Подраздел 8. Культура и общество. 12 страница

1525 Дюркгейм Э. Метод социологии // Дюркгейм Э. Социология. М., 1995. С. 119.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

ниц («сегменты» и «органы»), всевозможные учреждения и организационные формы, особенности «социальных сред» («общих» и «частных»), в которых протекает соци- альная жизнь, социальные разграничения, существующие в коллективных представ- лениях, «ритуалы» как регулярные коллективные действия, поддерживающие суще- ствующие в обществе группирования, и т. д. Надо отметить, что ясной, систематической и исчерпывающей классификации морфологических фактов у Дюркгейма нет, отчасти в силу изначальной многознач- ности его концепции, отчасти в силу того, что каждый конкретный случай и каждая конкретная исследовательская задача требуют привлечения разных релевантных наборов фактов. Емкий образ предметной области социальной морфологии был дан в статье Дюрк- гейма «Социология и социальные науки»: «...общество в его внешнем аспекте... вы- ступает как состоящее из массы людей, обладающей известной плотностью, располо- женной на территории определенным образом, рассеянной по деревням или скон- центрированной в городах и т. д.; она занимает более или менее обширную территорию, расположенную тем или иным образом по отношению к морям и терри- ториям соседних народов, в большей или меньшей степени пересекаемую реками, всякого рода путями сообщения, которые более или менее тесно связывают между собой ее обитателей. Эта территория, ее размеры, конфигурация, состав передви- гающегося по ее поверхности населения — все это, естественно, важные факторы социальной жизни; это ее субстрат и... коллективные явления варьируют сообразно строению социального субстрата. Следовательно, должна существовать социальная наука, исследующая его анатомию; и, поскольку эта наука имеет своим объектом внешнюю и материальную форму общества, мы предлагаем назвать ее социальной морфологией»1526. Дюркгейм исходил из «первостепенной важности» морфологических фактов по отношению к другим социальным и культурным фактам: «...им принадлежит преоб- ладающая роль в коллективной жизни, а следовательно, и в социологических объяс- нениях. Действительно, если сам факт ассоциации... составляет определяющее усло- вие социальных явлений, то последние должны изменяться вместе с формами этой ассоциации, т. е. согласно способам группировки составных частей общества. А так как, с другой стороны, определенное целое, образуемое из соединения разнородных элементов, входящих в состав общества, создает внутреннюю среду последнего, точ- но так же, как совокупность анатомических элементов, известным образом соеди- ненных и размещенных в пространстве, составляет внутреннюю среду организмов, то можно сказать: исходное начало всякого, более или менее важного социального про- цесса следует искать в устройстве внутренней социальной среды»1527. Руководствуясь этим правилом, Дюркгейм объяснял разные социокультурные явления и процессы. Так, в работе «О разделении общественного труда» переход от традиционных к современным формам жизни объяснялся ростом объема и «динами- ческой плотности» общества, сопровождавшимся заменой сегментарной структуры, в которой группировка основных элементов соответствует территориальным деле- ниям, структурой, каркас которой составляют «социальные органы», не имеющие территориальной определенности. В других работах Дюркгейма говорилось, что от особенностей С. с. зависят пред- ставления людей о самих себе1528, их мировоззрение и системы символов1529, коллек- тивные чувства и устремления1530, религия и мифология1531, системы воспитания1532, «праздники, публичные церемонии, как религиозные, так и светские, всякого рода

1526 Дюркгейм Э. Социология. С. 274–275. 1527 Там же. С. 127–128. 1528 Там же. С. 253–254. 1529 Там же. С. 14. 1530 Там же. С. 15, 122, 298–299. 1531 Там же. С. 14–15, 83. 1532 Там же. С. 247–252.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

проповеди, как в церкви, так и в школе, драматические представления, художествен- но оформленные манифестации»1533, моральные системы1534, содержание профессио- нальной жизни1535, всевозможные обычаи и т. д. По Дюркгейму, существуют устойчивые связи между обычаями и социальными структурами: «Такая с виду чисто символическая брачная церемония, как похищение невесты, непременно встречается повсюду, где существует определенный тип семьи, связанный, в свою очередь, с целой политической организацией. Самые диковинные обычаи, такие как кувада, левират, экзогамия и т. д., наблюдаются у самых разных народов и симптоматичны для определенных состояний общества. Право наследова- ния появляется на определенном историческом этапе, и по более или менее значи- тельным его ограничениям можно сказать, с каким моментом социальной эволюции мы имеем дело»1536. Связь «коллективных представлений» с социальной морфологией, или структу- рой, трактовалась Дюркгеймом по-разному. Иногда он рассматривал первые как всецело производные от второй, иногда — как существующие независимо от нее. Сбалансированная точка зрения, совмещающая обе эти позиции, была сформулиро- вана в статье «Представления индивидуальные и представления коллективные»: «Общество имеет в качестве своего субстрата совокупность ассоциированных инди- видов. Система, которую они образуют, соединяясь, и которая видоизменяется в зависимости от их расположения на территории, от характера и количества путей сообщения, составляет основу, на которой строится социальная жизнь»1537. В некоторых произведениях Дюркгейма, например в работе «О некоторых перво- бытных формах классификации», написанной совместно с М. Моссом (1903), социально-морфологические исследования почти неотличимы от исследования кол- лективных представлений. Это направление развития социальной морфологии име- ло важное значение для формирования в дальнейшем леви-стросовской версии структурализма. Коллективные представления, по Дюркгейму, не только создаются в определен- ных социально-структурных контекстах, но и сами их формируют и поддерживают: «Действительно, если хотят узнать политическое деление общества, состав его от- дельных частей, более или менее тесную связь между ними, то этого можно достигнуть не при помощи материального осмотра или географического обзора, так как деления идеальны даже тогда, когда некоторые их основания заложены в физической природе. Лишь посредством публичного права можно узнать эту организацию, так как именно это право определяет наши семейные и гражданские отношения... Если наше населе- ние теснится в городах, вместо того чтобы рассеяться по деревням, то это потому, что существует коллективное мнение, принуждающее индивидов к этой концентрации»1538 (курсив мой. — В.Н.). В некоторых работах Дюркгейма прямо утверждается, что социальные структуры производны от действия и в конечном счете могут быть к нему сведены: «...эти формы бытия суть лишь устоявшиеся способы действий. Политическая структура общества есть лишь тот способ, которым привыкли жить друг с другом различные сегменты, составляющие это общество... Тип нашего жилища представляет собой лишь тот спо- соб, которым привыкли строить дома все вокруг нас и отчасти предшествующие по- коления. Пути сообщения являются лишь тем руслом, которое прорыло себе совер- шающееся в одном и том же направлении течение обмена и миграций и т. д.»1539;

1533 Там же. С. 299. 1534 Дюркгейм Э. Определение моральных фактов // Теоретическая социология. Ч. 1. М., 2002. С. 47, 53–54. 1535 Там же. С. 131. 1536 Дюркгейм Э. Метод социологии. С. 112. 1537 Дюркгейм Э. Социология. С. 232–233, 239–240. 1538 Дюркгейм Э. Метод социологии. С. 38. 1539 Там же. С. 38–39.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

«[структура — это утвердившаяся функция, это действие, которое выкристаллизова- лось и стало привычкой»1540. Рассмотрение С. с. как производных от мышления и действия открывало простор для позднейших переопределений понятия «С. с.» в социологии знания П. Бергера и Т. Лукмана и в этнометодологии. Таким образом, в дюркгеймовской социальной морфологии С. с. рассматривалась (по отдельности и в различных комбинациях) как свойство общества в материальном его воплощении, как свойство общества в качестве «психической реальности осо- бого рода» (коллективных представлений) и как свойство или эпифеномен повсед- невных коллективных действий. Позже эти возможности рассмотрения С. с. получи- ли развитие в разного рода концепциях и исследованиях, восходящих к дюркгеймов- ской традиции. Из социальной морфологии посредством редукции тех или иных ее компонентов выделялись социально-географические (или экологические) исследова- ния, демографические исследования и разные виды структурного анализа, сохра- няющие связь с географией (экологией) и демографией, либо очищенные от этой связи. Социальная морфология оставалась важной частью социологических и антро- пологических исследований для таких последователей Дюркгейма, как М. Мосс, М. Хальбв акс и др. Ярким образцом социально-морфологического анализа является совместная работа Дюркгейма и Мосса «О некоторых первобытных формах классификации» (1903)1541, в которой отстаивается идея, что логические классификации не могут быть выведены из индивидуальной психологии, а производны от социальных классифика- ций и изменяются вместе с социальными структурами. Исходя из того, что связь между социальной и логической системами лучше все- го видна в простейших обществах, Дюркгейм и Мосс обратились к изучению тотеми- ческих систем классификации природного мира, существующих у аборигенов Ав- стралии. В этих системах была обнаружена «структура понятий, параллельная струк- туре общества»1542: в них содержались разграничения, производные от разграничений таких структурных единиц, как племена, кланы, фратрии, брачные классы, локальные группы. Подобного рода социальные деления, проецируясь на массив представлений, образуют в них «определенное число разграничительных рамок», становящихся своего рода каркасом для всяких попыток ментального упорядочения космоса. Согласно Дюркгейму и Моссу, не только изменения в С. с. влекут за собой из- менения в системах коллективных представлений, или классификациях, но и послед- ние также могут вызывать изменения в первой: «...понятия в них организованы со- образно модели, которая дана обществом, но поскольку эта организация коллектив- ного мышления уже существует, она способна реагировать на причину и способствовать ее изменению»; так, «[е]сли... клан, став чересчур большим, будет иметь тенденцию к сегментации, то она будет происходить в соответствии с рубежа- ми, обозначенными классификацией»1543. Вместе с тем в этой работе содержится решительный отход от той модели социально-морфологического анализа, которая помещает в центр внимания объем общества, его плотность, территориальное распределение населения и т. п., к той его модели, которая сосредоточивает внимание на классификациях (коллективных пред- ставлениях). Этот отход связан с переосмыслением связи между территориальными и нетерриториальными способами группирования. Оперируя австралийским материалом и материалом зуньи (как образцом для сравнения), Дюркгейм и Мосс утверждали, что «классификация по кланам» и «клас- сификация по местностям», тесно переплетенные и иногда в точности совпадающие

1540 Дюркгейм Э. Курс социальной науки // Дюркгейм Э. Социология. С. 193. 1541 См. рус. пер. в: Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М., 1996. С. 6–73. 1542 Там же. С. 22. 1543 Там же. С. 29.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

друг с другом, все же нетождественны. Первая — «наиболее древняя, и она явилась как бы моделью, по которой сформировалась другая классификация»1544. Эти две формы классификации «выражают в различных аспектах сами общества, внутри которых они развились; первая моделировалась в соответствии с юридической и религиозной организацией племени, вторая — в соответствии с его морфологиче- ской организацией... Когда речь заходила об установлении родственных связей между вещами, о формировании все более и более обширных семейств существ и явлений, опирались на понятия, которые поставляли семья, клан, фратрия, исходили из тотемических мифов. Когда возникла проблема установления связей между про- странствами, именно пространственные отношения, которые люди поддерживают внутри общества, послужили ориентиром. Здесь понятийная рамка была обеспечена самим кланом, там — материальной меткой, которую клан сделал на поверхности земли. Но и та и другая рамки — социального происхождения»1545. Подобное переопределение связи между пространственными и мыслительными группированиями и разграничениями позволило выдвинуть гипотезу, что «даже столь абстрактные идеи, как идеи времени и пространства, в каждый момент их истории находятся в тесной связи с соответствующей социальной организацией»1546. Мысль о социальном конструировании времени и пространства получила дальнейшее раз- витие в последней большой работе Дюркгейма «Элементарные формы религиозной жизни» (1912). Морфологические интересы занимают видное место и в других работах Мосса, исходившего из того, что недопустимо отделять «сознание группы от всего ее мате- риального и конкретного субстрата»1547. В «Очерке о сезонных вариациях эскимосских обществ» (при участии А. Беша, 1906) Мосс установил наличие в жизни эскимосов «двойной морфологии», связанной с сезонными ритмами — чередованием концентрации и рассеяния соответственно в зимние и летние периоды — и оказывающей влияние на все их институты (религиоз- ные, моральные, экономические и т. д.); например зимняя религиозная жизнь, свя- занная с периодом концентрации, практически затухает в летние периоды. Мосс считал, что ритмы, имеющие социальные и культурные последствия такого рода, существуют не только у эскимосов и не только в рамках годичных циклов, но также, например, в рамках времен года, месяцев, недель, суток. В незавершенной работе «Молитва» (1909), в которой исследовались разные виды молитвы, отмечалось, что «отличительные черты австралийской молитвы... связаны со спецификой австра- лийской социальной среды. Поэтому, сопоставляя отличительные черты и данной социальной организации, и данного типа молитвы, мы сможем найти причины по- следней. Тем более так будет тогда, когда мы, совершая восхождение от элементарных форм, сможем исследовать, как эта молитва развивалась, ибо последовательные из- менения, которым подвергались формы, наверняка происходили параллельно тем изменениям, которые претерпевала социальная среда». В социальной среде Мосс выделял «две концентрические сферы, одна из которых формируется совокупностью общих социальных институтов, другая — совокупностью религиозных институтов». Их влияние на молитву неодинаково: «Иногда социальная организация — политическая, юридическая или экономическая — оказывает непо- средственное действие, и тогда... мы получаем молитвы национального культа, до- машнего культа, молитвы для охоты, для рыбной ловли и т. д. Зачастую даже струк- тура молитвы зависит от социальной среды. Так... элементарные формы молитвы связаны с клановой организацией... [Г]лавной движущей силой остается общая со- циальная среда, поскольку именно она производит изменения религиозной сферы,

1544 Там же. С. 42. 1545 Там же. С. 56. 1546 Там же. С. 73. 1547 Цит. по: Гофман А.Б. Социальная антропология Марселя Мосса // Мосс М. Указ. соч. С. 326.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

отражающиеся на форме молитвы... [однако] ближайшие причины все-таки являют- ся религиозными»1548. Хотя в «Очерке о даре» (1925) Мосс не вполне раскрывает морфологический аспект дара, на наличие такого аспекта он ясно указывает: «Наконец, это [дары] явно морфологические явления. Все здесь происходит в процессе публичных сборов, яр- марок и рынков или, во всяком случае, на устраиваемых на них праздниках. Послед- ние предполагают собрания множества людей, длительность которых может значи- тельно возрастать в сезон социальной концентрации, как это бывает в зимних потла- чах у квакиютлей или в длящихся неделями морских экспедициях меланезийцев. С другой стороны, необходимо, чтобы существовали дороги или хотя бы тропы, моря или озера, обеспечивающие нормальное передвижение, необходимы племенные и межплеменные или интернациональные союзы, commercium и connubium»1549. Социально-морфологические идеи разрабатываются Моссом также в статье «Соци- альная связь в полисегментарных обществах» (1932). Важное место социальная морфология занимает и в социологических работах М. Хальбвакса. Как и Мосс, он исходил из того, что морфология — это «имеющая едва ли не самое важное значение часть социологии, причем один из наиболее независимых ее разделов»1550. При этом, в отличие от Мосса, он разрабатывал ее в основном в со- отнесении с французским обществом. В разных работах Хальбвакса развертываются разные возможности развития социально-морфологической проблематики и, соот- ветственно, реализуется несколько альтернатив трактовки и изучения С. с. Прежде всего С. с. не рассматривается им как специальный предмет социальной морфологии; акцент в ее изучении смещается на коллективные представления, ее конституирую- щие. Эта возможность уже содержалась в трактовке социальной морфологии Моссом и Дюркгеймом, но у Хальбвакса она становится доминирующей. Хальбвакс считал, что во всех социальных институтах, социальных группах, кол- лективных действиях, коллективных представлениях и т. д. есть два аспекта: менталь- ный и материальный («морфологический»). Последний понимался как «внешняя форма институтов», включающая те их элементы, которые «существуют — видимые и осязаемые — в пространстве» и через посредство которых «формы существования обществ занимают место в массе материальных объектов»1551. В частности, в отношении «групп», из которых «общество строится» и которые служат для социологии «точкой отсчета», Хальбвакс писал в очерке «Материя и обще- ство» (1920): «Говоря о социальном мире, не следует забывать, что любая группа людей находится в контакте с материальной природой, что она занимает в простран- стве определенное положение, обладает собственным объемом и формой... Легко можно представить, что вся эта материя, преобразованная промышленной деятель- ностью [речь идет о материальной инфраструктуре городов], является неотъемлемой частью субстанции группы, наряду с руками, ногами, телами тех, кто создал эти ме- ханизмы и обеспечивает их работу»1552. В рамках такого подхода к обществу под исследования С. с. подпадали исследо- вания территориальной организации социальной жизни, ее технической инфраструк- туры, ее динамики и изменения, в особенности что касается современного общества, исследования «роста городов»; Хальбвакс наметил контуры подобных исследований в статьях «Земельная политика муниципалитетов» (1908), «Планы расширения и бла- гоустройства Парижа до XIX века» (1920) и др. Кроме того, в эту же категорию попадала демография, или «морфология населе- ния», изучавшая «демографическую структуру»; она занимает очень важное место в социологическом наследии Хальбвакса. Видя общую задачу социальной морфологии

1548 Мосс М. Социальные функции священного. СПб., 2000. С. 266–267. 1549 Мосс М. Общества... С. 218. 1550 Хальбвакс М. Социальные классы и морфология. М., СПб., 2000. С. 238. 1551 Там же. С. 166. 1552 Там же. С. 47.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

в «изучении “материального тела” — величины или объема, пространственной кон- фигурации и плотности групп, изменения их формы и перемещения в пространстве»1553, Хальбвакс считал, что в этом аспекте следует изучать не только «общество» в целом, но и вообще все социальные группы (экономические, политические, религиозные и т. д.). В работах Хальбвакса достаточно настойчиво проводится мысль, что «материаль- ные формы» (и, соответственно, структуры) производны так или иначе от «группо- вого сознания», или коллективных представлений. Основой для этого тезиса служил принцип социологизма, устанавливающий общество как «замкнутую систему», в которую входят «элементы, имеющие единую природу», и не могут входить факты низшего порядка1554. Такой подход к обществу означал онтологическую дематериализацию «структур», толкование их как относящихся к коллективному сознанию par excellence, а не к «материальному телу». В частности, в статье «Коллективная психология рассудочной деятельности» (1938) дифференциация интеллектуальных групп сводилась к диффе- ренциации знания: «Рассудочная деятельность идет в новом направлении, одновре- менно в научной корпорации выделяется новое образование, ощутившее способность создать общество автономного разума, источник особого общественного авторитета, на который опираются различные его члены... Сформировались отдельные логики, и каждая из них принимается только той группой, которая ею руководствуется и кото- рая ее установила... Логик, действительно, имеется столько, сколько различных со- обществ... Все частичные логики на самом деле имеют единый источник. Они диффе- ренцировались внутри более широкой логики, которая выражается в языке (грамма- тика, синтаксис), в практической жизни, в общей жизни, подобно тому как разнообразные группы входят в состав общества в целом... Имеется столько же раз- личных логик, сколько определенных или доступных определению аспектов вещей, которые могут стать центром внимания какого-либо сообщества»1555. Схожим образом трактуются и социальные классы: «класс» рассматривается прежде всего и в конечном счете как «объект социального представления», и различия между «классами» устанавливаются не через внешние признаки, а через восприятие их в «коллективном сознании»1556. В таком ключе выстраиваются исследования клас- совой структуры французского общества, занимающие в творчестве Хальбвакса очень важное место. При сведении «материальных форм» к коллективным представлениям первые часто толкуются Хальбваксом как «материальное воплощение», или «пространствен- но воспринимаемые формы» вторых. Так, он писал в статье «Индивидуальное созна- ние и коллективный разум» (1939): «Допустим, что общественные институты — пре- жде всего формы постоянных, устоявшихся образов жизни. Однако, если вернуться к истокам этих структур, мы обнаружим ментальные состояния, представления, идеи и устремления, которые, устоявшись, в каком-то смысле кристаллизуются... Физиче- ское распределение состава группы, число жителей города, их концентрация, их миграционные движения, влияние рождаемости и смертности — все это физические, а не органические факты. Не следует ли нам рассматривать группы и человеческие единства исключительно в их материальном аспекте, когда касаемся их отношения к земле, географического распределения, привычек, подчиненных законам смертности и рождаемости? Нет, нам следует понять, что это лишь поверхностный взгляд на вещи. Население — не инертная масса, подчиняющаяся физическим законам столь же пассивно, как песчинки или стада животных. Все эти явления предстают такими, как если бы они были уже осознанными распределением, массой и формой, движением, ростом и убылью. Это скорее состояния коллективного сознания, морфологические

1553 Там же. С. 238. 1554 Там же. С. 48. 1555 Там же. С. 151, 154. 1556 Там же. С. 31.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

или демографические, которые социологи пытаются воссоздать на основании чис- ленных данных»1557. При такой трактовке соотношения ментальных и материальных аспектов соци- альности морфологические исследования предстают косвенным способом изучения ментальных по своей природе социальных структур, которые иным образом изучить невозможно или затруднительно. Наиболее развернутый и многогранный эскиз социальной морфологии как ис- следования С. с. представлен Хальбваксом в очерке «Религиозная морфология» (1935). Здесь в поле структурного исследования религиозной жизни попадают такие разные разряды фактов, как размещение и распределение религиозных групп в пространстве, их очертания и границы, их численность, включенность в более широкие сообщества, внутренние подразделения этих групп (епархии, приходы; внутренние иерархии; ордена и монастыри; иерархия культовых и святых мест, центров паломничества), «религиозная плотность» (сосредоточение или рассредоточение верующих) и ее со- отношение с «демографической», миграции верующих (периодические, сезонные, длительные однонаправленные, в том числе паломничества), рост или уменьшение численности религиозных общин, переходы из одних групп в другие, временная ди- намика конфессионального распределения населения, изменения пространственных конфигураций религиозных групп, наличие или отсутствие инородных конфессио- нальных вкраплений на территориях компактного сосредоточения тех или иных ре- лигиозных групп, временные уплотнения религиозных групп (в связи с обрядами, паломничествами и т. д.) и их влияния на демографическую структуру (рождения, кончины, браки), влияние типов поселения (деревня, город) и транспортной инфра- структуры (дороги, транспортные средства) на интенсивность религиозной жизни и т. д. По мнению Хальбвакса, изучение любой религии нужно начинать с внешних характеристик и только после этого переходить к ментальным ее элементам.

Исследования социальной структуры в США и Великобритании (1-я половина XX в.)

Аналогом дюркгеймовской «социальной морфологии» в США была «человеческая экология» — специальная дисциплина, введенная в комплекс социальных наук со- циологами Чикагской школы (Р.Э. Парк, Р.Д. Маккензи, Э. Бёрджесс, Х.У. Зорбо, Л. Вирт и др.) и начавшая активно разрабатываться с 20-х гг. ХХ в. В центре внимания этой дисциплины было пространственное структурирование социальной жизни, которое изучалось как в статическом, так и в динамическом аспек- те, как в микромасштабе небольших локальных сообществ, так и в макромасштабах, вплоть до глобального, как на коротких, так и на больших временных промежутках. «Физическая структура» обществ трактовалась как принципиально важная для их понимания и объяснения. Этот подход нашел воплощение в чикагских городских исследованиях 20-х — на- чала 30-х гг. XX в. В них проявилась та же двойственность, что и в «социальной мор- фологии»: факты ментального и поведенческого характера трактовались то как за- висящие от физических, или экологических, структур (исследования культурных миров в разных городских ареалах, трансформации социальных институтов по мере экологической переконфигурации социальной среды, связанной с урбанизацией, и т. д.), то как относительно или даже полностью от них не зависящие (концепция ур- банизма как «образа жизни» Л. Вирта). Сохранение двойственности в понимании связи поведенческих и ментальных фактов с пространственной структурой физической среды сопровождалось в истории Чикагской школы, как и в истории дюркгеймовской «социальной морфологии», по- степенным переносом внимания на тот аспект, в котором идеи и действия людей обусловлены не столько экологическим контекстом, сколько своей особой внутренней

1557 Там же. С. 166–167.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

логикой, не столько структурируются экологической средой, сколько сами ее струк- турируют. Так, в интерпретации Л. Вирта (1928), гетто есть прежде всего «состояние духа», а его физические стены — материализация ментальной (само)изоляции живу- щей в нем группы от окружающего общества. Одновременно с вытеснением материальных аспектов социальности на перифе- рию теоретического внимания и очищением понятия «общество» от прежних конно- таций с «социальным телом» и «социальным организмом» формировались более ра- финированные концепции С. с., в которых она все более рассматривалась как коре- нящаяся в коллективных представлениях. Эта тенденция обнаруживается в обеих ветвях структурной антропологии, восходящих к Дюркгейму: британской и француз- ской, но в большей степени во второй. Британские социальные ученые до 30-х гг. ХХ в. использовали понятие «С. с.» в самом широком смысле и без ясного определения. Усилия были направлены на со- держательное описание локальных сообществ, приходов, домохозяйств, демографи- ческих групп, профессиональных групп, социальных классов и т. п., прежде всего под углом зрения «социальных проблем». Характерными образцами такого рода иссле- дований были «Жизнь и труд жителей Лондона» Ч. Бута (в 17 т., 1889–1891), «Сельский труженик» Дж.Л. и Б. Хэммондов (1911), «Обследование С. с. Англии и Уэльса» А. Карр- Сондерса и Д. Джонса (1927). Особое внимание уделялось сбору подробной статисти- ческой информации об изучаемых группах. Этапный прорыв в разработке понятия С. с. связан с социально-антропологической концепцией А.Р. Рэдклифф-Брауна, в которой это понятие заняло центральное место. Рассматривая изучение С. с. как «самую основополагающую» часть социальной антро- пологии и считая обнаружение общих свойств социальных структур главной задачей данной науки Рэдклифф-Браун относил эту задачу не только к «социальной морфо- логии», как Дюркгейм и Мосс, но в равной мере и к другим разделам этой науки: «социальная физиология» должна была изучать механизмы поддержания и воспро- изводства структурных форм, а раздел, посвященный исследованию изменения, — процесс изменения социальных структур и возникновения новых структурных форм. Перед «морфологией», как центральным элементом в этой конфигурации разделов, ставились задачи «интенсивного изучения» структурных систем, наблюдаемых в конкретных обществах, «систематического сравнения» структурных систем разных типов и их классификации. Образцами социально-морфологических исследований в чистом виде являются работы Рэдклифф-Брауна, посвященные описанию и классификации систем родства: вторая часть монографии «Социальная организация австралийских племен» (1930– 1931), «Изучение систем родства» (1941), обширное предисловие к сборнику «Афри- канские системы родства и брака» (под ред. А.Р. Рэдклифф-Брауна и Д. Форда, 1950). Само понятие С. с. использовалось ученым почти во всех его работах и постоян- но им переопределялось. Разработке этого понятия специально посвящены статья «О социальной структуре» (1940), отдельная глава в книге «Естественная наука об обществе» (1948) и отдельная глава в сборнике «Метод социальной антропологии» (1958). «С. с.» толковалась реалистически, как «сеть реально существующих отноше- ний»; социальные структуры «так же реальны, как и индивидуальные организ- мы»1558. В трактовке «социальных структур» сохраняется дюркгеймовский принцип со- циологизма: «...социальные явления... являются не непосредственным результатом природы индивидуальных человеческих существ, а результатом той структуры, по- средством которой они соединены»1559. «Единицами», или элементами, из которых образуется С. с., у Рэдклифф-Брауна являются «лица», или «персоны»; при этом под