2018-02-13
4395
Развитие представлений по проблеме идентичности в зарубежной и отечественной психологии
Одно время она (идентичность) кажется относящейся к сознательному чувству индивидуальной уникальности, в другое – к бессознательному стремлению к непрерывности опыта, в третье – к солидарности с групповыми идеалами.
Эрик Эриксон
Прежде чем изложить теоретические подходы к формированию собственно гендерной идентичности, представляется уместным дать описание развития основных представлений по проблеме идентичности как таковой, так как именно в контексте общей проблематики мы планируем обсуждать вопросы формирования и содержания гендерной идентичности.
До недавнего времени в отечественной психологии понятие «идентичность» практически не использовалось и не являлось предметом теоретического и эмпирического изучения. Только в последние десятилетия оно становится в центре внимания российских психологов (В.С. Агеев, И.В. Антонова, Е.П. Белинская, А.Е. Жичкина, И.С.Кон, В.А. Ядов и др.).
В зарубежной психологии исследование идентичности, главным образом, осуществлялось в двух теоретических направлениях: первое опирается на понятие идентичности, введенное Э. Эриксоном (1960, 1968), второе исходит из концепции «Я» (self) Дж. Мида (1975).
Впервые детально понятие идентичности было представлено в известной работе Э.Эриксона «Детство и общество» (1950), и все дальнейшие исследователи, так или иначе, соотносились с его концепцией. Э. Эриксон понимал идентичность в целом как процесс организации жизненного опыта в индивидуальное «Я» [116], что предполагало его динамику на протяжении всей жизни человека. Основной функцией данной личностной структуры человека, в широком смысле, является адаптация. Такое понимание идентичности является для Эриксона центральным в процессе развития личности.
Э. Эриксон определяет ее как конфигурацию, которая возникает путем успешного эго-синтеза и ресинтеза в течение детства. Эта конфигурация постепенно объединяет кнституциональные задатки, базовые потребности, способности, успешные сублимации и постоянные роли» [цит. по 60.с.17.]. Идентичность рассматривается им как некая структура, переживаемая субъективно как чувство тождественности и постоянства собственной личности при восприятии других, признающих это тождество. Чувство идентичности сопровождается ощущением целенаправленности и осмысленности своей жизни и уверенности во внешнем одобрении.
С одной стороны, оно основано на восприятии себя, своего существования во времени и пространстве, с другой, на восприятии того факта, что другие признают это тождество и непрерывность.
Наибольшее значение данный процесс имеет для периода отрочества, однако, задача построения идентичности никогда не может быть решена окончательно: «Я» не бывает полностью защищено от агрессивных тенденций, как и от событий, их вызывающих –скорби, неудач, ссор. Эриксон выделял три уровня идентичность: индивидный, личностный, социальный.
Индивидная идентичность - это результат осознания человеком собственной протяженности, представление о себе как некоторой относительно неизменной данности физического облика, темперамента, задатков, прошлого опыта и устремления в будущее.
Личностная идентичность - ощущение человеком собственной неповторимости, уникальности своего жизненного опыта, обуславливающее тождественность самому себе. Данный элемент идентичности есть «осознанный личностью опыт собственной способности интегрировать все идентификации с влечениями libido, с умственными способностями, приобретенными в деятельности и с благоприятными возможностями, предлагаемыми социальными ролями» [116].
Социальная идентичность - личностный конструкт, который отражает внутреннюю солидарность человека с социальными, групповыми идеалами, нормами, которые помогают процессу Я-категоризации (гендерная, профессиональная, этническая, религиозная).
Последователи Э. Эриксона, осознававшие необходимость эмпирического исследования идентичности занялись поиском более строгого операционального ее определения.
Широкую известность приобрели взгляды Дж. Мида на проблему идентичности, которые развивались в рамках концепции символического интеракционизма. Под идентичностью Дж. Мид понимал способность человека воспринимать свое поведение и жизнь в целом как связанное, единое целое. Он рассматривал «Я» как продукт социального взаимодействия: индивид воспринимает себя не прямо и непосредственно, а посредством частных точек зрения на него других людей, при помощи обобщенной точки зрения на него всей группы.
Дж. Мид ввел положение о том, что структура идентичности проявляется через наблюдаемые паттерны «решения проблем» [151]. Решение каждой, даже незначительной жизненной проблемы, вносит вклад в достижение идентичности. Например, для достижения идентичности подросток должен решить такие проблемы: идти учиться или работать; какую работу выбрать; вести половую жизнь или нет и т.п. По мере принятия всё более разнообразных решений относительно себя и своей жизни, развивается структура идентичности, повышается осознание своих сильных и слабых сторон, целенаправленности и осмысленности своей жизни.
Дж. Мид выделяет два аспекта идентичности – ориентированный на социальное окружение «Ме», и ориентированный на индивидуальность «I». «Ме» характеризует человека как существо, детерминированное социально заданными условностями. «Ме» представитель общества в индивидууме: оно состоит из интернализованных «генерализованных других». «Ме» образуют усвоенные человеком социальные установки, стереотипы, нормы (моральные, этнические, гендерные, профессиональные). «I» описывает человека как существо, способное реагировать на социальную ситуацию своим индивидуальным, уникальным образом. «I» - это то, как человек спонтанно воспринимает ту часть своего Я, которая обозначена в «Ме». При интерпретации человеческого поведения необходимо учитывать оба аспекта идентичности.
Дальнейшее развитие идеи о наличии двух аспектов идентичности проходило в рамках когнитивной психологии Г. Тэджфелом [166] и Дж. Тэрнером [167]. Они понимают идентичность как когнитивную систему, исполняющую роль регуляции поведения в соответствующих условиях. Одним из основных понятий их концепции идентичности является понятие «социальная категоризация». Процесс социальной категоризации или процесс распределения социальных событий и объектов по группам необходим человеку для систематизации своего социального опыта и ориентации в социальном окружении. Данное понятие введено Г. Тэшфелом для решения вопроса о противоречивости групповых и личностных начал в человеке. По его мнению, межгрупповые взаимодействия рассматриваются как некоторый континуум. На одном полюсе расположены варианты социального поведения индивидов, обусловленные факторами их принадлежности к определенной группе (этнической, гендерной, профессиональной), на другом те, которые полностью определяются их индивидуальными характеристиками.
Для объяснения возможных вариантов поведения личности в рамках данного континуума Г. Тэджфел опирался на когнитивную схему: роль регулятора в этом выполняла Я-концепция, включающая в себя две подсистемы: личностную и социальную идентичность. Личностная – представляет собой самоопределение человека в терминах физических, интеллектуальных, нравственных черт, социальная – в терминах субъективной принадлежности к различным социальным категориям: полу, этносу, профессиональной и другим группам.
Дж. Тэрнер предложил уровневое строение Я-концепции. По его мнению, процесс самокатегоризации происходит на трех уровнях: высшем (самокатегоризация себя как человеческого существа); среднем (самокатеризация как члена социальной группы); низшем, (состоящем в личностной самокатегоризации). А процесс становления социальной идентичности включает три последовательных когнитивных процесса:
категоризация себя как члена некоторой социальной группы (представление о себе как о мужчине/женщине, определенной национальности, социального статуса, и т.п);
включение в образ «Я» общих характеристик своих групп, а так же и норм и стереотипов поведения свойственных им;
приписывание себе усвоенных норм своих социальных групп, которые становятся внутренними регуляторами поведения.
Таким образом, исследователи, работающие в данной парадигме определяют идентичность или Я-концепцию как когнитивную систему, выполняющую роль регуляции поведения в социальной среде.
В отечественной психологии представления об идентичности традиционно развивались в рамках исследований самосознания и самоотношения. Ряд отечественных авторов, таких как Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, В.В. Столин, С.Р.Пантилеев, А.А. Налчаджян, И.С. Кон, Г.И. Гурджиева в своих работах оперируют терминами «Я-концепция», «образ Я», «самоотношение», «самооценка».
Под «образом Я» подразумевается определенный набор компонентов (представления о своем теле, своих психических свойствах, моральных качествах и т.д.), конкретное содержание и значимость которых варьируются в зависимости от социальных и психологических условий и состояний. Кроме того, человек не просто «узнает», «открывает», но и активно формирует себя. Осознание каких-то своих способностей меняет его самооценку и уровень притязаний, а сами эти способности не только проявляются, но и формируются в деятельности. Следовательно, идентичность входит в «образ-Я» как составляющая его часть, наряду с самооценкой.
В интегративной психологии В.В. Козлова, идентичность понимается как интегральное, эмоционально переживаемое отождествление с устойчивыми констелляциями человеческого опыта, которые осознаются и интерпретируются как «свои» и выступают в качестве своеобразного регулятора поведения и деятельности. Одновременно «Я» выступает как объект уподобления в качестве социально-психологического образования, на который идет ориентация и с которым сличается реализуемое личностное поведение [55]. В структуре идентичности он вычленяет три подструктуры «Я». Они обозначаются как: «Я-материальное»; «Я-социальное»; «Я-духовное», каждая из которых имеет некий центр.
Центром «Я-материального» является образ своей телесности и отношение к телу. Вторичные материальные идентификации – это пол, возраст и качества, которые высвечивают отношения к своей телесности, биологической данности. В процессе развития отношение к телу экстраполируется на предметное пространство, воспринимаемую вещную структуру бытия (моя мама, моя кукла, мой стол, моя квартира, мой район, моя Родина...). Обозначается это и переживается как нечто, мне принадлежащее. Отношение к вещам и предметному миру является неким продолжением, проявлением отношения к телу [56].
Стержневой структурой, вокруг которой разворачивается «Я-социальное», является интегративный статус, понимаемый В.В. Козловым как то социальное положение, которым содержательно наполнено жизненное пространство личности и на которое направлена ее активность. Интегративный статус определяет смыслодеятельностное поле человека и влияет на способ мышления, оценку других людей и т.д. Интегративный статус имеет регулятивную функцию. Он диктует способ жизни, мировоззрение, ценностную ориентацию, мотивацию и т.д. Интегративный статус – это та социальная структура, из позиций которой личность оценивает и выстраивает свои общественные отношения.
Ядро «Я-духовного» – это интимные, сакральные смыслы, которые касаются стержневых проблем человеческого бытия. Наиболее важной экзистенцией в этом ядре является семантическое пространство, которое, как правило, требует предельных усилий человеческого сознания для разрешения смысла существования, ответы на вопрос – «Зачем я живу на земле», «В чем мое предназначение», «Зачем люди рождаются и проживают жизнь». Смысл жизни – это то, что делает человека личностью и индивидуальностью. [55].
Термин «идентичность» используют В.А. Ядов [123], Т.С. Белинская [16], В.С. Агеев [3] и др. акцентируя внимание на его социальной составляющей. В частности, В.А. Ядов считает, что «самоидентификация человеческих индивидов является во всех ее проявлениях социальной, т.е. определяется свойствами культуры» [122, с. 589].
В работах Н.В. Антоновой [9], [10] идентичность рассматривается как динамическая гипотетическая структура, связанная с биологическим и социальным контекстом жизни человека. «Элементами данной структуры являются самоопределения, т.е. принятые человеком суждения относительно себя и своей жизни. Каждый элемент идентичности существует в пространстве трех измерений: содержательное измерение – описываемая сфера жизни; оценочное измерение – оценка человеком данного содержания; временное измерение – существование элемента идентичности в субъективном времени личности» [10, с. 2].
Существует множество классификаций идентичности. Наиболее популярной является модель Дж. Марсиа [146]. Он выделил четыре вида или статуса идентичности:
Достигнутая идентичность - это состояние характерно для людей, прошедших период кризиса и самоисследований. Они отошли от родительских установок и оценивают свои выборы и решения исходя из сформированных личностно значимых целей, ценностей и убеждений. Они эмоционально включены в процессы профессионального, идеологического и сексуального самоопределения, которые Дж. Марсиа считает основными направлениями формирования идентичности.
Мораторий. Это наиболее критический период формирования идентичности. Его содержание является активная конфронтация взрослеющего человека с предлагаемым обществом спектром возможностей. Человек, находится в состоянии кризиса идентичности и активно пытается разрешить его, используя различные варианты. Такой человек находится в активном поиске информации, полезной для разрешения кризиса (чтение специальной литературы, беседы с друзьями, реальное экспериментирование со стилями жизни). Его бросает из крайности в крайность, и это характерно не только для поведения, но и для представлений о самом себе.
Преждевременная идентичность. Этим статусом обладает человек, который никогда не переживал кризиса идентичности, но тем не менее обладает некоторым набором целей, ценностей и убеждений. У человека с преждевременной идентичностью элементы идентичности формируются относительно рано, не в результате самостоятельного поиска и выбора, а вследствие идентификации с родителями или другими значимыми людьми. Преждевременная остановка формирования идентичности является нежелательным исходом развития, она может оказаться окончательным тупиком или, в более благоприятном случае, носить временный характер.
Диффузия идентичности. Это состояние характерно для людей, не имеющих сформированных целей, ценностей и убеждений и не пытающихся активно сформировать их. Они или никогда не были в состоянии кризиса идентичности, или оказались беспомощными перед лицом возникающих проблем. При отсутствии ясного чувства идентичности люди переживают ряд негативных состояний, включая пессимизм, тоску, апатию, ненаправленную злобу, отчуждение, тревогу, чувства беспомощности и безнадёжности. Диффузная идентичность может сопровождаться чувством выраженного психологического дискомфорта, страхом, желанием смерти [147].
Р. Кселовски (R, Xelowski, 1980) на основе двух параметров оценки идентичности («открытость альтернативам» и «наличие решений») выделяют следующие типы идентичности: открытый тип – связанный с наличием альтернатив, закрытый тип – характеризующийся согласием с имеющимися планами решений, без восприятия каких-либо альтернатив, диффузный тип – связанный с неосознанностью альтернатив и отсутствием решений [60].
Дж. Мид считал, что человек при рождении не обладает идентичностью, она возникает в результате его социального опыта при взаимодействии с другими людьми и выделяет два вида идентичности:
Неосознаваемая, базирующаяся на неосознанно принятых нормах, привычках. Это принятый человеком комплекс ожиданий, поступающих от социальной группы, к которой он принадлежит.
Осознаваемая, возникающая в процессе размышления человека о себе, о своём поведении. Здесь большое значение имеют когнитивные процессы, так как переход от неосознаваемой к осознаваемой идентичности возможен только лишь при наличии рефлексии. Осознаваемая идентичность даёт личности относительную свободу, так как человек перестаёт следовать ритуализированному развертыванию действий и начинает думать о цели и тактике своего поведения. Развитие идентичности идёт от неосознаваемой к осознаваемой [151].
И. Гоффман выделяет три вида идентичности: социальная идентичность (типизация личности другими людьми на основе атрибутов социальной группы, к которой она принадлежит); личностная идентичность (индивидуальные признаки человека и уникальную комбинацию фактов его жизни); Я-идентичность (субъективное ощущение индивидом своего уникальности) [139].
Таким образом, идентичность предстает как динамическая, изменяющаяся в соответствии с изменениями социальной ситуации, структура. За те или иные структурные единицы идентичности принимаются различные Я-представления, выделяемые по самым различным основаниям. С одной стороны, это варианты Я-представлений обусловленные факторами принадлежности индивида к определенной социальной группе: этнической, гендерной, профессиональной, религиозной и т.д. С другой, самоопределения человека, в том числе и как представителя этих групп, в терминах физических, интеллектуальных, нравственных черт, то есть тех, которые полностью определяются его индивидуальными характеристиками.
В свете выше сказанного, гендерная идентичность, описанию формирования и развития которой посвящены следующие разделы пособия, является составной частью социальной идентичности, имеет личностную окраску, зависит от социокультурных ситуаций и способна менять свою направленность и содержание.
Определения гендерной идентичности современными исследователями
Представления о том, что означает быть «женственной» или быть «мужественным», неразрывно связано с нашими ранними воспоминаниями (называемыми идентификацией) о других мужских или женских фигурах, так же как с социальными и культурными ожиданиями в связи с гендерной ролью.
В. Поллак
Гендерная идентичность - базовая структура социальной идентичности, которая характеризует человека с точки зрения его принадлежности к мужской или женской группе, при этом большое значение имеет то, как человек сам себя категоризирует.
Понятие «гендерная идентичность» появилось в академической науке в 1955 году. Его ввел Джон Мани для описания внутреннего состояния личности с точки зрения ощущения себя мужчиной или женщиной, а так же чтобы подчеркнуть значение социально-культурных факторов в формировании психологического пола [153].
В психологии вопросы формирования, структуры и содержания гендерной идентичности рассматривались в различных теоретических подходах: психоаналитический подход (З. Фрейд, Р. Столлер, Р. Тайсон, Ф. Тайсон); аналитическая психология (К.Г. Юнг и его последователи А.Г. Крейг, Дж. Уайли, Э. Самюэльс, Ю. Моник, О.В. Лаврова и др.); теория социального научения (А. Бандура); когнитивное направление (Л. Колберг), теория половых схем (С. Бем) и социально-психологический (И.С. Кон, И.С. Клецина, Е.Р. Ярская-Смирнова, и др.). Первые два подхода являются эссенциалистскими, подразумевающими, что важнейшие свойства, отличающие мужчин от женщин, являются объективной данностью, а культура только оформляет и регулирует их проявления. Остальные подходы - конструктивистские: они считают гендерную идентичность продуктом культуры и общественных отношений, которые навязывают индивидам соответствующие представления и стереотипы поведения.
Представители современного психоанализа Ф.Тайсон и Р. Тайсон различают половую идентичность, поло-ролевую идентичность и сексуальную ориентацию. Половая идентичность строится из ядра половой идентичности (термин заимствован ими у Р. Столлера) [164]. Они определяют ядро половой идентичности как самое примитивное, отчасти осознанное и отчасти неосознанное чувство принадлежности одному биологическому полу, а не другому.
Ядро половой идентичности зарождается еще у плода как биологическая сила, далее важную роль играют анатомия и физиология внешних половых органов. На эти факторы накладываются социальные и психологические условия. Оно есть часть, но не эквивалент более широкого чувства половой идентичности [100]. Биологический пол ребенка побуждает родителей к определенному стилю обращения с ним, в котором отражаются позиции родителей, сиблингов по отношению к ребенку мужского или женского пола, а также разнообразные сознательные и бессознательные фантазии.
На базе ядра половой идентичности возникает поло-ролевая идентичность. Она формируется на основе обусловленных полом бессознательных взаимодействий между родителями и ребенком с самого рождения, которые зависят от отношения родителей к биологическому полу ребенка, от того как они сами ощущают себя мужчиной или женщиной и от стиля их взаимодействия между собой и с другими [87, с. 343]
Тайсоны признают, что по мере развития ребенка, его идентификации с объектами своего пола и его внутрипсихические представления о ролевых отношениях формируются под влиянием культурных и социальных факторов. Таким образом, современный психоанализ помимо биологических факторов формирования гендерной идентичности признает роль социально-пихологического опыта и влияние среды.
Иную позицию занимает автор концепции половых схем С. Бем. По ее мнению, гендерная идентичность формируется посредством когнитивных (гендерных) схем, которые индивид применяет к собственному Я (Self) и зависит от подкрепления или поощрения поведения, принятого в культуре для каждого пола [129].
Начиная с 80-х годов нашего столетия, в русле теории социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тернера, гендерная идентичность трактуется как одна из подструктур социальной идентичности личности. Выделяют также этническую, профессиональную, гражданскую и т. д. структуры социальной идентичности.
До последнего времени в работах отечественных исследователей, посвященных изучению гендерной идентичности, использовались термины психологическийпол, поло-ролевая идентичность, поло-ролевые стереотипы, поло-ролевые отношения (Агеев В.С.; Кон И.С.; Репина Т.А.; Коломинский Я.Л., Мелтсас М.Х. и др.). Однако даже близкие, на первый взгляд, понятия (как, например, гендерная идентичность и поло-ролевая идентичность) не являются синонимами.
Гендерная идентичность является более широким понятием, чем поло-ролевая идентичность, так как гендер включает в себя не только ролевой аспект, но и, например, образ человека в целом (от одежды до особенностей взаимодействия с другими). Также понятие гендерная идентичность несинонимично понятию сексуальная идентичность, поскольку гендер - понятие не столько биологическое, сколько культурное, социальное. Сексуальная идентичность может быть описана с точки зрения особенностей самовосприятия и самопредставления человека в контексте его сексуального поведения в структуре гендерной идентичности.
И.С. Клецина определяет гендернаую идентичность как аспект самосознания, описывающий переживания человеком себя как представителя определенного пола. Половая принадлежность, это первая категория, в которой ребенок осмысливает свое «Я» и других в ходе социализации [54]. В.Е Каган характеризует гендерную идентичность как множественное образование, не сводимое ни к одной из ее сторон: телесно-физиологической, биопсихической, индивидуально-психологической, социальной. Он подчеркивает, что множественность гендерной идентичности носит содержательный и структурный характер. Она может опираться на социальные роли и на индивидуальную историю личности, для которых «точкой отсчета» могут быть собственное «Я», или другие. В.Е Каган выделяет четыре аспекта в содержании гендерной идентичности:
целевая самокатегоризация («Я идеальное»);
интеграционная идентичность, в которой, опираясь на уникальную комбинацию свойственных ей признаков, личность определяет себя в сравнении с другими;
адаптационная - соответствие идентификации себя с другими в терминах социокультурных гендерных стереотипов;
латентная - психологическое ядро того, что личность представляет для себя самой, как мужчина или женщина [49].
Исследование гендерной идентичности, проведенное Шуховой Н.А. на мужской выборке выявило ее структуру и содержание, которые в основном соотносятся с мнением В.Е Кагана. Гендерная идентичность включает следующие сферы:
самоопределение в категориях маскулинности /фемининности - личностные качества, которые в основном соответствуют социально заданными стереотипами мужественности/ женственности.
цели и ценности - содержащие убеждения и представления, характеризующие проекцию во вне: желание стать чем-то, потребность обрести авторитет и признание окружающих. Конкретное содержание варьирует, но базовый тип мотивации сохраняется и отражает явную гендерную специфику - стремление к достижениям, подтверждающим мужественность.
сфера «отношения» - содержит набор установок по отношению к окружающим, к себе, имеющие гендерное наполнение. У мужчин это выражается в стремлении принадлежать к группе своего пола (гомосоциальность), что важно для поддержания специфических маскулинных ценностей и самосознания. Есть и другая тенденция - отрицание отношений, стремление к индивидуализму, опоре только на себя, что субъективно может повышать ощущение собственной мужественности. Отношение к себе характеризуется позитивной или негативной оценкой себя так же имеют гендерную специфику и отражают субъективное переживание соответствия или несоответствия стандартам мужественности.
Состояние идентичности («Субъектость»/«Объектность») - показывает уровень развития идентичности и степень зрелости личности. Состояние, характеризуемое автором как «Субъектость», коррелирует с такими содержаниями как сила, смелость, самостоятельность, ответственность за себя и других, решительность, рациональность, эмоциональная выдержка, уверенность, и наличием проясненных социальных и духовных целей. «Объектность» - соответственно с фемининным содержанием (зависимость, пассивности и т.п.) и целевой дезориентацией [114].
Осознание собственной половой принадлежности и становление гендерной идентичности человека - одно из направлений его социализации. Процесс гендерной социализации определяется и направляется с помощью различных социальных и культурных средств. Для этого в каждом обществе существуют определенные гендерные роли.
Гендерная роль – дифференциация деятельности, статусов, прав, обязанностей индивидов, в зависимости от их половой принадлежности. Гендерная роль – это вид социальных ролей, они нормативны, выражают определенные социальные ожидания, проявляются в поведении. На уровне культуры они существуют в контексте определенной системы половой символики и стереотипов маскулинности и феминности [98]. Другими словами, это система социальных стандартов, предписаний, стереотипов, которым человек должен соответствовать, чтобы его признавали как мальчика/мужчину девочку/женщину. Гендерные роли всегда связаны с определенной системой представлений и смыслов, которую личность усваивает и преломляет в своем сознании и поведении.
Итак, гендерную идентичность - это особый вид социальной идентичности, существующий в самосознании человека, в единстве с представлениями о профессиональном, семейном, этническом, образовательном и т.п. статусами. Наиболее полное определения гендерной идентичности, раскрывающее суть явления дает В.Е.Каган.
Гендерная идентичность - это аспект самосознания, представленный многоуровневой системой соотнесения личности с телесными, психофизиологическими, психологическими и социокультурными значениями маскулинности и фемининности как независимых измерений. Как составляющая социальной, гендерная идентичность имеет свою структуру и содержание.В ее структуре выделяется три уровня:
базовая идентичность – соотнесение личности с альтернативными представлениями о маскулинности-фемининности;
ролевая – соотнесение поведения и переживаний личности с существующей в данной культуре поло-ролевыми стереотипами;
персональная, интегрирующая описанные уровни и характеризующая соотнесение личности с маскулинностью и фемининностью в контексте индивидуального опыта межличностного общения [49].
Первичная гендерная идентичность формируется к полутора годам и составляет наиболее устойчивый стержневой элемент самосознания личности. С возрастом, объем и содержание гендерной идентичности меняется. Осознание собственной гендерной идентичности включает поло-ролевую ориентацию и поло-ролевые предпочтения. Гендерная идентичность взрослого человека представляет собой сложно сконструированное образование, включающее, помимо осознания собственной половой принадлежности, сексуальную ориентацию, «сексуальные сценарии», гендерные стереотипы, и гендерные предпочтения и гендерные идеалы [123].
Формирование гендерной идентичности в интерпретации различных теоретических подходов
Психологические теории по-разному объясняют механизмы формирования мужской и женской личности. До сих пор отсутствует холистический подход к изучению гендерной идентичности, доминирует традиция «школярного» изоляционизма. В данном разделе представлены основные, наиболее широко представленные теоретические интерпретации развития, структуры и содержания гендерной идентичности.
Психоаналитический подход
… понятия «мужской» и «женский», содержания которых по общепринятому мнению кажется таким недвусмысленным, принадлежат в науке к самым спутанным и подающимся разложению, по меньшей мере, в трех направлениях. Говорят «мужской» и «женский» то в смысле активности пассивности, то в биологическом, а так же в социологическом смысле. Первое из этих трех значений – самое существенное и единственно приемлемое в психоанализе.
З.Фрейд.
Понятие гендерной идентичности отсутствует в традиционном психоанализе. В своей теории З. Фрейд использовал только термин «психосексуальность», которым подчеркивал неразрывную связь сексуальной и психической жизни. Он рассматривал половое развитие не как одну из сторон психического развития, а представил его главным стержнем, движущей силой развития психики и формирования личности мужчины и женщины. Понимание мужественности и женственности Фрейдом основано на инфантильной сексуальности без учета влияния развития чувства «Я», Суперэго и Эго. Концепция гендерной идентичности, включающая все это, появилась позже, когда были в большей мере осознаны различные факторы развития.
Психоанализ постулирует универсальные мужские и женские свойства, а также механизмы и стадии (психосексуальные) формирования мужского и женского характеров, которые диаметрально противоположны по своим качествам. Для типично мужского поведения характерны: решительность, активность, агрессивность, соревновательность, рациональность, стремление к достижениям, творческой деятельности. Для типично женского поведения характерны пассивность, нерешительность, слабые социальные интересы, конформность, зависимость, отсутствие стремления к достижениям, высокая эмоциональность, отсутствие чувства справедливости, предрасположенность к зависти. Личность тогда развивается гармонично, когда следует вышеописанным моделям.
Однако Фрейд считал, что эти качества не заданы биологически, но формируются в процессе индивидуального развития, в результате взаимодействия ребенка с родителями и идентификации с ними.
Понятие «идентификация» было введено З.Фрейдом для обозначения некоторых процессов во взаимоотношении с родителями, в результате которых ребенок принимает мужскую или женскую роли. Идентификация (отождествление) - бессознательный процесс, благодаря которому индивид (ребенок) ведет себя, думает и чувствует, как это делал бы другой человек, с которым он себя отождествляет (например, мать или отец). Это особый тип отношений присвоения субъектом (ребенком) объекта (родителя) - уподобление какому-либо объекту (интериоризация); - наделение «собой» - перенос своих чувств, мыслей, желаний на какой либо объект (экстериоризация). Идентификация в психоаналитической теории играет важнейшую роль в формировании личности.
Развитие мужской личности. Для объяснения процесса формирования личности мужчины Фрейд использовал понятие «Эдипов комплекс». Идея Эдипова комплекса возникла из трагедии Софокла «Царь Эдип». Фрейд рассматривал трагедию как символическое описание одного из величайших конфликтов душевной жизни человека. Миф, по мнению Фрейда, символизирует неосознанное желание ребенка обладать родителем противоположного пола и устранить родителя своего пола. На начальной стадии половой идентификации дети имеют мужскую ориентацию.
В младенчестве у мальчика возникает первичнаяидентификация (к 1,5 годам), которая является примитивной формой его эмоциональной привязанности к матери, и которая берет свое начало от материнской груди. Впоследствии она уступает место вторичной идентификации (с отцом), которая обладает амбивалентностью и является предпосылкой развития Эдипова комплекса. «Оба отношения существуют некоторое время параллельно, пока усиление сексуальных влечений к матери и осознание, что отец является помехой для таких влечений, не вызывает Эдипова комплекса» [106 с. 436]. Это комплекс бессознательных представлений и чувств, заключающийся в половом влечении к матери и стремлении физически устранить отца.
С момента рождения мать является для мальчика главным источником удовольствия и удовлетворения всех его эротических желаний. Поэтому он хочет обладать ею и выражать к ней свои чувства, как это делают взрослые мужчины. Воспринимая свою мать как собственность, мальчик узнает однажды, что она лишает его заботливости, любви, направляя их на отца. Но он воспринимает отца как опасную фигуру, конкурента, который препятствует его желанию получить генитальное удовольствие. Таким образом, отец становиться его главным соперником. С этих пор отношение к отцу принимает враждебную окраску и превращается в желание устранить его и заменить собой.
В то же время ребенок догадывается о своем более низком положении по сравнению с отцом (его пенис меньше) и понимает, что отец не будет терпеть его чувства к матери. Соперничество вызывает чувство страха, что отец лишит его пениса. Боязнь воображаемого возмездия со стороны отца, в сочетании с объектным влечением к матери составляют для мальчика содержание комплекса кастрации (Эдипова комплекса).
Комплекс вызывает чувство вины, приводящее к конфликту в сфере бессознательного. Он дает ребенку две возможности удовлетворения своих влечений, активную и пассивную. В первом случае мальчик может, как мужчина поставить себя на место отца и относиться как он к матери, тогда отец становится препятствием на его пути. Во втором случае он может стремиться занять место материи быть любимым отцом, тогда мать становится излишней. Ребенок не имеет ясного представления о том, в чем состоит удовлетворяющее любовное отношение, но пенис играет при этом определенную роль, так как об этом свидетельствуют ощущения со стороны этого органа. «Если удовлетворение, связанное с Эдиповым комплексом, должно быть куплено ценою утраты пениса, то дело должно дойти до конфликта между нарциссическим отношением к этой части тела и либидонозной привязанностью к родительским объектам. В этом конфликте в нормальном случае побеждает первая сила» [цит. по 65, с.404].
Разрешение Эдипова конфликта происходит путем подавления сексуальных влечений к матери и принятия отца как Эго-идеала, и затем идентификация с этим идеалом в процессе развития Суперэго. Идентификация с отцом дает мальчику набор моральных норм, ценностей, установок, моделей поло-ролевого поведения, показывающих, что значит быть мужчиной. Идентифицируясь с отцом, мальчик может удерживать мать как объект любви заместительным путем, так как он теперь обладает теми же качествами, которые мать ценит в отце. И, наконец, идентификация с отцом способствует интериоризации моральных норм и запретов, что подготавливает основу для отказа от либидонозных желаний направленных на мать.
Разрешение Эдипова конфликта, предполагает так же разрушение первичной идентификации с матерью. Мальчик должен сформировать свою мужскую идентичность путем отделения от матери и формирования чувства самости как чего-то независимого, автономного и индивидуального. Это достигается с помощью отрицательных реакций - мизогинии, эмоционального отчуждения от женщин и утверждения своего мужского превосходства, универсальной персонификацией которого является культ пениса/фаллоса. Внешними воздействиями, которые ведут к разрешению Эдипова комплекса, по мнению З. Фрейда, являются угроза наказания со стороны родителей, и лишение части любви.
Ко времени половой зрелости, когда сексуальные влечения начинают проявляться с полной силой, вновь разыгрываются интенсивные эмоциональные процессы в сторону Эдипова комплекса, так как инфантильный выбор объекта был лишь слабой прелюдией, задавшей направление выбора в период половой зрелости [100]. С этого времени, согласно взглядам Фрейда, юноша должен «посвятить себя задаче отхода от родителей, после решения которой, он может перестать быть ребенком. Задача состоит в том, чтобы отделить свои либидонозные желания от матери, использовать их для выбора постороннего реального объекта любви и примириться с отцом, если он оставался с ним во вражде или освободиться от его давления, если он в виде реакций на детский процесс попал в подчинение к нему» [106, с. 399]. Таким образом, мужественность характера юноши-подростка укрепляется благодаря исчезновению Эдипова комплекса и реорганизации инфантильного Эго-идеала на более зрелый и мужественный. А усиление идентификации с отцом рассматривается как более нормальный процесс, позволяющий достичь мужественности.
Неразрешенный Эдипов конфликт проявляется во взрослой жизни мужчины и препятствует его душевному равновесию. Это выражается в сниженной активности и избегании успеха из страха превзойти в чем-то своего отца из-за боязни возмездия за «эдипов триумф». Другая проблема – уверенность, что можно стать взрослым без того, чтобы расти эмоционально, что проявляется в пассивности, ожидании от жизни сказок, волшебного разрешения повседневных проблем. И, наконец, неразрешенный Эдипов комплекс приводит к фаллической фиксации. В поведении это выражается в таких качествах как хвастливость, дерзость, сверхозабоченность успехом, который символизирует победу над отцом, постоянным желанием доказывать свою мужественность, силу, чрезмерная фиксация на своей сексуальной состоятельности.
С позиций гендерного подхода классическая психоаналитическая концепция слишком преувеличивает влияние родителей на процесс половой идентификации и не учитывает другие факторы. Ее главной слабостью признается утверждение биологической детерминации психологических различий между мужчинами и женщинами, причем противопоставляемых друг другу.
По мнению многих авторов, возможность применения классического психоанализа представляется крайне ограниченной к российской ментальности и с трудом согласуется с русской сокрально-бытийной культурой, [58], [63], [65]. Психоанализ «нередко сводит маскулинность к сексуальности или описывает ее преимущественно в сексологических терминах, что является сильным упрощением» [58, с. 577]. Таким образом, от него ускользают культурные, исторические и социальные реалии. Сакральной ориентации русской культуры ближе не фаллический, а дантевский, божественный смысл пути человеческого [63, с. 57]. Русского героя волнуют такие сакральные аспекты бытия как спасение, смерть, жертвоприношение, прощение.
В культурно-историческом плане в российской ментальности сочетается соборность (единство всех членов общества, независимо от их кровнородственных уз) и самобытность (сохранение уникальности и независимости человеческого духа в рамках коллективной семьи). Ориентация на соборность порождала бессознательное стремление к массовым оргиям (крестьянские бунты, политические движения, социальные революции, беспробудное пьянство, разгул национальных страстей). Самобытность проявлялась в поиске таких форм самовыражения, при которых человек не нес ответственности за свои действия: «Дурак», «юродивый», «Петрушка». Эти персонажи органично вписывались в соборность и массовость, насмехаясь над страстями коллективного бессознательного и издержками соборности. Однако они не затрагивали индивидуального бессознательного.
Основанная на соединении соборности и самобытности российская святость породила феномен, который может быть назван «социальным Эдипом» [18, c. 82], представляющим бессознательную идентификацию с социальным отцом, выступающим в роли главы России. В дореволюционной России неоднократно предпринимались попытки убить социального отца (царя) во имя любви к Родине-матери. Вытесненный из индивидуального сознания Эдипов комплекс превращался в добродетель, отождествлялся с долгом сына перед Родиной-матерью или принесением в жертву себя и даже биологических отцов ради благополучия социального отца, который и брал на себя ответственность за содеянное. Таким образом, социальный Эдип порождал не Эдипов комплекс, а образ героя, с которого следовало брать пример и которому следовало подражать. В постсталинской России социальные отцы утратили прежний ореол величия и больше воспринимались в образе шутов, придурков, ради которых никто не собирался жертвовать своими биологическими отцами. И все же на уровне коллективного бессознательного социальный Эдип оказывает влияние на формирование стереотипов поведения и мышления значительной части россиян [65, с. 14].
Развитие женской личности в классическом психоанализе имеет иной характер. Фрейд полагал, что развитие маленькой девочки во взрослую женщину происходит сложнее и труднее чем у мальчиков. Это связано с тем, что девочка с течением времени должна поменять объект привязанности (в Эдиповом конфликте). Как и у мальчиков, первым объектом любви для девочки является мать, поэтому маленькая девочка, это как бы маленький мужчина, так как ее желания направлены на мать. В связи с этим Фрейд задает два важных вопроса: «Как в Эдиповой фазе девочка от привязанности к матери переходит к привязанности к отцу, или из своей мужской позиции в биологически определенную ей женскую?» и «От чего умирает сильная привязанность к матери?». Ответ Фрейд находит в комплексе кастрации, который, по его мнению, является ведущим в развитии женственности, но имеет другое содержание, чем у мальчиков.
Комплекс кастрации появляется у девочки, когда она узнает, что у нее нет пениса как у отца или брата. Комплекс переживается ею как своеобразный сплав страха и зависти к мужскому половому органу. В связи с этим девочка начинает проявлять враждебность по отношению к матери, которая родила ее без пениса или наказала за какой-то проступок, отняв у нее его, и направлять свои либидонозные желания на отца. Фрейд так же утверждал, что иногда девочки начинают обесценивать свою женственность, считая себя и свой вид «дефективным». Отсутствие заветного органа переживается как «нарцисстическая травма» - базовое чувство неполноценности. Все дальнейшее развитие и становление женщины подчинено этому факту, а именно стремлению компенсировать, возместить утраченное, дабы «скрыть дефект гениталий».
Комплекс кастрации разрешается символическим путем: от пениса к ребенку (сыну), которого девочка желает получить от отца. Это желание бессознательно сохраняется в сознании, и девочка расстается с эдиповым комплексом. Она подавляет сексуальные влечения к отцу, и становится более похожей на мать, идентифицируясь с ней. Таким образом, женственность, произрастает из эдиповой стадии и формируется в процессе конкуренции за любовь отца и страха вообще утратить любовь матери.
Эдипова идентификация с матерью способствует усвоению поло-ролевого поведения и норм истинной женственности. Идентификация увеличивает шансы девочки в будущем компенсировать дефективность, выйдя замуж за мужчину похожего на отца и родить ребенка (мальчика). Этот феномен интерпретируется Фрейдом как символическая замена пениса и является основой для Фрейда полагать, что женщины менее нравственными по сравнению с мужчинами, и у них хуже развито чувство моральности.
Согласно психоаналитической концепции, следствием разрешения Эдипова комплекса является формирование Сперэго, представляющее собой интернализированные моральные нормы, запреты, убеждения, которые ребенок усваивает из чувства страха и вины за свои кровосмесительные желания. Фрейд считал, что женщины менее нравственны чем мужчины, у них хуже развито чувство моральное чувство и на них большее влияние оказывают эмоции, а не логические суждения.
Отсутствие нравственности у женщин он объяснял «видоизмененным» Суперэго, то есть отличным от Суперэго мужчин. Нравственная неполноценность женщин проистекает из того, что им не достает пениса. Поскольку женщинам не приходится беспокоиться, что их могут кастрировать, (то есть, мести отца), они не мотивированы становиться послушными и выполнять правила.
Такие положения классического психоанализа не могли не всколыхнуть волну протестов, несогласий и упреков в ограниченности взглядов на развитие и качество мужской и женской личности. Критике подвергается психосексуальная концепция, в которой нравственность мужчины понимается не как результат саморазвития и высокого самосознания, а как следствие кастрационного страха. Большое число нападок испытала идея нарциссической травмы, переживаемая девочкой из-за обнаруженного ею «дефекта гениталий», который она всю последующую жизнь стремится компенсировать. Истинная женщина - та что, ограничивает свою жизнь ролями жены и матери. Таким образом, фрейдистская логика превращает природой данную женщине способность к деторождению в охоту за мужским пенисом. Когда же женщина выходит за пределы материнской роли и ищет активности, отличные от материнства, требующие проявления настойчивости, честолюбия, она явно подвержена расстройству под названием «зависть к пенису». Необходимо понять, что те факты, которые фрейдистская теория описала как отклонение от нормы у женщин, являлись результатом определенного социального положения женщин в культуре.
Все основные положения традиционной психоаналитической теории подверглись теоретической и экспериментальной проверке. Так, например, было доказано, что следование традиционным моделям поведения не является гарантией психологического благополучия ни для мужчин, ни для женщин. По данным Е. Маккоби т К. Джеклин, высокая фемининность у женщин часто коррелирует с повышенной тревожностью и низким самоуважением. Высокофемининные женщины и высокомаскулинные мужчины хуже справляются с деятельностью, не совпадающей с традиционными нормами половой дифференциации [145].
