--------------------------------------------------------------------- К.М.Станюкович. Собр.соч.в 10 томах. Том 3. - М.: Правда, 1977 OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 12 марта 2003 года --------------------------------------------------------------------- {1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы. Волшебная тропическая ночь, вслед за закатом солнца, почти внезапноопустилась над Батавией{407} и, благодаря ветерку, дувшему с моря, дышаланежной прохладой, казавшейся таким счастьем после палящего зноя дня. Мириадызвезд зажглись на небе, и луна, круглая и полная, лила свой серебристый светс высоты бархатисто-темного купола и, медленно плывя, казалась задумчивой итомной. В эту чудную ночь, накануне Рождества Христова, белый катер с клипера"Забияка", стоявшего верст за шесть, за семь на рейде, - дожидался у однойиз пристаней нижней части города господ офицеров, бывших на берегу. Эта нижняя, "деловая" часть города с конторами, пакгаузами{407},лавками, складами и тесно скученными домами, исключительно населеннаятуземцами - малайцами и метисами, да пришлыми китайцами, ютилась почти усамого моря, кишащего акулами и кайманами, в нездоровой, сырой и болотистойместности. Настоящие хозяева острова Явы, голландцы, жили наверху, на горе,в европейской Батавии, роскошном, чистом городке изящных домов, вилл игостиниц, тонувшем в густой зелени садов и парков, в которых высилисьгигантские пальмы. Оттуда с ранней зари деловые люди спускались в малайскийквартал и в десять часов утра уже возвращались домой в свои прохладные дома.Адская жара заставляла прекращать занятия, возобновлявшиеся снова занесколько часов до заката и оканчивающиеся часов в десять вечера. Оживленная и шумная днем жизнь в малайском квартале затихла. Огоньки вмаленьких домах потухли, и узкие и грязные, прорезанные смертоноснымиканалами, улицы нижнего города опустели. Даже не видно было шныряющих упристаней ночных темнокожих фей-малаек, чтобы смущать матросов всевозможныхнациональностей, давно не бывших на берегу, и своим более чем откровеннымнарядом, и выразительными пантомимами, и острым, неприятным запахомкокосового масла, которым малайки расточительно пользуются, смазывая им иволосы, и руки, и шею. Пусто везде. Изредка лишь мелькнет громадный бумажныйфонарь запоздалого разносчика всяких товаров, китайца - этого еврея почтивсего востока, возвращающегося из верхнего города, от варваров, к себе домойна отдых. Где-то вблизи на рейде, на каком-то судне пробило шесть склянок -одиннадцать часов. Туземец спит. У пристани и далеко кругом стоит мертваятишина с однообразным шепотом морского прибоя, который нежно лижет береговойвязкий песок. Только по временам эта торжественная, полная какой-тотаинственности, тишина тропической ночи нарушается вдруг шумными всплесками,когда крокодил, после дневного крепкого сна на отмелях под отвесными лучамисолнца, забавляется в воде, ловя добычу. И снова тишина. Русские матросы с "Забияки", катерные гребцы, в ожидании господ,находились все на катере. Лунный свет падал на их белые рубахи и захватывалнекоторые лица. Несколько человек, растянувшись под банками, сладко спали.Один чернявый молодой матросик задумчиво и как-то вопросительно поглядывалто на мерцающие звезды, то на сверкающую серебром полосу моря и видимо думалкакую-то думу, судя по его напряженно-строгому лицу. По временам, когдараздавались всплески, он вздрагивал и пугливо озирался на товарищей. Ачеловек шесть или семь собрались около кормы и, рассевшись по бортам насиденьях, вели беседу как-то особенно тихо, почти шепотом, словно бы боясьнарушить тишину этой волшебной ночи и точно несколько пугаясь ее жуткойтаинственности. Дымок нескольких курящихся трубочек с острым запахом махоркиприятно щекотал обоняние беседующих гребцов. Кроме русского катера, у пристани не было ни одной шлюпки. Матросы вспоминали о России, о празднике на родине, высказывали желаниепоскорей вернуться домой, особенно те, которые по возвращении рассчитывалина отставку или, по крайней мере, на бессрочный отпуск. Вот уж третьеРождество они встречают в "чужих" и "жарких" местах... Опротивело... Скорейбы вернуться! И несмотря на жизнь, хотя полную опасностей, но все-таки относительносносную (на клипере и командир, и офицеры были люди порядочные и матросов нетеснили) и сытую, каждого из матросов тянуло туда, на север, на далекуюродину с ее бедами и нуждой, с покосившимися избами, соснами и елями, снегоми морозами. После этих воспоминаний все как-то притихли. Несколько минут длилосьмолчание. - Гляди... Звезда упала... Еще... И куда она падает, братцы? - тихоспросил чернявый матрос. - В окиян, известно. Опричь окияна ей некуда упасть! - отвечал пожилойздоровый матрос уверенным тоном. - А ежели на землю? - спросил кто-то. - Нельзя, потому все как есть расшибет. По самой этой причине бог ивалит звезду в море... Туда, мол, тебе место... Чернявый матросик, видимо неудовлетворенный этим объяснением, сновастал глядеть на небо. И необыкновенно приятный грудной голос загребного Ефремова заговорил: - Это бог виноватую звезду наказывает... Потому звезды тоже бунтуют...И особенно много, братцы, падает их в эту ночь... - По какой такой причине, братец? - задорно спросил пожилой, плотныйматрос. - А по такой причине, милый человек, что в эту ночь не бунтуй, а ведисебя смирно, потому как в эту самую ночь Спаситель родился... Великая этаночь... Нашему рассудку и не понять... И как ежели подумаешь, что родился онв бедности, пострадал за бездольных людей и принял смерть на кресте, такнаши-то все горя ничего не стоят... Ни одной полушки!.. Да, братцы, великаяэта ночь. И кто в эту ночь обидит младенца, - тому великое будетнаказание... Так старик один божественный мне сказывал, странник. В книгах,говорит, все показано... - Ишь ты, подлый!.. Так и мутит воду! - проговорил кто-то, когдапослышался вблизи всплеск воды... - Нешто крокодил? - Кому другому... Гляди - башка его над водой... Все глаза устремились на одну точку. На освещенной светом луны полосеводы видна была отвратительная черная голова каймана, тихо плывшегонеподалеку от шлюпки к берегу. - Погани-то всякой в этих местах!.. И крокодил, и акула проклятая...Сказывают, на берегу, в лесах и тигра... Однако загуляли что-то наши офицерына берегу, братцы... Скоро и полночь... А ты, Живков, что все на небо глазапялишь? Ай любопытно? Не про нас, брат, писано! - проговорил, обращаясь кчернявому матросику, пожилой, плотный матрос. В эту минуту с берега вдруг донесся чей-то жалобный крик. Матросы притихли. Кто-то сказал: - А ведь это дите плачет... - Дите и есть... По ближности где-то... Ишь, горемычный, заливается...Заплутал, что ли... - Кто-нибудь при ем должен быть... Жалобный, беспомощный плач не прекращался. - Сходил бы кто посмотреть, что ли? - заметил плотный, пожилой матрос,не двигаясь, однако, сам с места. - Куда ходить? Офицеры могут вернуться, а гребца нет! - строгопроговорил унтер-офицер, старшина на катере. - И то правда! - сказал плотный матрос. - Что ж, так и бросить без призора младенца в этакую ночь? - раздалсяприятный тенорок загребного Ефремова. - А ежели он один да без помощи?..Это, Егорыч, не того... неправильно... - Я мигом вернусь, Андрей Егорыч, только взгляну, в чем причина! -взволнованно проговорил чернявый матросик. - Дозвольте... - Ну, ступай... Только смотри, Живков, не заблудись... - И я с ним, Егорыч! - вымолвил Ефремов. И оба матроса, выскочив из катера, бегом побежали по пустынному берегуна плач ребенка... И очень скоро, почти у самого моря, они увидали крошечного черномазогомальчика в одной рубашонке, завязшего в мокром рыхлом песке. Около не было ни души. Матросы удивленно переглянулись. - Эка идолы!.. Эка бесчувственные!.. Бросили ребенка... Это, братЖивков, неспроста... Погубить хотели младенца... Тут бы его крокодил исожрал!.. Гляди... Ишь плывет... Почуял, видно... И Ефремов взял на руки ребенка. - А что же мы с ним будем делать? - Что делать?.. Возьмем на катер... Там видно будет!.. Ну ты, малыш, нереви! - ласково говорил Ефремов, прижимая ребенка к своей груди. - Это самгосподь тебя вызволил... Велико было изумление на катере, когда минут через десять вернулись обаматроса с плачущим ребенком на руках и рассказали, как его нашли. Унтер-офицер не знал, как ему и быть. - Зачем вы его принесли? - строго спрашивал он, хотя сам в душе ипонимал, что нельзя же было оставить ребенка. - То-то принесли! И ты бы принес! - мягко и весело отвечал Ефремов. -Ребята, нет ли у кого хлеба?.. Он, може, голоден?.. Все матросы смотрели с жалостью на мальчика лет пяти. У кого-то вкармане нашелся кусок хлеба, и Ефремов сунул его малайчонку в рот. Тот жадностал есть. - Голоден и есть... Ишь ведь злодеи бывают люди!.. - А все-таки, ребята, нас за этого мальчонка не похвалят! Ишь пассажиробъявился какой! - снова заметил унтер-офицер. - Там видно будет, - спокойно и уверенно отвечал Ефремов. - Может, ипохвалят! Ребенок скоро заснул на руках у Ефремова. Он прикрыл его чехлом отпарусов. И его некрасивое, белобрысое, далеко не молодое лицо светилосьнеобыкновенной нежностью. Скоро приехали с берега в двух колясках офицеры. Веселые и слегкаподвыпившие, они уселись на катер. - Отваливай! - Ваше благородие, - проговорил старшина, обращаясь к старшему изнаходившихся на катере офицеров, - осмелюсь доложить, что на катер взят сберега пассажир... - Какой пассажир? - Малайский, значит, мальчонка... Так как прикажете, ваше благородие?.. - Какой мальчонка? Где он? - А вот спит под банкой у Ефремова, ваше благородие... И унтер-офицер объяснил, как нашли мальчонку. - Ну что ж?.. Пусть едет с нами... Фок и грот поднять! - скомандоваллейтенант. Паруса были поставлены, и шлюпка ходко пошла в полветра на клипер. Ефремов уложил найденыша в свою койку и почти не спал до утра,поминутно подходя к нему и заглядывая, хорошо ли он спит. Наутро доложили о происшествии капитану, и он разрешил оставитьмальчика на клипере, пока клипер простоит в Батавии. В то же время он далзнать о ребенке губернатору, и маленького малайца обещали поместить в приют. Неделю прожил маленький найденыш на клипере, и Ефремов пестовал его снежностью матери. Мальчику сшили целый костюм и обули. И когда наканунеухода полицейский чиновник приехал за мальчиком, матросы через боцманапросили старшего офицера испросить у капитана разрешение оставить найденышана клипере. И Ефремов, успевший за это время привязаться к мальчику, ждалкапитанского ответа с тревожным нетерпением. Капитан не согласился. Долго потом Ефремов вспоминал рождественскую ночь и этого чуть было непогибшего мальчика, успевшего найти уголок в его сердце.
ПРИМЕЧАНИЯ
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ
Впервые - в сборнике "Рассказы из морской жизни", СПб., 1892. Стр. 407. Батавия - город на северо-западном побережье острова Ява(ныне - столица Индонезии, Джакарта). Пакгауз - специальный склад для хранения грузов при железнодорожныхстанциях, портах и т.п. Л.Барбашова
2020-06-30
224
