Анатомическая схема с указанием телесных повреждений, причинённых Вове Петрову

- В области правого колена на внутренней и передней стороне 5 поверхностных надрезов в направлении справа налево длиной от 4,0 см. до 6,0 см. "Эпидермис слегка отвёрнут снизу вверх, надрезы тёмно-бурого цвета без кровоизлияний" (поз.5). Отсутствие кровоизлияний указывает на посмертное происхождение этих повреждений.
- В правой подколенной ямке 3 поперечных надреза темно-красного цвета с кровоизлияниями. Длины надрезов 7 см., 5 см. и 6 см. (поз.6)
- На подошве левой стопы у наружной стороны пятки резано-колотая рана длиною 1,5 см.Один край раны острый, другой - закруглён (указание на лезвие с односторонней заточкой с обушком). Глубина раны 1,0 см. (поз.7)
- Около указанной раны 4 поверхностных надреза длиною от 1,0 см. до 4,0 см. (поз.8);
- На спине в районе первого позвонка грудного отдела пятно пергаментной плотности тёмно-багрового цвета размером 1,0 см.* 0,8 см. (поз.9);
- На левой ягодице кровоподтёк размером 1,5 см. * 1,0 см. (поз.10);
При вскрытии тела и внутреннем осмотре обнаружены следующие повреждения:
- В мягких тканях шеи слева кровоизлияние размером 1,5 см.*1,2 см.*0,4 см., справа - 0,8 см.*0,5 см. Также присутствовали мелкие кровоизлияния в тканях около гортани;
- В плевральных полостях отмечены редкие "пятна Тардье" (точечные кровоизлияния, являющиеся значимым признаком асфиксии). Лёгкие отёчны, на разрезе тёмно-красного цвета.
- В правой половине сердца - жидкая тёмная кровь, на поверхности сердца масса мелких кровоизлияний ("пятна Тардье").
Печёнь темно-красного цвета, на разрезе резко полнокровна. Почки умеренной плотности, на разрезе густо тёмно-красного цвета. Полнокровие внутренних органов, как и пятна Тардье свидетельствовали о смерти от асфиксии.
В желудке до 150 гр. хорошо измельчённой густой пищевой массы, похожей на хлеб. Это указание на наступление смерти менее, чем через 4 часа после последнего приёма пищи.
Мочевой пузырь пуст. В кишечнике - присущее им содержимое, в прямой кишке каловых масс нет. Со слизистой прямой кишки взят мазок для исследования с целью обнаружения сперматозоидов.
Для химического исследования взяти желудок с содержимым, почка, часть печени. Кроме того, для музея взят участок кожи с повреждениями. Из текста акта непонятно какой именно участок взят и чем именно он привлёк внимание Грамолина, при проведении вскрытий других малолетних жертв таинственного убийцы образцы не отбирались. Кстати, учитывая, что законсервированные в формалине биологические материалы могут храниться без повреждений столетиями, вполне возможно, что изъятый Грамолиным фрагмент кожи Вовы Петровы до сих пор находится где-то в сусеках кафедры судебной медицины Уральского государственного медицинского университета.
Вся совокупность признаков явственно указывала на смерть от удушения, сопровождавшуюся умышленными действиями убийцы, направленными на усиление страданий умирающего посредством причинения колото-резаных ран. В заключении Грамолиным были выделены следующие основные моменты:
1) Ввиду наличия прижизненных повреждений на шее смерть мальчка Петрова классифицирована как насильственная;
2) Смерть последовала от асфиксии, обусловленной сдавлением шеи руками. На асфиксическую смерть, по мнению эксперта, указывали отёк, полнокровие мозга и лёгких, наличие тёмной крови в правой половине сердца, кровоизлияния под плеврой и эпикардом ("пятна Тардье"), выраженное полнокровие внутренних органов.
3) Повреждения на шее имели прижизненное происхождение и причинены острым орудием, видимо ножом. Они, по мнению эксперта, могли быть отнесены к разряду лёгких.
4) Повреждения на правом колене (надрезы) посмертного происхождения и также причинены острым орудием.
5) Принимая во внимание наличие многочисленных поверхностных надрезов ножом, носящих характер истязания, а также учитывая обстоятельства дела, можно предположить, что мальчик Петров В. стал жертвой неизвестного лица, удовлетворявшего свои извращенные чувства, вероятно, сексуального характера.
6) По своему характеру данное убийство напоминает убийства девочек 3-х лет Сурниной, Ханьжиной и т.п. (протоколы №802, 994...).
Принимая во внимание, что Грамолин писал прежде, этот акт СМЁ следует признать почти образцовым и отвечающим на все основные вопросы следствия.
Найденные возле тела вязаные штанишки и белую рубашку со следами предположительно крови, были направлены на исследование в химическую лабораторию. Цель исследования заключалась в подтверждении или опровержении факта присутствия на них крови человека. Также в лаборатории были ииследованы мазки и ватный тампон, взятые из прямой кишки для обнаружения следов семенной жидкости. Лаборатория провела необходимую работу вне очереди и результат был готов уже 19 сентября. Согласно полученным данным на рубашке оказалась человеческая кровь, что, в общем-то, было ожидаемо, а вот на штанишках кровь отсутствовала. Следов семенной жидкости найдено не было.
Помимо исследования одежды судебно-химическая лаборатория провела комплексную проверку внутренностей на возможное использование для умерщвления мальчика различных видов ядов (летучих, металлических и органических). В принципе, ничто не указывало на то, что убийца прибегал к ядам, но поскольку расследование являлось приоритетным, курировавшимся Москвой, местные руководители решили, видимо, отработать так, чтобы никто ни в чём их впоследствии не упрекнул. На акте судебно-химического исследования за №466 отсутствует дата, так что мы не можем сказать, как быстро был подготовлен документ; скорее всего, работа с учётом срочности потребовала дней 7-10 и результаты были представлены следствию в последней декаде сентября. Никаких ядов судебно-химическое исследование не выявило.
Итак, согласно показаниям Миши Кириллова, похищенный мальчик около полудня или чуть позже находился на площади 1905 г. и удалялся от дома в направлении улицы 8-го марта. А вот согласно показаниям Марии Вяткиной чуть ранее Вова Петров был замечен совсем в другом месте - в сквере у специзолятора НКВД, т.е. примерно в 1,5 км. от площади. Причём если сквер находился на пути от дома жертвы к Московскому торфянику, то женщина, описанная Кирилловым, уводила похищенного мальчика от торфяника. Получалась какая-то несуразица! Кто-то из свидетелей, похоже, ошибался в своих рассказах и здравый смысл подсказывал, что ошибался Миша Кириллов.
Однако, не всё было так просто. Благодаря опросам жителей района площади Коммунаров, милиционерам удалось обнаружить ещё одного необычного свидетеля, полностью подтвердившего слова Кириллова. Что представлялось особенно важным для следствия - этот свидетель никак не был связан с Мишей, а значит сговор можно было исключить. Лиза Бухаркина, девочка 11 лет, тоже видела Вову Петрова в компании женщины в синем пальто.

Ошибку опознания всерьёз можно было не рассматривать, поскольку Лиза проживала на той же самой площади Коммунаров, что и семья Петровых, только в бараке №7. Вот что девочка рассказала о событиях полудня 12 сентября: "Когда я купила печенье и пошла обратно домой, то проходила через площадь 1905 года. я шла вдоль трамвайной линии и видела, что Вова шёл с какой-то тётенькой по троутару около книжного магазина, шли они мне навстречу. Тётенька шла ближе к магазину, левой рукой держала Вову за правую руку. Что это был именно Вова, а не какой-то другой мальчик - это я знаю хорошо, т.к. я Вову сразу узнала." Разумеется, огромный интерес вызывало описание таинственной женщины, поскольку Бухаркина шла навстречу ей и расстояние между ними должно была исчисляться метрами. Но тут - вот уж воистину закон подлости! - следствие ожидал досадный сбой. Предоставим слово самой Лизе, добавить что-то к её словам трудно: "На тётеньку я смотрела мало, поэтому не помню какая она была, что у ней было на голове и на ногах. Тётенька эта уже не молодая, но и не бабушка. Несла ли что-нибудь эта тётенька в правой руке, я не помню, кажется, ничего не несла. Шли они быстро, а куда, я не знаю. я думала, что тётенька эта какая-нибудь родня Вовы."
Так что девочка описать внешность таинственной женщины не сумела и честно призналась, что опознать её не сможет, но и без этого рассказ её оказался ценен тем, что отлично дополнил показания Миши Кириллова. Это означало, что некая похитительница реально существовала - это не ошибка Кириллова и не его выдумка. Имелась в сообщении Лизы Бухаркиной ещё одна важная для следствия деталь - девочка уверенно назвала время встречи на Площади 1905 г., поскольку её поход за печеньем был жёстко лимитирован и она оказалась вынуждена его отслеживать. Кириллов о времени встречи высказывался неопределенно, говорил, что встреча состоялась "примерно в полдень", поскольку молодой человек за временем не особенно следил. Воспоминания Лизы о событиях 12 сентября оказались куда точнее - по её словам, встреча произошла в интервале с 13:00 до 13:30, т.е. уже после того, как Петровы обнаружили исчезновение мальчика и подняли тревогу. Фактически оба свидетеля - Кириллов и Бухаркина - видели Вову Петрова после похищения, т.е. наблюдали преступление в момент его совершения.
Все силы оперативного состава, которые Управление милиции смогло выделить, были брошены на розыск таинственной женщины "не молодой, но и не бабушки", одевавшей синее пальто с продольной складкой на спине. О том, каковы были шансы на успех, заранее сказать никто не мог, поскольку опознавать пришлось бы не конкретного человека, а одежду.
(...)
Одновременно с розыском похитительницы Вовы Петрова, прокуратура озаботилась установлением личности того, кто обнаружил тело убитого мальчика в торфянике. Через диспетчерскую службу железной дороги имени Лазаря Кагановича быстро отыскали обходчика, сделавшего заявление о трупе ребёнка в лесу возле Мыловаренного завода, тот рассказал об обратившейся к нему женщине, представившейся пастухом Горземотдела. Поскольку женщина не пыталась его обмануть, отыскали её быстро. Елена Александровна Буренина, 35 лет, действительно работала пастухом в паре со своей старшей сестрой Дарьей Александровной Стерлиговой и 12 сентября перегоняла стадо коров в районе Московского торфяника. Ещё имелся и третий пастух Василий, муж Бурениной, но во второй половине дня он отсутствовал, а потому отношения к произошедшему не имел ни малейшего.
Согласно показаниям Бурениной, одна из коров отбилась от стада и сошла с дороги. Поскольку места в районе торфяных выработок топкие и корова могла увязнуть, Дарья Стерлигова помчалась за ней в лес и увидела том притопленного в неглубокой луже мёртвого мальчика. Произошло это по утвеждению Бурениной, в 17 часов, трупа они, разумеется, не касались и ногой на него не наступали (т.е. отпечаток ноги принадлежал не пастухам). Никаких людей, проходивших с детьми в лес или из леса, Буренина и Стерлигова не видели, не слышали также и подозрительных криков.

Стерлигова подтвердила детали рассказа младшей сестры. В принципе, ничего особенно ценного для следствия сёстры не сообщили, самая интересная деталь в их рассказах - это указание на время обнаружения трупа. Если они не ошибались и действительно обнаружили тело мальчика в 17 часов, то это означало что убийца носился по городу с похищенным ребёнком как угорелый. Расстояние от места обнаружения тела до книжного магазина, возле которого Вову Петрова в 13:00-13:30 видели Кириллов и Бухаркина, никак не менее 3,1 км. И это по прямой! А по заболоченному лесу с 3-летним мальчиком двигаться по прямой вряд ли получится. Да и по городу не набегаешься, особенно если на каблуках. Хотя согласно русской пословице "для бешеной собаки сто вёрст - не крюк" к данному случаю эта житейская мудрость никак не подходила. Вряд ли к Московскому торфянику мальчика доставила та самая элегантно одетая женщина, которую видели на площади 1905 г. Кириллов и Бухаркина, но если это сделала не она, стало быть, преступников более одного?
В общем, ничего толком у следствия не сходилось. Даже не было полной ясности в вопросе о наличии связи убийства Вовы Петрова с предыдущими случаями похищений и убийств детей. С одной стороны, имелось, вроде бы, определенное сходство в манере действий преступника - он душил ребёнка, наносил ранения холодным оружием. Но в случае с Петровым ранения преимущественно были поверхностными, они скорее походили на царапины, в то время, как в некоторых других эпизодах раны имели большую длину и глубину так что даже кишки вываливались. Кроме того, в предыдущих случаях присутствовали указания на совершение посмертных анальных половых актов, но подобных специфических признаков на теле Вовы Петрова не имелось. Опять-таки, в предыдущих убийствах свидетели видели похитителя и даже слышали его голос - это был юноша, но теперь в роли похитителя выступала зрелая женщина весьма респектабельной наружности. Во всех случаях нет оснований сомневаться в свидетельских показаниях - они получены от людей не связанных между собой и хорошо согласуются друг с другом. До известной степени особняком стояло и убийство Ники Савельева, там вобще не имелось следов применения холодного оружия и в показаниях одного из свидетелей также фигурировала женщина, пытавшаяся увести ребёнка из отдела "соки-воды" магазина "Динамо". Такое ощущение, что в городе действуют по крайней мере двое преступников, нападающих на детей, один из которых имитирует другого... Короче, думай, что хочешь!
(...)
Примерно в те же самые дни, т.е. в последнюю неделю сентября, старший оперуполномоченный Брагилевский узнал об убийстве Герды Грибановой, произошедшем, как мы помним, ещё в июле 1938 г. Прежде это преступление не упоминалось в одной связке с серией таинственных исчезновений детей в Свердловске летом 1939 г., его официально как бы не существовало. Ни следователь по важнейшим делам Краснов, на старший оперуполномоченный Брагилевский не допрашивали свидетелей и подозреваемых по убийству Грибановой и это убеждает нас в том, что они ничего о нём не знали (также как и о похищении Бори Титова, кстати). Но в конце сентября информация о похищении и убийстве на Первомайской улице, с которого началась эта книга, каким-то образом до Брагилевского дошла.
И ему пришлось задуматься над тем, что нападение на Раю Рахматуллину, совершенное 1 мая 1939 г., вполне возможно явилось отнюдь не первым эпизодом. Преступлений, вероятно, больше, чем думали Краснов и Брагилевский, вопрос лишь в том, насколько больше?
Гораздо хуже этого неприятного открытия являлось непонимание природы преступлений, которые правоохранительные органы безуспешно пытались расследовать, и отсутствие чётких критериев, позволявших осуществить селекцию имевших место нападений и объединить схожие эпизоды в единую цепочку, отбросив при этом те, которые не являлись делом рук разыскиваемого изувера. Ведь в одних случаях жертве наносились только поверхностные ранения - уколы или царапины, в других - проникающие протяженные ранения, в одном эпизоде вообще не имелось колото-резаных ран, две жертвы оказались помещены в воду, две - забросаны камнями и ветками в лесу, с частью жертв, вроде бы, преступник осуществлял посмертные половые акты, а с частью - нет... Как к этому относиться? Как это нужно расценивать?
Все эти размышления Артура Брагилевского, явно свидетельствовавшие о тупике, в котором оказалось следствие, завершились довольно неожиданным для уголовного розыска тех лет шагом. Сейчас бы мы сказали, что он предпринял попытку ситуационного анализа известных ему эпизодов, призванного решить задачу реконструкции поведения преступника и объяснения отдельных поведенческих стереотипов. Старший оперуполномоченный проанализировал и ситематизировал накопленные следственные материалы, выписал все непонятные и требующие разъяснения детали и обратился к заведующему Областной судебно-медицинской лабораторией Устинову с предложением дать экспертное заключение по ряду эпизодов убийств малолетних детей, в котором уважаемому профессору надлежало ответить на многочисленные вопросы, не разъяснённые прежде его коллегами-судебными медиками. Порфирий Васильевич выполнил поставленную задачу и его работа заслуживает того, чтобы рассказать о ней подробнее.