Что значит «определить»?

Все предшествующие рассуждения, разумеется, были предварительными. Пора прини­маться прямо за наш предмет. Для этого по­пытаемся его определить. Как возможно определение культуры? Вспомним пока, как вообще может быть определен какой-либо предмет. Скажем, мы пытаемся дать определение такого предме­та, как стул. Мы говорим, что стул это предмет мебели, предназ­наченный для того, чтобы на нем сидели, у стула нет подлокот­ников, у него есть спинка, и на нем может сидеть только один человек. Что в логическом смысле слова мы сделали? Мы нашли некоторый класс предметов, которые назвали "предметы мебели", а затем попытались выделить из них интересующий нас стул. Выделяли мы его с помощью признаков, которые отличают стул от других предметов мебели: у него, в отличие от других пред­метов мебели, особое предназначение (на нем сидят), от табурета он отличается тем, что у него есть спинка, от кресла он отлича­ется тем, что у него нет подлокотников и т.д. После всего этого, нам очень легко найти среди всех возможных предметов стул.

Предмет и объект науки

Такое определение получило в логике название определения через род (в данном случае это мебель) и видовое отличие (один или мно­жество существенных признаков, по которым мы выделяем дан­ный предмет, отличаем его от сходных).

Сможем ли мы осуществить ту же логическую операцию, ког­да захотим дать определение культуры? Наверное, нет.

Очевидно, что если мы в качестве ближайшего рода возьмем весь мир, то культура может быть выделена из него как нечто, связанное с человеком. Тогда культурой может быть названо все, что делает человек, как он это делает и, может быть, все, что с ним делается. Не слишком ли это широко, а потому и слишком неопределенно? Ведь в таком случае в качестве культуры будет мыслиться все, что не является природой, все, созданное чело­веком, и наука о культуре поглотит собой все остальные научные дисциплины, которые с той или иной стороны изучают человеческую жизнь. Здесь, разумеется, важно не возможное возмущение специалистов (скажем по лингвистике, экономике или пси­хологии), желающих сохранить свою автономию. В науке нет "своего огорода", поэтому таким возмущением можно и пренебречь. Важно то, что в сущности мы не смогли ничего сказать о природе культуры, о том, что, собственно, она собой представ­ляет. Нам придется искать глубже или вообще оставить попытки выделить культуру в родовидовом определении.