С давних пор в народе известна семейная обрядовая поэзия. Ее содержания связаны с самыми важными событиями человеческой жизни: рождением, браком и смертью. Многие сопровождающие их обряды и связанные с ними поэтическими произведения носили магический характер. Народный свадебный обряд сложился в феодальную эпоху на основе традиционного крестьянского семейного быта. В его содержании и обрядовой символике нашли отражение некоторые черты, характерные для еще более древних форм браков у славянских племен, возникли в период родового строя или во время его разложения. Жених должен был платить выкуп за невесту. Этот обычай давать выкуп за невесту как традиционный и очень устойчивый долго жил в быту многих народов.
Свадьба в целом представляла собой как бы сложную драматическую игру, в которой реальное переплеталось с традиционно-условным, обобщенным и типическим. Все в ней подчинялось единой традиционной цели - показать, как складывается новая счастливая семья: в праздничной обстановке, среди большого народного коллектива, выходящего за пределы семей жениха и невесты. Отсюда прямо вытекала не только «заданность» поведения всех участников свадьбы. И действительно, все «роли» участников свадьбы были регламентированы. Родители и родственники жениха и невесты должны были вести себя как радушные и богатые хлебосолы. Отец и мать невесты должны были проявлять к ней родительскую жалость, но в то время и не уступать ее традиционным мольбам «не отдавать ее замуж». Жениху полагалось изображать на свадьбе идеального «доброго молодца»: красивого, нарядного и богатого. Принаряженный жених обычно сидел на свадьбе спокойно и молчаливо, проявляя почтительность к невесте. В этом и заключалась его роль.
|
|
Самую большую роль в свадебном обряде играла невеста и по месту, которое она занимала в нем, и по глубине ее психологических переживаний. Всю первую половину свадьбы она должна была плакать и печалиться, прощаясь с родителями, подругами и со своей прежней «девичьей волей». Но со времени переезда в дом жениха она сразу же должна была изменить свое поведение и изображать уже счастливую жену, покорно и даже радостно вошедшую в чужую семью.
Все остальные гости на свадьбе также имели как бы определенные «роли», делясь, по традиции, на так называемые «свадебные чины». Наиболее важные персонажи свадебного ритуала были сваты и свахи, первоначально организаторы сватовства, а потом помощники родителей жениха и невесты, и почетные гости: дружки – распорядители, увеселители на свадьбе, представители и «заместители» жениха, действующие от его имени, подруги невесты, оберегавшие ее по традиции от «происков» сватов и дружек, тысяцкий – самый почетный гость на свадьбе, который должен был важно сидеть за столом и много есть и пить, малый и большой бояре, тоже наиболее почетные гости. Все же остальные многочисленные участники свадебного обряда своим присутствием повышали общую атмосферу веселья, радости и торжественности [1, с.45].
|
|
Поэтические произведения, входящие в свадебный обряд, имели разнообразные и достаточно сложные функции, так как сопровождали различные моменты свадебного «представления». Печальные переживания невесты раскрывались в ее причетах, с которыми выступали не только она, но и ее близкие: мать, старшие сестры и подруги. Многие песни служили тем же целям, но их смысл и значение были более сложными: передавая переживания и чувства невесты и жениха, они в то же время художественно иллюстрировали то, что происходило на свадьбе. Свадебные песни содержали пожелания красоты, богатства, здоровья и счастья жениху невесте. Если в первой половине свадьбы преобладали песни печальные, то во второй – пелись веселые и торжественные, так как обряд от «величанье», начинаясь с жениха и невесты, переходило затем и на всех остальных участников свадьбы. Функцию увеселения, но в особенно забавной, комической, «фарсовой» форме выполняли все песни, обращенные к свату, свахе и к дружке, а также все присловья, шутки и прибаутки их самих.
Главное место среди художественных произведений свадебного обряда занимали причитания и песни, место и функции которых в свадебном обряде различных областей были разными.
Они были тесно связаны с каждой частью свадебного обряда, являясь его художественной иллюстрацией, а их содержание стиль изменялись соответственно смыслу всех свадебных обрядовых действий.
Насыщенность свадьбы увлекательными драматическими «действиями» и различными увеселениями превращали ее в интересный «спектакль», который, по традиции, могли смотреть все желающие. Эта публичность, всегдашнее наличие «зрителей» еще более увеличивали сходство свадебного обряда с драматическим представлением, с театральной игрой.
Таким образом, свадебный обряд в целом представлял собой сложный праздничный комплекс, в котором причудливо смешивались черты реальной жизни, обрядового ритуала, лирических эмоций, напряженного драматизма, величавости, торжественности и почти шутовского скоморошества.
Этапы свадебного обряда.
Сватовство.
Свадебный ритуал всегда развертывался так, что между его составными частями не было повторяемости. Все последующие вытекало из предыдущего, и было каждый раз новым жизненным и художественно-драматическим «актом».
Свадебный обряд в народе мыслится как нечто единое, и выражение «играть свадьбу» относилось ко всему его комплексу. Однако народом были установлены и его отдельные части, отделявшиеся друг от друга временем, так как от начала и до конца свадебного ритуала могли проходить не только недели, но и месяцы – в зависимости от договоренности обеих сторон. При этом также новое свадебное «действие» имело самостоятельное значение. Это позволяет наметить обобщенную классификацию основных частей внутри сложного и своеобразного варьирующегося в каждой местности свадебного комплекса.
Первой частью свадебного обряда было сватовство. Оно коренным образом отличалось от его остальных «действий» тем, что это еще был непубличный акт, а предварительный запрос, засыл сватов в дом невесты для переговоров о возможности будущей свадьбы с соблюдением тайны, секретности. Поэтому издавна был твердо установлен обычай посылать в дом невесты посторонних людей (в связи, с чем, и появились сваты и свахи). Роль невесты при сватовстве была, по традиции, пассивной. Ее выводили показать сватам, при этом по их просьбе она должна была продемонстрировать навыки будущей хозяйки (умение шить, прясть и т. д.). Но вопрос быть или не быть свадьбе решался без нее, хотя родители невесты и обращались к ней за ее формальным согласием (обычно уже после отъезда сватов, настаивая на своем решении). Если во время сватовства основной вопрос - о будущем родстве – решался положительно, то обе страны договаривались о дальнейшем, после чего свадьба «разыгрывалась», целиком следуя этому неписаному, но точно исполняющемуся договору.
|
|
Сговор.
Второй частью свадебного обряда был открыто проводившийся вечер помолвки жениха и невесты. В разных областях он имел самые различные названия: «сговор», «сговором», «венерины», «рукобитье», «пропои» и др. Основной смысл этого вечера состоял в «оглашении» начавшегося свадебного обряда, так как это было первое официальное свидание жениха и невесты, на котором они обычно обменивались первыми подарками. На такой сговор приглашались с обеих сторон родные, хотя их число еще не было очень большим. На этом вечере главное место занимали причитания. Горько плача, невеста должна была обращаться с ними к отцу и просить его не отдавать ее замуж. Она жаловалась на то, что ее девичьей воле пришли конец:
Мою волю приневолили,
И не в колокол ударили,
Меня, девушку, просватали.
Уже в сговорный песнях, наряду нежеланием невесты выходить замуж и ее просьбами об этом к отцу, проявлялись и другие мотивы, которые примиряли ее с ее будущей судьбой [5, с.56].
Жених в них спешил в дом невесты, чтобы увидеться с ней и передать ей подарки, и невеста доброжелательно принимала такие знаки внимания, угощала жениха. Так, в песне «В горенке во новой» невеста, приняв от жениха «стакан чаю», отвечала ему «Благодареньем».
|
|
…Свет – Марьюшка не глупа,
Стакан чаю приняла,
Благодаренье воздала.
После сговора начиналась подготовка приданого и подарков жениху его семье. Готовили подарки и родители жениха. Этот реалистический мотив «даров» характерен и для песен сговора.
Так, в одной из них жених, едучи в дом невесты, просил соловья полететь к невесте и разбудить ее, так как ей придется много свадебных «даров»:
Как нашей Евгеньюшке
Много даров надобно:
Ей дарить, все дарить
Свекра со свекровию,
Деверьев дарить
Да все со золовками,
А меня, молодца,
Со всем поездом-
Шелковым поясом…
Девичник.
Третьей, особенно поэтической частью свадебного обряда, был девичник – день, в который невеста прощалась со своими подругами и родной семьей. По традиции жених и его родные на девичнике не присутствовали, так как этот день посвящался только невесте, в последний раз оплакивавшей свою «девичью волю». Правда, записи некоторых собирателей указывают на актуальную роль жениха на девичнике, но это, вероятно, свидетельствует уже о разложении свадебного обряда, об утрате основного смысла этой части.
Днем девичника подытоживался довольно продолжительный период с начала сватовства, во время которого невеста находилась еще в своей семье и в особенно тесном ощени с подругами. Встречи невесты с ее подругами находили поэтическое отражение в обрядах, причитаниях и песнях девичника. В них невеста искренна и эмоционально, с любовью и сожалением прощалась с подругами, с родным домом, с «батюшкой» и «матушкой», сестрами и братьями. Это грустный момент в жизни невесты претворялся на девичнике в сложный торжественный и драматический обрядово – поэтический комплекс.[7, с.89].
Обряд девичника типичен – прощание невесты с ее «красной красотой», т.е. с девичьей волей и прежней жизнью, символом которых была девичья лента из косы. В присутствии родных и подруг невеста повязывала ее на голову, но оказывалось, что эта «красота» уже не могла «приладиться» к ней:
Погляди, родима матушка,
Погляди, кормилиц батюшка
На меня, на красну девушку
Хоть на мне же красна красота.
Но не пристала, не приладилась,
- Не по – старому, не по–прежнему
На моей буйной головушке…
В некоторых областях был широко распространен другой поэтический обряд заплетания невесте косы, и заплеталась она еще по-девичьи. Плели косу невесте самые близкие ей родные и подруги под особые песни, среди которых особенно выделялась песня «Не в трубушку трубят»:
Не в трубушку трубят
Рано по заре,
Свет – Марьюшка плачет
По русой косе.
- Коса ль моя, косынька,
Русая коса,
Вечор тебя, косынька,
Девушки плели,
А раным – радешенько
Матушка плела,
И жемчугом косыньку
Увешивала.
Теперь тебя, косынька,
Так уж не плетать,
А придется косыньку
На две разделять…
В песнях девичника был отражен новый этап развития свадебного обряда. Переживания невесты в них изображались по-другому. В них уже не было ее желания как-то уйти от своей судьбы, что было характерным для песен сговора. И поэтому песни изображали невесту в канун свадьбы примирившейся с ее неизбежным будущим. Так, в песне «На улице дож, дож» невеста, спасаясь на улице от сильного дождя, бросается в «не место, не подворье», а настоящим «местом» будет только дом жениха.
В другой песне невеста, гуляя с девушками, просит покачать ее на качелях, забросить ее повыше, чтобы увидеть, где «гуляет» ее «разлука» и «прилука». И опять оказывается, что «разлука» ее с отцом, матерью и подругами, а «прилука» - со свекром, свекровью и с женихом:
Разлука моя – с батюшкой,
Прилука моя – с свекром.
Разлука моя с матушкой,
Прилука моя – с свекровью.
Разлука моя с девками,
Прилука моя – с Иваном…
Как в причетах, так и в песнях девичника большое место занимала тема будущей жизни невесты, «чужой стороны» и «чужой семьи». Обращаясь в причетах к своей старшей замужней сестре, невеста просила ее рассказать, как «ей будет жить во чужих людях». Сестра в своем причете отвечала, что жизнь в «чужих людях» требует много «ума – разума», скрытности, выносливости и, предупреждая ее о будущем одиночестве, советовала ей делить свою «тоску – кручинушку» только с «матушкой сырой землей» или с «горючим камешком».
Та же тема «злых людей» и «чужой стороны» широко отражена и в песнях девичника, например:
Надо жить во чужих людях
Умеючи – разумеючи,
Чужи люди, словно темный лес,
Словно туча грозная,
Без мороза сердце вызябнет,
Без беды глаза выколют.
В ряде песен «чужая сторона» изображалось идеализированно только «свахой-сводницей»:
На чужой дальней сторонушке
Поля сахаром засеяны,
Виноградом огорожены,
Медом – сытою поливаны.
Середь поля стоит горница
Ровно светлая-то светлица,
Три окошечка косятчаты
И карнизики узорные…
Но в этой же песне, вопреки «медовыми речам» свахи, действительности «чужой стороны» рисовалась очень мрачно:
- Соврала ты, сваха – сводница!
На чужой дальней сторонушке
Кто живал, так все изведывал:
Там поля горем засеяны,
Да кручиной огорожены,
Горючим слезами поливаны –
Середь поля стоит келейка,
Как конурка – развалилася,
В ней одно окно разбитое.
Собираясь на такую неприветливую «чужую сторону», невеста в причитаниях сердечно прощалась с подругами, просила не забывать ее в этих играх и гуляниях.
Однако, несмотря на то, что невеста на девичнике свободно изливала свою грусть и высказывала неприязнь к «чужой стороне», в ее песни обычно входили и образ привлекательного «доброго молодца». Так, в одной из них жених появлялся перед невестой как «ясный сокол залетный»:
В час при вечеру, вечеру
При девичьем вечеру
При Катеринином девичнике,
Прилетел тут ясен сокол,
Он садился на окошечко,
На серебряную прицелинку,
На золотую на перекладинку:
- Катерина, сойди с терема,
Приголубь ты ясна сокола,
Ясного сокола залетного,
Доброго молодца заезжего!
- Я бы рада сошла с терема,
Мое сердце испужалося,
Мои ноги опустилися,
Из очей слезы катилися…
Такие песни, психологически сближавшие жениха и невесту, подкреплялись обычаями этого дня. Жених присылал невесте подарки на девичник, а ее подруги, посидев с ней до полудня, шли веселой толпой к жениху с наряженной елкой, а летом еще и со свежими березовыми вениками, обернутыми в красивые платки и полотенца. Всю дорогу девушки пели песни, в которых жених и невеста изображались как молодые, красивые и любящие друг друга «суженые».
В целом все художественные произведения сговора и девичника имели очень сложное внутреннее содержание. С большой лирической проникновенностью изображали переживания невесты, ее глубокую печаль, они, с другой стороны, выполняли важную психологическую функцию, так как должны были всем своим содержанием как бы поэтически содействовать будущему брачному союзу – возникновению между женихом и невестой искренних, любовных отношений, а поэтому и их жизнь в будущем изображалась в самых радужных красках. Все это, желаемое. Изображалось в песне как действительное, жених и невеста в них рисовались в идеализированном виде: жених как красивый и удалой молодец, невеста – как замечательная красавица[8, с.123].
Поэтичными были и песенные названия жениха и невесты: «Иван-господин», «младой князь», «ясен сокол», «свет Натальюшка», «душа красна девица», «княгиня молодая». Такая образность как бы сразу указывала на непременное соединение только еще посаженных за один стол молодых людей. Здесь же в песнях упоминалось название «суженый» и «суженая», указывавшие на то, что они уже «присуждены» друг другу. Типичными были и изображения богатой обстановки, в которой будто бы жили жених и невеста: «теремов высоких», «новых горниц», «дубовых столов», покрытых «скатертями камчатными». Вот как, например, в одной песне изображалось совершенно сказочное «подворье» жениха-«князя»:
Ворота были стекольчатыми,
Вереи были точёные,
Столбы позолоченные,
Подворотья серебряные,
Мосты были калиновые.
Изображая жениха и невесту красивыми и нарядными, давая им парные названия «суженого» и «суженой», «лебедя» и «лебедушки», «голубя» и «голубушки», сговорные песни и песни девичника тем самым постоянно указывали на их неизбежное будущее единство.
Сопутствующим девичнику был и известный в северных областях обряд посещения невестой бани, который тоже сопровождался песнями и причетами.
День свадьбы.
Девичник по времени обычно был близок ко дню свадьбы, центральной части свадебного обряда, которая мыслилась в народе как свадьба уже в полном смысле слова, так как это был день окончательного соединения жениха невесты: венчания их в церкви и переезда невесты из родительского дома в семью жениха.
В день свадьбы, когда совершалась самая важная часть обряда - соединение жениха и невесты, особенно строго соблюдались различные приметы и магические действия, которые должны были «оберечь» их от «нечистой силы» или «дурного глаза». С этой целью в платье жениха и невесты засовывали какое – нибудь «оружие». «Поезд» жениха должен был отгонять «нечистую силу» своими бубенцами и колокольцами. Жениха и невесту в этот день постоянно окружало много людей с целью их «оберегания»: жениха – его «поезжане», невесту - ее родные и подруги. Чтобы все дурное не могло им повредить, существовал обычай показывать невесте сначала мнимого жениха, а жениху – мнимую невесту. К этой же группе «оберегающих» свадебных обрядов относился и обычай покрывать невесту в день свадьбы шалью или большим платком.
Поэтические произведения дня свадьбы различны. Наряду с причитаниями невесты и песнями ее подруг исполнялись песни комического, шуточного содержания. Это и насмешливые песни подруг невесты, обращенные к дружкам или к свахе, и самые разнообразные «присловья», шутки и прибаутки дружков, которые в этот день, содействия жениху в увозе невесты, потешали всех присутствующих. Возможность включения в репертуар данного дня комических произведений свидетельствовала о том, что общий характер свадебного обряда менялся, что день свадьбы был переломным моментом: заканчивалась продолжительная программа «оплакивания» невесты и начинались первые брачные торжества[4, с.76].
Для утренних песен девушек, исполняемых в день свадьбы, типична тема грядущего «наезда» жениха как похитителя невесты, «чужа-чужанина». Его «воинственные» намерения и страх передним невесты так изображены в песне:
Ты взойди, Анна-душа, на новы сени,
Ты взойди, Михайловна, да на новые!
Посмотри, Анна-душа, во чисто поле,
Посмотри, Михайловна, да во чистое!
Сколь силен едет Иван-то князь,
Сколь силен едет Александрович!
По одну сторону пятьдесят человек,
По другую сторону еще пятьдесят!
Глядючи, Анна-душа испугалася,
Глядючи, Михайловна испугалася:
-Зашатри, батюшка, шатром ворота,
Занавесь, матушка, камкою полотном!
Оберните, сестрицы, меня полотном!
Едучи, Иван-то князь похваляется,
Едучи, Александрович похваляется:
-Быть, быть шатру да разломанному,
Быть, быть камке да разодранной!
Быть, быть Анне-душе во полон взятой,
Быть, быть Михайловне во полон взятой!
Когда дружок вводил жениха в дом невесты, он всех приветствовал и всюду слышались его шутки и прибаутки. Но надо было преодолеть последнее препятствие. За столом, где сидела невеста, все места были заняты ее подругами, а кроме них невесту охранял и ее младший брат, который играли роль ее «продавца». Против дружка жениха в некоторых местностях вступал в борьбу и дружок невесты, который тоже был ее «продавцом». Тогда дружок жениха вступал в разговоры с «противной стороной». Начиналась обоюдные шутки, присловья, а дружку жениха иногда загадывались замысловатые загадки, которые он должен был непременно отгадать. Девушки вели «разговор» с дружками и при помощи песен шутливого и «обличительного» содержания. Так, при первом появлении дружка во главе «поезда» жениха девушки обращались к нему с таким «приветствием»:
Идет дружка наш хорош,
На лиху болесть похож,
Друженька хорошенький,
Друженька пригоженький!
Пелись пени и свахе, причем не только насмешливого, но и «величального» характера, например:
Княгинина-то сваха богата,
Богата и таровата:
Она по улицам ходила,
Людей бедных наделяла
Златом, серебром,
Чистым жемчугом!
Но «перемирие» подруг невесты с дружками и свахами быстро нарушалось, когда им приходилось уступать невесту жениху. Тогда как бы в отместку и дружкам и свахам - организаторами всей свадьбы-девушки пели им песни самого насмешливого содержания. К такому типу свадебных песен относится, например, записанная А.С.Пушкиным песня о «сватушке»:
Бестолковый сватушка!
По невесту ехали,
В огород заехали,
Пива бочку пролили,
Всю капусту полили.
Тыну поклонилися,
Верее молилися:
-Верея, вереюшка!
Укажи дороженьку
По невесту ехали…
Поэтическое прощание невесты с родителями и с родным домом обрядом благословения ещё не заканчивалось. Его продолжение были песни, в которых передавались переживания невесты и ее «родной матушки». Их психологическая настроенность раскрывалась при помощи самой различной поэтической символики. Так, жених и его родня в песнях изображались как «чужанины» -насильники, которые, въехав во двор невесты и проломив «сени с переходами», «взяли повезли от Прасковьи дитя, увезли, увезли от Ивановны».
Действия сватов и дружков жениха символически запечатлены и в образах «соколов», которые, прилетев к «перепелочке», «ее с собой взяли, кречету отдавали». Особенно же грустными и поэтичными были песни о прощании невесты с матерью. Во, многих из них повторялся один и тот же мотив: мать, провожая дочь, напоминала ей, что она все взяла с собой, но забыла дома «золотые ключи» - олицетворение «девичьей воли».
Сразу же поле венчания распущенные волосы невесты заплетались в две косы, как носили замужние женщины, что было символом начала ее новой жизни (волосы в дальнейшем всегда скрывались под какой-нибудь «бабьей» повязкой: «повойником», «сборником», «очипком»).
Весь свадебный «поезд», направляющийся в дом жениха, были веселым, нарядным, ликующим. Если ехать далеко, в другую деревню, то дорогой пелись веселые «дорожные» песни, например:
Как нынче у нас порошица выпадала,
Ай, ляли, али, ляй, ляли, выпадала,
Натальюшка извощиков нанимала,
Она семь коней, восьмой воз,
А как бы то ж скоморошничка да подвёз:
-Играй, играй, скоморошничек, с села до села,
Уж чтоб была Натальюшка веселая,
Уж чтоб была Михайловна завсегда!
А при въезде в деревню жениха начинались песни уже поздравительного характера. Возле дома жениха молодым пели:
Стук, стук, стук по улице!
Бряк, бряк, бряк по широкой!
Поглядите все добрые люди,
Как да и Петро жену ведёт,
Как Васильевиць боярыню:
Не в атласе – в бархате,
В золотой верьх шапочке!
Буйну голову обломила!
Свадебный пир.
После приезда молодых из церкви начиналась заключительная часть свадебного обряда – свадебный пир, или «княжий стол», как он назывался в некоторых местностях. Это было торжественно, веселое свадебно пиршество с участием самого большого количества гостей с обеих сторон. Жениха и невесту, когда они входили в дом, обсыпали хмелем и хлебными зернами. Это делалось иногда и под песни, например:
Дружка идет,
И князя ведет,
Князь идет
И княгиню ведет;
Позади княгини
Посыпальная сестра,
И посыпает она
И житом и хмелем:
Пусть от жита
Житье доброе,
А от хмеля-
Весела голова!
Песенное «величанье» на свадебном пиру всегда начиналось с молодых.
Одной из лучших песен, прямо обращенных к жениху и невесте, в средней и полосе России были песня «Виноград в саду цветет». Пелись молодым и другие песни: «У ворот сосна зеленая», «У голубя у сизого золотая голова», «Шелковая ниточка к стенке льнет» и др.
Молодая жена ссылается на то, что она не помнит, как назвать мужа («Я бы рада разобула, позабыла, как зовут»), а затем говорит, что ей не хочется пачкать руки («Белы рученьки марать, золоты кольца поломать»). Но муж все же настаивать на своем, утешая молодую жену:
-Женушка, не тужи,
Молодая – свет, не тужи,
Кузнецы у нас свои,
Белы ручки смоются,
Золоты кольца сольются!
В советскую эпоху, когда весь уклад народной жизни коренным образом изменился, старинный свадебный обряд стал быстро распадаться. Совершенно чуждой и ненужной стала его от магическая сторона. Не стало жизненной основы и для горя невесты, так как девушки уже свободно распоряжались своей судьбой. Ценной и нужной для народа осталась лишь торжественная, поздравительная поэтическая функция свадебного обряда. Именно такие песни в отдельных областях поются на свадьбах и в настоящее время. В целом же свадебный обряд иногда воспроизводится в сельских клубах и на эстраде в качестве показа старинного народного поэтического искусства.
В советском обществе наблюдается стремление к созданию новых бытовых обрядов, которые могли бы украсить и опоэтизировать важные жизненные события. Несомненно, что в процессе их создания будет учтен и длительный художественный опыт народа, передающийся поколения к поколению[6, с.78].