2020-06-08
145
Кузнецов Николай Андреевич,
обучающийся в СПбГУ по программе «Юрист в сфере нормотворческой деятельности»,
1 курс магистратуры,
очной формы обучения
Мировые суды в дореволюционной России
Мониторинг правоприменения по теме
«Применение судами принципов права для восполнения пробелов в уголовном праве в период 01.01.2017 – 01.05.2020»
2020
Содержание
Введение………………………………………………………………………..3
Таблица………………………………………………………………………...4
Аналитическая записка……………………………………………………....30
Приложения.Полные тексты решений судов общей юрисдикции …………………………………………………………………………….……42
Приложение 1…………………………………………………………….…...42
Приложение 2…………………………………………………………………56
Приложение 3………………………………………………………………….94
Приложение 4………………………………………………………………….97
Приложение 5………………………………………………………………….106
Приложение 6…………………………………………………………………113
|
|
|
Приложение 7…………………………………………………………………119
Приложение 8…………………………………………………………………140
Приложение 9…………………………………………………………………150
Приложение 10……………………………………………………………….157
Введение
Цель настоящего мониторинга правоприменения – исследование применения судами общей юрисдикции правовых принципов для восполнения пробелов в уголовном праве. Для достижения указанной цели проанализировано десять судебных актов, вынесенных по всей Российской Федерации. Заданный период - 01.01.2017 – 01.05.2020 (фактически удалось отобрать акты за 2017, 2018, 2019 годы).
Для отбора судебных актов использовались следующие ресурсы открытого доступа:
1. государственная автоматизированная система «Правосудие»: https://sudrf.ru/;
2. «СудАкт»: https://sudact.ru/.
Работа состоит из введения, таблицы, аналитической записки и десяти приложений, содержащих полные тексты судебных актов.
Порядковые номера, приведённые в первом столбце таблицы, соответствуют номерам приложений, в которых размещены полные тексты соответствующих решений. Одновременно эти номера являются условными обозначениями, используемыми в аналитической записке вместо полных реквизитов решений.
Таблица
| Порядковый номер | Реквизиты судебных актов | Суть дела | Основные применённые НПА и нормы | Описание пробелов | Позиция суда | Применённые принципы |
| 1 | Постановление Президиума Челябинского областного суда от 29.03.2017 №44У-41/2017 по делу № 44У-41/2017 (кассация) | Гражданин РФ 22.09.2014 приговорён за незаконное приобретение и хранение без цели сбыта смеси, содержащей аналог наркотического средства (далее - АНС), в крупном размере к году лишения свободы и за приготовление к сбыту смеси, содержащей АНС, в крупном размере к 6 годам лишения свободы, с частичным сложением наказаний – к 6 годам и 6 месяцам лишения свободы, с присоединением наказания, назначенного по предыдущему приговору – к 7 годам лишения свободы. Преступления совершены в июне 2013 года. Гражданин обжаловал приговор, сославшись на неверную оценку судом доказательств, на самооговор во время предварительного следствия и на строгость приговора, просил приговор отменить и направить на новое рассмотрение | ст.ст. 9, 10, ч.ч. 2, 5 ст. 69, ч.ч. 1, 2 ст. 228, ч. 1 ст. 30 п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ; Постановления Правительства РФ от 01.10.2012 №1002 и от 10.07.2013 №580 | 1. Если норма Особенной части УК РФ имеет бланкетную диспозицию, влияет ли на уголовную ответственность изменение НПА, связанного с данной бланкетной нормой? 2. Каковы точные критерии определения конкретного реливантного наказания в рамках санкций статьи УК РФ, чтобы наказание было справедливым? 3. При переквалификации вышестоящим судом на менее строгую статью УК РФ возникает ли необходимость смягчения наказания по эпизоду, по которому статья переквалифицирована, и (или) смягчения наказания, назначенного по совокупности преступлений, в целом? | Приговор изменён в связи с существенным нарушением уголовного закона. С фактической точки зрения суд согласился с приговором, проанализировав имеющиеся доказательства. Он обратил внимание, что диспозиция ст. 228 УК РФ – бланкетная. Сославшись на ст. 10 УК РФ, он отметил, что в подобных случаях нужно учитывать и НПА, связанные с нормой УК РФ постольку, поскольку такие изменения влияют, например, на предмет преступления и его характеристики (в частности размер). Если изменение НПА ведёт к смягчению участи обвиняемого, то такое изменение во взаимосвязи с нормами УК РФ имеют обратную силу. Суд обратил внимание, что уже после совершения преступлений в НПА Правительства РФ внесено изменение, которым АНС признан наркотическим средством, а его значительный и крупный размеры определены выше, чем соответствующие размеры наркотического средства, аналогом которого он ранее считался. Согласно изменению, размер приобретённого и хранившегося АНС считается не крупным, а значительным, поэтому деяние переквалифицируется с ч. 2 на ч. 1 ст. 228 УК РФ. Размер АНС, приготовленного к сбыту, остался крупным, поэтому в этой части переквалификации нет. Суд указал на необходимость снижения наказания по переквалифицированной статье, снизил его до 6 месяцев лишения свободы. Применив частичное сложение наказаний по ч. 2 ст. 69 УК РФ, суд назначил 6 лет 3 месяца лишения свободы, присоединив, по ч. 5 ст. 69 УК РФ, наказание по первому приговору, назначил наказание 6 лет 6 месяцев лишения свободы. Точные критерии, по которым снижается наказание именно до определённого размера, суд не дал | 1. Принцип действия уголовного закона во времени. 2. Обратная сила уголовного закона. 3. Принцип справедливости. 4. «Принцип» частичного сложения наказаний |
| 2 | Приговор Саратовского областного суда от 07.11.2017 №22-3684/2017 по делу №22-3684/2017 (апелляция) | Гражданка РФ (предприниматель) 16.08.2017 приговорена к 3 годам лишения свободы за мошенничество при получении супсидий от Министерства сельского хозяйства Саратовской области (потерпевший) по эпизоду 2014 года, оправдана по аналогичному составу преступления по эпизоду 2015 года, удовлетворён гражданский иск потерпевшего по первому эпизоду, гражданский иск по второму эпизоду не удовлетворён. Сторона обвинения и сторона защиты обжалуют приговор, ссылаясь на нарушения процессуального и материального права, на неверную оценку судом фактов | ст. 49 Конституции РФ; ст. 10, ч. 4 ст. 159.2 УК РФ; ст. 14 УПК РФ; п. 1 ст. 4 ГК РФ; Определение КС РФ от 10.07.2003 №270-О; постановления Правительства Саратовской области от 30.01.2015 №25-П и от 20.02.2016 №62-П | 1. Если норма Особенной части УК РФ имеет бланкетную диспозицию, влияет ли на уголовную ответственность изменение НПА, связанного с данной бланкетной нормой? 2. Как определить, является ли норма УК РФ бланкетной, и, в частности, является ли бланкетной ч. 4 ст. 159.2 УК РФ? | Приговор отменён в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, а также в связи с неправильным применением уголовного закона. Гражданка оправдана по всем эпизодам, в удовлетворении гражданского иска потерпевшему отказано. По обоим эпизодам суд подробно проанализировал доказательства. Относительно эпизода 2015 года суд не согласился с обоснованием оправдания, указав, что ч. 4 ст. 159.2 УК РФ, вопреки выводам суда первой инстанции, не имеет бланкетной диспозиции, поскольку все признаки преступления определены в самом уголовном законе без отсылки к НПА иных отраслей права. Суд указал, что применению подлежало постановление Правительства Саратовской области от 30.01.2015 №25-П без учёта изменения, внесённого в него 20.02.2016, сославшись на п. 1 ст. 4 ГК РФ и отметив, что в изменяющем НПА Правительства Саратовской области не было установлено, что изменение применяется к правоотношениям, возникшим до вступления в силу изменения | 1. Обратная сила уголовного закона. 2. Презумпция невиновности. 3. Действие гражданского закона во времени |
| 3 | Постановление Верховного Суда республики Татарстан от 23.03.2018 по делу №22-1825/2018 (апелляция) | Гражданин РФ приговорён по ч. 1 ст. 222.1 УК РФ к году лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года и к штрафу в размере 20000 р. Он обжаловал приговор, ссылаясь на его несправедливость, просил уменьшить испытательный срок и размер штрафа. Гражданин утверждал, что суд не учёл все смягчающие обстоятельства, среди которых апеллянт упомянул, в частности, то, что он не знал о наказуемости своего деяния | ст. 19 Конституции РФ; ст.ст. 6, 43, 60, 61, 62 УК РФ | 1. Каковы точные критерии определения конкретного реливантного наказания в рамках санкции статьи УК РФ, в том числе, при учёте смягчающих обстоятельств, чтобы наказание было справедливым? 2. Что суд может признать в качестве смягчающего обстоятельства, помимо указанного в ст. 61 УК РФ, можно ли указать среди них незнание закона? | Приговор оставлен без изменения, жалоба – без удовлетворения. Суд заметил, что суд первой инстанции учёл все смягчающие обстоятельства и отметил отсутствие отягчающих, приговор вынес в соответствие с ст. 62 УК РФ, а основания для большего смягчения наказания не усматриваются. По мнению суда, приговор справедлив, в частности, он призван восстановить социальную справедливость и реализовать иные цели уголовного наказания; приговор нельзя считать суровым, он также соответствует санкции статьи. Заявление о незнании о наказуемости хранения взрывчатых веществ суд признал противоречащими ст. 19 Конституции РФ, закреплённому в ней принципу равенства перед законом и судом, с которым суд связал принцип «незнание закона не освобождает от ответственности» | 1. Принцип справедливости. 2. Цели уголовного наказания. 3. Принцип равенства перед законом и судом. 4. Незнание закона не освобождает от ответственности |
| 4 | Определение Санкт-Петербургского городского суда от 10.07.2018 №22-5141/2018 по делу №1-22/2018 (апелляция) | Гражданин Эстонской республики приговорён за ч. 3 ст. 30 п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ с применением ст. 64 (наказание ниже низшего предела) УК РФ к 4 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Обжалуя приговор, адвокат указал, что при назначении наказания суд первой инстанции не принял во внимание незнакомство осуждённого с уголовным законодательством РФ в области оборота наркотических средств, так как осуждённый проживал и получил образование в другом государстве – Евросоюзе, где оборот таких средств не всегда является преступлением; добавил, что на момент задержания осуждённый искренне предполагал, что совершает административное правонарушение. Адвокат заявил, что названные обстоятельства должны быть учтены как смягчающие. Соответственно, он просил наказание снизить. Кроме того, адвокат просил учесть упомянутое и другие, уже учтённые, смягчающие обстоятельства, отсутствие отягчающих, чтобы изменить категорию преступления и назначить отбывать наказание в исправительной колонии общего режима | ст. 6, ч. 6 ст. 15, ст.ст. 43, 60, 61, 64, 73 УК РФ | 1. Каковы точные критерии определения конкретного реливантного наказания, в том числе, при учёте смягчающих обстоятельств и при назначении наказания ниже низшего предела, а также при определении возможности снижения категории преступления, чтобы наказание было справедливым? 2. Что суд может признать в качестве смягчающего обстоятельства, помимо указанного в ст. 61 УК РФ, можно ли указать среди них незнание закона, можно ли учесть незнание закона РФ в качестве смягчающего обстоятельства, если подсудимый - иностранец? | Приговор оставлен без изменения, жалоба – без удовлетворения. Суд заметил, что суд первой инстанции учёл все смягчающие обстоятельства, в том числе, и непредусмотренные ст. 61 УК РФ (например, молодой возраст) и отметил отсутствие отягчающих, а основания для большего смягчения наказания не усматриваются, так как суд первой инстанции преследовал цели не только восстановления социальной справедливости, но и исправления осуждённого. К тому же, суд первой инстанции не стал назначать дополнительные наказания в виде ограничения свободы или штрафа. Основания для применения ст. 73 (условное осуждение) и ч. 6 ст. 15 (снижение категории преступления) УК РФ не усматриваются. Незнание закона нельзя признать обстоятельством, смягчающим ответственность, так как незнание закона не освобождает от ответственности | 1. Принцип справедливости. 2. Цели уголовного наказания. 3. Незнание закона не освобождает от ответственности. |
| 5 | Постановление Смоленского областного суда от 26.07.2018 №22-1132/2018 по делу №22-1132/2018 (апелляция) | Гражданин РФ был осуждён за хранение без цели сбыта героина в особо крупном размере. Он просил привести данный приговор в соответствие с законодательством в связи с тем, что Постановлением Правительства РФ от 01.10.2012 №1002 хранившийся им размер героина был признан крупным, что улучшает его обстоятельства, но при условии, что приговор будет приведён в соответствие с законодательством таким образом: деяние переквалифицируют с ч. 2 ст. 228 на ч. 1 ст. 228 УК РФ в ред. ФЗ от 08.12.2003 №162-ФЗ, но не в ред. ФЗ от 01.03.2012 №18-ФЗ, поскольку эта последняя редакция ухудшает его положение. Осуждённый полагал, что улучшать обстоятельства может как изменение непосредственно нормы УК РФ, так и изменение связанного с ней НПА. Суд первой инстанции в просьбе отказал, гражданин обжаловал данное постановление в апелляционном порядке | ст. 10, ч.ч. 1, 2 ст. 228 УК РФ | 1. Если норма Особенной части УК РФ имеет бланкетную диспозицию, влияет ли на уголовную ответственность изменение НПА, связанного с данной бланкетной нормой? 2. Если вступает в силу новый НПА, улучшающий положение, но одновременно вступает в силу соответствующее изменение нормы УК РФ, ухудшающее положение, возможно ли применить старую редакцию нормы УК РФ и одновременно – новый НПА, улучшив так положение осуждённого, или новый НПА и новую редакцию нормы УК РФ нужно рассматривать исключительно в неразрывной связи и расценивать как ухудшающие в целом положение осуждённого? 3. Если санкция статьи УК РФ дополняется дополнительным наказанием, влияет ли это на положение осуждённого, если да, то в сторону улучшения или ухудшения? | Постановление оставлено без изменения, жалоба – без удовлетворения. Суд отметил, что, согласно правилам об обратной силе уголовного законодательства, суд может привести приговор в соответствие с законодательством лишь в том случае, когда изменение улучшает положение осуждённого, но не ухудшает его. Вместе с тем, редакция от 01.03.2012 ч. 2 ст. 228 УК РФ не улучшает, а ухудшает положение осуждённого, потому что введено дополнительное наказание в виде ограничения свободы, поэтому переквалификация невозможна. Довод о возможности переквалифицировать на ч. 1 ст. 228 УК РФ в ред. от 08.12.2003 оценён судом как основанный на неверном толковании правил законодательства РФ о применении обратной силы закона. Каких именно, почему толкование осуждённого неверно и какое толкование является правильным, суд не уточнил | Обратная сила уголовного закона |
| 6 | Постановление Верховного Суда Удмуртской республики от 09.10.2018 №22-1711/2018 по делу №22-1711/2018 (апелляция) | Гражданин РФ осуждался в 2008 г. по ч. 2 ст. 228 УК РФ, в 2016 г. по ч. 1 ст. 228, ч. 1 ст. 228.1, п. «а» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, а также в 2002, 2004 и 2005 годах. Он обжалует постановление суда, которым ему отказано в приведении в соответствие с законодательством все эти приговоры. Гражданин, в частности, указывает на ФЗ от 07.12.2011 №420-ФЗ как улучшающий его положение | ст.ст. 9, 10, 53.1, ч.ч. 1, 2 ст. 228, ч. 1, п. «а» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ; Федеральные законы от 07.12.2011 №420-ФЗ и от 01.03.2012 №18-ФЗ; Постановление Правительства РФ от 01.10.2012 №1002 | 1. Если норма Особенной части УК РФ имеет бланкетную диспозицию, влияет ли на уголовную ответственность изменение НПА, связанного с данной бланкетной нормой? 2. Если вступает в силу новый НПА, улучшающий положение, но одновременно вступает в силу соответствующее изменение нормы УК РФ, ухудшающее положение, возможно ли применить старую редакцию нормы УК РФ и одновременно – новый НПА, улучшив так положение осуждённого, или новый НПА и новую редакцию нормы УК РФ нужно рассматривать исключительно в неразрывной связи и расценивать как ухудшающие в целом положение осуждённого? 3. Влияет ли на улучшение или ухудшение положения осуждённого введение в норму УК РФ нового вида наказания, более мягкого, чем вид наказания, отбываемого осуждённым, в частности, если новый вид наказания неприменим к осуждённому по прямому указанию в УК РФ? 4. Если санкция статьи УК РФ дополняется дополнительным наказанием, влияет ли это на положение осуждённого, если да, то в сторону улучшения или ухудшения? | Постановление оставлено без изменения, жалоба – без удовлетворения. Суд отметил, что, согласно правилам об обратной силе уголовного законодательства, суд может привести приговор в соответствие с законодательством лишь в том случае, когда изменение улучшает положение осуждённого, но не ухудшает его. Вместе с тем, редакция от 01.03.2012 ч. 2 ст. 228 УК РФ не улучшает, а ухудшает положение осуждённого, потому что введено дополнительное наказание в виде ограничения свободы, поэтому переквалификация невозможна. Суд пояснил, что ст.ст. 9, 10 УК РФ допускают применение либо старого, либо нового уголовного закона, но обязательно во всей полноте признаков состава преступления; Постановление Правительства РФ от 01.10.2012 №1002, изменяющее размеры наркотических средств, должно рассматриваться в неразрывной связи именно с новыми диспозициями и санкциями УК РФ, т.е. в ред. от 01.03.2012, поскольку они совокупно формируют уголовно-правовую норму, которая, таким образом, положение осуждённого ухудшает. ФЗ от 07.12.2011 №420-ФЗ в части введения нового вида наказания – принудительных работ – не является основанием приведения приговора от 2016 года в соответствие с законодательством, поскольку к осуждённому всё равно не могут быть применены исправительные работы, а значит, его положение не улучшается. Приговоры от 2002, 2004 и 2005 гг. в соответствие с законодательством не приводятся, поскольку наказания по ним уже отбыты и никаких иных правовых последствий для осуждённого пересмотр не повлечёт | 1. Принцип действия уголовного закона во времени. 2. Обратная сила уголовного закона |
| 7 | Постановление Вологодского городского суда от 18.10.2018 №1-495/2018 по делу №1-495/2018 (первая инстанция) | Гражданин РФ (военный пенсионер) обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ. Он получил налоговый вычет (260000 р.), хотя не имел на это права (по его словам, при оформлении документов он сказал о том, что у него есть субсидия за счёт государственного бюджета, когда его спросили о наличии ипотек и кредитов). Подсудимый ссылался в суде на незнание налогового законодательства и отсутствие высшего образования. По его словам, как только он узнал о незаконности получения им вычета, он вернул сумму. Подтверждено, что он, действительно, вернул сумму, после чего против него было возбуждено уголовное дело. Вину подсудимый не признал | ч. 6 ст. 15, ст.ст. 76.2, 104.5, ч. 3 ст. 159 УК РФ; ст. 220 НК РФ | 1. Влияет ли незнание законов иных отраслей, связанных, по обстоятельствам дела, с нормами УК РФ, на состав мошенничества (включая мошенничество в крупном размере), на наличие умысла на мошенничество (ст. 25 УК РФ) или возможно говорить, например, о невиновном причинении вреда (ст. 28 УК РФ)? 2. Каковы точные критерии определения конкретного реливантного размера судебного штрафа в рамках, установленных УК РФ? | Гражданин освобождён от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа (10000 р.), при этом снижена категория преступления. По мнению суда, вся совокупность доказательств доказывает вину подсудимого, а его утверждения, что он не знал о незаконности своих действий и о том, что он говорил о наличии субсидии при подаче документов, суд расценивает как способ защиты. Суд отмечает, что незнание закона не освобождает от ответственности; кроме того, с точки зрения суда, самостоятельность заполнения необходимых документов и общее знание, что НДФЛ – это налог на доходы физических лиц, доказывают, что подсудимый, в действительности, знает налоговое законодательство. Суд учёл ряд смягчающих обстоятельств, включая то, что ещё до возбуждения уголовного дела подсудимый вернул сумму вычета | Незнание закона не освобождает от ответственности |
| 8 | Приговор Няндомского районного суда Архангельской области от 19.08.2019 №1-237/2019 по делу №1-237/2019 (первая инстанция) | Гражданин РФ 1 и гражданин РФ 2 обвинялись в совершении преступления, предусмотренного п.п. «а», «в» ч. 2 ст. 245 УК РФ. По версии обвинения, 19.05.2019 граждане сговорились вместе совершить преступление, во исполнение чего они поймали собаку, гражданин 1 надел на её шею сделанную из троса петлю, гражданин 2 затянул петлю так, чтобы собака оказалась в придушенном состоянии, но чтобы окончательного удушения не произошло; причём собаку граждане расположили так, что она имела возможность стоять на задних лапах. В течение суток она находилась в таком положении, пищи и воды ей не давали. Затем гражданин 1 20.05.2019 нанёс собаке колуном рубленную рану на голове, через два часа он же несколькими ударами колуном по голове убил собаку. Все описанные действия, начиная со сговора и заканчивая умерщвлением животного, совершались обоими в состоянии алкогольного опьянения. Дело рассматривалось в особом порядке | ст. 50, ч. 1 ст. 60, ст.ст. 61, 62, ч. 1.1 ст. 63, ст. 73, п.п. «а», «в» ч. 2 ст. 245 УК РФ | 1. Каковы точные критерии определения конкретного реливантного наказания в рамках санкции статьи УК РФ, в том числе, при учёте смягчающих и наличии отягчающих обстоятельств, чтобы наказание было справедливым? 2. Что суд может признать в качестве смягчающего обстоятельства, помимо указанного в ст. 61 УК РФ, чем при этом суд руководствуется? 3. Чем нужно руководствоваться суду, чтобы установить, является ли в конкретном случае совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения отягчающим обстоятельством? 4. Может ли суд соисполнителям назначить разные наказания и чем при этом ему нужно руководствоваться? 5. Каковы критерии разграничения жестокого обращения с животными от жестокого обращения с животными с применением садистских методов? | Граждане признаны виновными по п.п. «а», «в» ч. 2 ст. 245 УК РФ и приговорены: гражданин 1 к 2 годам исправительных работ условно, гражданин 2 к 1 году и 10 месяцам исправительных работ условно. Суд отметил, что необходимо справедливое наказание, для достижения чего он учитывает ряд обстоятельств (были перечислены обстоятельства, указанные в ч. 1 ст. 6 УК РФ, но без ссылки на названное положение). В описательной части, излагая обстоятельства дела, суд указал, что, совершая свои деяния, граждане проигнорировали принципы общечеловеческой морали и гуманного обращения с животными. В качестве смягчающих обстоятельств были признаны как указанные, так и не указанные в ст. 61 УК РФ (в частности, возраст; гражданин 1 был пенсионером, но и гражданину 2 учли данное обстоятельство). Состояние алкогольного опьянения было признано отягчающим вину обстоятельством, поскольку оно непосредственно повлияло на совершение преступления, ослабив самоконтроль граждан. Суд отметил со ссылкой на ч. 1 ст. 60 УК РФ, что более строгое наказание назначается, если менее строгое не будет способствовать исправлению осуждённых. В связи с этим суд счёл возможным, учитывая все обстоятельства, назначить исправительные работы условно. Более мягкое наказание не будет способствовать достижению целей наказания, включая восстановление социальной справедливости и исправление осуждённых. ч.ч. 1 и 5 ст. 62 суд не применил, поскольку назначенный вид наказания не является самым строгим для санкции ч. 2 ст. 245 УК РФ | 1. Принцип справедливости. 2. Цели уголовного наказания. 3. Принципы общечеловеческой морали. 4. Принцип гуманного обращения с животными |
| 9 | Постановление Пермского краевого суда от 29.08.2019 №22-5160/2019 по делу №22-5160/2019 (апелляция) | Гражданин РФ осуждался в 2016 году по ч. 1 ст. 158 и ч. 2 (пункт в изложении не указан) ст. 245 УК РФ, а также двумя приговорами в 2018 г. по ряду статей, связанных с хищениями и причинением среднего вреда здоровью; приговаривался, в частности, к лишению свободы; наказания назначались по правилам совокупности преступлений и совокупности приговоров. Суд первой инстанции удовлетворил ходатайство осуждённого о приведении приговоров в соответствие с уголовным законодательством в связи со вступлением в силу 01.01.2017 ФЗ от 07.12.2011 №420-ФЗ, чем был введён в действие новый вид наказания – исправительные работы, - которым дополнялись, в частности, санкции ч. 1 ст. 158 и ч. 2 ст. 245 УК РФ. Удовлетворяя это ходатайство, суд первой инстанции сократил наказания, назначенные приговором от 2016 г. как по отдельным преступлениям, так и при определении наказания по совокупнности преступлений, а с учётом этого сократил наказания, назначенные по совокупности преступлений и совокупности приговоров, назначенные приговорами от 2018 г. Гражданин посчитал, что суд не в полном объёме учёл требования ст. 10 УК РФ | ст.ст. 10, 53.1, ч. 1 ст. 158, ч. 2 ст. 245 УК РФ; Федеральный закон от 07.12.2011 №420-ФЗ | 1. Влияет ли на улучшение или ухудшение положения осуждённого введение в норму УК РФ нового вида наказания, более мягкого, чем вид наказания, отбываемого осуждённым, в частности, если суд не усматривает по обстоятельствам дела оснований для назначения нового вида наказания? 2. Если в описанном выше случае признаётся улучшение положения осуждённого, то каковы точные критерии, позволяющие определить, насколько должно быть смягчено назначенное наказание? | Постановление оставлено без изменения, жалоба – без удовлетворения. Отметив, что уголовный закон, улучшающий положение лица, имеет обратную силу, суд одобрил позицию суда первой инстанции, указал, что тот правильно снизил наказание в виде лишения свободы как по отдельным преступлениям, так и по их совокупности (относительно приговора от 2016 г.), а также с учётом данного снижения верно снизил наказания, назначенные остальными приговорами. По замечанию суда, наказания были снижены в соответствие с принципами разумности и справедливости, причём в рамках установленных санкций, поэтому основания для дальнейшего снижения отсутствуют. Так же отсутствуют основания для изменения вида наказания с лишения свободы на принудительные работы по ч. 1 ст. 158 и ч. 2 ст. 245 УК РФ, и этот вывод основан на конкретных обстоятельствах дела и характеристике личности осуждённого | 1. Обратная сила уголовного закона. 2. Принцип справедливости. 3. Принцип разумности |
| 10 | Приговор Красноармейского районного суда Приморского края от 16.09.2019 №1-93/2019 по делу №1-93/2019 (первая инстанция) | Гражданин обвинялся в совершении преступления, предусмотренного п. «д» ч. 2 ст. 245 УК РФ. Он нанёс по одному удару ножом трём коровам, причём двум причинил резано-рваную рану, а одной – колото-резанную рану. Дело рассматривалось в особом порядке | ст.ст. 6, 43, 60, 61, ч.ч. 1, 5 ст. 62, ст. 73, п. «д» ч. 2 ст. 245 УК РФ; п. 39 Постановления Пленума ВС РФ от 22.12.2015 №58 | 1. Каковы точные критерии определения конкретного реливантного наказания в рамках санкции статьи УК РФ, в том числе, при учёте смягчающих обстоятельств, при рассмотрении дела в особом порядке, чтобы наказание было справедливым? 2. Поскольку «жестокий» является оценочным понятием, каковы критерии определения для целей ст. 245 УК РФ жестокого обращения с животными? | Гражданин признан виновным и приговорён к 2 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 1 год. Суд отметил, что гражданин проигнорировал принцип гуманного обращения с животными, когда наносил коровам ножевые удары. Суд указал, что назначение наказания основывается на ст.ст. 6, 43, 60 УК РФ. В качестве смягчающих обстоятельств он признал те, которые указаны в ст. 61 УК РФ. Суд воспользовался правилами ч.ч. 1 и 5 ст. 62 УК РФ и правовой позицией, выраженной в п. 39 Постановления Пленума ВС РФ от 22.12.2015 №58, чтобы определить границы возможного для назначения наказания в данном случае. Он отметил, что в связи с отсутствием работы и наличием ребёнка у осуждённого считает нецелесообразным назначать в качестве наказания штраф и исправительные работы. Чем обусловлен выбор именно такого размера лишения свободы, который был назначен, в рамках, ограниченных вышеописанными обстоятельствами, суд не уточнил, дав лишь общие ссылки на учёт перечисленных им обстоятельств | 1. Принцип справедливости. 2. Цели уголовного наказания. 3. Принцип гуманного обращения с животными. 4. Принцип целесообразности |
Аналитическая записка
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Существуют разные классификации правовых пробелов. В целях настоящего мониторинга, главным образом, использована классификация Е.В. Булыгина:
1. Нормативные пробелы, когда по определённому вопросу не существует правового (в частности, законодательного) решения;
2. Пробелы знания, когда неизвестно, какой норме права реливантен известный факт;
3. Пробелы распознания, когда, напротив, неизвестно, какие факты нужно применить к существующей норме (например, в случае терминологической неопределённости – ситуация, напоминающая концепцию полутени Г. Л. А. Харта);
4. Аксиологические пробелы, когда происходит конфликт ценностей ввиду того, например, что законодательное решение в данной ситуации кажется несправедливым, и исходят из предположения, что если бы законодатель спрогнозировал бы возниикшую проблему, то он предложил бы иное решение, чем то, которое существует на данный момент.
Для целей мониторинга к приведённой классификации добавляю также один из видов пробела, который выделял Л. Энекцерус, а именно пробел делегирования усмотрения правоприменительному органу, когда закон прямо или косвенно указывает, что определённый вопрос должен решать уже правоприменитель. Этот вид пробела несколько приближается к пробелу распознания, по Е.В. Булыгину, но, как представляется, отличается тем, что при пробеле распознания вводится некоторый термин или формулировка, которые могут показаться даже понятными на первый взгляд (хотя и это необязательно), но на самом деле оказываются лишь первым шагом к решению, поскольку ещё необходимо выяснить определённый смысл введённых термина или формулировки.
В рамках мониторинга рассматривалась отрасль уголовного права. Согласно ч. 1 ст. 1, ч. 1 ст. 3 и ч. 1 ст. 14 УК РФ, преступность и наказуемость деяний определяется исключительно УК РФ, а круг уголовного законодательства ограничивается УК РФ с обязательным включением в него изменяющих его законов. Поэтому в узком смысле можно сказать, что УК РФ – это и есть уголовное законодательство РФ. Но это можно сказать только в узком смысле: как будет видно дальше, не всё так просто. Но указанное обстоятельство предопределило необходимость брать УК РФ за основу в анализе уголовного законодательства, т.е. пробелы выявлялись именно в УК РФ.
Среди пробелов в УК РФ в обобщённом виде можно выявить следующие:
1. Если норма Особенной части УК РФ имеет бланкетную диспозицию, влияет ли на уголовную ответственность изменение нормативно-правового акта (НПА), принадлежащего к иной отрасли права, но связанного с данной бланкетной нормой (дела 1, 2, 5, 6)?
Этот пробел связан, собственно говоря, с обратной силой уголовного закона, улучшающего положение осуждённого. Проблема заключается в том, что, как уже было сказано, при буквальном подходе под уголовным законодательством нужно понимать именно УК РФ (ч. 1 ст. 1, ч. 1 ст. 3, ч. 1 ст. 14 УК РФ), а принципы уголовного права РФ, связанные с действием закона во времени, включая принцип обратной силы, говорят о действии именно уголовного закона (ст.ст. 9, 10 УК РФ). Если идти по пути узкого толкования, предлагаемое законом решение может показаться несправедливым в ряде случаев или, по крайней мере, принести неудовлетворение ввиду упрощенческого подхода в получаемом решении. Соответственно, этот пробел можно охарактеризовать как аксиологический, поскольку сталкиваются ценности.
Применяя и раскрывая принцип обратной силы уголовного закона, суды в делах 1 и 6 отметили, что в НПА, связанных с бланкетной нормой УК РФ, содержатся те признаки состава преступления, которые либо отсутствуют, либо не до конца раскрыты в норме УК РФ, поэтому, по сути, бланкетная норма УК РФ и связанный с ним НПА образуют единую норму, а значит, и на изменения НПА распространяются правила обратной силы уголовного закона. С этим, по сути, согласен и суд апелляционной инстанции в деле 2, не применивший, однако, это правило, но уже по иным соображениям; с таким подходом к изменению НПА согласен и суд первой инстанции в деле 2, чья позиция была подробно процитирована судом апелляционной инстанции. В деле 5 суд не выразил чётко свою позицию по данному вопросу, ограничившись тем, что изменение в самой статье УК РФ с бланкетной диспозицией ухудшило положение осуждённого. Таким образом, можно утверждать, что суды исходят из широкого толкования понятия «уголовный закон (законодательство)», включая в него и НПА иных отраслей права, связанные с бланкетной нормой УК РФ. Возможно, на то, что указанный подход, как думается, устоялся, повлияло Определение КС РФ от 10.07.2003 №270-О, на которое в деле 2 ссылались суы первой и апелляционной инстанций. Но, между прочим, данное дело из рассмотренных в рамках мониторинга является единственным, где была ссылка на решение КС РФ: в остальных делах суды как обсуждаемый, так и другие пробелы восполняли без привлечения актов КС РФ.
2. Если вступает в силу новый НПА, улучшающий положение, но одновременно вступает в силу соответствующее изменение нормы УК РФ, ухудшающее положение, возможно ли применить старую редакцию нормы УК РФ и одновременно – новый НПА, улучшив так положение осуждённого, или новый НПА и новую редакцию нормы УК РФ нужно рассматривать исключительно в неразрывной связи и расценивать как ухудшающие в целом положение осуждённого (дела 5 и 6)?
УК РФ не даёт никакого ответа на этот вопрос и не определяет прямо или косвенно полномочия правоприменителя решить этот вопрос по своему усмотрению. Соответственно, создаётся ситуация неопределённости, а пробел является пробелом распознания.
В деле 5 суд придерживается той позиции, что новая редакция или новый НПА и новая редакция нормы УК РФ должны применяться вместе, что нельзя применить новую редакцию НПА и старую редакцию УК РФ. К сожалению, свою позицию суд никак не обосновывает, указывая лишь, что предложение осуждённого о применении нового НПА совместно со старой редакцией УК РФ основано на неверном толковании уголовного закона. В отличие от этого суда, в деле 6 суд подробно объясняет, что новые редакции НПА и соответствующей бланкетной нормы УК РФ образуют единую норму, должны рассматриваться в их единстве, а потому применяться вместе, а не раздельно с присоединением к новой редакции НПА старой редакции УК РФ. Это – интересная позиция, но нельзя утверждать, что она является единственно возможной теоретически. Так, например, принцип обратной силы закона можно было бы попробовать истолковать в том ключе, что всегда (или, по крайней мере, в некоторых случаях) необходимо найти возможность применить более мягкий закон и, следовательно, если комбинация новой и старой редакций НПА и УК РФ, соответственно, даёт такой более мягкий закон, то можно применить такую комбинацию. Разумеется, и такое предположение является спорным, но оно показывает, что, если бы суд более глубоко проанализировал бы принцип обратной силы закона вкупе с другими возможными принципами, идя постепенно от толкования принципов к неким правилам (в том числе тем, которые, судя по всему, могли быть взяты из научной доктрины), то суд мог бы ещё серьёзнее обосновать свою интересную и, в целом, неплохо аргументированную позицию или прийти к иным выводам.
3. Как определить, является ли данная норма УК РФ нормой с бланкетной диспозицией (дело 2)?
Этот вопрос, как уже можно было убедиться, имеет крайне важное значение в целях определения влияния изменений НПА иной отрасли права, потенциально связанного с данной нормой УК РФ, на положение осуждённого. Вместе с тем, этот вопрос носит доктринальный характер, поскольку в УК РФ нет самого понятия бланкетной диспозиции, соответственно, нет и критериев её определения. Но ввиду важности данного вопроса нельзя утверждать, что он актуален только для науки уголовного права: напротив, теория уголовного права разрабатывает классификации диспозиций норм уголовного права для того, чтобы правоприменитель применял их корректно. Соответственно, пусть и не в УК РФ, концепция бланкетных норм уже получила признание в юриспруденции: между прочим, данное понятие упоминается и в судебных актах (например, дела 1, 2, 6). Но, как покажет описанное ниже дело 2, у понятия бланкетной нормы есть как центральное, чётко определённое наукой значение, так и область полутени. Отсюда, речь идёт о пробеле распознания.
В деле 2 суд первой инстанции посчитал, что ч. 4 ст. 159.2 УК РФ (мошенничество в сфере выплат) является нормой с бланкетной диспозицией, а потому применил НПА и принцип обратной силы, поскольку НПА изменялся. Суд апелляционной инстанции не согласился, сказав, что данная норма УК РФ не является бланкетной, а потому он рассматривал имеющиеся доказательства, благодаря чему смог прийти к тому же выводу, что и суд первой инстанции. К сожалению, суд апелляционной инстанции не дал подробного обоснования своей позиции по данному вопросу. Надо отметить, что он ошибся: ч. 1 ст. 159.2 УК РФ, с которой ч. 4 159.2 УК РФ, несомненно, связана, так как первая часть определяет часть признаков состава преступления, прямо отсылает к НПА, устанавливающим выплаты, т.е. ст. 159.2 УК РФ в целом является классической бланкетной статьёй. Но можно представить, что такой отсылки нет: мы тогда столкнулись бы с ситуацией, когда решение суда апелляционной инстанции было бы не ошибочным, а спорным. Думается, всё равно можно было бы говорить об имплицитной отсылке, поскольку, чтобы понять, что относится к выплатам и к каким выплатам, необходимо обращаться к НПА, в том числе к тем, которые устанавливают эти выплаты. Строго говоря, трудно предположить, каким принципом можно было бы восполнить подобный пробел (речь, скорее всего, шла бы о доктринальных рассуждениях), но можно выдвинуть гипотезу, что мог бы косвенно помочь принцип обратной силы закона вкупе с широким толкованием понятия «уголовный закон», поскольку благодаря его анализу может вставать вопрос относительно того, как поступать, например, в случае отмены определённой выплаты после совершения мошенничества (может, речь будет идти, например, не о мошенничестве в сфере выплат, а о другом виде мошенничества). Во всяком случае, проблема не кажется столь однозначной.
4. влияет ли дополнение санкции нормы УК РФ более мягким видом наказания, чем то, к которому приговорён осуждённый, или дополнительным наказанием, а также переквалификация деяния осуждённого на более мягкую статью в связи с изменением закона на улучшение или ухудшение положения осуждённого (дела 1, 5, 6, 9)?
Это – так же пробел распознания, причём, как видится, он не может быть убедительно восполнен без толкования непосредственно принципа обратной силы закона, так как он связан, собственно говоря, с неопределённостью общей формулировки принципа, требующей уточнения.
К сожалению, не удалось выявить решений, где суды для восполнения данного пробела более тщательно истолковывали бы принцип обратной силы закона или какой бы то ни было иной принцип. Напротив, суды раскрывали, что принцип обратной силы закона подразумевает улучшение, а не ухудшение положения осуждённого, а потом указывали, например, что в санкцию введено дополнительное наказание, что ухудшает положение осуждённого (дела 5, 6), не обосновывая, почему это изменение непременно ухудшает положение осуждённого. Впрочем, вряд ли это замечание можно считать существенным, поскольку, в принципе, данная позиция судов понятна, но было бы желательно, чтобы суды не просто констатировали, а приводили аргументы, где возможно.
В деле 1 суд также без объяснений констатировал, не испытав сомнений, что переквалификация деяния на более мягкую статью непременно влечёт уменьшение наказания как за конкретное преступление, так и наказание, назначенное по совокупности преступлений и совокупности приговоров в целом.
Ещё менее однозначна ситуация с введением более мягкого вида наказания, чем то, к которому приговорён осуждённый. В деле 6 суд не стал смягчать наказание, поскольку к осуждённому принудительные работы были в принципе неприменимы, поскольку тот совершил не одно тяжкое преступление, т.е. суд посчитал, что изменение нормы в этой ситуации для осуждённого индифферентно, поскольку суд ограничен прямым предписанием закона и не может в данном случае даже потенциально применить принудительные работы. Позиция небезынтересная, возможно, даже верная, но обоснованная весьма слабо: следовало, как минимум, проанализировать, как согласуется эта позиция непосредственно с принципом обратной силы закона, с другими принципами, а также с позициями КС РФ. В деле 9 суд первой инстанции не нашёл возможным применить к осуждённому принудительные работы, исходя из его характеристики, но снизил наказание в виде лишения свободы, что нашло поддержку у суда апелляционной инстанции. Разница с предыдущей ситуацией заключается в том, что в первом случае к осуждённому было невозможно в силу прямого предписания закона применить принудительные работы, а во втором – возможно, но суд оценил, что этого не нужно делать. Во всяком случае, позиция в последнем описанном случае так же требует обоснования с точки зрения анализа принципов: действительно ли необходимо снижать наказание в виде лишения свободы или это – право суда.
5. Каковы точные критерии определения конкретного реливантного наказания или иной меры принудительного характера в рамках предписаний УК РФ (1, 3, 4, 7, 8, 9, 10)?
Можно без преувеличения сказать, что с указанным пробелом судьи встречаются в подавляющем большинстве уголовных дел, а именно тогда, когда выносится обвинительный приговор, или рассматривается жалоба на обвинительный приговор, или определяется размер судебного штрафа при освобождении лица от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа, или приводится в соответствие с действующим законодательством приговор суда по основанию обратного действия закона. На данный момент все санкции в УК РФ являются относительно неопределёнными или относительно определёнными, т.е. закон устанавливает в одной санкции либо несколько видов наказания с определением диапазона размера (а не точного размера), либо один вид наказания, но тоже с установлением диапазона. Это подразумевает, а ст.ст. 6 и 60 УК РФ подкрепляют вывод, что суды в рамках установленных диапазонов должны сами определять тот вид и тот размер наказания, который лучше всего подходит к данному делу; вдобавок, у судов есть возможность назначить наказание ниже низшего предела и даже изменить категорию преступления. УК РФ в некоторых случаях определяет правила назначения наказания, в частности, суживая рамки санкций (например, ст.ст. 62, 66 УК РФ), но и в этих изменённых рамках у судов остаётся выбор, осуществить который им могут помочь только общие указания в таких статьях, как статьи, посвящённые принципу справедливости и началам назначения наказания. Таким образом, данный пробел является делегированием дискреции правоприменителю.
Суды либо вовсе не объясняют свою позицию по настоящему вопросу (дела 1, 7), либо дают общие ссылки на принципы, во многих уместных случаях давая перечень учтённых смягчающих и отягчающих обстоятельств, но не анализируя, как именно эти принципы объясняют назначение именно этого наказания, как именно учтены обстоятельства и т.д. (например, как именно будет восстановлена социальная справедливость в случае этого, а не более мягкого наказания, и как будет достигнута цель исправления осуждённого). Какие принципы применяют суды в случае восполнения данного пробела? Можно выделить следующие принципы: принцип справедливости и цели уголовного наказания (дела 3, 4, 8, 9, 10), принцип разумности (дело 9), принцип целесообразности (дело 10). Пожалуй, только в деле 10 удовлетворительно объяснено, почему не применяются более мягкие виды наказания: поскольку у осуждённого есть ребёнок и он не трудоустроен, соответственно, становится понятно, что он вряд ли сможет уплатить штраф, а так же возникают препятствия (по крайней мере, с точки зрения суда) применить исправительные работы; в связи с указанными обстоятельствами суд и сослался на принцип целесообразности, посчитав, что назначение штрафа или исправительных работ в данном случае нецелесообразно. Но относительно остальной части наказания и в этом деле остаются вопросы.
Понятно, что суд, как и законодатель, не сможет дать абсолютно точные критерии выбора наказания, но всё-таки не хватает более глубокого анализа принципов и влияния учтённых обстоятельств в части назначения наказания или иных мер принуждения.
К обсуждаемому пробелу можно отнести и вопрос о том, должно ли быть одинаковым или может различаться наказание для соисполнителей. В принципе, ст.ст. 6 и 60 УК РФ в общем виде указывают, что при различных характеристиках личности осуждённых, при различных объёмах их роли в совершении преступления (обстоятельства дела) ответственность должна различаться, но данный вопрос подлежит особому раскрытию в судебных решениях. В деле 8 суд назначил разные размеры наказания (исправительных работ условно) с разницей в два месяца, но, к сожалению, никак не обосновал ни уместность этой дифференциации, ни свой выбор в пользу того, что разница должна быть именно в два месяца; причём своё решение суд не обосновывал ни с точки зрения каких-либо принципов, ни с точки зрения более конкретных положений или соображений. В целом, можно предположить, почему суд назначил подсудимому 1 наказание более строгое, чем подсудимому 2: именно подсудимый 1 наносил удары колуном по голове собаке, причинив ей сперва дополнительные страдания, а потом и смерть. Однако суду следовало бы раскрыть мотивы принятия решения о дифференциации наказания и обосновать, почему именно установленная им разница между наказаниями двух соисполнителей, а не иная является оптимальной.
6. Какие обстоятельства, помимо указанных в ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд может признать смягчающими и по каким критериям суд может признать отягчающим обстоятельством совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения (дела 3, 4, 8)?
Как и в предыдущем случае, речь идёт о пробеле делегирования дискреции правоприменителю. Делегирование дискреции прямо следует из ч. 2 ст. 61 и ч. 1.1 ст. 63 УК РФ.
В некоторых случаях суды ограничиваются учётом лишь тех смягчающих обстоятельств, которые указаны в ч. 1 ст. 61 УК РФ (см., например, дело 10). Однако нередко суды учитывают в качестве смягчающих и иные обстоятельства. Обычно они никак не обосновывают, почему данное обстоятельство, не включённое в ч. 1 ст. 61 УК РФ в данном случае учитывается в качестве смягчающего (просто даётся перечень всех обстоятельств, которые учтены). Однако в рамках настоящего исследования можно выделить два дела (3 и 4), где сторона защиты просила признать в качестве смягчающего обстоятельства незнание законодательства, в частности, в деле 4 осуждённый был иностранцем, и его защитник постарался обосновать наличие реальных объективных причин, по которым подсудимый не знал российское законодательство об обороте наркотиков. Интересным путём пошёл суд в деле 3. Сперва он сослался на ст. 19 Конституции РФ, а именно на принцип равенства перед законом и судом. Затем он продолжил мысль, приведя известную максиму «незнание закона не освобождает от ответственности». Судя по тому, что эта максима была приведена сразу после цитаты ч. 1 ст. 19 Конституции РФ, можно сделать вывод, что наличествует интерпретация данного конституционного принципа как включающего принцип «незнание закона не освобождает от ответственности», хотя суд и не эксплицировал эту связь. Такая интерпретация имеет право на существование, но с оговоркой, что она не является единственной возможной: правомерен и тот подход, что принцип «незнание закона не освобождает от ответственности» не связан с принципом равенства и является самостоятельным, либо связан с иным принципом, либо его статус как принципа, несмотря на широкую известность, спорен. Признание максимы «незнание закона не освобождает от ответственности» в качестве независимого принципа, по сути, демонстрируется другими судебными решениями (дело 4, а также, но уже в ином контексте, дело 7), где суды просто цитируют данное выражение, не увязывая его ни одной из конкретных норм российского или международного права.
Вместе с тем, необходимо отметить, что в делах 3 и 4 суды только цитировали максиму «незнание закона не освобождает от ответственности», не учитывая очевидный момент: в ней говориться об освобождении от ответственности. Значит, простое цитирование данного известного выражения вряд ли может обосновать, почему незнание закона не может быть признано в качестве смягчающего обстоятельства: ведь речь идёт не об освобождении от ответственности, а о её смягчении. Возможно, суды правы, но они должны были обратить внимание на обозначенный момент и проанализировать, применим ли в обсуждаемом контексте данный принцип.
В деле 8 суд убедительно обосновал, почему он признаёт совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения в качестве отягчающего обстоятельства, но обоснование строилось не через принципы права, а через анализ фактов. В целом, неиспользование принципов не отразилось негативно на обоснованности оценки суда, но, возможно, привлечение принципов могло бы расширить аргументацию.
7. Можно ли в некоторых случаях признать незнание закона обстоятельством, освобождающим от ответственности, ввиду, например, невиновного причинения вреда (ст. 28 УК РФ)?
Казалось бы, широко признано, что незнание закона не освобождает от ответственности, и суды исходят из этого признания. Но дело 7, на мой взгляд, демонстрирует неоднозначность данной позиции.
В деле 7 гражданин обвинялся в совершении мошенничества, поскольку он получил налоговый вычет, когда он как получатель субсидии не имел на него права, согласно ст. 220 НК РФ. Гражданин сослался на то, что изначально он не знал об указанном запрете, а как только узнал, вернул деньги (причём, надо отметить, он их вернул ещё до возбуждения уголовного дела, что нашло подтверждение в суде), также гражданин сослался на отсутствие у него высшего образования. Суд сделал простую ссылку на то, что незнание закона не освобождает от ответственности и попытался обосновать через косвенные доказательства, что гражданин, на самом деле, не просто должен был знать, поскольку имел возможность получить консультацию по налоговым вопросам, но и знал о соответствующем запрете. Надо сказать, что, несмотря на неплохое исследование ддоказательств, решение суда по данному делу не удовлетворяет и по другим аспектам, поскольку не все обстоятельства суд исследовал (например, почему подсудимый по своей инициативе вернул деньги, хотя о возбуждении уголовного дела речи и не шло, т.е. можно ли утверждать, что такой поступок для мошенника не является чем-то экстраординарным; есть ли надёжные основания доверять одному показанию работника налоговой службы о том, что подсудимый ничего не говорил ей о наличии у него субсидии, и не доверять показанию подсудимого об обратном, когда нет иных доказательств). Но в контексте мониторинга интересно именно использование принципа «незнание закона не освобождает от ответственности».
С одной стороны, налоговое законодательство в данном деле оказывается связанным с уголовным законодательством постольку, поскольку оно наиболее полно раскрывает признаки преступления (в частности, предмет). С другой стороны, в весьма объёмном, часто меняющемся и нередко сложно формулируемом налоговом законодательстве весьма непросто разобраться даже юристу, и юристы в сфере налогового права – это совершенно отдельная специализация. А если у человека нет высшего образования, то затруднения усугубляются. Они усугубляются также тем, что лицо, узнавшее от друзей или из СМИ (предположим, что подсудимый в этой части дал правдивые показания) о своём праве на налоговый вычет, вполне естественно доверяет источнику, полагая, что он получил не только достоверную, но и достаточно полную информацию, соответственно, ему даже сложно предположить, что могут быть какие-то исключения (нельзя забывать, что речь идёт не о юридическом мышлении с соответствующим опытом, а об обыденном подходе, который, к слову, вряд ли может быть назван порочным). При таком подходе возникает сомнение, во всех ли ситуациях применим во всей полноте принцип «незнание закона не освобождает от ответственности». Этот вопрос подлежит обсуждению, возможно, определённому широкому или, напротив, узкому толкованию данного принципа, то есть простой ссылки на принцип явно не достаточно. Таким образом, можно сказать, что наблюдается аксиологический пробел, поскольку не во всех случаях буквальное применение принципа «незнание не освобождает от ответственности» способно удовлетворить и эффективно и справедливо урегулировать отношения.
8. Наконец, ещё один пробел в обобщённом виде касается толкования оценочных понятий в статьях особенной части УК РФ (дела 8, 10).
Это – пробелы распознания.
В рамках мониторинга в качестве примера таких дел рассмотрены приговоры судов по ст. 245 УК РФ (жестокое обращение с животными). Возникает вопрос: а какое именно обращение следует считать жестоким? При описании преступления в деле 10 суд отметил, что подсудимый игнорировал принцип гуманного обращения с животными, что особенно интересно, поскольку суд не указывал, где этот принцип закреплён. К сожалению, суд не стал отдельно раскрывать обозначенный принцип. Но можно предположить, что, поскольку он был упомянут в ряду перечисления действий, повлекших жестокое обращение с животными, данный принцип, по сути, и является обобщённым индикатором, с помощью которого определяется, можно ли считать те или иные действия жестокими по отношению к животным. То есть некоторые оценки существуют в обществе по умолчанию, можно так же сказать, что они имплицитно заложены в языке общества (по Г. Л. А. Харту). Соответственно, простая ссылка на принцип гуманного обращения с животными может оказаться достаточным объяснением, почему данные действия жестоки по отношению к животному. Но тогда возникает требование, касающееся того, чтобы ощущение судьи принципа гуманного обращения с животными не противоречили общепринятому в данном обществе подходу.
Несколько сложнее, думается, обстоит дело с жестоким обращением с применением садистских методов (дело 8), поскольку закон определения не даёт, но возникает необходимость разграничения простой жестокости от садизма. В деле 8 суд при описании деяния подсудимых так же ссылается на принцип гуманного обращения с животными, ещё он делает общую ссылку на принципы общечеловеческой морали, не конкретизируя, впрочем, на какие именно. Думается, эти ссылки могли бы обосновать жестокость обращения с животным, но в том виде, как они приведены, они не объясняют, почему суд квалифицировал действие как совершённое с садистскими методами, пусть даже мы и согласимся с квалификацией суда. Думается, в данном случае могло бы помочь как подробное раскрытие названных и других принципов, так и обращение к языковому анализу с открытым привлечением научной доктрины, словарей, изучением обычаев.
Таковы основные обобщённые пробелы уголовного законодательства, которые удалось выявить в рамках настоящего мониторинга. Конечно, этот список может быть продолжен, поскольку масштабы мониторинга не позволяют дать более широкую классификацию. Вместе с тем, исследование позволяет продемонстрировать наличие в уголовном законодательстве пробелов делегирования (причём весьма широко представленных), распознавания и аксиологических пробелов, а также дать представление о том, что все эти пробелы могут быть восполнены правоприменительной практикой с применением принципов права и более конкретных положений. Соответственно, эти и другие пробелы совершенно не требуют того, чтобы законодатель устранял их. Необходимо все силы направить не на политику преимущественного изменения законодательства законодателем в «ручном режиме», а на политику воспитания правоприменителя в духе гибкого подхода к толкованию норм права, к справедливому их применению: ведь, как отмечал КС РФ, справедливость – это существенный признак правосудия (Постановление от 15.10.2018 №36-П).
Завершая анализ, нужно отметить, что в десяти рассмотренных делах суды практически не ссылаются на правовые позиции КС РФ (только в деле 2) и ВС РФ (в деле 10). Да и ссылка на позицию ВС РФ не относится к принципам права. Между тем, как думается, более широкое привлечение актов КС РФ, где раскрываются (хоть и в общем виде) принципы права (например, Постановлений от 20.04.2006 №4-П, от 15.10.2018 №36-П и др.), позволило бы выносить более обоснованные решения и, возможно, в ряде случаев приходить к иным выводам (разумеется, при условии, что ссылки на правовые позиции не будут носить формальный характер, а будут анализироваться). Можно порекомендовать судам также чаще применять принципы права и раскрывать их в своих решениях подробнее, последовательно двигаясь от полного для конкретного дела толкования принципа права к не менее полному толкованию конкретных норм.
Приложения
