Марксизм. О позитивизме, о противниках позитивизма

О позитивизме, о противниках позитивизма

СМЫСЛ И НАЗНАЧЕНИЕ ИСТОРИИ

КАРЛ ЯСПЕРС

Заведующий редакцией Я. И. Кураев

Редактор О. Ю. Бойцова

Младший редактор О. Л. Осипова

Художник А. Л. Чириков

Художественный редактор А. Я. Гладышев

Технический редактор И. А. Золотарева

ИБ № 8971

Сдано в набор 29.01.91. Подписано в печать 16.07.91.

Формат 60Х90'/16. Бумага книжно-журнальная офсетная

Гарнитура «Литературная». Печать офсетная.

Усл. печ. л. 33,0. Уч.-изд. л. 38,10.

Тираж 50 тыс. экз. Заказ № 1580. Цена 5 р. 50 к.

Политиздат. 125811. ГСП. Москва, А-47. Миусская пл., 7.

Ордена Ленина типография «Красный пролетарий».

103473, Москва, И-473. Краснопролетарская, 16.

Познание неизменного в постоянно меняющемся освобождает от обязанности трудиться над историческим пониманием. Идея непрерывности античного наследия, возведенная в высший принцип, представлена в монументальном труде Эрнста Роберта Курциуса.

От позитивистской и идеалистической школ отделились социология литературы и метод имманентного анализа произведения, еще больше углубившие пропасть между поэзией и историей. Острее всего это обозначилось в противостоянии марксистской теории литературы и формального метода. Именно они и должны быть в центре критического обзора предыстории современного литературоведения.

Литература во всем многообразии ее форм допускает отсылку к экономическому процессу, но лишь отчасти, и то не к его конкретным обстоятельствам.

В поисках общественных эквивалентов социологизм неслучайно придерживается традиционного ряда шедевров и великих авторов. В их оригинальности, значимости исследователь-марксист видит непосредственное постижение общественного процесса автором или - при недостатке такого понимания - непроизвольное выражение произошедших в базисе изменений.

Как может искусство далекого прошлого пережить уничтожение своего экономико-общественного базиса, если художественной форме, согласно Лукачу, должно быть отказано во всякой самостоятельности и, значит, последующее воздействие произведения уже нельзя объяснить как творящий историю процесс? От этой дилеммы Лукач спасается с помощью проверенного, хотя и трансцендентного истории понятия "классического", которое, конечно, перекидывает мост над пропастью между искусством прошлого и его современным воздействием, но только благодаря вневременной идеальности классики, то есть, как раз отказываясь от диалектико-материалистического подхода. Как известно, классической нормой для современной литературы Лукач считает реализм Бальзака и Толстого. Тем самым история современной литературы приобретает свойства почтенной схемы гуманистической истории искусства.

Таким образом, здесь, как и у Лукача, литературное производство сведено к второстепенной функции гармоничного воспроизведения экономического процесса, такая гармонизация "объективной значимости" и "созвучного выражения", предустановленных социальных структур и воссоздающих их художественных явлений предполагает, несомненно, классический идеал единства формы и содержания, сущности и явления, но с той лишь разницей, что вместо идеи здесь выступает материальная сторона, иначе говоря, субстанцией становится экономический фактор.

Первые попытки вновь возвратить искусству и литературе диалектический характер исторической практики намечаются в литературных теориях Вернера Краусса, Роже Гароди, Карела Козина.

Понимание того обстоятельства, что историческая сущность произведения заключена не только в его изобразительной или экспрессивной функции, но и равным образом - в его воздействии, имело два закономерных следствия для нового обоснования истории литературы. Следствие первое: если жизнь произведения - "не в его автономном существовании, а во взаимодействии произведения и человечества", то эта продолжающаяся работа понимания и активного воспроизводства прошлого не может ограничиваться отдельным произведением. Напротив, в это взаимодействие произведения и человечества должно быть включено и отношение произведения к произведению. В свою очередь, исторический контекст и взаимосвязь произведений следует видеть во взаимодействии производства и рецепции. Другими словами, литература и искусство только тогда предстают в качестве исторического процесса, когда ряд произведений рассматривается во взаимосвязи не только авторов, но и потребляющих произведения субъектов, т.е. во взаимодействии писателя и публики, И второе следствие: если "человеческая действительность - не только производство нового, но и критическое и диалектичное воспроизводство прошлого", то собственно эстетическая функция искусства и заключена в воздействии художественной формы, которое не сводится к мимесису, а понимается диалектично как средство, формирующее и изменяющее восприятие, как средство "культивирования" чувств.