Права человека и «эгоистическое своеволие»

А нет ли в феномене прав человека, так сказать, «темных» сторон, чего-то, что не может оцениваться людьми однозначно положительно? Ведь, как известно, бывают случаи, когда в определенных обществах права человека принципиально отрицаются, несмотря на факт их признания цивилизацией, закрепления их в культуре человечества в качестве ее важнейшего слагаемого. Значит, находится возможность теоретически и идеологически оправдывать такое игнорирование прав человека в политической практике, а отсюда следует, что для этого находят какие-то более или менее веские основания, что наряду с «хорошим», позволяющим людям свято верить в нрава человека, в них видят и «плохое», абсолютизировав которое можно заставить людей относиться к правам человека безразлично и даже отрицательно.

Права человека закрепляют индивидуализм личности, ее эгоистическую неприкосновенность, эгоистическое своеволие. Такой взгляд до недавнего времени был в нашем общественном сознании господствующим, а кто-то думает так еще и сегодня. Действительно, права человека юридически оформляют свободу личности, в том числе и известную свободу ее от политической власти, от общества. Но как люди будут пользоваться этой свободой? Не станут ли они в своих действиях руководствоваться лишь собственными интересами, проявлять безразличие к интересам окружающих и разного рода «общим» интересам? В результате не окажется ли социальная жизнь легализованной и осуществляемой цивилизованными способами «войной каждого против каждого, всех против всех»? Коллективистский тип сознания видит во всем этом огромную опасность и потому боится зафиксированной посредством прав человека индивидуальной свободы. Выраженная в правах человека свобода индивида, его авто-36 номия по отношению к коллективным реальностям, оказывается несовместимой с коллективистскими идеалами социальной жизни, человека и гуманизма.

К числу такого рода коллективистских подходов к правам человека относится, в частности, тот, что содержится в трудах К. Маркса. По Марксу, права человека — выражение политической эмансипации 7. Последняя означает разложение феодального строя и сведение его к своей действительной основе — к человеку, но к человеку эгоистическому. Признание свободы эгоистического человека означает признание безудержного движения духовных и материальных элементов, образующих жизненное содержание такого человека. Поэтому человек не освобождается от религии, а получает свободу религии. Он не освобождается от собственности, а получает свободу собственности. Не освобождается от эгоизма промысла, а получает свободу промысла. Да, политическая эмансипация выражает и своего рода раздвоение человека: с одной стороны, он оказывается членом гражданского общества, независимым эгоистическим индивидом, с другой — гражданином государства. Однако реальный, «естественный» человек, человек в своем чувственном, непосредственном существовании признается здесь именно в образе эгоистического индивида, политический же человек, гражданин, предстает в этих условиях как человек абстрактный, «искусственный». Подлинное освобождение человека Маркс видел не в политической, а в человеческой эмансипации. Согласно Марксу, осуществить эту человеческую эмансипацию, эмансипируя себя и других, в состоянии только пролетариат, поскольку именно он является самым униженным, самым бесправным, выражает в себе «полную утрату человека» и потому может возродить себя лишь путем «полного возрождения человека» 8. Рассуждение о свободе и правах человека приобретает здесь отчетливо выраженный классовый оттенок.

Классовый подход в действии Вариант практической реализации коллективистского и классового подхода к правам человека нам всем хороню известен. В советском государстве возникла и существует практически до сих нор сложившаяся под влиянием такого подхода особая концепция правового статуса личности, гражданина. Она сводится к тому, что человек (личность, гражданин) рассматривается прежде всего как труженикколлективист, как участник некоего общего дела, которое делается по мудрому предначертанию политической власти, при неустанном руководстве с ее стороны, под ее неусыпным контролем. Таким общим делом могут быть построение основ социализма, коллективизация, индустриализация, укрепление социализма и построение коммунизма, выполнение пятилетнего или семилетнего плана, продовольственной, жилищной или какой-нибудь еще общегосударственной программы, повышение производительности труда, социально-экономическое ускорение или, например, борьба с пьянством и алкоголизмом. Во всех случаях человек оказывается в роли, для обозначения которой использовались разные образные сравнения: «кирпич в общественном здании», «винтик государственного механизма», «трудовой резерв», «трудовой ресурс», «человеческий фактор» - словом, «производительная сила», причем, находясь в такой роли, человек всегда служит чему-то сверхличному, достаточно далекому от его собственных конкретных нужд. Выполняя «революционно-преобразующую», «творчески-созидательную» роль, политическая власть выступает опекуном по отношению и к обществу, и к каждой отдельной личности. Человек получает от нее

7 См. Маркс К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 1, с, 404- 406.

8 Там же, с. 427-428.

некоторую сумму социальных благ, которые поступают из «общественной казны» и предоставляются вследствие коллективистской, в масштабах всей страны, формы хозяйствования и социальной жизни вообще. Он обязан жить и работать во имя преумножения этой казны, а ответ на вопрос, что именно нужно для этого делать, дает все тот же опекун - политическая власть.

Одна из юридических особенностей этой концепции правового статуса труженика-коллективиста — приоритет обязанностей личности перед ее правами. Ведь именно в обязанностях выражаются разного рода коллективные интересы — классовые, общенародные, государственные. Поэтому обязанности — главное. Что касается прав, то наиболее значимыми среди них признаются права-социальные защиты, выражающие заботу общества и государства о человеке и гражданине. Свобода же человека по отношению к обществу, представляемому политической властью, является в лучшем случае уступкой со стороны последней, а чаще выступает в качестве средства решения поставленных аппаратом власти задач. Можно сказать, что свобода отпускается человеку поштучно, мелкими порциями. Она предоставляется в форме конкретных дозволений на фоне общих запретов, что называется в теории права разрешительным типом юридической регламентации.

Например, свобода творчества, согласно действующей Конституции СССР, гарантируется «в соответствии с целями коммунистического строительства», свободы слова, печати, митингов, собраний, уличных шествий и демонстраций — «в соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя». Такие права являются прежде всего инструментами в руках аппарата власти, которая ведет общество по заранее намеченному курсу, решает за людей, как им жить. Вследствие этого подобные права даже перерождались в обязанности, оставаясь нравами только на бумаге9.

Наконец, ограждающие права, обеспечивающие неприкосновенность личной сферы человека, защищающие его от какого бы то ни было произвольного вмешательства властей, оказываются здесь непрочными, пластичными. Это связано опять-таки г «творчески-созидательной» ролью власти, оправдывающей, если возникает такая потребность, самый жесткий контроль ее над людьми, тотальную опеку над ними, развязывающую ей руки в отношениях с гражданами.

Правовой статус труженика-коллективиста выступает, таким образом, правовым статусом гражданина, подопечного политической власти, и выражается в исходящих от нее и адресованных человеку обязанностях и запретах, в даруемых ему социальных защитах, в узком и жестко ограниченном круге дозволенного, в слабой юридической защищенности личной сферы человека от вмешательства аппарата власти. Реализация коллективистского идеала связи человека и общества оборачивается подавлением в человеке индивидуальности, личного начала политической властью, выступающей от имени трудящихся во главе с рабочим классом или всего советского народа. Все это находится в явном противоречии с издавна существующими в культуре человечества идеями о свободе личности, ее автономии по отношению к обществу и государству как условиями подлинно человеческого существования.