Дети – ангелы, закованные в цепи смерти

Введение

Что мы знаем о войне?! – Немного…

По рассказам бабушек и мам

Знаем, что надежда и тревога

Об руку ходили по домам.

Будущее висло, как знамена.

Дымом застилался горизонт.

Многоверстный и многоименный

Жаждал крови ненасытный фронт.

А из тыла за волной волна

Шла латать верховные промашки:

Всасывала мальчиков война –

И выплевывала мертвые бумажки.

Каждый шаг – к победе ли, к беде, –

Сводки измеряли расстояньем.

Даже самый распобедный день

Был кому-то вечным расставаньем.

Годы возвращающий экран,

Очевидцев честные романы –

Все равно останутся обманом:

Ссадины не заменяют ран.

Только изредка за толщей дней

Взвоет вдруг сирены голос лютый

Иль мольба сиротская детей –

И застынет сердце на минуту…

М. Галин

 

 

В своей работе мы расскажем о детях, которые находились в лагерях смерти. О их судьбах, раненых душах и о их глазах, которые увидели мир в чёрном цвете. Наибольшее внимание мы уделили самому страшному лагерю – Освенциму. Во время подготовки работы к нам в руки попали удивительная литература: фотохроника Освенцима, первый номер газеты «Судьба» и другие книги. Но больше всего нам было интересно посмотреть в глаза людей, которые были в этом «ужасе». Мы разыскали одну из бывших узниц и пообщались с ней. Далее в работе будет представлено небольшое интервью.

Не касаясь этой работы мы не представляли что сейчас у нас в руках, насколько мы счастливы, то что мы обязаны радоваться солнцу и облакам на небе, не видя военных самолётов… Когда мы стали искать и обрабатывать материал, у каждой из нас возникал ряд мыслей и вопросов, которые мы боялись произнести «как бы не сглазить», т.к. весь этот ряд вопросов и мыслей проявление нашего внутреннего беспокойства. Своей задачей в работе мы ставили показать весь ужас… В первую очередь мы хотели показать молодому поколению, т.е. нам и нашим ровесникам, ведь за нами стоит будущее. И мы не должны допустить такой трагедии.

 

 

Общая характеристика

 

В Германии было решено создать в Польше шесть лагерей смерти, куда депортировать арестованное население Европы (Треблинка, Хелм, Собибор, Майданек, Освенцим, Белжец),

И, наконец, в годы войны появились "рабочие лагеря", где заключенные жили не более 3-6 месяцев: там проводился пресловутый приказ об "умерщвлении работой". Для устройства "кацет" избирали земельную неудобь - болота, чащобы, пустоши, недалеко от больших городов. "Кацет" был обнесен высоким забором из колючей проволоки, сквозь который пропускали ток высокого напряжения. Через каждые 75 метров торчала наблюдательная вышка с обзорной площадкой под крышей. За колючей проволокой и вышками пролегала широкая нейтральная полоса, которая великолепно просматривалась.

Дороги за пределами лагеря были великолепно вымощены, заасфальтированы, то в самом лагере и дороги между бараками представляли собой пыльную, выложенную щебенкой землю с колдобинами, превращавшуюся зимой, осенью и весной в сплошную чавкающую под ногами грязь. Рядами стояли бараки для узников. Каждый барак в свою очередь был окружен колючей проволокой.

 

Имелись следующие категории узников:

 

1) политические;

 

2) представители "неполноценных" рас и "рассово-биологочески неполноценные";

 

3) уголовники;

 

4) антисоциалистические элементы:

 

5) гомосексуалисты.

 

Отдельной категорией, мы считаем, можно выделить детей. Они подчинялись тому же строгому лагерному порядку, что и взрослые. Некоторые из них предназначались для опытов эсэсовских врачей, другие были вынуждены тяжело работать. Дети хорошо понимали угрожавшую им опасность и старались избавиться от неё. Это особенно замечалось во время отборов, производимых врачами. Приступая к отбору, эсэсовцы устанавливали металлический стержень на высоте 120 см. Все дети, которые могли пройти под этим стержнем, отправлялись в крематорий. Зная это, дети вытягивались как только могли, поднимали вверх свои головки, стараясь попасть в группу тех кого оставят жить.

Для лагерей не было исключений по возрасту. В каждом из них находились дети. Для начала мы дадим краткую характеристику некоторых лагерей.

 

Освенцим

 

Это самый знаменитый лагерь. Там каждый день приходил состав с 1500 - 3000 человек и около 2000 человек умирало в сутки в газовых камерах, на работе или были расстреляны. Освенцим с самого начала был задуман как лагерь уничтожения. "Медицинские" эксперименты в нем проводились в особо широких масштабах, Главным образом, эксперименты по стерилизации людей, создавался план поголовной стерилизации всех "неарийцев". В Освенциме собирали всех евреев от 20 до 24 лет, облучали их рентгеном, затем кастрировали и исследовали половые органы. Умерщвление людей в концлагерях - было поставлено на промышленную основу. Счет шел на миллионы людей. "Империя смерти", "империя Гиммлера" - было идеологическим образованием.

Бухенвальд

 

 В Бухенвальде занимались разработкой противотифозной вакцины. Заражали здоровых людей, чтобы иметь под рукой свежие штампы сыпного тифа. Чудом выжившие стали калеками. Крематорием кончался любой эксперимент - эсэсовцы вовсе не были заинтересованы в том, чтобы оставались живые свидетели их "медицинской деятельности". Проходили эти опыты с осени 1941 года в блоке 46. Ответственным за них был Институт гигиены войск СС в Берлине. Непосредственно участвовали штандартенфюрер СС доцент Марговски; инспектор вермаха, генерал полковник, профессор Хандлозер; имперский фюрер здравоохранения статс-секретарь группенфюрер СС Кенти и другие. В Бухенвальде проводились и другие эксперименты - опыт по заражению желтой лихорадкой, оспой, паратифом, дифтеритом. Там экспериментировали с отравляющими веществами. Врачи пересаживали узникам половые органы, якобы для... борьбы с гомосексуализмом. В концлагере Дахау специализировались по малярии. Гиммлер посещал малярийные блоки. В этом лагере проводились и такие варварские эксперименты: узников подвергали высочайшему атмосферному давлению либо замораживанию живьем. Общее число "испытуемых" с ноября 1942 года по май 1943 года составило от 200 – 240 человек (эти люди, которых замораживали).

  

Яновский лагерь

 

По указанию рейхсминистра Германии Гиммлера и генерал-майора полиции СС Каймана в июне 1943 года были проведены специальные мероприятия по выкапыванию и сжиганию трупов замученных и расстрелянных мирных жителей, советских военнопленных и подданных иностранных государств.

На территории Львовской области был сооружен Яновский лагерь. В Львове немцами была создана зондеркоманда № 1005, состоявшая из 126 человек - Шефом этой команды был гаупштурмбаннфюрер Шерляк, его заместителем — гаупштурмбаннфюрер Раух. В обязанности зондеркоманды входило выкапывание из земли трупов убитых немцами мирных жителей и военнопленных и сжигание их.

В Яновском лагере на фабрике смерти были организованы специальные 10-дневные курсы по сжиганию трупов, на которых занималось 12 человек. 11а курсы были присланы из лагерей Люблина- Варшавы и других лагерей. Преподавателем курсов был комендант сжигания полковник Шаллок, который на месте, где выкапывали и сжигали трупы, рассказывал, как практически это производить, разъяснял устройство машины по размолу костей, Шаллок объяснял, как разровнять яму, просеять пепел и посадить деревья на этом месте, как рассыпать и прятать пепел. Такие курсы были на протяжении длительного времени.

Кроме расстрелов, в Яновском лагере применялись разные пытки, а именно: в зимнее время наливали в бочки воду, привязывали человеку руки к ногам и бросали в бочку. Таким образом он замерзал.

Вокруг Яновского лагеря было проволочное заграждение в два ряда, расстояние между рядами — 1 метр 20 сантиметров, куда забрасывали человека на несколько суток, откуда он сам не мог выйти и там умирал от голода и холода. Но прежде чем забрасывать, его избивали до полусмерти, вешали за шею, ноги и руки, а потом пускали собак, которые разрывали человека.

Ставили человека вместо мишени и производили учебную стрельбу. Давали заключенному в руки стакан и производили учебную стрельбу, если попадали в стакан, то его оставляли живым, а если в руку, то тут же расстреливали и при этом заявляли, что «вы к труду не способны, подлежите расстрелу».

Пытки, истязания и расстрелы в Яновском лагере совершались немцами под музыку. Обычно во двор, в центр лагеря, выводили оркестрантов. Это были заключенные музыканты. Стоя сомкнутым кругом, под вопли и крики истязаемых жертв играли они по несколько часов кряду одну и ту же мелодию — «Танго смерти» - так называли ее заключенные. Кто ее написал? Кто-то из заключенных композиторов. Родившись в лагере, она там и осталась вместе с расстрелянными оркестрантами, руководителем оркестра профессором Штриксом и известным львовским дирижером Мунтом. Произошла эта трагедия накануне освобождения Львова частями Советской Армии, когда немцы стали ликвидировать Яновский лагерь. В тот день 40 человек из оркестра выстроили и круг, их окружила плотным кольцом вооруженная охрана лагеря- Раздалась команда «Музик!» — и дирижер оркестра Мунт, как обычно, взмахнул рукой. И тут же прогремел выстрел- Это первым пал от пули дирижер львовской оперы мунт, Но звуки «танго» продолжали звучать над бараками. По приказу коменданта каждый оркестрант выходил в центр круга, клал свой инструмент на землю, раздевался догола, после этого раздавался выстрел, человек падал мертвым.

 

 

Дети – ангелы, закованные в цепи смерти

… Среди изможденных, искалеченных пытками узников войны освободители увидели детей. Они походили на стайку подбитых птиц. Рукава не по росту грязных, затасканных лагерных курток свисали с худеньких плеч и были похожи на подстреленные крылья. В глазах – испуг. Ни улыбок, ни даже спокойного взгляда. Маленькие старички…

 

Этого момента ждали все, но сколько перед этим им пришлось испытать, увидеть. Самое страшное, что они видели смерть своих родных, близких, друзей…

Мы хотим рассказать подробнее о самом кровопийном лагере – Освенциме. На основе документальных материалов мы в полной мере постараемся передать весь ужас, который пережили дети. Но ничто прочитанное не сможет передать так же, как есть сама жизнь в этом лагере.

Мы называем их детьми, но разве можно называть детьми этих людей??? С первой минуты войны они стали духовно взрослыми людьми.

 

В Освенцим привозили много семей, поэтому в лагере всегда были дети. Цыганские сироты жили в отдельных блоках № 22 и 23». Между умывальной и детским садом располагалась игровая площадка с каруселью. Гесс описывал ее как «большую игровую площадку, где дети могли бегать в свое удовольствие и играть со всевозможными игрушками. Конечно, это была не более чем пропаганда. На другой площадке можно было увидеть большую надпись: «Детская школа». Время от времени туда приводили детей и фотографировали.

Заключенный Ланберг описал барак, где лежали роженицы: «Эсэсовцев интересовало только одно: как можно скорее вытатуировать номер на бедрах у новорожденных. Никакой особой еды матерям не давали, воды почти не было. Пол глиняный, один угол комнаты отгорожен занавеской. За ней я увидел груду детских тел, по которым бегали крысы».

Конечно, детская смертность была невероятно высокой, и многие новорожденные умирали через несколько недель, что подтверждают примеры, взятые из официальных документов: (на сл. стр.)

Девочка 8893 8894 8895 8896 8897

Родилась 14 июня 1943 14 июня 1943 11 июня 1943 12 июня 1943 14 июня 1943

Умерла 25 июня 1943 7 июля 1943 3 июля 1943 17 июля 1943 17 июня 1943

 

Ядвига Матысяк была самой маленькой узницей Освенцима. В лагерь она попала вместе с родителями. Тогда ей было два с половиной года. Ядвига до сих пор помнит свой лагерный номер – 84876 и хранит дома нарукавную нашивку красного цвета – опознавательный знак заключенного. За колючей проволокой погибли отец и два брата Ядвиги.

В один из первых дней в лагере, когда девочка спросила, как ей вернуться домой, эсэсовка в черном мундире расхохоталась и показала на трубу крематория, где сжигали заключенных. «Тебе придется пройти через эту трубу», - рявкнула надзирательница. В бараке девочка заплакала и призналась матери, что не умеет ходить вверх по трубам. Позже Ядвигу и других детей – в лагере их 500 – подвергли медицинским экспериментам – закапывали в глаза какую-то жидкость, чтобы изменился цвет радужной оболочки. «Варварскими экспериментами руководил доктор, а точнее сказать, палач в белом халате Йозеф Менгеле» . Попасть к нему в руки означало мучительную смерть. У оставшихся в живых это имя до сих пор вызывает ужас. Занимались эсэсовцы и другими «экспериментами» над детьми – когда выпадал сильный снег, им приказывали посыпать лагерный плац пеплом сожженных узников.

Сейчас Ядвига Матысяк – член общественного фонда «Мое военное детство». Несмотря на то, что с момента освобождения прошло много лет, она страдает бессонницей. Ее мучают сердечные и глазные болезни.

Заключенные дети гибли не только от голода и болезней, но и от непрерывных издевательств и изощренной жестокости лагерного персонала.

«Всю зиму маленьким детям, совершенно голым и разутым, приходилось простаивать на морозе помногу часов подряд в ожидании своей очереди в переполненные газовые камеры. Их обмороженные ступни примерзали к ледяной земле.

Многие плакали. Некоторые замерзали насмерть. А немцы, прохаживаясь вдоль колонны, пинали и били своих жертв.

Особенно зверствовал один немец, по имени Зепп, настоящий садист. Омерзительная тварь, которой особенно нравилось пытать детей. Когда Зепп издевался над женщинами с детьми на руках и его умоляли прекратить, он мог отобрать ребенка и тут же разорвать его пополам или, взяв за ногу, ударить головой о стенку и отшвырнуть прочь. (Воспоминания бывшего узника Янкеля Верника)

Летом 1941 года медсестра Адина Цвайгер вела дневник. Вот одна из ее записей: «Через три недели я снова вышла на работу в больницу… Снова в тифозной палате, где никто не умирает. Коек не хватает, поэтому дети лежат по двое, а то и по трое на одной койке. У каждого крошечный жаропонижающий пластырь на лбу. Пластыри тоже в дефиците. У детей высокая температура, и они все время просят пить. Нет, они не умирают. Мы их выписываем – мы просто не можем держать их подолгу, потому что каждый день обязаны принять новую партию детей. Мы выписываем детей, часто обрекая их на голодную смерть. Порой, распухшие от голода, они снова возвращаются к нам, чтобы спокойно умереть на больничной койке. И так каждый день».

 

«Вас привезли сюда не в санаторий, а в немецкий концлагерь. Помните, отсюда есть только один выход – через трубу крематория». Голос заместителя коменданта Фрача – первое, что услышал в Освенциме Тадеуш Соболевски, когда, попав в лагерь, из 17-летнего паренька превратился в узника № 23053.

До перевода в Бухенвальд он проведет здесь два года, но в тот осенний день 1941 года ему хватило и нескольких минут, чтобы понять: гимназия, любовь родителей, обычная жизнь – все в прошлом. «Готовили суп для узников, конечно, без жира и мяса. Когда несли полный котел, похлебка проливалась, - вспоминает бывший узник Освенцима Тадеуш Соболевски. - Я увидел, как люди лизали землю, если капля упала. Сейчас это трудно представить, но эсэсовцы за это еще и били голодных людей. Наша самая страшная проблема здесь была голод».

 

Во время подготовки работы нам довелось пообщаться с бывшей узницей Освенцима, Головаченко Тамарой Георгиевной, проживающей в Гродно. В лагерь она попала в возрасте 13 лет. Её судьба сложилась весьма интересно. У неё было очень тяжёлое детство, точнее его у неё забрала война. Не сложившееся детство она восполнила в своих учениках, став педагогом младших классов. Вырастила двоих дочек, дождалась внуков, а недавно ещё и правнуков. Чтобы узнать всё из первых уст, мы посетили её. Во время милой беседы прозвучало несколько вопросов:

Как Вы туда попали?

Моя мама была связной у партизан. Кто-то со своих её предал. Меня забрали вместе с ней. Арестовали нас летом, а везли в Освенцим из Минска уже в сентябре. Все были легко одеты. Из-за этого многие даже не доехали до лагеря. Но эта была не единственная причина смерти людей. Кто-то умирал из-за голода, жажды. Всю дорогу нас не кормили. На остановках выбрасывали трупов на обочины дороги и закидывали снег, это была наша вода.