Период от 60 до 75 лет Булер снова сравнивает с юностью, которой свойствен повышенный интерес к прошлому и будущему. Индивидуум оценивает свою жизнь и много думает о смерти.
Хэвигерст [140] полагает, что задачи развития в поздней зрелости (после 60 лет) отличаются в одном важном отношении от всех остальных стадий жизни, а именно, они предполагают «защитную стратегию», суть которой состоит в том, чтобы держаться за жизнь, а не держать ее в своих руках.
В возрасте 65 лет, ныне повсеместно признаваемом в качестве возраста выхода на пенсию, имеется вероятность, что индивидуум проживет еще лет десять. Вэти годы мужчины и женщины обычно сталкиваются со следующими проблемами:снижение доходов, смерть супруга или супруги, болезни пожилого возраста. Последняя из них — болезни — это жестокая реальность, так как очень многие пожилые люди вынуждены приспосабливаться к своей новоприобретенной инвалидности или дегенеративным расстройствам.
Выход на пенсию обычно означает в наши дни заметное снижение доходов, поскольку пенсионные программы были приняты 20—30 лет назад, когда не было инфляции, и сейчас не способны обеспечить безбедное существование. Это означает, например, что членство в различных клубах и обществах и другие удовольствия больше не будут доступны в тот период жизни, когда люди нуждаются в них сильнее всего.
Согласно Адлеру, главная проблема старости состоит в том, что неизвестно, куда девать свободное время. Старики, чувствуя себя праздношатающимися и ненужными, пытаются вновь доказать свою полезность, примерно так же, как очень молодые люди. «Они во все вмешиваются и стараются разнообразными способами показать, что не такие уж они старые и ими не следует пренебрегать; а иначе они замкнутся в разочаровании и депрессии» [14, р. 443].
Поскольку большинство женщин переживают своих мужей, Хэвигерст [140] утверждает, что в среднестатистической возрастной выборке 65—70 лет вдов примерно столько же, сколько женщин, живущих со своими мужьями. Учиться снова жить в одиночестве, компетентно вести свои дела в возрасте за сорок — задача трудная. Разнообразные решения этой проблемы, как правило, сводятся к переселению вдом престарелых, новому браку, жизни сдетьми или родственниками.
Согласно Эриксону, период поздней зрелости — это период либо «целостности Эго», либо отчаяния, в зависимости от адаптации индивидуума к жизни. Он заявляет, что носитель целостности Эго готов отстаивать преимущества своего образа жизни. У человека же, переживающего период отчаяния, присутствует страх смерти и ощущение того, что жизнь была растрачена напрасно. Эриксон соотносит стадию взрослой целостности с первой стадией младенческой доверчивости, указывая, что «здоровые дети не будут бояться жизни, если у ихродителей хватает целостности, чтобы не бояться смерти» [93, р. 233].
Концепция «плодотворности»у Булер [48] имеетбольшоезна-чениедля периода поздней зрелости. Она утверждает, что, несмотря даже на биологическое увядание, личность может продолжать свое развитие и созревание, пока индивидуум всостоянии оставаться плодотворным. В эти поздние годы плодотворность обусловливается отождествлением себя сдостижениями своих потомков, а также наглядными плодами своих трудов, увлечений и общественного служения. Представляется, таким образом, что старость способен обогатить здравый ретроспективный взгляд на жизнь.
Гилберт [123] полагает, чтолюди престарелого возраста сохранят психическое здоровье, если будут «развивать ранее игнорируемый потенциал». К областям такого развития можно отнести туризм, музыку, искусства и ремесла, садоводство, а также дальнейшее совершенствование в профессиональной области.
Существует множество примеров людей, которые сумели преуспеть в новой для себя профессиональной сфере в конце среднего возраста, когда у них появилось время заниматься тем, «чем действительно хочется». Другие сохранили активность в прежней своей профессии уже выйдя на пенсию. Найдется немало ярких примеров людей, совершивших выдающиеся достижения в пожилом возрасте,— Тициан в живописи, Ламарквбио-логии, Гумбольдт в философии. Фишер, остававшийся до глубокой старости практикующим психиатром, выразительно описал свои ощущения в связи со старением:
«Если грустно быть психиатром из-за сомнительного удовольствия осознавать свои собственные невротические наклонности, то, как я обнаружил в последние годы, вдвойне грустно быть психиатром стареющим. Ведь вы можете сидеть и наблюдать признаки подкрадывающейся дряхлости с абстрактным и почти профессиональным любопытством — как хирург мог бы наблюдать в зеркале удаление у себя аппендикса.
Любому человеку, как я понимаю, предстоит, по меньшей мере однажды, сделать неожиданное и обескураживающее открытие — что корпорация клеток его тела быстро приближается к полному банкротству. В песочных часах времени кончается песок. И уже просрочен сертификат на все мечты юности, которые так и не сбылись...
Юность мчится в кабине паровоза и с ликованием смотрит на открывающийся впереди путь. Старость едет в панорамном вагоне для туристов и со светлой печалью глядит назад, на уходящие сцены прошлого. И к этому еще надо приспособиться.
В своей борьбе за изгнание меланхолии и сохранение интереса к игре, чтобы не расшаркиваться перед Отцом-временем, у которого и так на руках все козыри, я в последние годы особенно усердно старался подстегнуть угасающую любознательность, культивировать в себе открытость мышления, способность воспринимать новые идеи. Фактически, именно поэтому я ощутил побуждение в свои восемьдесят два года потащиться в перуанскую столицу Лиму знакомиться с достижениями психосоматической медицины.
И точно так же, на восемьдесят седьмом году жизни, оказалось, что я планирую поездку, но не в Бостон или Вену, или Цюрих, или
Париж, или Чикаго, или в любой из городов, которые я повидал в прошлом. Нет, мои планы включали в себя посещение долины Джексон Хоул (Заповедник дикой природы. — Прим. перев.) в Вайоминге, а потом скачок к Инсайд-Пассидж на Аляске — это два места, в которых я никогда не бывал, и которые мне описывали самым красочным образом.
И, боюсь, лишь нечто подобное я мог бы рекомендовать всем тем, кто может прийти ко мне, как психиатру, с вопросом, как лучше всего отсрочить окончательную победу подкрадывающейся дряхлости. Не сидите вы в этом панорамном вагоне со сложенными руками, глядя наубегающие вдаль сцены прошлого. Заставьте себя искать новых впечатлений и устремить свой взор на дорогу, ведущую вперед. Проводите хотя бы часть своего времени, глядя в будущее» [103, р. 254-256].
Что касается любви в годы заката, то любовь между мужем и женой в эти годы лучше всего выражается в аспекте знания. Всецело любить человека — означает, в том числе, знать его, постигнуть самую суть его личности. Если такое постижение становится основной на стадии поздней зрелости, то, по-видимому, это и есть тот способ, с помощью которого может быть реализован главный внутренний потенциал. Таким образом, человек перед смертью может хотя бы отчасти разгадать «загадку жизни». Личность человека — неизъяснимая тайна; однако проникновение в глубинную сущность тех, кого мы любим, способно самым действенным образом удовлетворить эту нашу потребность. Фромм так поясняет эту идею о более полном знании:
«Я могу знать, например, что человек сердится, даже если он внешне этого никак не показывает; но, может быть, я знаю его еще глубже — тогда я знаю, что он встревожен и очень волнуется; что он чувствует себя одиноким или виноватым. Тогда я знаю, что его гнев — лишь проявление чего-то более глубокого, и я вижу, что он в тревоге и смятении, то есть я вижу человека страдающего, а не сердитого» [113, р. 29].
Согласно нашему терапевтическому опыту, те супружеские пары, которые в эти поздние годы сохраняют здравый взгляд на жизнь, по всей видимости, сумели решить проблему подлинного знания друг друга тем способом, который мы описали выше. И это приобретение, кажется, принесло им некую умиротворенность, не встречающуюся у других. И наконец, свободный взаимообмен этим знанием делает из них одну дружную команду на поле жизни.