1. Выделите и выпишите фрагменты текста, которые можно отнести к области онтологии, антропологии и этики.
2. Найдите в тексте доказательства того, что совершенномудрый подобен Дао, т.е. имеет сходства с космосом и устройством природы.
3. Объясните, исходя из главной идеи даосизма, почему в чжане ХХ соврешенномудрому приписаны такие необычные качества.
4. Выделите в тексте все характеристики совершенномудрого и проинтерпретируйте их.
5. Сравните данные фрагменты с переводом Дао-дэ-цзин, приведенном в книге Дао: гармония мира – М.: Эксмо-Пресс; Харьков: Фолио, 1999. Имеются ли в двух переводах принципиальные отличия?
ЧЖУАН-ЦЗЫ
Чжуан-цзы (369-286 до н.э.) наряду с Лао-цзы считается одним из основателей учения даосизма. Книга, названная аналогично его имени, является ортодоксальным даосским текстом, написанным Чжуан-цзы лишь частично. Это антология высказываний даосских мудрецов, в число которых Чжуан-цзы не без иронии включил и Конфуция. Конфуцию автор приписывает такие рекомендации относительно достижения истины:
|
|
«Сосредоточь свое внимание.
Не слушай ушами, слушай разумом.
Слушай не с помощью разума, а с помощью дыхания жизни.
Уши слышат только звуки. Разум воспринимает только их источник.
Но слышать дыхание жизни – значит быть пустым и ожидать
появления объекта. Только Путь заполняет пустоту».
Как можно убедиться исходя из данной цитаты, в книгах Чжуан-цзы и Дао-дэ-цзин использованы общие концепты мистического трансцендентного пути Дао и Дэ, понимаемого как добродетель или воплощенное могущество Пути. Чжуан-цзы развивал мистические аспекты даосизма, довольно близкие буддистским идеям просветления и слияния с высшей формой реальности (великой пустотой), что привело к возникновению в Китае оригинальной школы буддизма – чань-буддизма или, иначе, дзэн.
ЧЖУАН-ЦЗЫ.ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
«ОСЕННИЙ РАЗЛИВ»
Н аступило время осеннего разлива. Сотни потоков влились в Хуан. Разлив ее был так велик, что (с одного берега) или острова (посередине реки) нельзя было отличить лошади от коровы на противоположном берегу. И тогда дух Хуанхэ Хэ-бо восторженно обрадовался самому себе, считая, что красота Поднебесной достигла в нем своего предела. Следуя течению, он поплыл на восток и достиг Северного океана. Посмотрев на восток, он увидел, что нет воде конца. Тогда Хэ-бо стал вертеть головой (по сторонам, затем) с уважением посмотрел на Северный Океан Жо и, вздохнув, сказал: «В народной поговорке говорится: «Наслышался много о дао и уже считает, что нет равного ему», — это сказано обо мне. … Но теперь я увидел твою беспредельность. Если бы я не пришел к твоим воротам, то мне (грозила бы) опасность еще долго быть посмешищем в глазах постигших великое дао».
|
|
Бэйхай Жо сказал: «С лягушкой, живущей в колодце, нельзя говорить об океане: она привязана к своей дыре; с насекомым, (живущим только одно) лето, нельзя говорить о льде: оно ограничено временем (своей краткой жизни); с ограниченным грамотеем нельзя говорить о Дао: он скован своим образованием, Только теперь, когда ты вышел из своих берегов и увидел великий океан, ты узнал свое ничтожество и с тобой можно говорить о великом законе.
…Между небом и землей я как камешек или деревце на большой горе. Видя, как я мал среди существующего, разве могу я считать себя огромным? Учти, что четыре моря в пространстве между небом и землей — разве они не похожи на вход в муравейник, (затерянный где-то) в больших болотах? …Называя число вещей, говорят, что их тьма, среди них человек лишь единица. Человек заполонил все девять областей, (однако среди всего), что живет, питаясь зерном, (среди всего), к чему можно добраться на лодках и повозках, человек лишь единица. Если его сравнить с тьмой вещей, разве он не похож на кончик волоска на лошадиной шкуре?»
«В таком случае могу ли я (считать) небо и землю самым большим, а кончик волоска — самым маленьким?» — спросил Хэ-бо.
«Нет! — ответил Бэйхай Жо. — Ведь размеры вещей безграничны; время никогда не останавливается; судьба непостоянна; конец и начало непрочны. Поэтому человек, обладающий великими знаниями, (одинаково) смотрит на далекое и близкое; малое не считаетничтожным, а большое — огромным, так как знает, что размеры (вещей) безграничны. Он доказывает, что настоящее и прошлое — (это одно и то же), и поэтому не тоскует по далекому (прошлому) и не пытается схватить близкое (настоящее), так как знает, что время никогда не останавливается. Он исследует полноту и пустоту и поэтому, обретая, не радуется, теряя, не печалится, так как знает, что судьба непостоянна. Он ясно понимает ровный путь и поэтому не радуется своему рождению и (не считает) несчастьем свою смерть, так как знает, что конец и начало не могут быть прочными.
Учти также, что (немногое) известное человеку не сравнить с тем, что ему не известно, и что (краткое) время его жизни не сравнить со временем его небытия. Поэтому тот, кто при помощи крайне малого пытается определить пределы крайне великого, непременно впадает в заблуждение и не может удовлетвориться. Если исходить из такого взгляда, то как же можно знать, достаточно ли кончика волоска, чтобы определить границу крайне малого; как же можно знать, достаточно ли неба и земли, чтобы исчерпать пределы самого великого?»
Хэ-бо сказал: «В мире все люди, (искусные) в рассуждениях, говорят: мельчайшее лишено телесной формы, величайшее нельзя охватить. Это действительно так?»
Бэйхай Жо ответил: «Если от малого смотреть на великое, то оно кажется беспредельным (и поэтому необъятным); а если от великого смотреть на малое, то оно кажется неразличимым (и поэтому лишенным телесной формы). Ведь мелкое — это крошечное из малого; великое — это большое из огромного. Поэтому они отличаются друг от друга в их применении в зависимости от их свойств. Ведь существование и мелкого и крупного обусловлено обладанием ими телесной формой. То, что не обладает телесной формой, не может быть разделено для подсчета; то, что нельзя охватить, не может быть исчерпано при счете. То, что может быть выражено словами, — это грубая (сторона) вещей; то, что может быть постигнуто мыслью, — это тонкая (сторона) вещей. За пределами тонкого и грубого находится то, что словами нельзя выразить, а мыслью нельзя постичь.
Поэтому великий человек своим поведением не причиняет вреда людям, но и не усердствует в проявлении человеколюбия и доброты. Он действует не ради выгоды и не презирает (обязанностей) раба — стража ворот. Не борется за имущество и богатство, но и не старается отказаться от них или уступить (их другим). Вершит дела, не пользуясь (помощью) других людей, но и не усердствует, чтобы кормиться (собственными) силами, не презирает жадных и алчных. Своим поведением отличается от простонародья, но и не старается обособиться. В своих действиях (он часто) следует за толпой и не презирает краснобаев и льстецов. Рангов знатности и жалованья всего мира недостаточно, чтобы его воодушевить, а казней и позора — чтобы его унизить, ибо он знает, что невозможно точно отделить правду от неправды, так же как невозможно точно разграничить малое и великое. Я слышал что человек, (постигший) дао, остается безвестным; (человек, обладающий) совершенными моральными качествами, ничего не обретает; большой человек лишен самого себя — таков предел ограничения судьбы»,
|
|
«Где же проходит граница между ценным и ничтожным, между малым и большим — вне (свойств) вещей или внутри их?» — спросил Хэ-бо.
«Если смотреть на это исходя из дао, то вещи (сами по себе) не являются ценными или ничтожными; если смотреть на это исходя из вещей, то сами себя (они считают) ценными, друг друга же — ничтожными; если смотреть на это исходя из (существующих) нравов, то (граница между) ценным и ничтожным не находится в самой (вещи); если смотреть на это исходя из различий (между вещами) и называть великим то, что само себя считает великим, то среди всех вещей не окажется таких, которые бы не были великими; а если называть малым то, что само себя считает малым, то среди всех вещей не окажется таких, которые бы не были малыми. Если понимать, что небо и земля — это зернышко проса, понимать, что кончик волоска — это гора, то неравные величины уравниваются. Если смотреть на это исходя из заслуг и считать имеющими заслуги тех, кто сам себя таковым считает, то среди всех вещей не окажется таковых, которые бы не имели заслуг; а если не имеющими заслуг считать тех, кто сам себя таковым считает, то среди всех вещей не окажется таковых, которые бы имели заслуги. Если понимать, что восток и запад противоположны друг другу и что невозможно отсутствие одного из них, то (устанавливается) разграничение их заслуг. Если смотреть на это исходя из наклонностей и считать правильными наклонности тех, кто сам их таковыми считает, то среди всех вещей не окажется таковых, наклонности которых были бы неправильными; а если считать неправильными наклонности тех, кто сам их таковыми считает, то среди всех вещей не окажется таких, наклонности которых были бы правильными. Если понимать, что и Яо и Цзе каждый считал себя правым, а другого неправым, то очевидным становится господство (личных) наклонностей.
|
|
…Поэтому сказать: «Почему бы не признавать (только) правду и отрицать неправду, признавать (только) порядок и отрицать беспорядок?» — означает не понимать закона неба и земли и (природных) свойств всех вещей. Это то же самое, что признавать небо и отрицать землю, признавать начало инь и отрицать начало ян. Очевидно, что так поступать нельзя. А тот, кто все же не отвергает (таких высказываний) и продолжает о них говорить, тот если не дурак, то лгун.
(В древности) у правителей были различные способы отречения от власти; при трех династиях существовали различные способы наследования престола. Того, кто был иным, (чем требовало) время, и шел наперекор тогдашним нравам, называли узурпатором; а того, кто соответствовал своему времени и следовал тогдашним нравам, называли праведником. Молчи, Хэ-бо! Откуда тебе знать, где врата к ценному и ничтожному, в чем разница между малым и великим?»
«В таком случае, — сказал Хэ-бо, — что мне делать и чего не делать? От чего отказываться и что принимать? К чему стремиться и что отбрасывать? Как мне быть в конце концов?»
«Если смотреть на это исходя из дао. — ответил Бэйхай Жо, — то нет ни ценного, ни ничтожного — это лишь взаимосвязанное и взаимозаменяющееся. Не упорствуй в своих стремлениях, ибо это ведет к большому столкновению с дао. Нет ни малого, ни великого — это лишь действие взаимосмены. Не будь односторонним в своем поведении, ибо это ведет к расхождению с дао. Будь строг, как правитель государства, у которого нет личного пристрастия. Будь доволен, как божество земли, принимающее жертвоприношения, у которого нет единоличного счастья. Будь беспределен, как бесконечность четырех сторон света, у которых нет границ. Обними все вещи одинаково, разве какая-нибудь из них должна получать (особое) покровительство? Это называется беспристрастностью. Ведь все вещи одинаковы, разве есть среди них худшие или лучшие?
У дао нет ни конца, ни начала. У вещей есть и смерть и рождение; и нельзя надеяться, что они достигнут совершенства. Они то пустые, то полные, их телесная форма постоянно меняется. (Прошедших) лет нельзя начать сначала, времени нельзя остановить, (Вещи) то уменьшаются, то увеличиваются; то наполняются, то пустеют; прекращают (свое существование) и начинают его сызнова. Поэтому говорят о стремлений к справедливости великого (дао) и рассуждают о (естественном) законе всех вещей. Жизнь всех вещей стремительна, как галоп (коня); нет (в ней ни единого) движения, которое не (вызывало бы) изменений, нет ни единого момента, который не (приносил бы) перемен. (Ты спрашиваешь, Хэ-бо), что тебе делать и чего не делать. (Ничего не надо делать!) Ведь (вещи) меняются сами по себе.»
«В таком случае, — сказал Хэ-бо, — что же ценного в дао?»
«Тот, кто познал дао, — ответил Бэйхай Жо, — непременно постигнет закон природы; постигший закон природы непременно овладеет умением соответствовать положению (вещей); овладевший умением соответствовать положению (вещей) не станет вредить себе из-за вещей. Человека совершенных моральных качеств огонь не может обжечь, вода — утопить; ни холод, ни жара не могут причинить ему вреда; ни птицы, ни звери не могут его погубить. Это не означает, что он пренебрегает (этими опасностями). Это говорит (только о том, что он) тщательно изучает безопасное и опасное; сохраняет спокойствие в беде и в счастье; осторожно относится к своему уходу и приходу, и поэтому нет ничего, что могло бы повредить ему. Поэтому говорится: «Естественное находится внутри, человеческое — снаружи». Моральные качества находятся в естественном: познавши действие естественного и человеческого, (он обретает) основу в естественном и пребывает в (состоянии) самоудовлетворения. То останавливаясь, то двигаясь, то сгибаясь, то разгибаясь, он возвращается к главному и говорит о высшем».
«Что называется естественным? Что называется человеческим?» — спросил (Хэ-бо).
Бэйхай Жо сказал: «У коров и коней по четыре ноги — это называется естественным. Надевать узду на голову коня, продевать (повод через) ноздрю коровы — это называется человеческим. Поэтому говорится: «Не следует уничтожать естественного человеческим; не следует уничтожать (естественной) судьбы (искусственно созданными) намерениями; не следует жертвовать добрым именем ради (ограниченных) приобретений». Тщательно соблюдать (эти правила) и не терять их — это называется возвращением к истинному».
Фрагмент трактата печатается в переводе С. Кучеры по изданию: Древнекитайская философия. Собрание текстов в 2-х т. – Т. 1. – М., 1972.