной специальности) явно застал врасплох. Я решил ей помочь и спросил, какие вообще православные догматы она знает («Давай вспомним, ка­кие есть, тогда легче будет разобраться, что же конкретно мешает твоей свобо­де!»). Она долго думала, хмурила лоб, а потом неуверенно сказала: «Ну этот, как его, догмат о непорочном зачатии, что ли... Да, о непорочном зачатии Богороди­цы».

Пришлось объяснить, что догмат о непо­рочном зачатии Богородицы действитель­но является одним из положений церков­ной веры. Но только не Православной Церкви, а Католической. Да и католиками он был принят лишь в 1854 году. Ну а как он сковывает свободу бедной девушки — мне очень интересно было бы услышать.

Ольга рассмеялась, сказала, что я ее подловил, но она все равно права: в Церк­ви — несвобода, Церковь отстала от жиз­ни. Мир сегодня стремительно развивает­ся, и человек должен идти в ногу со вре­менем, а не тащиться за «старой церков­ной клячей». К сожалению, так наш раз­говор и закончился на шутливой ноте, каждый остался при своем.

Я написал «к сожалению» не для логи­ческой связки слов. Мне действительно очень жаль. Жаль, прежде всего, потому, что когда-то я сам уверенно доказывал, что в Православной Церкви нет ничего, кроме ритуала и внешнего лоска. При этом все мое знание православной веры исчерпывалось рассказом о том, как в од­ной деревне на Украине священник «про­зрел». Пришел в епархиальное управле­ние, снял наперсный крест и ушел из Церкви. «Вот, мол, понял человек!». Что он там понял, я, естественно, объяснить не мог, но все попытки убедить меня при­коснуться к миру Православия наталкива­лись на стену моего «знания», уверенности в своей правоте и истинности собствен­ной веры. Ведь я не был атеистом.

Но мне повезло. Был у меня в жизни учитель. Человек, мнением которого я до­рожил больше всего на свете (и дорожу сейчас). Мы с ним много говорили о вере, обсуждали прочитанные книги. Как-то раз разговор зашел о Православии. И я сказал: «Ну, неужели Вы верите в необхо­димость всех этих церковных установле­ний? Неужели Вы когда-нибудь сможете надеть крестик?» Он ничего мне не отве­тил тогда, но как-то тихо, грустно улыб­нулся... А через пару дней я случайно за­метил, что он носит нательный крестик! Оказалось, что самый уважаемый мною человек не просто верил не так, как я, но даже и не попытался объяснить мне поче­му!..

Я не обиделся на него. Я просто очень сильно испугался. Неужели я настолько «закрыт», что он даже не стал со мной го­ворить?! Тот день был моим первым днем в Православии. И теперь я понимаю, по­чему мой друг тогда промолчал. Сейчас мне известно, что есть вещи, которые не­возможно объяснить, тем более, если собе­седник не готов слушать. И все же каж­дый раз, когда приходится видеть, как люди добровольно лишают себя возмож­ности войти в новый для них мир Право­славия — мир, который они на самом де­ле ищут, — я говорю «к сожалению».

А может, не стоит проходить мимо этой открытой двери? давайте зайдем и посмотрим. А вдруг?..