Русская сказка как надёжный исторический источник

Начнём с того, что приведём ряд цитат признанных исследователей славянской общности. Академик Б.А. Рыбаков в своей работе «Язычество древних славян» говорит: «Скрупулезная точность Геродота подтверждается значительным по широте и хронологической глубине славянским этнографическим материалом» [1472]. Сопоставляя данные исторической и археологической наук с этнографическими данными, мы сможем получить достоверную исторически и развёрнутую фактологически картину бытия славянского этноса в те времена, о которых других источников не имеется или они крайне малочисленны.

Раскрывая этот посыл, Е.М. Мелетинский по поводу соотношения мифа и героического эпоса утверждает: «При переходе мифа к героическому эпосу на первый план выходят отношения племен и архаических государств, как правило, исторически существовавших» [1474, с. 269]. А это уже путь не только к отдельным исторически-мифологическим фактам или деталям народной жизни. Это уже есть широкая дорога, которой мы можем дойти, анализируя и сопоставляя указанные данные, до самой сути становления цивилизации Земли, до очагов её зарождения, до векторов развития и распространения, до выявления внутренних цивилизационных противоречий. До – ясной и однозначной исторической картины.

Однако понятно, что задача сама по себе крайне сложна. Поскольку необходимо не только транспонировать миф в повествовательную историческую плоскость, но и выявить точки соприкосновения этого мифа с материальной культурой, то есть подтвердить сказку былью. Поэтому академик Б.А. Рыбаков относительно этого подытоживает: «Без соотнесения фольклористической схемы (поневоле лишенной точной хронологии) с археологической периодизацией, дающей не только этапы развития культуры, но и точную датировку этих этапов, решить вопросы истории фольклорных жанров, на мой взгляд, невозможно» [1472].

И именно поэтому эта часть книги посвящена детальному рассмотрению русского сказочного материала. В его тесном контакте с археологическими и историческими данными, поскольку

«проникнуть в праславянскую идеологию, в сложный комплекс религиозно-мифологических и этико-общественных представлений невозможно без детального разбора и посильной хронологической систематизации обильного сказочного материала. Анализ богатырской волшебной сказки в настоящее время облегчен превосходным обзором H.В. Новикова, приведшего в систему всё многообразие сказок и исправившего ряд серьезных недочетов В.Я. Проппа [1473; возражения В.Я. Проппу приведены на с. 134, 135, 177, 179, 184, 185]. Автор, проделавший огромный труд по классификации сказочных сюжетов и их сочетаний, не имел возможности и не ставил своей целью определение истоков сказки, о чём он и предупредил читателей: «Проблема генезиса сказки и ее ранних форм остается за пределами настоящего исследования» [1473, с. 5].

Исходной точкой анализа для нас должен быть тот сказочный Змей, борьба с которым составляет главное содержание всех богатырских сказок. Сюжет «Победитель Змея» фольклористы рассматривают как «подвижной эпизод», вовлекаемый в связь с другими по мере надобности. В русском материале он входит в сочетание более чем с 20 сюжетами» [1473, с. 24; 1475].