(зимнее утро на подворье
Корнилие-Палеостровского мужского монастыря)
1. Попалось тут как-то интервью Владыки Ионы (Черепанова), где он сравнивал паломничества ко святым и святыням с посещением родственников. Святые — нам, православным, родня по Крови, посему и отношения с ними у нас соответствующие: одних часто видишь, вспоминаешь, мысленно беседуешь, с другими — редко, с третьими… С этими, случается, и вовсе приходится знакомиться. Вот как мы с друзьями сегодня взяли да и оказались на петрозаводском подворье Корнилие-Палеостровского мужского монастыря, на отрезке земли свв. Корнилия и Авраамия Палеостровских. Почти случайно. Точнее, промыслительно. У Бога ж случайностей не бывает:)
«Но странный стук зовет: «В дорогу!»
Может, сердца, а может, стук в дверь.
И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: «Верь!»
— пел когда-то Цой. Собственно, в сердце думка постучалась, сердце откликнулось. Оглянулся ты на пороге, а порог-то уже церковный — храма во имя иконы Божией Матери «Знамение». Воскресная литургия начинается.
|
|
И не помню, чтоб когда-то иначе было. Типа сидел, планы писал, карты чертил, цели высокие ставил, благими намерениями укреплял:)))) Не в этой жизни. Да и не в будущей. Слава Господу! Наш Бог — всё ж Бог живых, а не стереотипных да шаблонных.
2. Зимние пейзажи и описание дислокации впечатляющих построек на территории подворья замнем для ясности. Этим занимаются рекламные зазывалы. У нас же потребности в торговле религиозными «картинками» нет, поэтому о другом поразмыслим. Чего понесло-то туда? Не на всякий же стук подрываешься и несёшься в неведомую даль. Факт.
Читала на днях умную книжку. Так там монах пишет: «За все «услады» мира сего платил я сердцем моим, растрачивая безумно и безсмысленно силы его: за ненависть — сердце, за похоть — сердце, за деньги — опять все то же сердце. И теперь остыло оно, ибо не изведало возвышенной любви, к которой Ты зовешь меня, Господь мой, чтобы я научился отвечать на все происки тьмы мира сего любовью, живущей в глубинах сердца моего: на ненависть — любовью, на злобу — любовью, на зависть — любовью, на смерть и жизнь — безмерной и неистощимой любовью Твоей, Христе».
И можно смеяться, но во вторник я это читала-разбирала-с Божией помощью уразумевала, и с того самого времени встал у меня перед глазами Знаменский храм. Это, скорее всего, напоминает ситуацию, когда котик, приболев, ходит по лужайке и ищет травки нужной пожевать, находит, жует, приходит в себя. Хотя он, котик, и не фармацевт ни разу, и тем паче не усатый доктор. Так и я аптекарем не была, когда в тот храм сегодня поехала. Сердце полечить. Ну и по ходу дела с карельскими святыми пообщаться, коих всем собором безмерно люблю, ценю, восхищаюсь, и слов не найду, чтобы воспеть Богу благодарность, что Он мне оказал честь по карельской земле ступать.
|
|
3. Евангельское чтение было как раз о врачестве — исцелении прокаженных и кровоточивой. Отец Ферапонт (Грязнов) с амвона зачитывал из книги на проповеди о том, что мы дерзаем к Богу обращаться за просимым и должны отдавать себе отчёт, к Кому вообще обращаемся. Смирение нужно проявлять, веру ко Господу непоколебимую и благодарность. Как когда-то архимандрит Кирилл (Павлов) духовному сыну сказал, мол, чадо, многие думают, что Христос распялся для того, чтобы мы умели правильно свечки в храме зажигать, но ты, пока жив, стремись как можно глубже Евангелие понять. Т. е. от хамства неистребимого предостерегал и к Истине лицом обращал. А то ведь любимое церковное песнопение, исполняемое пред иконой соло, — «дай-подай», да? Припевчик песенки-однодневки с «Русского радио» напоминает. Но, как проповедь нам показала, дерзать просить — это тоже наука, жизнью предлагаемая и опытно осваиваемая.
Да… А пока внимала поучительному чтению, подумалось: «Хорошо… И вот дерзаем сейчас просить Господа об исцелении сердца… А кого ещё? Не Минздрав же!»
4. На всём подворье царит тишина. Неотступный признак постоянной молитвы, вокруг творящейся. Присутствие прпп. Корнилия и Авраамия Палеостровских становится явным. Ощущение усиливается и от их иконы, лежащей на аналое. XV-й век соединяется с веком XXI-м и вливается в вечность. «Преподобные отцы наши Корнилие и Авраамие, молите Бога о нас».
Это вместо «приятно познакомиться», если на безумный светский перевести.
Тихий интеллигентного вида и молитвенных интонаций иеромонах благоговейно и размеренно служит. С ним контрастирует бодрый клирос, в стиле «православная зорька» выбивающий из тебя остатки всякого сна, который одолевает после невыносимо зверской трудовой недели. И даже намёки на эти остатки:))) Честно, очень здорово! Так, наверное, нельзя воспринимать церковное пение, чего-нибудь неотмирного контекст просит, но по-другому не получилось.
Служба была, как в популярной композиции:
Странники стоят,
Молится народ.
Русь ещё жива,
Русь ещё поёт:
«Господи, помилуй!»
То есть люди действительно единодушно едиными усты Бога, по апостольскому завету, славят. И ты там подмяукиваешь. С радостью. Которую дарует Господь, сердца исцеляющий.
5. В общем, познакомились с родственниками небесными. Да. Теперь, что называется, дорогу знаем. Можно общаться, навещать и прочее, о чём говорил архиепископ Иона, упомянутый в начале моих дорожных замет.
Слава Богу за всё!
И за это.
«ЗНАМЕНИЕ»
Тили-бом, родимые, тили-бом,
Ждёт-пождёт нас н`а Небе Отчий дом.
Он для странных странников и сирот,
Воскресенья чающих. Каждый год
Путь они проходят отмеренный,
Обретают дом свой потерянный...
Вот те раз, убогие, вот те раз,
Божья Матерь кротко глядит на нас,
Смотрит так, что хочется рухнуть в прах
И лежать до смерти в Её ногах.
По любви в нас жажда живёт-печёт,
Без любви всё мёртвое, всё не в счёт.
Сердце птицей бьётся, летит гор`е —
Праздник «Знаменья» выпал в календаре.
Нам от радости вовсе не продохнуть.
Каждый день желает нам «В добрый путь!».
С Богородицей за руку, тили-бом,
В Отчий дом, родимые, в Отчий дом.
Храм иконы Божией Матери «Знамение» на подворье монастыря
ЛЮДИ МУРОМСКИЕ
О НЕВМЕСТИМОМ
(прп. Лазарь Муромский)
Как к дымящему пепелищу грядёт преподобный Лазарь,
К затухающим углям шествует тихий инок.
Сыроядцы, лопь с чудью, в глаза не ведали аза
И с озверевшим сердцем звали Бога на поединок.
Мол, убирайся отсюда с доставшим Своим монахом,
|
|
Не дающим нам спать спокойно и ублажать ручных бесов,
Он для нас со всем скарбом ничтожней подножного праха.
В общем, нет больше кельи. Лазарь, иди себе лесом.
К дымящему пепелищу Лазарь в слезах подходит.
Не жаль ему скудных имений. В гробу всё равно нет карманов.
Сердце плачет об образе Девы Пречистой. Потерянно бродит
Монах… Тишина. Гарь глаза ест. Вечер. Сумерки. Всё как в тумане.
«Лучше бы сам сгорел я или людьми был растерзан,
Чем лишиться Твоей иконы, Богородице, Матерь Света!»
… Лучом незакатного солнца сумрак внезапно был взрезан.
И удостоился Лазарь Царицы Небесной ответа.
Вот икона — цела, невредима, на воздухе стала у древа.
Вот глас: «На смиренных Я призрю рабов и на это место.
Поставь здесь церковь Успенья». Так сказала Пречистая Дева.
Время проходит. И церковь поднимается среди леса…
А мы молимся и читаем о милости к человеку
И человечьем сердце, исполненном благодати,
Которое будет жить Богом с рождения и до века,
Которое будет любить больше жизни своей Божью Матерь…
Мы топчем святую землю, где посеяны кости святые,
Где сонм преподобных бился за нашу надежду с верой,
Где каждое житие за словами привычно простыми
Раскрывает нечто такое, для чего у нас вряд ли есть мера.
Посему не вмещается в сердце благодарность Благому Богу.
Может, однажды найдётся тот, кто слова подыщет,
Чтобы сказать так, как должно, о бессчетных дарах нам, убогим…
И глубине веры Лазаря, грядущего на пепелище…
ПРОСТО ВСПОМНИТЬ
«Воспоминания об отце Ниле»… Название опубликованной «ВКонтакте» книги (группа Муромского Свято-Успенского монастыря, https://vk.com/muromskijmon) привлекло своей незатейливостью. Ни тебе яркой цитаты, ни броского заголовка, ни малейшего намёка на оригинальность. В мире, где всякая информация стремится громогласно заявить о себе, чтобы как угодно завладеть твоим вниманием, оно выглядело, как скромная Золушка средь принарядившихся сестер... Необычно:) Такой ярлык напрашивается сегодня по отношению к немудрящей простоте. Посему скачала я книгу да распечатала. Посмотрю, думаю, перед сном, что там за отец такой был. Ведь дивен Бог в ближних наших, причем во всяких. Не раз с этим сталкивалась, а особенно меня в этом утвердила книжка «Люди Церкви, которых я знал» почившего недавно игумена Дохиара архимандрита Григория (Зумиса), где собраны его мемуары о каких-то торговцах, бабушках, неприметных духовниках, многодетных матерях, одиноких крестьянах и прочих немощных мира сего, от чьей святости просто сидишь и навзрыд рыдаешь. Ну так а что такого? Мемуары юродивого:)), фигуры эсхатологической, то бишь нового века со своей логикой и иерархией ценностей, отличной от века нынешнего.
|
|
— Смотрит так строго… Кто это? — проходя мимо стола с распечаткой книги, поинтересовался муж. С обложки взирал отец Нил (Яшкин). Взирал так серьёзно, что захотелось выпрямиться.
Хороший вопрос. А ведь и правда — кто он? Повествование шло по известным трём точкам: родился — жил — почил… Нам, конечно же, важно, КАК жил. Вера — она вообще суть действие, поэтому в череде дел человеческих «по плодам узнаёшь», кто перед тобой. Страница листается за страницей. «Работал на скотном дворе…», «засыпал на утренней трапезе…», «ездил в скит… заявил, что никуда отсюда не пойдёт… благополучно и смиренно вернулся в Монастырь», «валил лес…», «пёк в печи хлеб…», «сооружал небольшую пристань…» Внешняя жизнь, благодаря вниманию авторов к деталям, описана живо настолько, что невольно вздохнёшь: «Вот и познакомились». Помимо этого, в канву воспоминаний вплетены сокровенные вещи: «делая уже всё для Бога, не мог переступить внутреннюю грань своей любви к Нему» (сделать что-то недостаточно хорошо), очень мало спал, страдал хроническим воспалением лёгких, нормальных досок для сооружения кельи пожалел, потому что для себя, а не для другого, Литургию служил самозабвенно, и вообще постоянно забывал себя, погиб, упокоился. Последние слова книги — о молитвенном правиле. Символично для монаха.
В книге есть ещё один персонаж — это Муромский Свято-Успенский монастырь, который не режет глаз, а тихо выступает фоном жизни о. Нила. Это древний общежительный монастырь, основанный в труднодоступном месте на берегу Онежского озера в XIV веке преподобным Лазарем Муромским, известным святым, в земле Карельской просиявшим. «Стена и прибежище был иноком, чадом твоим духовным, уневестив их Христу, преподобне отче Лазаре, евангельски пожив, обитель Божию, монастырь, сию крепость Церкве создал и братию богомудро наставляя упасл еси, на пажитях нивы Господней к вечному царствию приводя», — сказано об этом в акафисте прп. Лазарю. Т. е. понятно, каких наследников требует такое наследие.
Тема эта ненавязчиво раскрывается в выразительных фотографиях дьякона Константина Селезнёва с точными и глубокими комментариями, которые бережно и очень тактично приоткрывают для читателя неявные для него грани монашеской жизни. Говоря об иеромонахе Ниле, он замечает: «Жизнь его была не менее суровой, чем его успение. У меня нет никаких сомнений, что отец Нил был одним из сильнейших подвижников-монахов в современной России, один из тех, о ком практически никто не знает, потому что они прячутся от мира, чтобы жить с Богом».
И слава Господу, что есть ещё внимательные глаза, чтобы их рассмотреть в мелькании лиц, чуткие сердца, чтобы на них отреагировать и постараться понять, и ум, в Боге укоренённый, который способен породить добрые и весомые слова, чтобы об этом рассказать другим, как это сделали авторы «Воспоминаний об отце Ниле».
Слава Богу за всё! И за эту книжку.
P.S. Ну и поскольку мыслю я обычно ритмически и рифмованно, то в голове, на самом деле, пока писала, гуляло следующее:
В имени слышно «борись!» — видно, воином быть с рожденья
Повелел Господь человеку, направляя в светлую рать
Своих воинов-черноризцев, путь высокого напряжения —
До победы сквозь поражения — Богом призванных пролагать.
Узкий путь утешителен, только тяжек он до кровавого пота
И тернист — пока утвердишься, призадумаешься не раз.
Но Господь не оставит раненых Своей милостивой заботой,
Лишь бы только смирился воин, исполняя Божий наказ.
Камертоном по жизни «молись!» выступает денно и нощно.
Сколько в мире исхожено троп — и без Господа ни одной.
Вот родился и жил монах, а потом в мир иной бессрочно
Он отправился, память оставив для молитвы. Вечно живой.
В общем, как-то так я всё поняла о человеке Муромском…