Стихи об утраченном Человеке

Анатолий АПОСТОЛОВ,

Лауреат Международной премии

«Поэзия» в номинации «Литературная критика»              

СТИХИ ОБ УТРАЧЕННОМ ЧЕЛОВЕКЕ

(О творчестве Михаила Фридмана)

 

Утверждал и продолжаю утверждать: Михаил Фридман как художник высокого Слова и как Личность отличается от нас, его собратьев по перу, по многим параметрам.

Главными из них я бы назвал сверхчувствительность его души, нестандартное мышление, уникальную способность поэта видеть и понимать на грани понимания и под особым углом зрения.

Эти волшебные качества позволяют поэту Фридману пребывать в ином логическом и эмоциональном пространстве, в котором всем сердцем почти физически ощущается необратимая стрела Времени. В этой своей иной реальности, где может быть всё,  за исключением того, чего не может быть, но может быть и то, что противоречит законам физики, поэт Михаил Фридман способен попасть в цель, которую никому не поразить, способен попасть в мишень, которую никто не видит.

Одной из таких незримых обывателю «мишеней» для поэта стала Легенда о Человеке, одна из самых древних и, пожалуй, самых живучих легенд человечества.

Легенда о демиурге как об утраченном универсальном моральном авторитете является стержневой темой в философско-мировоззренческой лирике Михаила Фридмана. Уже в начале «нулевых годов» поэт в   мифоэпической поэме-кощуне «Анчутка» (2008), в стихотворных сборниках «Нависть» (2007), «Экс-Тракт» (2007), «Со-Бытие» (2010), «Приблизительная точность» (2010) пытается выразить драму своей эпохи через антропогоническую трагедию об идеальном человеке. В стихах последнего времени, в сборниках «Сила лёгкости», «Стальной сердечник», «Лобачетомия», «Не-Веста», «Одинночьюство», вышедших в свет в 2011 году, тема об утраченном Человеке,  становится для Фридмана главной и актуальной, она как бы определяет уровень общения поэта со своими современниками, «братьями по разуму и духу». И это неспроста. Легенда о совершенном Человеке была актуальна во все времена, и она всегда, в каждой эпохе, подвергалась людьми строгой ревизии. 

Легенда о демиурге, полубоге, герое-созидателе с её идеей божественности и поиска бессмертия, с её трагической неразрешимостью зла в латентном антропофаге, по сути, является величайшей драмой человечества. В ХХ веке  она порождает больную философию и больные мечты о «новом человеке», о серийных биологических роботах,  о «биокомпьютерах нулевого поколения», которые должны сменить уходящее в прошлое реликтовое человечество.  

В любой эпохе современники на себе испытывали крах легенды о мудром демиурге и связанный с ним духовно-нравственный кризис общества. Если быть точным, то крах Легенды об идеальном космологическом человеке начался восемь тысяч лет назад, в начале мезолита, в эпоху главного героя поэмы-кощуны «Анчутка», то есть сразу же после сотворения этой легенды.  

Но никогда этот крах не был таким драматическим и необратимым, как в наши дни. В считанные годы в нашей стране высокие идеалы коммунизма легко уступили место идеологии консюмеризма с его философией алчного потребления; высокий дух культурного героя окончательно рухнул в косную материю, в бездну Желудка, увяз в ней и погиб. Некогда Человек космологический, идеальный и универсальный уступил место торжествующему ничтожеству.

В российском обществе возник острый дефицит героев духа, дела и Поступка, дефицит человечности и жертвенного альтруизма. Дефицит морально-нравственных авторитетов в одночасье восполнился легионом дегенератов с амбициями царей и верховных владык, социальные паразиты возомнили себя «хозяевами жизни» и строителями «нового мира».

Человек с большой буквы, потомок богов и демиургов превратился в  «проклятого, не соблюдающего божественный Закон» человечка, в биологический мусор, в число со знаком 0.

  Это необратимое превращение Человека-полубога в нелепое, бессмысленное, крайне ничтожное и крайне малое существо осмысливается поэтом Фридманом как драма человечества космического масштаба. Такое бессмысленное существо не достойно любви, считает поэт и философ Михаил Фридман, ибо сегодня

                      …человек человеку собака,

                      Верен так, что способен загрызть.

 

Сегодня «человек – слово с маленькой буквы», духовно он – протухший продукт российского «человейника» (А.А.Зиновьев). Сегодня, по Фридману, человек – это «заговор Плюса и Минуса», который возомнил себя, чуть ли ни священным числом  в ряде сакральных знаков в новой социальной среде, где знак 0  является жизнеутверждающим:

                

                     Проще всех тут живётся Нулю,

                     Ты-то вынесешь всё – я не вынесу,

                     Человек, я тебя не люблю!

 

Далее поэт даёт нам психосоциальный портрет современного человека, бесславно и постыдно утратившего лучшие свойства Человека космологического – Адама Кадмона как первообраза человека  для духовного и материального мира:

                       ……………………………………

                       Человечек, не якай, не якай!

                       Ты лишь пешка из чьей-то игры.

                       ……………………………………

                       Поступаешь по совести редко,

                       Счастлив, если есть стол и кровать.

                       Этикет предложил этикетку:

                       Человеком тебя называть.

                        Ты живёшь гениально и просто,

                        Как бактерия, зверь и трава,

                        И тебе, как и им, светят звёзды,

                        Ты находишь к их воле слова.

                          

                         Демиург – кем он был, я не знаю,

                         Андрогин или гермафродит.

                         Демон гордо парит надо мною,

                         Ангел скромно в печёнках сидит…

                                                            («Со-Бытие», с.152-153)

 

Михаил Фридман прав: с таким человечком в нашем «человейнике» с его «человодами» ничего светлого и доброго не сотворишь. Легенда о Человеке приказала долго жить. Несчастен и безнадёжен народ, который остро нуждается в «культурных героях». Без их высокого духа, истиной честности ума нет нам достойной жизни. А есть горе, разрушение, гниение и смерть. Такова суть «философии Вечности» в творчестве поэта  Михаила Фридмана, который сделал всё возможное, чтобы стать одним из главных и честных свидетелей   нашей эпохи,  нежелательным Свидетелем третьего Смутного времени на Руси.

Перечитываю очередную книгу стихов Михаила Фридмана, и перед мысленным взором возникает в мареве зноем выжженная пустыня, а по ней среди барханов чёрной змеёй вьётся огромная очередь жаждущих целовать золотые сандалии Князя Тьмы и Отца Лжи в надежде получить от него свою порцию земных благ, лёгкого успеха и сомнительных плотских утех.

Голова этой чёрной очереди скрывается за горизонтом, за горизонтом событий и наваждений. Страшная картина человеческого падения. Но почему-то не страшно, почему-то не верится в окончательную смерть Человека космологического, вечного Идеала для подражания. Совсем наоборот. Почему-то верится, очень верится, лирический герой поэта Михаила Фридмана никогда не станет в хвост этой мерзкой очереди к Лукавому.  Никогда, никогда! Ни за что, ни за что! Почему? Да потому, что у поэта и его лирического героя есть волшебный ключик познания высшего Принципа Бытия:

 

                                   …ключик к свободе идей,

                   К выбору, к совести, к явному Богу.

                   Время пришло мне свернуть на дорогу

                   Умных, свободных, несчастных людей!

 

2011-11-27

                                 

                             

УЗРЕТЬ ОЧАМИ БОГА…

(Раиса Арефьева. Картины из серии «Полёт бабочки», «Семнадцать мгновений пути», 2007-10. Холст/ масло..// Каталог произведений Раисы Арефьевой «АРТ мастерская». М.: 2010.

Михаил Фридман. ПРИБЛИЗИТЕЛЬНАЯ ТОЧНОСТЬ. Мечты и чаяния в метафорах и звуках. М.: 2010, 159 с.)

Последние книги стихов Михаила Фридмана «Со-бытие» и «Приблизительная точность» по праву и сути своей продолжают лучшие традиции философско-бытийной лирики, которая в русской поэзии насчитывает не одно столетие.

  Следовать этой традиции и продолжать её в условиях массовой атрофии души на экспериментальной площадке под названием «Pangea Ultima» становится всё труднее, ибо философию жизни с её «исторической материей» нашей жизни почти невозможно отобразить в стихах, оставаясь психически здоровым человеком. Здесь, на слишком тесной пяди «земли последней», художнику приходится постоянно сопротивляться своей эпохе. Здесь, предложенные Декартом и Кантом, приёмы рационального, классического мышления и духовного миросозерцания не работают – наша эпоха, с её множеством вопящих несовместимостей и социальных парадоксов, художественному освещению и творческому созидательному моделированию не поддаётся. Мало этого, сегодня творчество людей искусства омрачено проблемой недостаточности и несостоятельности творчества как мощного средства, влияющего на духовное возрождение падшего человека. Эпоха торжествующего монетаризма стала оскорбительно унизительной и омерзительной для пытливого и честного поэта, философа и пророка, а посему влияние тех немногих мастеров слова, кто мог бы служить нравственным камертоном, почти сведено к нулю.

Но, слава Богу, ещё не выжжены дотла райские луга русской культуры, пробивается сквозь выжженную толщу молодая поросль, и появляются те, чьё высокое слово несёт в себе дерзость неистовой сердечной безоглядности, дерзость врачующей и беспощадной как антисептик Истины.

Одним из таких благодатных живых ростков русской культуры является сегодня поэт Михаил Фридман, который через язык эмоций и метафор, через живопись слов и напевные звуки помогает читателю увидеть иные миры, принять с благодарностью идею бессмертия и

                Преодолеть земное тяготение

                Лишь для того, чтоб ощутить полёт…

                ……………………………………….

                Ни сила тяжести, ни сила трения

                Не смогут удержать – наоборот:

                Сквозь Млечный Путь Душа прорвётся вброд,

                Приняв проклятием благословение –

                 Преодолеть земное тяготение.

 

Особенно ярко философско-бытийная лирика Михаила Фридмана проявилась в оригинальном, новаторском цикле стихов «Семнадцать мгновений пути» (в сборнике «Приблизительная точность»), в своеобразных «стихотворных иллюстрациях» к религиозно-мистическим, экзотерическим живописным полотнам замечательного и разнопланового художника Раисы Арефьевой («Полёт бабочки», «Поцелуй бабочки» и «Семнадцать мгновений пути»).

Здесь мы видим Михаила Фридмана как уверенного в своих возможностях вполне зрелого поэта, который имеет дело в одном случае с неумирающей реальностью современного языка, искорёженного варваризмами, а в другом – с языком как прообразом вечности – языком эзотерическим. Поэт Фридман через язык эмоций и метафор подверг глубокому анализу и моделированию гранитную твердь бездушной эпохи здесь и студёные просторы Вселенной «там», по ту сторону полотен Раисы Арефьевой, за «горизонтом событий», где продолжают свой вечный полёт в образе неповторимых по красоте бабочек человеческие души.

                                   Душа летела,

                                   Беременная смыслом,

                                   Навстречу жажде

                                     Всевидящего ока,

                                   К Началу – в точке света.

     

Удивительной по своей смелости и виртуозной по исполнению и стихотворная пьеска Михаила Фридмана, выполненная им в виде эклоги, сценка-диалог в форме венка сонетов, в котором магистральный сонет одновременно является акростихом: «Поцелуй бабочки» – так называется серия полотен Раисы Арефьевой. В этой идиллической и мистической пьеске, ярко отражающей духовный мир поэта, Михаил Фридман сумел во всей полноте отобразить чувства и настроения Раисы Арефьевой. Выразительность, экспрессия этого, не имеющего аналогов в русской поэзии, стихотворного произведения, достигнуты автором благодаря смелому применению в своём творчестве идей, методов, средств и художественных приёмов своих предшественников. Эта живая живописная словесная вязь, благозвучие, высокая философия белого стиха и трагическая печаль сонета, напевность романса и сердечный ритм триолета в сопровождении музыки земной и нездешней…

И полотна Раисы Арефьевой как окна в Явь и Навь, в «царство яблонь сказочного сада» и во Тьму над бездной, где Вечность укрощает тишину, и где души-тени опыляют Космос.

Картины как прообраз иных миров, как двери, за которыми в рассеянном холодном свете блестит дорога к Началу Начал, дорога к Богу.

Вот девочка Рая под райской яблоней тревожно и пытливо смотрит в Жизнь. Вот женщина Раиса, уже познавшая всю жестокую красоту жизни, на фоне яблони земной, в двойном автопортрете как в «обратной перспективе» пространства-времени…

                     Печалью вдохновлённый Созерцатель

                     Увидел Жизнь, точней её изнанку,

                     Где не попутно строчке с циферблатом –

                       И Прошлому Грядущее скормил.

  Как в живописных полотнах Раисы Арефьевой, так и в «стихотворных иллюстрациях» Михаила Фридмана к этим полотнам основным лейтмотивом звучит идея вечности и бессмертия.

                   Смотрю глазами Бога

                   На себя со стороны:

                   Душа попалась

                   В паутину времени.

                   Кокон – это начало.

                                        (Танки, с.132)

 

                    Никто не знает,

                    Есть ли жизнь после смерти.

                    Спроси бабочку.

                                        (Хокку, с.132)

Для выражения идеи вечности в своём творчестве Михаил Фридман и Раиса Арефьева используют всё, что годится для исчерпывающего выражения своих чувств и мыслей, все хитрости и тайны своего ремесла, потому что стих и полотно долговечнее их творцов. Идея бессмертия есть прямое продолжение художественного ремесла. Этот удивительный сплав двух видов искусства основан на том, что Мастер слова черпает вдохновение в творчестве Мастера кисти и наоборот. Этот сплав, этот магический творческий кристалл есть ни что иное как музыкальная живо СЛОВО пись, симфония красок и цвета, симфония певучих слов и сладких звуков…

Через волшебство красок и цвета, через чары чарующего звука, через музыку, порождаемую песенным словом поэта, через музыку Свиридова, Сибелиуса и Грига гармонично и торжественно звучит творческий дуэт «А и Ф» ( Арефьева и Фридман). Этот дуэт помогает узреть незримое очами, объясняет и радует, заставляет верить в то, что в стране есть ещё люди, чей голос звучит как камертон, как своего рода пароль, по которому мы можем определять «своих» по духу и совести.

А.Г.Апостолов,

Член-корреспондент Международной   

Кирилло-Мефодиевской академии

славянского просвещения,

член Союза писателей России.                                                                                     

                                                                                              11.11.2010.