VIII. Науку на мостик – философию за борт

VII. Маркс и Энгельс против философии.

То, что неясно сейчас многим марксистам, то было вполне прочно развито и установлено Энгельсом и Марксом. Особенно же разработан этот вопрос у Энгельса.

I. Философия – плод буржуазии. «Вся эпоха возрождения, начиная с половины 15 века, и в частности пробудившаяся с тех пор философия, была плодом развития городов, т. е. буржуазии. Философия только выражала по-своему те мысли, которые соответствовали переходу мелкой и средней буржуазии в крупную». (Энгельс. «Л. Фейербах». Изд. ВЦИК. М. 1918 стр. 69).

II. Конец философии: «Гегелевская система, как система, была колоссальным недоноском, но зато и последним в своем роде». (Ф. Энгельс. «Развитие социализма от утопии к науке», изд. «Мысль» М. 1917. стр. 14)… «а система Гегеля – венец всего философского развития»... («Л. Фейербах», стр. 28).

Дальше Энгельс называет гегелевскую философию «заключительным фазисом философского движения со времен Канта» («Л. Ф.». 30).

Наконец, Энгельс высказывается еще более определенно:

… «Философии, в старом смысле слова, приходит конец. Мы оставляем в покое «абсолютную истину», к которой возможно придти этим путем и отдельному человеку, и устремляемся в погоню за достижимыми для нас относительными истинами, вооружившись положительными науками и диалектическим методом, объединяющим добытые им результаты. С Гегелем вообще заканчивается философия – с одной стороны потому, что его система представляет собой величественный итог всего предыдущего развития (курсив Ф. Э.) а с другой – потому, что он сам, хотя и бессознательно, указывает нам путь, ведущей из лабиринта систем к действительному и положительному познанию мира» («Л. Ф.» 34).

III. Лучи заката: «Штраус, Бауэр, Штирнер, Фейербах были отпрысками гегелевской философии, стоявшими еще на философской почве… Один Фейербах был выдающимся философом. Но он не только не успел перешагнуть за пределы философии, выдававшей себя за некую науку наук, парящую над всеми отраслями знания и связующую их воедино; эта философия не только была в его главах неприкосновенной святыней, – он даже и в ней остановился на полдороге – был материалист снизу, идеалист сверху» («Л. Ф.» 56).

IV. Философия излишня, философия погребена на века. «В обоих случаях материализм является по существу диалектическим я делает излишней всякую философию, предъявляющую претензию стать выше других наук» («Развитие социализма» … стр. 14). «Философу действительности» – Дюрингу Ф. Энгельс возражает: «Если мы выводим мировой схематизм не из головы, но только посредством головы из действительного мира, а принципы бытия из того, что существует, то для этого мы нуждаемся отнюдь не в философии, но в положительных знаниях о мире и о том, что в нем происходит; и то, что при этом получается, есть равным образом отнюдь не философия, но положительная наука». (Перевожу с 11 издания немецкого оригинала «Антидюринга» стр. 23).

Не менее решительно выражается Энгельс и в «Л. Фейербахе»: «Теперь философия природы погребена навеки. Всякая попытка откопать ее не только была бы излишней, но означала бы шаг назад (курсив Энгельса). Но то, что применимо к природе, понятой теперь как исторический процесс развития, применимо также ко всем отраслям истории общества и ко всей совокупности наук, занимающихся человеческими (и божескими) предметами» (61).

V. Остается ли что от философии? «Из всей прежней философия самостоятельное значение сохраняет лишь наука о мышлении и его законах, – формальная логика и диалектика, все же остальное входит в положительные науки о природе и истории». («Развитие социализма от утопии к науке». Ф. Энгельс, стр. 14).

«За философией, изгнанной из природы и из истории остается, поскольку остается, лишь область чистой мысли: учение о законах процесса мышления, логика и диалектика» («Л. Фейербах». 73).

Итак, от всей философии остается «поскольку остается», только наука, то есть, проще говоря, ровно ничего не остается: философия в голове пролетариата окончательно вытесняется наукой.

VI. Как же называется пролетарское понимание мира? Оно называется «положительное знание о мире» или «положительная наука», или «диалектический метод и коммунистическое мировоззрение» (Предисловие Ф. Энгельса ко 2-му изданию «Антидюринга»), или «диалектический материализм» или, наконец, просто «диалектика», причем последнюю Энгельс опять определяет, как науку:

«Диалектика есть ничто иное, как наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления» («Антидюринг», гл. ХIII).

Одним словом, у пролетариата остается и должна остаться наука, только наука, но никакой философии.

А К. Маркс обосновывает эту простую истину еще несколько с другой стороны:

«Философы лишь объясняли мир так или иначе; во дело заключается в том, чтобы изменять его» (11-й тезис о Л. Фейербахе).

 

26                              С. МИНИН.

VIII. Науку на мостик – философию за борт.

Почему же мы до сих пор путаемся в трех соснах (религия, философия, наука), как напр. в «Теории исторического материализма» Бухарин: «Он (пролетариат) имеет свою философию, которая есть философия действия и борьбы, научного познания и революционной практики»? (стр. 215) или как в журнале «Под знаменем марксизма», когда договариваемся опять до какой-то «философии современного естествознания» (№ 3, 125) и, даже до «философии истории»?! (№ 1,5)…

Философия – буквально это – любовь – к мудрости, любомудрие. По существу, это буржуазное, антипролетарское мировоззрение и потайной лаз к религии.

Чем же объясняется, что мы, марксисты, до сих пор обнаруживаем такое пристрастие помудрствовать или просто помудрить? Объясняется это у одних уклонами от марксизма, у других – путаницей понятий, у третьих недостаточной четкостью в терминологии.

Есть и одна общая причина: недостроенность нашего научно-марксистского корабля, ибо нам было некогда, времени не хватило. В самом деле посмотрите: разве мы привыкли всем существом мозга понимать науку? Нет, мы под наукой обычно представляем себе одну из наук или отдельные части, отрасли науки, а не что-то единое цельное, самодовлеющее. Потому и тяготеем мы к уродливому понятию «наука наук» или «масляное масло», да еще величаем это чудовище «философией».

И вот необходимо поторопиться понять, во-1-х, что наука одна и едина, хотя и со многими корнями, ветвями и плодами, во-2-х, что наука не совместима не только с религией, но и с философией и враждебна им обоям, как мировоззрениям эксплуататорских классов.

Оборудуя и достраивая наш научный корабль, позаботимся в первую очередь с капиталистического мостика вслед за религией без остатка вышвырнуть за борт и философию.

И не будем записывать ее благоговейно ни на красную доску, ни в синодик, ни в поминанье, а только на страницы минувшей истории,

С. Минин.