Бытовые повести XVII века

В XVII веке появился новый жанр – бытовая повесть, в которой ставились морально-этические и социальные проблемы. К числу таких повестей следует отнести «Повесть о Горе-Злочастии», «Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о купце», «Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Карпе Сутулове» и др. Их герои – обыкновенные люди, купеческие и дворянские дети, но они по-разному проявляют себя в условиях патриархального быта.

 

ПОВЕСТЬ О ГОРЕ-ЗЛОЧАСТИИ» отражение в ней основного конфликта эпохи. Появление вымышленного героя. Характер художественного обобщения в «Повести». Связь ее с устно-поэтической традицией.

Повесть была найдена академиком А.Н.Пыпиным в 1856 г. и опубликована Н.И.Костомаровым в журнале «Современник». Н.Г.Чернышевский, говоря об этой повести, подчеркивал особую ее важность для русской литературы в том, что она «представляется единственным образцом эпического рассказа из частного быта».

Повесть теснейшим образом связана с исторической обстановкой второй половины XVII века, когда после поражения крестьянской войны и усиления феодальной эксплуатации положение народных масс стало особенно тяжелым. Тема отчаянного состояния «голых и небогатых» занимала значительное место в литературе и отразилась в «Азбуке о голом и небогатом человеке», «Службе кабаку», «Повести о Шемякином суде» и др. В повести ставятся и социальные вопросы. История молодца, попавшего в кабак, вводит нас в обстановку XVII века, когда «царевы кабаки» и массовое пьянство стали большим народным бедствием. Сатирическая литература того времени называла кабак «дому разоритель», «души погубитель». Образ молодца – первый образ босяка в русской литературе, нарисованный с явным сочувствием к его горькой судьбе. По повести можно судить о интересе к «маленькому человеку». Основной смысл повести, изображающнй судьбу «детей» на переломе двух эпох: за стариной –победа, она торжествует над индивидуалистическими порывами молодого поколения.

В предшествующей литературе не рассказывалось о событиях жизни обыкновенного мирского человека. Фигурировали святые или исторические личности. Сейчас же литра врастает в европейскую культуру, подчиняется личностному началу, начинает развлекать читателя, растет индивидуально-авторское начало, человек изображен сложным нравственным существом, раскрепощается человеческая личность. Сюжет-не только христианский, описание чиновников и нищеты. Возникает тема судьбы, которую человек вершит сам, индивидуализируется прямая речь.

Обращают на себя внимание два основных плана повести: морально-этический и социальный. Со всей отчетливостью выступает в повести нравственная философия XVII века. Во вступлении автор развивает мысль об извечности человеческого греха на земле с сотворения мира и грехопадения Адама и Евы. Библейская тема звучит грозным предупреждением молодому поколению. Молодец был воспитан в купеческой патриархальной семье. В наставлениях родителей представлены основы патриархальной морали: не ходить в пиры, не бражничать, не красть, не обманывать, не лгать, не иметь зла на отца и мать, не дружить с глупыми, не играть в кости, не прельщаться золотом и серебром, не обижать убогого. Но герой был в то время мал и «несовершен разумом», и он начал жить, «как ему любо», и попал в руки дьявола. Он в один миг утратил доброе имя, завел недобрых друзей, пропил в кабаке деньги, оказался ограблен, разут, раздет, голоден. Природная честность заставила молодца откровенно признаться в своей ошибке. Чужие люди выручают молодца, наставляют его на путь истинный, призывают к смирению. Молодец на какое-то время исправляется, но, находясь на подъеме, снова совершает проступок, который приводит его к новой катастрофе и его настигает Горе-Злочастие. Однако Горе не сразу овладело героем. Когда Горе явилось к нему во сне, он его не послушался, но когда он явился во второй раз в облике архангела Гавриила, молодец оказался у него в плену. На голову юноши посыпались великие беды, которые довели его до отчаяния, нищеты и голода, и он пришел к мысли о самоубийстве. Напуганный Горем молодец хочет покориться воле родителей, но Горе не отступает, преследует его, угрожает молодцу. Но каков выход из положения? Вернуться в родительский дом нельзя – грех слишком велик, остается только одно – монастырь. И именно в стенах монастыря молодец находит свое спасение, он постригся в монахи – такова тяжелая расплата героя за нарушение традиций благочестия и добродетели.

Образ Горя- доли, судьбы имеет в повести глубокое и трагическое содержание. Оно символизирует одновременно и внешнюю враждебную человеку силу и внутреннее состояние-безысходное горе, бедность, нищету. Следует отметить, что монастырская жизнь перестает быть идеальным прибежищем, бегство молодца в монастырь – вынужденная ситуация, вызванная крайними обстоятельствами. Об этом свидетельствует полное название повести: «Повесть о Горе-Злочастии, как Горе-Злочастие довело молодца в иноческий чин».

УНТ: народная поэзия получает доступ в книжную литературу, и оказывает на нее влияние, жанры обогащаются фольклором. В повести: тождество метрического строя повести со строем былинного стиха, былинные общие места (приход на пир,похвальба), повторения отдельных слов, прием тавтологических сочетаний, постоянные эпитеты(буйна голова, буйны ветры, быстра река, дубовый стол), сон.

«ПОВЕСТЬ О САВВЕ ГРУДЦЫНЕ»

Академик А.С.Орлов назвал «Повесть о Савве Грудцыне» первым русским романом, В.В.Сиповский считал ее источником житийную литературу, а Савву – «одним из героев русской повести, страдающим от несчастной любви».

Содержание повести необычно. Впервые перед русским читателем возник новый жанр – бытовой психологический роман, главной темой которого является продажа души дьяволу ради любви к женщине. Автор повести религиозен, и его представления о человеческой любви традиционны. Герой – купеческий сын Савва – попытался порвать со старыми обычаями и нарушить нравственные устои отцов. Но власть старины еще сильна, герой сурово наказан, возвращен в лоно семьи и во искупление вины стал монахом. Автор не мыслил себе существования человеческой личности вне зависимости от провидения, божеской или дьявольской силы. Тема союза человека с дьяволом ради любви – необычна для древнерусской литературы. Древнерусским книжникам была известна византийская легенда об экономе монастыря Феофиле, продавшем душу дьяволу. В условиях русской жизни XVII века этот мотив был использован совершенно оригинально. Раньше частная жизнь обыкновенного человека не занимала писателей, тем более греховным считалось изображение человеческой любви. А в этой повести, вопреки всем старым домостроевским традициям, Савва, снедаемый страстью, порывает с родительским домом, прокучивает состояние отца, не слушает никаких увещеваний, даже смерть отца не останавливает Савву в его стремлении к наслаждению. В повести любовь дана как плотское чувство, дьявольское наваждение, в котором активное начало принадлежит женщине, которая толкает неопытного юношу на путь греха. В повести отражено сильное в то время традиционное представление о женщине как орудии греха. Автор повести подчеркивает, что все прегрешения Саввы и его нечистый роман с женой купца Бажена были результатом вмешательства беса, а он, слабый духом, не сумел противостоять этой сокрушительной силе. Однажды Савва пытался, под влиянием благочестивого настроения, отказаться от греха, но дьявол влил ему в душу новый поток чувств с помощью волшебного зелья. Страдания любви привели Савву к отречению от бога, к заключению союза с дьяволом. Далее автор описывает успехи Саввы с помощью нечистой силы: удача в торговле, любви, на войне. Вершина его успехов – битва с польскими «исполнинами». Но возвысив героя, автор также стремительно приводит его к катастрофе – к болезни Саввы. Нечеловеческие страдания Саввы во время болезни приводят Савву к осознанию своей вины и с помощью божественной силы он раскаивается. Перед Саввой стоит выбор: вечные адские мучения или монастырь. Выбирая между жизнью и смертью, Савва предпочитает монастырь.

Описывая нечистую силу, автор повести показывает, что она многолика и не всегда появляется с рогами и хвостом. Бес предстал перед Саввой в виде юноши в богатой одежде, который назвался его братом, и Савва не узнал в нем дьявола. Бес настойчиво удерживал Савву от исцеления, и каждый раз, когда Савва пытался спастись, ставил перед ним новые ловушки. Сатанинскому царству в повести противопоставлен светлообразный лик Богородицы. Богородица явилась Савве во сне и именно благодаря ей Савва получил прощение, несмотря на козни беса. В повести есть традиционный для древнерусской религиозной литературы образ злой жены. Таковой в повести является молодая жена Бажена, которую автор сравнивает с лютой змеей, львицей, называет ее лукавой, пылающей яростью.

Повесть ставит проблемы патриотические и нравственные. В плане историческом она раскрывает одну из горестных и вместе с тем героических страниц русской истории начала XVII века, когда происходило великое разорение и голод людей, бегство их из родных гнезд. Вместе с тем именно в эту пору проявился массовый героизм русского народа, ставшего на защиту отечества. Другая проблема – проблема взаимотношения отцов и детей и эта проблема решена религиозным автором в пользу отцов. Необычная по широте охвата исторических событий картина русской жизни XVII века, любовная тема, известный психологизм образов отчетливо свидетельствовали, что и религиозные авторы эпохи оказались во власти всесильного процесса обмирщения литературы.

«Повесть о Савве Грудцыне» явилась, по справедливому замечанию М.О.Скрипиля, одним из первых, «но уже достигших известной степени совершенства, проявлений русского национального романа в допетровское время».

«ПОВЕСТЬ О КАРПЕ СУТУЛОВЕ»

Процесс обмирщения литературы стал особенно заметен во второй половине XVII в., когда появились первые образцы русской демократической сатиры, а в них новые удачливые герои – купцы, мелкие дворяне, умные и находчивые бедняки. Ловко обманывали они «сильных мира сего» - попов, архиепископов, бояр, и их веселые проделки вызывали явное сочувствие. Торжество ума, сообразительности, жизнелюбия, находчивости, комические ситуации с переодеванием, прятанием в сундуки и т.п. роднят эти повести с новеллами эпохи Возрождения, переводными фацециями и народными русскими сказками.

Такова «Повесть о Карпе Сутулове», стоящая на стыке бытовых и сатирических повестей. Это остроумная «бытовая сатира», обличающая богатых купцов, все ранги духовенства от попа до архиепископа.

Повесть названа по имени купца Карпа Сутулова, но героиней стала его жена – умная, красивая и смекалистая Татьяна, которая являет собой новый литературный тип, рожденный историческими условиями и прежде всего деловой и практической торговой средой. В древней литературе женские образы отличались душевным благородством – Ярославна, Евпраксия, Феврония. Здесь же на первый план выдвигаются иные качества – практицизм, ловкость, находчивость. Татьяна попадает в довольно сложную ситуацию – в отсутствие мужа купец, поп и архиепископ покушаются на ее честь. Перед ней встает немыслимая дилемма: сохранить честь и приобрести капитал. Героиня блестяще выходит из положения и посрамляет своих противников.

Повесть разоблачает сластолюбивое духовенство, которое в своей житейской практике вступает в противоречие с религиозным учением о грехе и действует по народной пословице: «На небо поглядывает, а сам по земле пошаривает». Повесть – образец того, что «старина повредилася» и восторжествовала психология трезвого практического расчета. Моральный облик купечества и духовенства одинаково мерзок. Своей повестью автор обличает двуличие, ханжество и развращенность купечества и духовенства.

Обманутые и обобранные незадачливые поклонники Татьяны были спрятаны ею в сундуки и привезены к городскому воеводе в качестве заклада за 100 рублей. Воевода, которого мало интересовала греховность этих людей, назначил им высокий выкуп, отпустил их и полученные деньги честно поделил с Татьяной. При этом он оказался человеком с юмором и высмеял купца, попа и архиепископа, сказав Татьяне: «Доброй, жено, заклат твой и стоит тех денег».

Татьяна изображена добродетельной женщиной, любящей и верной женой Карпа Сутулова, в столкновении с духовенством она выступила носителем высоких нравственных принципов и, ловко оперируя религиозно-дидактическими формулами, посрамила «святых» отцов. С позиций Домостроя, Татьяна тоже нарушает заветы старины: замужняя женщина назначает в своем доме свидание трем мужчинам, обирает их, принимает участие и в дележе денег с воеводой. Но муж Татьяны, вернувшись, не осудил поступок жены, а «велми возрадовался». Воевода также похвалил ее за целомудренный разум.

В повести чувствуется влияние русской народной бытовой сказки. Автор использует прием троичности, но в отличие от сказок, в повести нет социальных конфликтов, действие происходит в среде богатых купцов и духовенства. Автор все свое внимание сосредоточил на нравственных проблемах: он убедительно показал, какую глубокую трещину дал мир патриархальных традиций, как иссякло благочестие духовенства и воцарился культ золотого тельца. Автор не осуждает своих героев, он восхищен поступками Татьяны и считает ее мораль нормой человеческого поведения.

САТИРИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XVII ВЕКА

Ярким выражением критицизма общественного сознания эпохи является возникновение разнообразной, по преимуществу демократической, сатирической литературы. Она бичует типичные для того времени пороки феодального общества: засилье богатых, неправый суд, недостойное поведение духовенства. При этом нередко используются авторами привычные формы деловой письменности, например, челобитные, лечебники, послания и даже тексты церковных песнопений. Некоторые из повестей сближаются с фольклором.

«ШЕМЯКИН СУД»

О бедности, о неправом суде и хитроумии маленького человека рассказывет повесть «Шемякин суд», которая датируется второй половиной XVII века. Она близка к народной сатирической сказке о неправом суде.

Повесть начинается с того, что богатый брат дал бедному лошадь, чтобы бедный привез из лесу дрова, но пожалел дать хомут. Бедняк привязал дровни к хвосту лошади, она зацепила за подворотню и хвост оторвался. Богач не пожелал принять бесхвостой лошади, и возникла тяжба. По дороге в суд братья заночевали у попа, бедняк, засмотревшись на трапезу попа и богатого брата, нечаянно задавил поповского ребенка, и поп также пошел в суд. Боясь наказания, бедняк решил покончить с собой, но, падая с моста, нечаянно задавил старика, которго под мостом везли в баню. Казалось, выхода нет, но на помощь бедняку, как и во всякой народной сказке, пришла смекалка. Он поднял с дороги камень, завернул его в платок и на суде трижды показал судье. Корыстный судья Шемяка подумал, что бедняк сулит ему богатый посул, и решил дело в его пользу. Когда же судья потребовал плату, бедняк прибегнул к хитрости. Он сказал судье, что если бы тот судил иначе, то бедняк «убил бы его тем камнем». И Шемяка был счастлив, что решил дело в пользу бедного.

Повесть обличает неправый продажный суд. В повести присутствуют детали, которые вводят читателя в типичную обстановку того времени: бедный брат не имеет не только лошади, но даже хомута и сам добровольно идет в суд за богатым, чтобы не платить налог за вызов; у попа бедняка не зовут ужинать и он лежит голодный на полатях; идя в суд с попом и братом, бедняк понимает, что его засудят, и хочет покончить собой.

Судья дан в повести как ловкий делец, готовый за мзду вынести любое решение. В данном случае он придумал хитроумный приговор: отдать лошадь бедняку, пока не вырастет новый хвост; попадью отдать бедняку, пока не будет ребенка, а человек, у которого задавили отца, сам должен броситься с моста на бедняка.

В повести характерны новые представления автора о человеческой судьбе. До XVII века власть теологии была еще сильна и подчеркивалась зависимость человека от провидения. Но под влиянием социально-исторических условий эти взгляды изменились. На первый план теперь выдвигается не судьба, а личный успех, удача, счастливый случай. Появляется образ находчивого человека, веселые и ловкие проделки которого не только не вызывают осуждения, но, наоборот, изображаются сочувственно. Новый герой силен своим умом, хитростью, жизнелюбием. Эти качества противопоставляются средневековому отстранению от жизни, уходу в монастырь, и в этом проявляется также тенденция обмирщения литературы XVII века. Жизнь героя – цепь случайностей, но герой не погибает, ему на помощь приходит смекалка.

«Повесть о Шемякином суде» - оригинальная сатира, изображающая реальную вековую тяжбу бедных и богатых, неправый феодальный суд, горькую долю бедняка, который пытался в сложных условиях жизни противостоять судьбе и, волей автора, преуспел в этом с помощью находчивости.

«ПОВЕСТЬ О ЕРШЕ ЕРШОВИЧЕ»

Злободневная проблема бедности и богатства вызвала к жизни остро обличительную сатирическую «Повесть о Ерше Ершовиче» или «В мори перед большими рыбами сказание о Ерше о Ершове сыне, о щетине, о ябеднике, о воре, о разбойнике, о лихом человеке, как с ним тягалися рыбы Лещь да Головль, крестьяне Ростовского уезду».

Повесть изображает земельную тяжбу из-за Ростовского озера между Ершом и Лещом. Эта тема была типична для XVII века, так как происходил массовый захват земель светскими и духовными феодалами и глубокое разорение народных масс. Повесть – не веселая шутка, а горестная жалоба, напоминающая известный в XVIII веке антикрепостнический «Плач холопов». За прозрачной аллегоричностью повести явственно проступает отчаянное положение крестьян, которых Ерш «перебил и переграбил и из вотчины вон выбил, и озером завладел насильством... и хощет поморить голодною смертию». И они «бьют челом и плачутся» на вора, разбойника, ябедника Ерша и просят: «Смилуйтеся, господа, дайте нам на него суд и управу». Ерш пришел в Ростовское озеро издалека и, выдавая себя за крестьянина, упросил пустить его «на малое время пожить и покормиться». Добрые люди его приняли, а он не вернулся в родные места, остался в Ростовском озере и начал бесчинствовать. Ловкий пройдоха, он выдал дочь за Вандышева (мелкая рыба, снеток) сына, тем самым укрепил свое племя и начал грабить соседних рыб.

На суде Ерш обнаружил большую хитрость, ловкость и изобретательность, доказывая свою невиновность. Он грозил Лещу и Головлю, что будет на них «искать бесчестия своего», зачем назвали его «худым человеком». А он, дескать, «не бивал и не грабливал», ничего не знает и не ведает. Ростовское озеро наглый лгун объявил вотчиной своего деда, а Леща и Головля холопами отца. Про себя же сказал, что он – «истаринший человек, детишка боярские, мелких бояр, по прозванию Вандышевы Переславцы». После смерти отца Ерш, якобы не желая брать на душу греха, отпустил холопов на волю. В голодный же год, говорил он, Лещь и Головль сами ушли на Волгу, а его, «бедновоотнють продают напрасно». Ерш притворно жаловался, что Лещь и Головль, живя в Ростовском озере, никогда ему свету не давали, так как ходили «поверх воды». Он же, Ерш, как праведник, живет «божиеюмилостию и отцовымьблагословениемь и материною молитвою», не вор, не разбойник, а человек «доброй». В доказательство Ерш ссылался на то, что его знают в Москве «князи и бояре и дети боярские, и головы стрелецкие... и весь мир во многих людех и городех». Ерш хвастался, что едят его в ухе «с перцемь и шафраномь, и с уксусомь,... а поставляют перед собою чеснок на блюдах, и... с похмеляоправливаютца».

Настоящий же облик Ерша отчетливо прояснился на суде. «Свидетели» - рыбы Лодуга, Сиг и Сельдь показали, что Лещь и Головль – «люди добрые, кормятся своею силою, а озеро изстариныЛещево да Головлево». А Ерш – «лихой человек, обманщик, воришько, а живет по рекам и по озерам на дне, что змея ис-под куста глядит». Выслушав всех, судьи «приговорили Лещу с товарищем правую грамоту дать. И выдали Лещу стоварищи Ерша щетину головою». Но Ерш и тут ускользнул. Повесть кончается тем, что Лещь и Головль отпустили на волю Ерша, взяли «правую грамоту, чтобы от нево впредь беды не было какой, а за воровство Ершево велели по всем бродом рыбным...бить его кнутом нещадно».

Справедливый приговор суда в пользу бедных не был типичен в условиях XVII века. Но ведь это была демократическая повесть и в ней выражена, как и в других повестях века, народная мечта о победе добра над злом. Повесть отличается большой правдивостью деталей быта, точностью в изображении рыб и их повадок.

«Повесть о Ерше Ершовиче» - одно из замечательных произведений. В аллегорической форме она раскрыла сложный социальный конфликт между крестьянами и землевладельцами, показала бесправное положение «голых и небогатых».

41. К художественным достоинствам относится и то, что героиня изображена в реальной бытовой обстановке помещичьей семьи XVII века, отражены взаимоотношения между членами семьи, некоторые правовые нормы эпохи. Процесс разрушения традиционной религиозной идеализации сказался в том, что автор соединил быт с церковным идеалом.

 Повесть эта подготавливала литературное направление совершенно нового жанра – автобиографии, герой которой еще теснее связан с бытом и историческими обстоятельствами, а конфликт его с официальной церковью достигает небывалой остроты. Таким произведением является памятник второй половины XVII века – «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». Аввакум Петров (1621-1682) – сын простого деревенского священника, писатель, боровшийся с обрядовой стороной литературы, со всякого рода условностями, стремившегося воспроизвести действительность не в условных формах, а ближе к ней. Аввакум пытался найти реальные причины, движущие силы того или иного события. Творчество Аввакума, проникнутое элементами «реалистичности» (Д.С.Лихачев), имело прогрессивное значение, так как им была поколеблена незыблемость средневековой структуры литературы, расшатана условность литературы. Протопоп Аввакум, идеолог религиозно-общественного движения, которое вошло в историю под названием «раскола», родился в 1621 году в селе Григорове Нижегородского края. В середине века Аввакум становится видным деятелем церкви и со страстью отдается своему делу.

Русское государство и русское общество в XVII веке переживали бурный период своего развития. В начале века царское правительство под властью новой династии Романовых прилагало большие усилия к тому, чтобы преодолеть разруху и разброд в стране после долгих лет войн и внутренней борьбы. К середине века относится церковная реформа, подготовленная деятельностью «духовной братии», которая сложилась вокруг протопопа Стефана Венифатьева. В состав «братии» входил молодой и энергичный Аввакум. «Братия» ставила перед собой задачу проводить в жизнь законодательные мероприятия по укреплению церковного благочестия, своими реформами они желали установить строгие и единообразные церковные порядки, с непосредственным введением этих порядков в быт народа.

Перу Аввакума Петрова принадлежит свыше восьмидесяти сочинений, причем подавляющая часть их приходится на последние десятилетия его жизни, преимущественно на годы пустозерской ссылки. Именно здесь, в «пустозерском срубе» и началась плодотворная деятельность Аввакума. Письменное слово оказалось единственной возможностью продолжения борьбы, которой он отдал всю свою жизнь. Произведения Аввакума не были плодом досужих размышлений или созерцания жизни из «земляной» тюрьмы, а были страстным откликом на действительность, на события этой действительности.

Произведения Аввакума «Книга бесед», «Книга толкований», «Книга обличений», «Записки», его замечательные челобитные и прославленное «Житие» - та же проповедь, беседа, поучение, обличение, только уже не устные, а письменные, в которых он по-прежнему «кричит». Остановимся на центральном произведении – «Житии».

Во всех произведениях Аввакума чувствуется большой интерес к русскому быту, к действительности, в них чувствуется крепкая связь с жизнью. В «Житии» логика реальности, логика действительности сама как бы диктует писателю. Как и всякое древнее общественное религиозное движение, движение раскола также нуждалось в своих «святых». Борьба, страдания, «видения» и «пророчества» идеологов и вождей раскола становились достоянием сначала устной молвы, а затем и объектом литературного изображения. Общность идейных целей толкала отдельных писателей к взаимодействию. Произведения этого порядка отражали не только идеи ее создателей, но и их судьбы, насыщаясь при этом элементами живого биографического материала. А это, в свою очередь, дало возможность перехода к автобиографическому творчеству в собственном смысле этого слова. Необходимость автобиографического творчества возникла тогда, когда вожди движения начали подвергаться жестоким гонениям и казням, вокруг них создавались ореолы мучеников за веру. Именно в этот период отвлеченные представления о мучениках и подвижниках христианства ожили, наполнились злободневным общественным содержанием. Соответственно возродилась и житийная литература, но под пером Епифания, и в частности Аввакума, возродившись эта литература преобразилась и отступила от установленных раннее «агиографических формул». Возникновение автобиографии как литературного произведения сопровождалось в области идей и художественных форм резким столкновением новаторства и традиции. Это, с одной стороны, новые черты мировоззрения, выражавшиеся в осознании социального значения человеческой личности, личности, которая всегда выпадала из поля зрения древнерусских писателей; с другой – средневековые еще представления о человеке и традиционные формы агиографии.

«Житие» Аввакума, преследовавшее агитационные задачи, должно было отразить те обстоятельства жизни, которые были самыми важными и поучительными по его мнению. Именно так и поступали авторы древнерусских житий, которые описывали и раскрывали те эпизоды из жизни «святых», которые были самыми важными и поучительными, упуская из виду все остальное. Аввакум совершенно иначе ведет отбор материала для своего повествования, резко отличающийся от отбора материала в традиционных житиях. Центральное место отводит описанию борьбы с реформами Никона, сибирской ссылке и продолжению борьбы после этой ссылки. Очень подробно повествует о своей жизни в Москве, полной столкновений с врагами. Повествование в этой части ведется очень обстоятельно, а образ самого Аввакума достигает своего наивысшего развития. И наоборот, автобиографический материал иссякает, как только Аввакум оказывается в темнице. В отличие от агиографов, Аввакум все больше и больше объектов действительности охватывает в своем произведении. Поэтому подчас его автобиография перерастает в историю первых лет раскола. В житийной литературе, которая ставила перед собой задачу показать «святость» героя и могущество «небесных» сил, важное место занимают «чудеса» и «видения». Но они изображаются там большей частью внешнеописательно, как они представляются агиографу. Обнаруживается скорее результат «чуда», чем сам процесс его становления. Автобиографическое повествование создает очень благоприятные возможности для оживления традиционных «чудес». «Чудеса» и «видения» становятся одной из форм для изображения действительности. Здесь уже процесс образования «чуда» раскрывается как бы изнутри, так как автор выступает непосредственным очевидцем и участником «чуда» и «видения». В автобиографии автор достигает преодоления житийной абстракции и материализует «чудеса» и «видения». У Аввакума, всегда обращенного к самой действительности, «чудо» автобиографически раскрывается перед читателями как результат сознательной деятельности автора (встреча Аввакума с бесами происходит не во сне, как у Епифания, современника Аввакума, а в реальной действительности и борьба с ними, это не непосредственная борьба, а борьба с людьми, в которых «бес» сидит). Кроме того, Аввакум не навязывает своих «чудес» читателю, как делали агиографы, а, напротив, он отрицает свою причастность к ним. Говоря о новаторстве «Жития» Аввакума, об отступлении от «агиографических формул», следует отметить, что ярким новаторством Аввакума является изображение человека, особенно главного героя. Образ этой автобиографии можно считать первым законченным психологическим автопортретом в древней русской литературе. Аввакум показал этот образ во всей его противоречивости и героической цельности, в вечной связи с определенной средой. Аввакум никогда не одинок. Внимание автора сосредоточено на центральной фигуре, но этот образ не подавляет остальные персонажи «Жития» своим превосходством, как это присуще агиографической литературе. Образ центрального героя всегда окружен другими персонажами.

Тесная связь Аввакума с демократическими слоями населения, участвовавшими в движении раскольников, определило демократизм, новаторство и значение «Жития».

«Житие» Аввакума считают «лебединой песней» житийного жанра, а Гусев назвал это произведение «предтечей русского романа».