Последний бой он трудный самый

Родился Павел Кузьмич 14 декабря 1909 года. Природа к Скобелкину при рождении не была равнодушной, наделив его щедро не только внешними данными, но и физическим здоровьем. Лишь с год назад состояние Павла Кузьмича всерьез озаботило дочь, Тамару Павловну, в доме которой он живет. За его плечами сиротское детство, тяжелый труд, война, инвалидность... Те испытания, что выпали на долю Павла Кузьмича, иного бы давно в рог согнули.

- Ничего, на мой взгляд, в этом удивительного нет, - говорит Тамара Павловна, - в роду Скобелкиных довольно много долгожителей. Мне шел сем­надцатый год, когда отец повез меня на свою родину: есть на юге Воронежской области, почти на самой границе с Украиной, необыкновенно красивое, утопающее в садах село Караешник. Погостив в доме сестры Катерины, потом брата Ивана, папа повел меня еще к кому-то из родственников. Идемпо улице, а навстречу бодро шагает седой мужчина. Отец спрашивает: «Томка, как ты думаешь, сколько ему лет?» Я внимательно посмотрела и говорю: «Лет за пятьдесят». В моем незрелом возрасте и тридцатилетние казались тетками и дядьками. Отец засмеялся: «Так то ж мой дядька Грицко, ему за сто лет...» И зас­пешил к нему на встречу. А тетка папина, Софья в Москву к детям уехала из деревни и в 98 лет еще работала на производстве. До сих пор живет и здравствует старший брат отца Иван.

Может, оно и действительно, что Скобелкины от крепкого корня, выстояли, хотя жизнь их ломала, жгла пламенем, словно проверяя на прочность. Павлу, одному из десяти детей Кузьмы Скобелкина, было в 1918 году девять лет, когда в России разразилась гражданская война. Караешник регуляр­но навещали, сея ужас и панику среди местного населения, то банды Дутова, то Каледина, белоказаки Добровольческой армии под командованием генерала Деникина и обыкновенные бандиты, прикрывающиеся националистическими лозунгами во имя спасения Рос­сии. Паны дрались за землю, за власть, а у мужиков, если бы только чубы трещали... Вот так в один из налетов не стало отца большого семейства Кузьмы Скобелкина - его отрубленная ударом сабли голова долго ва­лялась в дорожной пыли, так как жители Караешника, пока  буйствовали бандиты,прятались по садам и клуням. Сраженная пулей, погибла жена Кузьмы...

Накал державных человеческих страстей утихал кроваво и долго. Только в 1922 году. По утверждению историков, завершились гражданская война и интервенция в молодой республике Советов. Но и наступающие времена мало что утешительного несли оставшимся в живых членам семьи Скобелкиных. Им суждено было пережить со своей страной многие беды.

- В Караешнике две церкви було, - мешая русские и украинские слова, вспоминает Павел Кузьмич, - гарные очень. Так поп все церковное добро одной из них, где раньше служил, вклуню сховал. А тут по продразверстке отряд приихав зерно щукать. К попу в клуню сунулись и нашли и иконы и кресты, и чаши, и одежды поповские. Погрузили все на телеги и повезли.

 Батюшка на колени упал, горючими слезами плакал, молитвы читал, да, наверно, до Бога они не дошли: не стало в селе церквей, разрушили...

За что в начале 30-х Иван и Павел Скобелкины в немилость властям попали, сейчас тем более сказать затруднительно - ни домом хорошим не владели, ни хозяйством, но в лагерь принудительно угодили, дорогу строили. Павел решил бежать, брата уговаривал, тот отказался. Покинул лагерь один, а через несколько дней беглец водворен был на место. Однако не покорился - через два месяца предпринял новую попытку. На сей раз учел неудавшийся первый опыт и преуспел. В итоге Павел Скобелкин, почти что южанин, добрался до глухой Сибирской деревушки – Посадной Енисейского района. Руки у парня оказались золотыми: катал валенки, тачал сапоги, шил туфли, да и вообще до каждого дела был охоч и способен и деревней был принят. Спустя время женился, а в 1939 году у них с супругой Марией Петровной, сын родился, Леня. Мальчонке исполнилось всего два года, когда 24 июля 1941 года Павел Скобелкин уходил на фронт. Воевал в отдельном истребительном батальоне 72 стрелковой дивизии в составе Волховского фронта.

- Война дело такое, - говорит Павел Кузьмич, - человек не знает, убьют его или ранят...

Великая Отечественная для Скобелкина и тысяч его боевых товарищей стала жизнью. Привычные к фронтовым невзгодам, пороху, крови, смертям, они в душе надеялись на лучшее, хотя на месте Ивана, Петра, Михаила, похороненных после очередного боя под скромным холмиком братские могилы, мог лежать каждый из них. Не потому ли по приезду фронтового фотографа они садились перед объективом фотоаппарата: убьют - так будет память для родных. 12 марта 1942 года артиллерист Павел Скобелкин, принявший до этого не один бой, в период затишья успел сфотографироваться. На обратной стороне снимка той поры, сохранившегося и поныне, он напишет незатейливое письмо, адресованное своему трехлетнему сынишке: «На память сыну Ливаниду Павловичу от папы. Снимается 12/III 1942 года. Леня снимок храни, не теряй и папу не забывай». А потом уже было не до снимков и не до писем. Продолжились ожесточенные бои за Ленинград. 22 декабря 1943 года Павел Кузьмич был тяжело ранен. В госпитальном Эпикризе врачи напишут: «Слепое осколочное ранение левой половины лица с повреждением скуловой кости восходящей ветви верхней челюсти».  Глубокую отметину войны на лице ветерана не смогло стереть даже всемогущее время. После госпиталя вернулся в родной батальон.

- На войне тоже бывает, когда рядом уживаются и слезы, и смех, - продолжает после долгого молчания Павел Кузьмич. - Шел бой за высотку. Наш рас­чет с боевым орудием уже был близок к цели, когда из-за пригорка выкатил немецкий танк. Встретились, что называется, лоб в лоб. И растерялись: расчет моего орудия по кустам и танк как вкопанный - не выстрела тебе не движения. Обошел я его со всех сторон и не знаю что делать. Но у немцев, наверное, оцепенение кончилось, только рванули они не вперед, как я думал, а в обратную сторону. Испугались или боекомплект израсходовали? Собравшись мы не мало хохотали: не то страх из нас таким образом выходил, не то действительно все выглядело смешно.

16 июня 1944 года Павел Скобелкин вновь получил тяжелое ранение и контузию. На этот раз его фронт окончился. 8 декабря того же года военно-медицинская комиссия признала Скобелкина негодным к несению воинской службы, сняв его с учета. Молодой мужчина вернулся домой инвалидом: раны затягивались, но после контузии привязывались эпилепсия и несахарный диабет.

Павел Кузьмич и его семья, в которой подрастали еще двое «послевоенных» ребятишек, Тамара и Александр, прошли через большие страдания, прежде чем эпилепсия отступила, а вот диабет и поныне стойкий его сожитель, требующий от своего хозяина на сутки три ведра питьевой воды.

Несмотря на болезнь П. К. Скобелкин, вернувшись с фронта работал в кузнице совхоза «Стахановец», существовал такой от Северо - Енисейского «Золото-продснаба». Рабочие заготавливали для северных буренок сено, выращивали зерно. Имеющаяся у хозяйства техника работала благодаря стараниям сельского кузнеца.

- Мы в одном селе со Скобелкиными жили, - вспоминает те годы пенсионерка Раиса Халяпина, - и Павла Кузьмича знаю отлично. Мастеровой он был человек. Комбайн ли, трактор в поле остановится, механизаторы бегут за кузнецом. Он на слух, по звуку мог определить, что именно вышло из строя. Детали попроще, реставрировал в своей кузнице. Она вообще при Павле Кузьмиче в де­ревне особое место занимала, своего рода клубом была что ли. Мужики любили в свободное время к Кузьмичу заходить, он был большим оптимистом, балагуром, мастером веселого, острого словца.

Примерно в 1961 году душевный покой Павла Кузьмича был нарушен письмом с Дальнего Востока, его разыскивала одна из сестер, Акулина - время раскидало большое семейство Скобелкиных из Караешника по великой стране. Они не виделись тридцать лет. В 1962 году, взяв с собой дочь, Павел Кузьмич поехал на родину. Собравшимся вместе братьям и сестрам было что вспомнить, о чем поговорить.

В 55 лет Скобелкин П.К. вышел на пенсию, а в 1971 году, когда «Стахановец» прекратил существование, супруги перебрались в Усть-Кемь, дети стали взрос­лыми и жили отдельно. Привыкшие к постоянному физическому труду, Павел Кузьмич и Мария Петровна не могли жить без дела держали хозяйство, всерьез занялись пчеловодством. После смерти жены бывший фронтовик по-прежнему находил утешение в работе. И лишь со временем, почувствовав себя одиноким, переехал в Енисейск поближе к дочери, где ему, как ветерану войны, инвалиду, была выделена однокомнатная квартира. Орудийная кононада, бьющая в висках после контузии, в последнее время набирала силу. Затишье наступало редко, но и тогда бывший артиллерист из отдельного истребительного батальона 72 стрелковой дивизии, имеющий награды за боевые заслуги, говорил больше о войне - стиралась грань между прошлым и настоящим.