2018-02-13
497
1. Человек, открытый счастью и страданию, — основной вопрос философии экзистенциализма.
2. Габриэль Марсель (1889–1973) как философ и писатель.
3. Трактат «Проблематизированный человек» (1955) о таких феноменах людского бытия, как отчуждение, предательство, беспокойство и т.п.; об антропологических воззрениях Ф. Ницше, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра.
Литература
Марсель Г. Трагическая мудрость философии. Избр. работы. М., 1995.
Сартр Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. М., 1990.
Конспект
Человек — первая и вечная проблема для самого себя. С давних пор богословы, философы, натуралисты, поэты размышляли о природе и назначении человека. Каждая эпоха европейской истории позволяла нарисовать ту или иную картину людского бытия.
Мыслители античности начинали изучение природы, поэтому человек в их глазах — микрокосм, подобие большого космоса. Средневековые теологи видели в человеке образ и подобие Божие, орудие всевышнего провидения. Просветители Нового времени восславили человеческий разум, в тени которого, на их взгляд, ютились прочие людские страсти; вместо человека на арене философии фигурировал абстрактный субъект познания.
|
|
|
Антропологический поворот европейской мысли предсказали представители философии жизни (нем. Lebensphilosophie) XIX века. Мизантроп Артур Шопенгауэр (1788–1860), физически и психически больной бунтарь Фридрих Ницше (1844–1900) и депрессивный меланхолик Сёрен Кьёркегор (1813–1855) задумались об индивидуальной конкретизации человеческого существования как проблеме философии. Они и целый ряд других мыслителей вплоть до Первой мировой войны прозорливо указывали на ограниченность рационалистического понимания человека — в пользу того, чтобы рассматривать его во всей целостности — разных душевных сил и практических поступков, всевозможных переживаний. «Век девятнадцатый, железный / — писал Александр Блок, — Воистину жестокий век! / Тобой в мрак ночной, беззвездный / Беспечный брошен человек! / В ночь умозрительных понятий, / Матерьялистских малых дел, / Бессильных жалоб и проклятий, / Бескровных душ и слабых тел!» На счастье Блока он застал только два первые десятилетия века XX. «Двадцатый век… Ещё бездомней, / Ещё страшнее жизни мгла…» («Возмездие». Поэма).
Своё полное воплощение антропологический подход в философии достиг в экзистенциализме (позднелатинское слово existencia означает существование, т.е. способ бытия человека в мире и его сущностные характеристики). Запредельные жертвы и переживания Второй мировой войны парадоксальным образом закрепили внимание мыслителей разных стран и народов к бытию человека в этом прекрасном и ужасном мире. Так в составе философского знания оформился относительно самостоятельный раздел — антропология. Многие мыслители, прежде всего немцы, постарались понять человека из его собственной природы, а не сводить человеческое только к природным, историческим и культурным предпосылкам. Много интересных мыслей о духовной, душевной, практической, бытийственной, страдающей, бунтующей, революционной, охранительной и прочих возможных сторонах человеческой природы высказали Макс Шёлер (1874–1928) с его «всечеловеком»; Карл Ясперс (1883–1969), для коего человек всегда на границах болезни, вины, смерти; Мартин Хайдеггер (1889–1976), в чьём понимании человек «заброшен в смерть» и потому озабочен и страшится бытия, переходящего в ничто; Жан Поль Сартр (1905–1980), чей человек свободно создаёт самое себя и тем спасается от калечащего кошмара ничто; Габриель Марсель (1889–1973), в понимании человека застрявшем где-то между Сократом и католицизмом — мало, дескать, людям проблем (что мы «имеем»), они ещё вовлечены в мистерии (что мы «есть»); сионист Мартин Бубер (1878–1965) с его «вечным желанием невозможного» для еврея; блистательный испанец Хозе Ортега-и-Гассет (1883–1955), озабоченного судьбой человека на фоне «восстания масс»; наш русский эмигрант Николай Александрович Бердяев (1874–1948), чьи антропологические идеи абсолютной свободы тоже «заплутали в трёх соснах» — марксизма, ницшеанства и кантианства; и довольно многие другие представители «философии жизни» или теоретической антропологии разных её толков. В результате наш жизненный мир (нем. Lebenswelt) показался всем этим теоретикам стереоскопическим и динамичным.
|
|
|
Однако немцы есть немцы: после евреев они самый теоретичный народ на свете. Германские философы и их преданные ученики со всего света в итоге слишком затеоретизировали человека. Мысленно растащили его на кучу любопытных, но бесполезных абстракций. То он то делающий орудия, то владеющий членораздельной речью; то символизирующий, то играющий, то изображающий, то неумелый, то умелый, то бунтующий, то сострадательный, то пятый, то десятый.
Выдуманную псевдотеоретиками — приспешниками СС «арийскую» бестию союзники из свободных наций во главе с русским народом уничтожили в итоге Второй мировой войны и на Западе, и на Востоке. Фронтовой поэт Майоров написал про нашего земляка Канта: «Ещё не погасла ракета – орудия начали бить… / Ну, что же, философ, а это сумеешь ли ты объяснить? / Про разум твердил ты надменно, но всё же тебя опроверг / филистерский, чинный, надменный – / поверженный в прах Кёнигсберг…» А «строитель коммунизма» сам растаял как прошлогодний снег вместе с советской империей.
Человек, на мой взгляд, оказался не двойственным — биосоциальным существом, о котором парадоксальным образом твердили враждовавшие между собой нацисты и марксисты. Проблему человека решило, наконец, на рубеже XX и XXI веков эволюционное естествознание при помощи гуманитарных дисциплин наших дней.
Более приземлённые англичане да французы, первооткрыватели географических горизонтов русские вернули антропологическую мысль к её истокам — аргументированным толкованиям мотивов и целей нашего поведения. Путешественники и этнологи наблюдали его нюансы у всех народов ойкумены. Археологи и историки получали материальные свидетельства всемирной одиссеи человечества из первых рук — в виде разнообразнейших древностей. Зоологи, психологи и антропологи по-новому сравнили нас с «меньшими братьями», животными. Генетики выдали точные степени нашего — всего живого на Земле родства.
Так что за последние два-три десятилетия и даже несколько лет были сделаны такие открытия, проведены такие эксперименты в области эволюционного естествознания, которые, сдаётся мне, отодвинули все предыдущие выдумки философов и художников, порой даже остроумные и глубокие, в архив человеческой мысли. Разнообразное сравнение человека с животными, прежде всего нашими ближайшими родичами — приматами — убедительно продемонстрировало всем непредубеждённым какой-то односторонней идеологией людям, что мы — закономерный результат и часть органической эволюции. Хотя объявлять человека вершиной эволюции природы было бы, пожалуй, неточно. Чем-то мы превосходим всех остальных животных на Земле, но не качественно, а скорее количественно. Чем-то уступаем им же.
|
|
|
Ближе к истине в понимании человека оказались, как всегда, не учёные или философы прежних времён, а представители искусства. Скажем, писатели — Артур Конан Дойл, Райдер Хаггард и другие — показали в «затерянных мирах» Африки и Америки кроме продвинутых белых путешественников и цветных дикарей еще третью расу — довольно развитых обезьян, вроде голливудского Кин-Конга. При всех отличиях друг от друга в каких-то главных своих качествах они похожи. Враждуют, любят, даже спасают друг друга.
Лет через сто после этих литературных и кинофантазий зоологи пронаблюдали у живущих в дикой природе шимпанзе так называемый «танец дождя»: когда тропический муссон заливает укрывшихся под кронами деревьев группу обезьян, то несколько самцов выходят на открытое пространство и начинают топтаться на месте, покрикивая и размахивая руками… После прекращения дождя их сородичи представляют, что непогоду прогнали эти явно символические, про себя, людей, мы сказали бы суеверные действия… (Подробнее в недавно переведенной у нас книге известного биолога Франса де Вааля «Бонобо и атеист. В поисках гуманизма среди приматов»).
В 2015 году в Южной Африке экспедиция во главе с профессором открыла удивительное скопление останков наших предков. Их назвали «Люди восходящей звезды» — наледи — на языке местных африканских племён. Пещера, где они скопились, оказалась очень извилистой и местами узкой — проход местами сужался до 20–30 см. В команду профессора вошли специально отобранные — худые и даже щуплые археологи и антропологи из нескольких стран, в основном девушки. Они сканировали in situ, доставили на поверхность и музеефицировали сотни костей от нескольких скелетов, включая один целый череп. Открытые так существа оказались чем-то средним между известными австралопитеками и Хомо сапиенсами. По росту, длинным конечностям — люди, а объём черепа ещё обезьяний… Их возраст пока не уточнён, но учёные сразу обратили внимание на уникальную особенность пещеры Звезды. Это единственная пещера, где вместе с человеческими не были обнаружены кости копытных, хищников и вообще животных (только целый скелет одной совы). То есть не хищники затаскивали их в свою нору под землей, и не сами люди там жили, вели хозяйство, как во многих других местонахождениях. Во-вторых, кости людей не были смыты под землю водными потоками — они находились там в анатомическом порядке. Среди тех, кому пещера Звезды дала последний приют, были представители нескольких поколений — мужчины, женщины и дети. Никакого другого объяснения, кроме того, что перед нами древнейшее известное ученым кладбище наших предков, на ум не приходит. Получается, что полуобезьяны начали хоронить своих покойников, преодолевая при этом огромные трудности… Не обладая развитым до разумного уровня интеллектом, эти существа демонстрируют зачатки религии и культуры. Великое пророчество Чарльза Дарвина о «промежуточном звене» межу нами и отдалёнными приматами находит всё новые и новые яркие подтверждения.
|
|
|
Антропология в дословном переводе с греческого — наука о человеке. А изучать самих себя мы можем в разных масштабах и ракурсах. Поэтому различаются несколько вариантов (направлений) комплексного изучения человека и объяснения его места в мире. А именно:
· антропология биологическая — она о происхождении и эволюции физической организации человека и его различных рас; о том, как устроено наше тело, в особенности головной мозг; чем одни популяции населения Земли отличаются от других в анатомо-физиологическом отношении; какое место занимает человек как вид в мире животных;
· антропология культурная (или же социальная) — про общее и особенное в образе жизни разных народов Земли; традициях их быта, труда и досуга (например, домостроительства, пищевого рациона, одежды, промыслов и ремесел, т.д.; счета родства, общественной организации, религиозных верований и т.п.); основное внимание тут уделяется племенам и народам, отставшим в своем развитии от цивилизованного человечества, живущих в экстремальных природных условиях (крайнего севера или, напротив, тропиков), сохранивших архаичные, по сути первобытные формы жизни; столь традиционные социумы выступают как модели человеческого бытия, не измененного цивилизацией;
· антропология философская — о той или иной сущности человека как такового, всей полноте человеческого существования; принципах его отношений с окружающим миром; обобщая самые разные проекции человека в отдельных науках, естественных и общественных, философская антропология ищет ответ на вопрос об интегральной природе человека, соотношении его важнейших сил — телесных, психических и духовных.
Названные варианты человеческого самопознания, конечно, перекликаются между собой, обмениваясь фактами и выводами. Вместе с тем, говорить о какой-то единой модели Человека едва ли возможно. С одной стороны, ясно, что люди представляют собой определенную разновидность животных; высшую ступень органической эволюции на Земле. Телесно человек принадлежит к млекопитающим животным, образуя особый их вид — гоминид («человечных» существ). Наши ближайшие «родственники» среди зверей — понгиды (человекообразные обезьяны вроде шимпанзе, гориллы, орангутангов). Биологически эти обезьяны очень похожи на людей (с шимпанзе нас разделяет отсутствие у них одной хромосомы). Люди сохраняют животные (инстинктивные) черты и в своем поведении (см. ниже раздел об этологии). В каком-то смысле человек — самый страшный зверь на планете, уничтоживший за несколько миллионов лет своего существования мириады живых существ вокруг себя. Ни один другой вид животных не убивал столько своих собственных представителей и не делал это с такой жестокостью.
С другой стороны, интеллектуально, а особенно духовно люди коренным образом отличаются от животных — своими способностями абстрактно мыслить, создавать ценности культуры, понимать отвлеченные от непосредственной жизнедеятельности цели и изобретать всё новые средства для их достижения. Сознание человека достигает степени самосознания — оценки дурных и хороших поступков, предвидения неизбежных страданий, факта неминуемой смертности. Сознание позволяет человеку вырваться из плена инстинктов, вести себя свободно по отношению к среде обитания и себе подобным. Освободившись от власти тела, душа периодически создает ему угрозу — люди оказываются способны на противоестественное поведение, в их среде возникают такие преступления и извращения, которые невозможны среди животных (хотя в своем большинстве и находят там свои более или менее отдаленные прототипы). Но те же самые по своей природе люди постоянно совершают подвиги добра, любви и милосердия. Человечество не раз ставило природу на грань глобальной катастрофы (от истребления мамонтовой фауны до ядерных взрывов). Однако только люди могут спасти от этой катастрофы среду своего обитания.
Расхожие в философских трактатах слова о комплексной — биосоциальной природе человека тоже мало что поясняют в указанной парадоксальности людской природы, то и дело разорванной между телом и духом, добром и злом.
Поэтому не случайно расходятся между собой философские концепции человека. Они зависят, ясное дело, от общих установок того или иного мыслителя — религиозных или светских, оптимистических или пессимистических, консервативных или радикалистских; от ориентации на ту или иную отрасль науки, что причастна к изучению людей. Пусть очень важную саму по себе, но ведь далеко не исчерпывающую характеристику человека представители тех или иных философских школ обычно выдают за самую главную, вечную.
Философы-идеалисты искали родовую сущность человека в тех или иных его сверхживотных — психических, душевных способностях. Для Рене Декарта это мышление (cogito ergo sum — «мыслю, следовательно существую»); Артур Шопенгауэр и Фридрих Ницше возводили на высший пьедестал волю (к власти, победе над собственной хилостью и внешними препятствиями); Эрнст Кассирер выделял фантазию как способность оперировать символами и их системами (в виде мифологии, религии, науки); Сёрен Кьёркегор и его последователи экзистенциалисты вроде Мартина Хайдеггера или Жана-Поля Сартра обращали особое внимание на вечный онтологический страх личности перед Небытием и соответствующие ему переживания — страдание, отчаяние, трепет, надежду.
Величайший философ античности Аристотель рассматривал человека как «животное политическое», чей разум позволяет ему объединяться в государства, вести цивилизованный образ жизни. В иудео-христианской традиции библейские пророки и апостолы рассматривают человека как образ и подобие божие, но вместе с тем и как арену борьбы добра и зла, святости с первородным грехом.
Философы-материалисты сводили человеческую природу к чему-то внешнему по отношению к самому по себе духу — способности трудиться («животное, выделывающее орудия», по Бенджамену Франклину); любить других людей, устанавливать сердечное отношение между Я и Ты (Людвиг Фейербах); воевать с себе подобными за всеобщую справедливость, бунтовать против традиций (Карл Маркс и прочие революционеры); «Я возмущаюсь, следовательно, мы существуем», по Альберу Камю.
Споры о самом главном в человеке вовсе не мешают философам плодотворно обсуждать различные другие вопросы о его роли в разные эпохи мировой истории и, особенно, в наши дни, в начале XXI века. В недавнем прошлом человек представлялся чем-то сугубо вторичным, побочным по сравнению со всем обществом, государством, миром идей и понятий (наукой или религией). В индустриальном обществе, в эпоху классического капитализма отдельный рабочий или даже инженер служили «винтиками» огромного конвейера индустрии. Казалось, что в условиях рыночного хозяйства всё определяют массы — потребителей, исполнителей, солдат или избирателей. Еще больше подавляли человека тоталитарные режимы социалистического, либо фашистского типов. Они приносили любую личность в жертву «светлому будущему» — коммунизму или же «вечному рейху». Ставили на службу партии (коммунистов или нацистов), классу (пролетариату или бюргеру), расе (арийской или славянской), нации (нашей или чужой). На фронтах мировых войн, в концентрационных лагерях погубили миллионы ни в чем не повинных людей — и Западный мир не рухнул, продолжал своё развитие. А на Востоке человек и не пытался освободиться из-под пяты фараона, раджи, императора, хана, лидера партии. Что значит одна песчинка, если в пустыне буря? Капля воды, когда идет цунами?
Между тем в философии и других сферах социальной науки набирали идейную силу те направления, которые анализировали именно личность отдельного человека, его переживания и надежды. Гуманистические варианты философствования предвосхитили наступление нового этапа развития западной цивилизации. Его называют постиндустриальным или же информационным обществом. Основным товаром и капиталом становится интеллект и другие способности человека к творчеству, фантазии, игре. Одновременно изменяется баланс между производством и потреблением его продуктов, работой и досугом. Благодаря развитию компьютерных и прочих высоких технологий становится возможным посвящать труду сравнительно малую часть жизненного времени; занимать непосредственно в материальном производстве всего несколько процентов населения. Сфера обслуживания людских потребностей заполняет большую часть рынка товаров и услуг. В таких условиях на практике реализуется афоризм древнегреческого философа Протагора, сказавшего, что «человек есть мера всех вещей».
Конечно, за достигнутый прогресс человечеству приходится платить — новыми угрозами его благополучию и самому существованию, глобальными проблемами, обычными и необычными заболеваниями. Но обратного пути — к порабощению человека вещами, механизмами; к диктату идей над счастьем и благополучием ныне живущих поколений людей — дороги тоже не просматривается. Остается надеяться на то, что человек сохранит себя в новом — самоценном, ничем не заменимом качестве, извлечет уроки из многочисленных попыток заменить гуманизм на какие-то другие принципы нашего совместного существования.
Принцип гуманизма состоит в признании человека, его жизни и счастья высшей ценностью бытия. Все прочие ценности в этом мире должны отсчитываться от человека. Всё у нас имеет цену, а человек по сути своей бесценен. Иммануил Кант так сформулировал данный принцип: «Надо всегда относиться к человеку как конечной цели наших поступков и никогда как к средству чьей-либо воли». По сути та же идея содержится в таких заповедях разных религий, которые получили в философии название «золотого правила нравственности: «Относись к другим людям так, как бы ты хотел, чтобы они относились к тебе».
Как и всякий принцип, т.е. общая установка на все случаи жизни, гуманизм то и дело проходит испытание разного рода страстями, катаклизмами того или иного масштаба и не всегда такое испытание выдерживает. Общечеловеческие ценности сплошь и рядом испаряются перед локальными, частными интересами.
Но принцип и не рассчитан на буквальное стандартное применение. Назначение принципа — дать ориентир, указать тенденцию, помочь увидеть ошибку. В этом смысле гуманистический подход не имеет себе альтернативы как на лично-семейном, так и на коллективно-общественном уровнях человеческой жизни.
В эволюционной ретроспективе гуманизм выглядит логичным, но частным случаем альтруизма. Многие виды животных демонстрируют способность делиться с родичами жизненными благами и даже идти на самопожертвование ради них. В итоге это способствует выживанию вида в целом.
Современное состояние проблемы человека кроется в прошлом — в самом начале истории личности и общества.
Антропосоциогенез — происхождение человека и общества — составляет громадную (стартовую) эпоху в истории общественной и важнейший момент в истории общеприродной. Появление разумных существ, их объединение в различного типа общности (расы, этносы, государства), создание ими цивилизации означало качественный перелом в эволюции жизни на Земле, а может быть и в устройстве Космоса.
Реконструкция закономерностей, этапов, вариантов антропогенеза опирается на данные целого ряда научных дисциплин, прежде всего таких, как:
· археология (раскопки останков первых людей, их культурного инвентаря, жилищ, поселений, могил);
· этнография (сбор сведений о старейших традициях жизни современных народов; в особенности тех, что задержались на архаичных стадиях общественного развития, во многом похожих на первобытное состояние всего человечества);
· антропология (воссоздает физический облик (морфологию) древнейших людей и природные условия их обитания, т.е. биологию вида Homo sapiens);
· этологи приматов и вообще зоопсихология (изучает принципы поведения высших животных и в особенности наших самых близких «родственников» — обезьян);
· история первобытного общества (намечающая исходные формы и первые этапы общественного развития);
· ряд других (в том числе генетика, приматология, палеоантропология).
Теоретический синтез выводов разных наук, объяснения причин происхождения людей, раздумья над загадочными до сих пор сторонами антропогенеза — этим занимаются богословие и философия.
Мифо-религиозные версии антропогенеза сводятся к тотемистическим легендам о животных-прародителях, к притчам о сотворении первых людей Богом (Так, как иудео-христианский Саваоф на последний, седьмой день творения мира из хаоса слепил из праха земного (глины) первого человека — Адама, а уже из его ребра изготовил первую женщину — Еву, потомство которых расплодилось на Земле).
Научные теории антропогенеза акцентируют тот или другой из природных факторов и механизмов постепенного отделения предков современного человека от остальных животных. Решающее значение имел труд Ч. Дарвина «Происхождение человека и половой отбор» (1871), где впервые оказались обнародованы важнейшие идеи научного подхода к проблеме антропогенеза:
· человек — часть животного мира, принадлежащий к млекопитающим, отряду приматов, семейству гоминид, образующий род Homo, состоящий из двух видов — Homo primigenius (Человек первобытный, примитивный) и Homo sapiens (Человек разумный);
· у человека и современных обезьян общие предки, жившие в третичном периоде;эти своего рода промежуточные звенья, через которые природа отбирала наиболее сапиентные (пригодные для размножения с помощью интеллекта и культуры) особи и целые популяции человекоподобных существ; очеловечивание могло состояться только в среде стадных животных, причем хищников; человек сохраняет в себе многие механизмы животного поведения, индивидуального и стадного, но, как правило, в преобразованном культурой виде;
· факторы, мало-помалу продвигавшие процесс очеловечивания, имели естественный характер и соответствовали друг другу (сам Дарвин на первое место среди них выдвигал преимущественный отбор брачных партнеров с уменьшающимся волосяным покровом; остальные первопричины сапиентации отмечаются мной дальше);
· возникнув в общем как случайность природы, пресапиентные (годные для очеловечивания) формы приматов попали в уникальные по своему сочетанию географические, климатические, экологические условия, которые позволили начаться антропогенезу уже как закономерному процессу;
· отличия человека от зверя, общества людей от стада животных оказались в конце концов столь велики, что потребовался длительный период перехода от первых ко вторым, насчитывающий несколько огромных этапов и ряд тупиковых ветвей, катастроф на своем пути к победе — расселении людей по всей Земле и создания ими разных вариантов цивилизации.
Дальнейшие открытия археологов и антропологов блестяще подтвердили правоту Дарвина и его сторонников. Были обнаружены и продолжают встречаться различные ископаемые формы непосредственных предков человека разумного. Сегодня помимо вполне естественных разногласий между учеными по отдельным вопросам антропогенеза, наличие известных пробелов в концептуальной модели этого процесса, само ее наличие общепризнанно в мире науки.
Хотя до сих пор не прекращаются попытки опорочить дарвинизм в этом ключевом вопросе теории эволюции, высказать малограмотное сомнение в возможностях её научного познания (например, предположить инициативу «пришельцев-инопланетян» в организации антропогенеза; или же возродить идею божественного творения человека). Когда-то епископ Уилберфорс на публичном диспуте с выдающимся натуралистом Дж. Гексли, прозванным за рьяную пропаганду эволюционной теории «бульдогом Дарвина», ехидно поинтересовался: по линии бабушки или по линии дедушки его почтенный оппонент происходит от орангутангов? Остроумный Гексли сразу ответил, что лучше иметь в родстве обезьян, чем невежественных попов. Наш великий поэт А.К. Толстой в стихотворном «Послании к цензору М.Н. Лонгинову о дарвинисме» (тот, будучи председателем правительственного Комитета о печати, запретил в 1873 г. перевод книги Ч. Дарвина о происхождение человека), с неподражаемым юмором своего литературного alter ego Козьмы Пруткова писал:
Правда ль это, что я слышу?
Молвят овамо и семо:
Огорчает очень Мишу
Будто Дарвина система?..
Способ, как творил создатель,
Что считал он боле кстати —
Знать не может председатель
Комитета о печати....
Да и в прошлом нет причины
Нам искать большого ранга,
И, по мне, шматина глины
Не знатней орангутанга...
Весьма поучительны данные молекулярной биологии о степени генетического родства и скорости эволюции человека и подобных ему обезьян. Так, выясняется, что разделение эволюционных ветвей человека и шимпанзе произошло около 4 миллионов лет назад. При сравнении их митохондриальных ДНК получается, что разделение внутри Homo sapiens началось в диапазоне 300–100 тысяч лет назад. В принципе, эволюция всех типов мито-ДНК современных людей может быть прослежена в глубину веков к единой «праматери» (так называемая «митохондриальная Ева»). Хотя на деле речь, конечно, идет не о происхождении всех предков людей от одной-единственной самки, но скорее от ограниченной популяции антропоидов. То же самое можно сказать о выявленной по тем же методикам степени генетического родства человека с разными породами животных. Кроме обезьян, что подразумевается, в генетической близости к антропоидам оказались и некоторые другие виды, вплоть до копытных; однако преувеличивать значение отдельно взятых показателей такого рода, учёные (в отличие от некоторых дилетантов) не склонны.
Наблюдения над поведением современных обезьян (приматология), прежде всего шимпанзе, свидетельствуют об их ближайшем, поразительном родстве с людьми. Оказалось, что если гориллы совершенно не употребляют искусственных орудий, то шимпанзе в дикой природе делают это систематически (палки, ветки, стебли, листья как подручные средства для добычи пищи, демонстративной агрессии, изучении окружающей среды). Эти обезьяны, например, срывают орехи, кладут их на корни деревьев и раскалывают камнями или дубинами. И орехи, и орудия переносятся ими на расстояние в несколько сот метров, оставляются про запас в определённом месте, чтобы через некоторое возвратиться к такому складу. Изредка матери и другие старшие обезьяны показывают детёнышам нужный способ раскалывания, уступают им свои запасы орехов и орудия. Эта форма поведения обезьян в дикой природе ближе всего к человеческому. Она обнаруживает явственные черты перехода от условных рефлексов к со-знательности — целеполаганию и планированию. По своему интеллекту шимпанзе находятся примерно на уровне наших детей возрастом около года.
В лабораторном эксперименте удалось научить шимпанзе и горилл различным системам знаковой коммуникации. Говорить они не способны, но в условиях дружеского общения достаточно хорошо понимают человеческую речь. Усвоившие при соответствующей дрессировке жестовый язык глухонемых людей шимпанзе начинают пользоваться им спонтанно при общении с людьми и друг с другом, даже пытаются учить ему других обезьян. Они способны формировать понятия, о чем свидетельствуют даже их ошибки в употреблении знаковых или изобразительных символов: шимпанзе может спутать «еду» с «напитком», «кошку» с «собакой», «цветок» с «деревом», но каждый раз оставаясь в пределах достаточно определённого класса объектов. Наиболее поучительна следующая их ошибка: сортируя фотографии животных и людей, они относят себя к людям. Все животные, видя свое отражение в зеркале, или игнорируют его, или принимают за своего сородича (так, собака обычно или рычит, лает на свое отражение, или же игнорирует его). Только шимпанзе узнаёт себя в зеркале (если испачкать зеркало краской, эта обезьяна подносит руку к лицу, пытаясь ее стереть).
«Таким образом, три качества, каждое из которых у обезьян существует само по себе, независимо от других — социальность, способность к зачаточным формам трудовой деятельности и способность к оперированию символами (первое используется обезьянами в полной мере, второе — в небольшой степени, третье хранится в виде резерва) — у ранних гоминид соединились и образовали ту «критическую массу», которая и дала радикально новое качество» — Человека Разумного (Козинцев А.Г., 1997).
Философские концепции происхождения человека анализируют важнейшие предпосылки и критерии этого процесса. Что касается пусковых механизмов антропогенеза, то имеется несколько вариантов их определения.
Экстравагантная наяпитековая гипотеза предполагает особую роль водной среды (речной или приморской), заходя в которую (наподобие мифических наяд) в поисках пищи, пресапиенсы вынуждены были выпрямляться, переходить к двуногому передвижению.
Биологические концепции антропогенеза выделяют ту или иную мутацию в этом процессе, которая представляется решающей для пре-образования зверей в людей (по Ч. Дарвину, нелишне повторить, это половой отбор — наиболее привлекательных, т.е. в данном случае — антропоморфных партнеров для размножения;)
Социологическая — трудовая теория Ф. Энгельса акцентирует решающую роль деятельности (сначала инстинктивной, затем все более целесообразной) по изготовлению, использованию и усовершенствованию искусственных орудий и технологий труда. С точки зрения марксизма, таким образом, «труд создал человека». Сама идея деятельностной обусловленности перемен в физическом и внутреннем облике наших далеких предков, бесспорно, помогает уяснить этот процесс. Однако скорость антропогенеза слишком велика для эволюционного процесса, а прямое наследование приобретенных признаков, даже если они очень полезны для вида, генетика отрицает. К тому же, сводить главную причину очеловечивания к труду будет неправильным сразу по нескольким соображениям. Во-первых, прямохождение связано не с производством орудий, а с какими-то другими обстоятельствами. Следы прямоходящих обезьян на несколько миллионов лет старше первых каменных орудий. Так что человек не стал двуногим в процессе труда, а произошел (во многом действительно благодаря труду) от двуногого животного. Во-вторых, не искусственные орудия, даже не интеллект сам по себе, а членораздельная речь отличает человека от всех других животных. Объяснить же появление речи и связанного с нею мышления, интеллекта трудно иначе, чем естественным отбором особей, наиболее способных мыслить и передавать накапливаемые знания себе подобным. В-третьих, кроме тех факторов очеловечивания, которые так или иначе уже просматриваются по имеющимся у науки данным, имелись, очевидно, и такие, от которых видимых следов не осталось. Скажем, между полным формированием мозга человека современного типа и такими следами его активности, как изобразительное искусство, пролегли тысячи лет. Можно только предполагать такие инновации, как загонная охота на крупных животных и т.п. занятия первых кроманьонцев, которые пробудили их мозг к духовному творчеству, к развитию речи. Ведь эти занятия требовали планирования, координации в процессе совершения и последующего анализа результатов, а такого рода умственные операции носят отвлеченный характер от самих по себе поступков.
Итак, антропогенез научно объясняется давлением среды обитания на определённую популяцию наших обезьяноподобных предков и вызванные этим давлением (отбором) мутационные изменения в их поведении, а затем и в строении их организма.
Стоит заметить, что ныне подобное очеловечивание уже невозможно, потому что давным-давно нет ни животных, пригодных для этого; ни уникального сочетания природных факторов, ни шансов на повторение случайной мутации такого рода.
Этапы антропогенеза могут быть упрощённо представлены следующим образом.
1. Животные-антропоиды, т.е. напоминающие человека обликом (рамапитеки), жившие в юго-восточной Африке около 9 миллионов лет назад.
2. Прегоминиды — древнейшие человекообразные обезьяны, т.е. животные формы, потенциально пригодные для дальнейшей эволюции в направлении человека (австралопитеки — «южные обезьяны», поскольку жили в юго-восточной Африке); появились около 2 с лишним миллионов лет назад; отличались прямохождением; представлены несколькими видами.
3. Первый скачок — появление биологической «заготовки», оказавшейся пригодной для постепенного и многоэтапного очеловечивания; исходный момент этого процесса — такие представители австралопитековых обезьян, как хабилисы (Homo habilis — «человек умелый»), которые перешли к постоянному использованию грубых орудий из камня и, должно быть, дерева; жили между 1 и 1,8 миллиона лет назад; типичные находки в Олдувайском ущелье и других местах северной Кении; в долине Омо в Южной Эфиопии, в Южной Африке.
4. Гоминиды — обезьяноподобные люди; начинаются с формы Homo erectus — «человек выпрямленный», устойчиво прямоходящий; он представлен серией ископаемых форм (питекантропы, синантропы, атлантропы и т.д.); вдобавок к искусственным орудиям использовал огонь, освоил пещерные жилища; жил начиная с 1,6 миллиона лет назад и до 450 тысяч лет назад; останки обнаружены в Африке, Китае, Индонезии, Индии, Израиле, Европе (гейдельбергский человек).
5. Самая близкая к современному человеку форма гоминид — Homo sapiens neandertaliensis — человек разумный неандертальский — по мнению многих современных исследователей представлял собой тупиковую ветвь эволюции и какое-то время сосуществовал с настоящими людьми, может быть оказался ими ассимилирован или истреблен, съеден. Скорее всего неандертальцы — это своего рода первое, погибшее человечество. Жили они (останки впервые обнаружились в долине Неандерталь в Германии, а затем по всей остальной Европе, от Гибралтара до Крыма, а также в Израиле, Ираке, Узбекистане) примерно от 230 до 35 тысяч лет назад; сейчас различают несколько их популяций, судьбы которых, возможно, оказались различными; неандертальцам присущи зачатки религии, отразившиеся во вполне человеческом погребальном обряде; их каменные орудия усовершенствовались за счет более тонкой «отжимной» техники изготовления, снабжались рукоятками; выживание в приледниковой зон свидетельствует о появлении какой-то одежды; строение гортани, по-видимому, ограничивало возможности пользования членораздельной речью; за ними отмечены факты людоедства; общий физический облик отличался от современных людей массивностью, огрубленностью черт черепа и остального скелета, однако не настолько, чтобы не признавать в неандертальцах людей и возможность их скрещивания с более развитыми формами сапиенсов. Обнаружены формы древнейших людей, по своему физическому строению переходные между неандертальцами и современным человека, причем с креном в ту или иную сторону.
6. Второй, завершающий антропогенез скачок — Homo sapiens sapiens или же, по археологической номенклатуре, кроманьонец — человек вполне современного биологического типа, к которому принадлежат и практически ничем от него не отличаются и нынешние люди; примерно начиная с 35 тысяч лет назад; наряду с усовершенствованными орудями из камня, кости, дерева, создавал замечательные произведения искусства (мелкая пластика, настенная живопись, гравировка и т.п.), сложные жилища из дерева, земли, шкур и костей мамонта и прочих крупных животных; эти стойбища преобладают в равнинной местности; выработал все ранние формы религии, включая магический шаманизм, тотемизм; жили устойчивой родо-племен-ной организацией; расселились на всех континентах Земли.
Неандертальцы: экспериментальное человечество?
Пока неясно, произошел ли Человек разумный путем непрерывного развития в одном и том же, более или менее широком регионе; или же имело место вытеснение промежуточных форм гоминид более сапиентными по ходу их миграций, вызванных климатическими изменениями. Так, что сначала некоторые популяции неандертальцев вытеснили питекантропов, а затем сами оказались поглощены или истреблены первыми кроманьонцами. А может быть, неандертальцы вымерли сами, освободив просторы Евпразии для людей более разумных, подтянувшихся с юга. Имеются аргументы в пользу и того, и другого, и третьего решения. Если верна гипотеза замещения, то, вероятно, решающим обстоятельством победы Людей разумных над неандертальцами послужило случайное открытие и закрепление самой высокой для эпохи камня технологии изготовления режущих орудий, характерной для финального палеолита. Благодаря этой технологии из одного и того же количества кремня можно было изготовить в несколько раз больше острого края различных орудий. С таким запасом орудий кроманьонцы могли быстрее отрываться от месторождений кремня и мигрировать вслед за стадами охотничьих животных. По некоторым данным, неандертальцы так и не овладели вполне членораздельной речью. Питались они почти исключительно мясом, т.е. оставались прежде всего хищниками. Кроманьонцы же стали по сути всеядными существами: наряду с мясной потребляли растительную пищу.
В итоге антропогенеза победили не самые сильные физически, но самые умные, умелые наши предки, лучше прочих претендентов на роль первенствующего на Земле вида сочетавшие агрессию и альтруизм, животность и духовность.
Очередной сенсацией стали находки на острове Флорес в Индонезии в 2003 г. В пещере Лианг-Буа в 30-тиметровом слое отложений раскопки обнаружили окаменелые останки людей возрастом от 12 до 80 тысяч лет. Археологов и антропологов, а затем и весь медиамир поразил почти полностью сохранившийся скелет индивида, в котором сочетались черты обезьяны, австралопитека и сапиенса. Главным сюрпризом стал маленький рост индивида — не более метра, хотя он был явно взрослой особью, а не ребёнком.
Недавно в африканской республике Чад археологи нашли древнейший череп человекообразного существа. Ему, как предполагают ученые, семь миллионов лет. Эта находка лишний раз продемонстрировала, насколько запутанным был эволюционный процесс. Возможно, «сахелантропус чаденис» (так назвали этого предка) окажется пря-мым предшественником человека, возможно — займёт место на одной из побочных ветвей нашего родословного древа.
Факторы антропогенеза последовательно подключались к его продвижению и превращались в родовые признаки формирующегося человека, отличающие его от остальных животных. Эти факторы можно сгруппировать нижеследующим образом, опуская некоторые сложности и противоречия при объяснении столь удалённого от нас периода, которые, впрочем, не отменяют общей его картины, достаточно проясненной учеными.
Старт антропогенеза, как любая другая эволюционная мутация в природе, был связан со случайным совпадением внешних, экологических условий обитания и оказавшейся в таких условиях популяцией животных, ответившей на вызов среды морфо-физиологическими изменениями сапиентной направленности. Не исключено, что роль исходного мутагена сыграл значительно повышенный на юге Африке радиационный фон (там проходит рифтовый разлом земной коры и располагаются богатые залежи урана). Получившиеся с антропоидами изменения, в свою очередь, предполагали следующие шаги на пути к человеку современного типа. А именно, выход (или вытеснение) предков австралопитека из джунглей в саванну, где их четверорукость потеряла свои преимущества, а отсутствие когтей и клыков затрудняло как охоту, так и защиту от других хищников, привел к прямохождению, освобождению рук; сделал и возможным, и необходимым изготовление и использование различных орудий из дерева, а затем и камня. Через гибель множества популяций промежуточного уровня, вопреки отклонениям других популяций в стороны различных пород современных человекообразных обезьян, благодаря конкуренции более продвинутых групп с отсталыми, долго — миллионы лет, но неуклонно шел процесс очеловечивания.
Собственно биологические отличия антропоидов от остальных животных послужили, как видно, необходимыми предпосылками, исходными факторами их эволюционного расхождения:
· устойчивое прямохождение произошло, наверное, в результате приспособления австралопитеков к изменившемуся ландшафту, переходу соответствующей популяции из сплошных джунглей в полуоткрытую саванну;
· освобождение верхних конечностей, их превращение в руки с противопоставленным ладони большим пальцем, что делает возможным крепкий захват и тонкие манипуляции с орудиями;
· большой и сложный головной мозг обеспечил высшие психические функции управления целесообразным поведением формирующихся людей;
· животная пища, подвергнутая термической обработке, как источник быстрого поступления нужного количества белков и других питательных веществ в организм, что высвобождает время от постоянного поиска и пережевывания пищи растительной;
· на первых порах формирование человека не исключало убийства и поедания себе подобных, представителей собственного вида; невиданная в животном мире внутривидовая агрессивность человека (каннибализм, уголовная преступность, войны, смертная казнь) дополнялась столь же невероятным для животных альтруизмом, когда неандертальцы и тем более кроманьонцы начали содержать своих инвалидов, иногда даже жертвовать собой ради спасения сородичей (уже в погребениях неандертальцев находят особей с прижизненно ампутированными конечностями, стертыми зубами, т.е. таких, которые не выжили бы без помощи сородичей).
Психологические особенности человека вразумлявшегося и, затем, вполне разумного сводятся прежде всего к следующим:
· членораздельная речь обеспечила сложную обработку и передачу друг другу больших объемов информации;
· мышление как знаково-символическое решение проблемных задач деятельности, отражение сущностных свойств явлений с помощью общих понятий и логически связанных суждений;
· трудовая деятельность по изготовлению, использованию и периодическому усовершенствованию искусственных орудий и технологий обеспечения жизни.
Социальные признаки человечности обеспечивали дополнявшую природную — культурную среду воспитания и жизнедеятельности первых же людей:
· их первичные — кровно-родственные общности, а именно, парная и большая, из нескольких поколений семьи, экзогамный (с запретом на браки внутри своего коллектива) род, эндогамное (предполагающие браки между входящими в него родами) племя, затем в ряде случаев больший или меньший союз племен; главной для эволюционного прогресса была, как видно, оптимальная структура таких общностей, когда властность, здоровый авантюризм лидеров сочетались с исполнительностью, терпимостью подчиненных членов сообщества;
· мораль как система нормативной регуляции общения и сотрудничества людей, сочетание альтруизма с эгоизмом вместо естественного отбора сильнейших физически особей обеспечивало выживание самых сплоченных и полифункциональных коллективов первых людей;
· система духовной культуры — примитивная религиозность в виде шаманизма и политеизма; прикладное искусство как творчество все более сложных и глубоких смыслов и символов — примиряла первых людей с неимоверными тяготами и опасностями их бытия на лоне живой природы, при отсутствии большинства самых необходимых для выживания знаний и технологий.
Прародина человечества, судя по всем накопленным сегодня находкам археологов, располагалась в одном регионе — южноафриканском, откуда затем расселялись формирующиеся люди (причём скорее всего не однажды, а в несколько приёмов, так что вслед за менее совершенными формами антропоидов прародину покидали уже более разумные, приспособленные к выживанию существа). В итоге территорией окончательной сапиентации оказался почти весь земной шар, от тропиков до арктического севера. Но именно в юго-восточной Африке найден полный набор всех самых древних ископаемые форм антропоидов — останки австралопитеков, хабилисов, эректусов, сапиенсов, причем их различных видов.
Этот последний вывод очень важен. Антропологическое сообщество учёных склоняется к мнению, что происхождение людей на планете Земля шло не ступенчато — от менее совершенных форм к более продвинутым (к нам, современным анатомо-физиологически людям). По всей видимости, на разных континентах более или менее длительно (десятками и сотнями тысяч лент) сосуществовали представители разных видов единого рода Нomo. Больше того, и предшествующие людям роды — австралопитеки, эректусы и даже неандертальцы были представлены несколькими видами.
Открытия 2000-х –2010-х годов позволили пересмотреть некоторые опорные постулаты современной теории антропогенеза и поставили перед новые принципиальные вопросы.
Реконструкция первых этапов истории человечества позволяет многое понять в природе человека вообще, включая современных людей.
Приложение
Б.В. Марков *
«Сайгон» и «Слоны» — институты эмансипации?
«Великие идеи, всеобщие условия познания, предельные основания культуры — вот на что ориентирована философия. Их природа парадоксальна: с одной стороны, они — имманентные самому знанию идеи, а с другой — оказываются чем-то чуждым, так как не поддаются привычным способам обоснования. Наподобие ума или глупости, они просто даны, и никакие опыт, образование, просвещение не способны их восполнить. Поэтому в актах идеации есть что-то чудесное: увидев мертвеца, больного и нищего, Будда сразу понял суть человеческой жизни; идиот же, которого в порядке эксперимента поцеловала женщина, сказал: мокро и невкусно. Так и в "круг понимания" трудно войти, а не выйти из него....
Человек производит не только понятия, но и вещи, он является переживающим и действующим существом, помещенным в мир реальных взаимодействий, усложнение ткани которых представляется гораздо более важным по своим эмансипирующим последствиям процессом, чем грёзы, фантазии и идеи, культивируемые в уединении.... Поэтому в центре внимания должны быть не только идеи, но и зоны их бытования: люди должны создавать места для интеллектуальной, духовной, психической и социальной эмансипации. Эволюция социального пространства, организации приватных и публичных зон обитания человека являются составной частью цивилизационного процесса....
"Слоны" — название разливочной, кажется, на Петроградской. Топчутся отяжелевшие от вина люди, кружится перед глазами разноцветный мир, кружится причудливая мысль, повторяется один и тот же вопрос: а ты меня понимаешь?
"Сайгон" — название известной кофейни на Невском.... Суховатые, смугло-бледные субъекты молча впитывают крохотные порции крепчайшего кофе; скученные вокруг узких высоких столов, они не видят друг друга; взгляд их устремлён в вечность.
Как тепло, хлевно в желудке у пьяницы, как чётко очерчена его мысль, как ярки краски его восприятия. Близорукий, но хорошо "взявший на грудь" субъект может и без очков отчётливо видеть лица женщин и номера трамваев. Алкоголь хоть и горек, зато плоды его сладки. Сладчайшая любовь ко всему живому поначалу столь сильно пронзает сердце пьющего, что в его тёплых и участливых глазах светится готовность слушать и плакать, сострадать и соучаствовать. Алкоголь — это сопричастность к абсолютному, и поэтому пьют не ради вина, а ради того, чтобы воспарить ввысь и остро ощутить истину кажущегося посторонним банальным разговора на троих; чтобы потом плавно опуститься в лоно матери-земли и замереть, успокоиться в сладкой истоме.
Ментальность кофейного человека скручена и напряжена как стальная пружина, его мозг работает как Сатана, тело гибко, а мышцы упруги. Всё это рассыпается, когда проходит действие кофеина. Любитель кофе, хотя и рассуждает о вкусе, способах приготовления кофе, не является гастрономом. Его стихия — мысль; жажда мысли сжигает его душу и тело.
Человек — не только мыслящее, но и страдающее существо. Даже его мысли имеют телесный облик и, как дети или уродцы, образуют свой фантастический мир, который не сводится к логике и фигурам дискурса. Чтобы выразить свою мысль в дискурсивной форме, нужно избавиться от страдания, которое толкает к молчанию. Напиток расслабляет и расковывает, и пьяница как медиум нередко свободно и красиво говорит. Одинокие смертники за стойкой, за письменным столом потягивают возбуждающие средства, чтобы обострить способность говорить и писать. Сжигая себя, они выражают удивительные мысли и образы. Рюмка вина или чашка кофе, выпитые не для того, чтобы кое-как доползти до дома после отупляющего трудового дня, имеют странный метафизический привкус, они причащают к абсолютному. Поэтому приходится пить и много, и часто. …
Несомненно и то, что употребление возбуждающих напитков связано с телесностью. Молодой и здоровый человек в сущности не нуждается в алкоголе, он весел, если не испытывает голода или усталости. Однако медики говорят о врожденном пристрастии некоторых личностей к спиртному: дети алкоголиков требуют не молока, а кое-чего покрепче. Наше тело уже не принадлежит нам, оно сформировано культурой, например, древними практиками достижения группового единства при посредстве коллективного опьянения. В современном мире трудно жить трезвым. Не только тираны, палачи, работники боен, интеллектуалы, но и представители мирных, механических, отупляющих душу и тело профессий не могут не пить. …
Современный человек — гражданин, патриот, исполнитель социальных ролей, подвергает свое тело жестокой перегрузке. Он находится в тисках жестких условностей: манеры, жесты, позы, речи, взгляды — всё жёстко кодировано и регламентировано. При этом чувствительность интенсифицирована столь значительно, что хмурый взгляд начальника ввергает подчиненного в страх и трепет. Лучше бы он меня побил, думает иная дама, испытывающая бесконечные поучения супруга, страдающая от его маниакальной чистоплотности, педантичности, аккуратности. Как можно скорее и дальше бежать от невыносимого беремени семейных и общественных обязанностей, думает мужчина, страдающий от необходимости надзирать и наказывать. Наше тело, онемевшее от страданий, ищет выхода: оно учится либо унижать другого, либо испытывать наслаждение от собственных унижений. …
Кофейные и рюмочные на первый взгляд кажутся вне- и даже антиинституциональными структурами, где возникает не просто гражданское общество, но духовная общность. … Можно допустить, что это зона психической эмансипации, где собутыльники выполняют по очереди роли пациентов и терапевтов. …
Питейные заведения необходимы не только для общественной, но и для семейной жизни. Любовь молчалива и безъязыка. Влюбленные только и могут заверять: я тебя люблю — и спрашивать: ты любишь меня? Это довольно скучно; любовь — слишком ненадёжное основание для общественной жизни и поддержки семьи. Поэтому она реализуется за счет различных норм, правил, гарантий и т.п. Цивилизуя отношения браком, люди могут получать изощрённое наслаждение из разнообразных семейных игр: сначала мужчин приходит поздно и навеселе, зато утром берёт верх женщина, укрепляющая свою власть испытанным механизмом признания вины: где был, с кем, на какие средства. Парадоксальным образом такая игра вместе с соответствующим дискурсом и его фигурами только укрепляет семейную жизнь.
Необходимо освободиться от чисто негативной оценки рюмочных, кофеен и прочих питейных заведений. Все борются с кабаками, шинками и забегаловками как местами, где расположен земной ад, их отвергают как нечто нецивилизованное и бездуховное. На самом деле это не так, и история питейных заведений обнаруживает их цивилизационный характер и важные последствия в преобразовании человеческого бытия. … Эти заведения выполняют позитивные функции организации свободной общественности, её сомнений и интересов, ценностей и установок. Власть держит людей в состоянии страха или серьёзности, требует ответственности, точности и пунктуальности. В питейных заведениях царят веселье и шутки субъектов, сбросивших узы дисциплины и угодливости. И хотя в реальности они чаще всего выступают лишь дополнением и продолжением присутствия, местами проклятий и озлобленности угнетённых людей, в идеале они могут стать зонами обитания свободной от принуждения общественности…»
Марков Б.В. Храм и рынок.
Человек в пространстве культуры. Научное издание. СПб., 1999.
Вопросы для обсуждения текста
Как вам понравился прочитанный отрывок из эссе современного русского (петербургского) философа? Удивили ли вас мысли и идеи автора? Ожидали ли вы, что наш соотечественник может писать на философские темы столь увлекательно?
Всё ли понятно вам в прочитанном тексте? С чем из наблюдений автора вы согласны, а с чем могли бы поспорить? О чём автор вроде как забывает, наблюдая за поведением окружающих его земляков и коллег?
Нет ли в данном тексте скрытой апологии слабоволия, наркомании, алкоголизма? Можно ли, на ваш взгляд, говорить о культуре употребления алкоголя взрослыми, ответственными за своё поведение перед ближними, людьми?
Знаете ли вы о положительных и отрицательных последствиях известных из истории разных стран опытов введения так называемого «сухого закона»?
Поддерживаете ли вы тезис автора о том, что здоровым молодым людям, имеющим цель в жизни, не требуется алкоголь, не нужны прочие бытовые наркотики, чтобы сохранять вкус и волю к жизни?
Как вам нравится идея свободной коммуникации самостоятельных личностей за пределами стен домашнего обитания, в зонах общественного времяпрепровождения? Можно ли отнести к таким местам «организации свободной общественности» бары, кафе и рестораны? Аргументируйте те или иные ответы на такого рода вопросы.
В тексте прослежена связь телесных, психологических и общественных состояний человека. Какое отношение ко всему этому может иметь медицина? Какова позиция врача и провизора по обсуждаемым вопросам?
* Борис Васильевич Марков — доктор философских наук, профессор Института философии Санкт-Петербургского государственного университета.
