Испания и Португалия в XIV-XV вв

Пиренейский полуостров в XIV—XV вв. С середины XIII в. Реконкиста надолго приостановилась. Мавританские владения — Гранадский эмират — стремились поддерживать мир со своими северными соседями, особенно после 1340 г., когда в битве при Саладо христианские войска нанесли поражение Гранаде и ее се­вероафриканским союзникам. Эта битва положила конец воен­ной помощи берберов ал-Андалусу. Границы между Кастилией и Арагоном постоянно изменялись в ходе междоусобных войн. Ара­гон на протяжении всего периода осуществляли планомерную экс­пансию в Средиземноморье: он подчинил Балеарские острова (в конце XIII — первой половине XIV в. там было самостоятельное государство — королевство Майорка), утвердился на Сицилии (1282) и в Неаполитанском королевстве (1442), завоевал остров Сардинию. Кастилия в начале XV в. присоединила Канарские острова, а Португалия с 1415 г. захватом города Сеута в Северной Африке начала свою колониальную экспансию в Атлантике. После брака наследников кастильского и арагонского престолов — инфанты Изабеллы и принца Фердинанда — в 1479 г. произошло объединение этих королевств. Наварра, не игравшая существен­ной роли на полуострове, в конце XV в. была поделена между Арагоном и Францией. В 1492 г. войска Кастилии и Арагона взя­ли Гранаду и тем самым завершили Реконкисту. Таким образом, к концу столетия закончилось и отвоевание, и объединение тер­ритории Испании в единое государство.

Социально-экономическое развитие. С середины XIII в. в эко­номике Испании и Португалии усиливаются кризисные явления, связанные с решением главных задач Реконкисты. Христианское завоевание вызвало массовый отток мавританского населения в Гранаду и Северную Африку; нередко мусульмане изгонялись из страны по распоряжению королевской власти. Это не могло не подорвать высокоразвитую агрикультуру Андалусии, ремесло крупных городов. Крайне неблагоприятные последствия для полу­острова, как и для остальной Европы, имела эпидемия чумы в середине XIV в., которая в некоторых областях (например, в Ка­талонии) унесла более половины населения. Ухудшились соци­альные условия для развития крестьянского хозяйства и ремес­ленного производства. Ослабление колонизационного процесса позволило феодалам северных районов полуострова ужесточить эксплуатацию крестьянства. Особенно ярко это проявлялось в Ка­талонии и Арагоне. В конце XIII — первой половине XIV в., ког­да в соседней Франции шел процесс ликвидации серважа, здесь, наоборот, происходит законодательное оформление личной зави­симости. Ременсы (такое собирательное название носили каталон­ские крепостные) должны были выплачивать специфические сер­вильные повинности, что обозначалось как «дурные обычаи»; они подлежали суду сеньора, который был вправе выносить даже смерт­ные приговоры; сильно ограничена была возможность ухода крес­тьянина от феодала.

Неблагоприятные изменения произошли и в положении крес­тьян Кастильского королевства. В Астурии, Галисии, Леоне воз­росли повинности соларьего, урезывались права бегетрий; в цент­ральных и южных районах полуострова резко увеличиваются нор­мы натуральных и денежных поземельных платежей. Серьезную опасность для крестьянского хозяйства стало представлять ком­мерческое овцеводство крупных сеньоров, церкви и орденов. В начале XIV в. в Испании была выведена порода длинношерстных овец-мериносов, чья шерсть пользовалась широким спросом в Италии, Англии и Фландрии. Это способствовало возрастанию удельного веса скотоводства в экономике страны, наступлению феодалов на общинные земли с целью расширения пастбищ. Массовый вывоз сырья за рубеж вел к его удорожанию на внутренних рынках, к ослаблению позиций местного текстильного ремесла. Несколько иные условия сложились в Португалии, где вокруг портовых городов, специализировавшихся на экспорте аграрной продукции, успешно развивалось зерновое хозяйство. При этом усиливалась имущественная дифференциация крестьянства, уве­личивалось число малоземельных держателей, живших феодаль­ным наймом, причем плата наемным работникам в Португалии (как и в Испании) ограничивалась законом.

Наступление на права крестьян, естественно, встречало их со­противление. В XV в. происходит ряд восстаний в Галисии и Ста­рой Кастилии. Наибольшего размаха крестьянское движение до­стигло во второй половине XV в. на Балеарских островах (восста­ния 1450 и 1463 гг.) и в Каталонии. Уже в 50-е годы XV в. каталонские ременсы требовали права выкупаться из личной за­висимости, а с 1462 г. они поднялись на вооруженную борьбу, однако войска кортесов легко рассеяли крестьянские отряды. В 1482 г. крестьяне восстали вновь под руководством Педро де ла Сала. Успеху восстания благоприятствовала острая политическая борьба короля с мятежной знатью. Размах движения заставил фе­одалов пойти на уступки. В 1486 г. были отменены «дурные обычаи» и разрешен выкуп ременсов за довольно высокую плату.

Феодалы и внутриполитическая борьба. В XIV—XV вв. в Кастилии и Португалии в значительной степени исчезает возможность при­обретать зажиточным крестьянам и горожанам статус дворянина. Еще ранее, на рубеже XIII—XIV вв., размываются группы сель­ских и городских кабальеро как особые сословные группы; их обедневшая часть переходит в состав мелкого крестьянства и не­привилегированных горожан, а верхушка вливается в ряды идальго и порывает с производственной деятельностью. С этого времени и законодательство, и сословная мораль считают труд (особенно в ремесле и торговле) несовместимым с благородным статусом. При этом идальго продолжали жить не только в деревне, но и в городе, образуя влиятельную часть его населения, контролирую­щую муниципальные учреждения. Другой характерной чертой данного периода является усиление замкнутости высшего слоя — аристократии (рикос-омбрес, гранды). Этому способствовали вве­дение в Кастилии в конце XIII в. майората, т.е. неделимости вот­чин знатных сеньоров при наследовании, а также сознательно создаваемые ограничения в приобретении титула для идальго

В конце XIII—XV в. приостановка Реконкисты привела к умень­шению доходов дворянства; острое недовольство как феодалов, так и городов вызывали централизаторские устремления королей; различные группировки знати соперничали за политическое влияние, за право присваивать коронные земли и доходы. Все это создавало почву для острой и затяжной междоусобной борьбы во всех христианских государствах Пиренейского полуострова. XIV—XV века были временем настоящей феодальной анархии, когда королевская власть, лишь балансируя между враждующими «униями», «братствами» и «лигами» грандов с помощью подкупа и террора, могла сохранить контроль над положением. Объедине­ние Кастилии и Арагона позволило несколько стабилизировать ситуацию в Испании. Сложность расстановки политических сил внутри страны, наличие многочисленного воинственного дворян­ства относятся к тем причинам, которые побуждали испанских и португальских монархов в XV—XVI вв. поощрять внешнюю экс­пансию, в частности колониальные захваты.

Церковь и ереси. Роль католической церкви в средневековой Испании была особенно велика, ведь Реконкиста шла под лозун­гами борьбы христианства против ислама. Церковь не только вела проповедь религиозной войны, но и непосредственно в ней уча­ствовала. Многие епископы имели собственные вооруженные формирования, лично участвовали в битвах и походах; большую роль в Реконкисте сыграли духовно-рыцарские ордена. Сущест­венное влияние оказывала церковь и на политику королевской власти: глава (примас) испанской церкви архиепископ Толедский, другие виднейшие прелаты (архиепископы Сантьяго, Картахены, Барселоны) были влиятельными членами королевских Советов, канцлерами королевств Кастилии и Арагона.

Церковь в Испании предпринимала большие усилия по обра­щению в христианство мусульман на отвоеванных территориях. Особенно заметной стала религиозная нетерпимость в XIV—XV вв. Насильно крещенные мавры (мориски) нередко втайне отправ­ляли обряды ислама. Мосарабская христианская церковь, суще­ствовавшая в ал-Андалусе, выработала некоторые свои обряды и особенности в толковании Священного писания, не признавав­шиеся папством и духовенством Кастилии и Арагона. Все это дало повод для усиления в XV в. борьбы с ересями и учреждения в 1481 г. специального церковного трибунала — инквизиции. В 1483 г. ис­панскую инквизицию возглавил Торквемада, который при под­держке Фердинанда и Изабеллы (прозванных католическими ко­ролями) осуществлял массовые преследования мавров, морисков и еретиков.

Глава 15
Скандинавские страны в XII—XV вв.

Формирование феодального строя. С прекращением походов викингов (см. гл. 6) иссякли прежние источники богатств родоплеменной знати, ослабло ее общественное влияние. Земля стала кон­центрироваться в руках новых социальных элементов, прежде всего служилой знати. В формирующийся слой феодалов входило и выс­шее духовенство, и часть старой знати. «Сильные люди» и «могу­чие бонды», выделявшиеся из среды свободного населения, так­же сосредоточили в своих руках немалые земельные владения. В течение XII и XIII вв. значительная часть скандинавских кресть­ян из собственников земли превратилась в держателей наделов на землях крупных землевладельцев.

Важную роль в развитии феодальных отношений играла коро­левская власть. Короли были крупнейшими землевладельцами, они захватывали право верховной собственности на общинные паст­бища и леса. В силу этого многие крестьяне, имевшие хозяйства на расчищенных от леса землях и пустошах, превратились в дер­жателей короля. Король принуждал население содержать его вме­сте со свитой во время постоянных разъездов по стране. Со вре­менем эти поборы превратились в регулярный налог, уплачивав­шийся обычно продуктами. Право сбора налога король передавал своим служилым людям, поставленным во главе областей и окру­гов. Эти пожалования отчасти напоминают лены (феоды) в дру­гих странах Европы. Однако в Скандинавских странах они фор­мально не считались наследственным достоянием их владельцев, хотя фактически нередко были таковыми. Замки, возводившиеся в Дании и Швеции начиная с XIII в., не являлись собственно­стью феодалов: они занимали их в качестве наместников короля, должны были охранять их, следить за порядком в округе и соби­рать подати с населения.

Своеобразно проходил и процесс складывания феодально-зави­симого крестьянства. Поскольку бонд был обычно не только зем­ледельцем, но и скотоводом, рыбаком, охотником и жил зачас­тую на обособленном хуторе, где вел самостоятельное хозяйство, там, где земледелие было слабо развито или отсутствовало, он, по сути дела, мало был связан или совсем не был связан с опреде­ленным участком пахотной земли. Втянуть такого человека в за­висимость было нелегко. Скандинавские крестьяне упорно соп­ротивлялись нажиму феодалов. Бонды обладали оружием, так как на них лежала обязанность по призыву короля являться в ополче­ние, они на собственные средства строили и снаряжали военные корабли. Поскольку значение крестьян в военном деле было ве­лико, королевской власти приходилось с ними считаться.

Однако по мере роста социального расслоения военная служба становилась тягостной для крестьян. Междоусобицы, войны и служ­ба в ополчении во многом способствовали их разорению. Стре­мясь избавиться от королевской военной службы и растущих на­логов, многие бонды передавали себя и свою собственность под власть и покровительство крупных землевладельцев. Как и пов­сюду в Европе раннего средневековья, в странах скандинавского Севера шел процесс социального разделения общественных функ­ций, при котором власть, военное дело и управление сосредото­чивались в руках общественной верхушки, а материальное содержа­ние общества возлагалось на зависимых, подвластных крестьян — непосредственных производителей.

Тем не менее в силу значительной хозяйственной самостоятель­ности и длительного сохранения общинных порядков крестьян­ство Скандинавии — за исключением Дании, где земледелие бы­ло ведущей отраслью хозяйства, — на протяжении всего средне­вековья отчасти сохраняло личную правоспособность; феодальная зависимость выражалась здесь преимущественно в уплате ренты продуктами. При сохранении бондами значительных элементов личной свободы гарантией собственнических прав феодалов на землю было лишение держателей юридической обеспеченности держания. Поэтому, хотя обычно держатель пользовался участ­ком длительное время и даже пожизненно, за ним не закрепля­лось право прочного владения землей, поскольку срок, на кото­рый заключалось соглашение о владении им землей, не превы­шал нескольких лет. Крестьянин не был прикреплен к земле или к личности собственника, но за это он расплачивался правовой необеспеченностью держания. Вместе с тем в тот период в Скан­динавских странах еще существовал большой слой крестьян, со­хранявших право собственности на землю и лишь обязанных пла­тить налоги государству.

Норвегия в конце XII—XIII в. С развитием феодальных отноше­ний обострялась социальная борьба. Она нередко принимала форму выступлений против короля и поддерживавшей его служи­лой знати. Крупнейшим событием явились гражданские войны в Норвегии в последней четверти XII — начале XIII в. На первом этапе это была борьба претендентов на престол. Но вскоре в нее все более активно стали вмешиваться, с одной стороны, феодализировавшиеся элементы общества и служилая знать, заинтересо­ванные в укреплении государства, а с другой—обездоленные слои крестьян, страдавших от растущей эксплуатации.

В 1177 г. самозванец Сверрир возглавил восстание биркебёйнеров («берестеников» — прозвище вызвано тем, что потерпевшие поражение повстанцы, износив свою обувь, стали обвязывать но­ги берестой) — бедняков, надеявшихся с его победой поправить свое положение. Но после захвата престола Сверрир (1184—1202) стал проводить политику в интересах крупных землевладельцев и служилых людей, в число которых вошли и выходцы из биркебейнеров, возвысившиеся в ходе борьбы. Конфликт между духо­венством и Сверриром, который добивался установления верхо­венства королевской власти над церковью, достиг такого ожесто­чения, что папа отлучил короля от церкви и наложил на страну интердикт. Сверрир в свою очередь изгнал из Норвегии тех пре­латов, которые поддерживали папу и вели пропаганду против ко­роля. Восстания крестьян не прекращались, так как в период гра­жданских войн возросли государственные поборы, ложившиеся на плечи бондов тяжелым бременем, и укрепил свои позиции гос­подствующий класс, сплачивавшийся вокруг престола. Народное движение было подавлено лишь после того, как старая знать и церковники (которых поддерживали папа и датский король) при­мирились с потомками Сверрира и вместе с новыми феодальны­ми землевладельцами стали поддерживать монархию.

Укрепление королевской власти в Норвегии в XIII в. произош­ло при короле Магнусе Законодателе. В 1274 г. он издал первый общенорвежский свод права, заменивший областные судебники, записанные в конце XII — начале XIII в. Во главе местного управ­ления стояли ленники короля. Крестьяне были отстранены от уча­стия в политической жизни. Церковным и светским землевла­дельцам тем не менее не удалось полностью лишить норвежских бондов остатков личной свободы. В Норвегии не сложились та­кие институты, как сеньория, система вассалитета и феодальной иерархии, иммунитет и вотчинный суд. При ограниченности при­годных для пахоты земель и преобладании поселений хуторами барщина не получила развития, домениальное хозяйство имело скромные размеры. Преобладала рента продуктами. Повинности крестьяне несли главным образом в пользу государства.

Феодализм в Норвегии был развит слабее, чем в других Скан­динавских странах.

Развитие феодализма в Швеции. Хотя и в Швеции постепенно возрастал слой держателей, не имеющих собственной земли, чис­ло крестьян, сохранявших независимость от крупных землевла­дельцев, было велико. В ходе борьбы за укрепление королевской власти и начавшегося в XII в. завоевания Финляндии складыва­лось служилое сословие. Местная знать пыталась сохранить обособленность областей и выборную королевскую власть, но потер­пела поражение. В процессе этой борьбы укрепилось положение ярла — правителя королевства и начальника ополчения. Ярл Биргер возглавил крестовый поход против Финляндии (1249—1250) и подчинил ее западные области. При поддержке церкви он возвел на престол своего сына и основал новую династию (1250).

Укрепление королевской власти и в Швеции сопровождалось введением постоянных налогов и ухудшением положения бондов. Во второй половине XIII в. шведские феодалы — фрельсы (т.е. «освобожденные» от публичных повинностей и поборов) оконча­тельно превратились в господствующее сословие. Они несли кон­ную рыцарскую службу и освобождались от уплаты налогов. Иммунитетные привилегии получило и высшее духовенство. Попыт­ка шведских феодалов вторгнуться на Русь и захватить устье Невы закончилась их разгромом (Невская битва 1240 г.).

Развитие феодализма в Дании. В течение XII в. в Дании также развернулась междоусобная борьба, но король Вальдемар I (1157— 1182), устранив соперников, усилил свою власть союзом с церко­вью. Влияние церкви на государственные дела в Дании было очень велико. Духовенство получило иммунитетные привилегии от коро­ля и во многом способствовало торжеству феодальных отношений. Дания в большей мере, чем другие Скандинавские страны, испы­тывала влияние развитых феодальных стран Западной Европы.

Со второй половины XII в. в Дании создается рыцарское войско из средних и мелких феодальных землевладельцев, освобождае­мых за военную службу от уплаты налогов. Служилое привилеги­рованное сословие превращалось в главную опору королевской власти, а бонды — в слой, который должен был своим трудом содержать это сословие. Введение тяжелой поземельной подати, взимаемой с каждого плуга, вызвало в 1250 г. крестьянское вос­стание против короля Эрика IV, прозванного «Плужный грош».

С крайней жестокостью проводились датскими феодалами кре­стовые походы против славянского Поморья. Балтийские славяне были покорены и насильственно крещены. Войны Дании против эстов сопровождались подчинением районов Нарвы и Ревеля (Тал­лина) (в середине XIV в. эти владения были проданы Тевтонско­му ордену). Ослабление императорской власти датские короли использовали для захватов в Северной Германии. Вальдемар II (1202—1241) подчинил себе Гольштинию, Гамбург и другие терри­тории. Любек находился под его покровительством. Однако вско­ре почти все эти владения были утрачены в результате пораже­ния, нанесенного Вальдемару северогерманскими городами и кре­стьянами северо-западной области Германии Дитмаршена (1227).

Процесс феодализации общества нашел отражение в первых за­писях датского права, относящихся к началу XIII в., и в позе­мельной описи Дании, составленной при Вальдемаре II.

Города и бюргерство. Замедленность экономического развития и устойчивость натурального хозяйства в Скандинавских странах проявились в относительной слабости городов. Торговые центры, игравшие большую роль в период походов викингов, пришли в упадок в X—XI вв. Солеварение, металлургия, ткачество и другие ремесла оставались преимущественно крестьянскими промысла­ми. Городские ремесленники были малочисленны. Внутренняя тор­говля была слабо развита, в сельских местностях деньги представляли редкость, и в течение долгого времени сохранялся натураль­ный обмен. Средствами обмена служили скот, куски домотканого сукна и другие товары.

Во второй половине XII и в XIII в. ремесло и торговля сделали некоторые успехи. Особенно расширилась внешняя торговля, уве­личился вывоз рыбы, мехов и кож. Берген в Норвегии, Висбю на острове Готланд, ежегодные ярмарки в Сконе играли значитель­ную роль в торговле Северной Европы.

Ряд датских и шведских городов получил королевские хартии, жаловавшие им частичное самоуправление по образцу немецкого (магдебургского) городского права. В это время возвышается Сток­гольм. Однако экономически слабое бюргерство не оказывало су­щественного влияния на политическую жизнь. К тому же с сере­дины XIII в. и в XIV в. в торговле Скандинавии все более замет­ное место начинают занимать богатые ганзейские купцы, главным образом из Любека и Ростока. Они захватывали в свои руки вы­воз рыбы, продуктов животноводства и промыслов. В Швеции, где с XIII в. началась интенсивная разработка горных месторож­дений железных и медных руд, немцы добились доминирующего положения. Короли Дании, Норвегии и Швеции давали немец­ким купцам и ростовщикам, у которых брали большие суммы де­нег, широкие привилегии. Муниципальные советы наиболее круп­ных шведских городов состояли наполовину из немцев, они за­правляли в Бергене и датских портах.

Роль немецкого купечества и ремесленников в экономической жизни Скандинавии была двойственной: они способствовали развитию торговли и некоторых отраслей хозяйства, например крупного рыболовства, животноводства, горного дела. Но засилье немцев тормозило рост местного бюргерства, особенно в Норвегии.

Политическая борьба в конце XIII и XIV в. Проводимая коро­левской властью политика централизации не имела прочных ус­пехов. Крупные феодалы выступали против короля и навязывали ему свою волю. Внутренняя борьба переплеталась с конфликтами между Скандинавскими странами, ибо и короли, и их вассалы искали поддержки за рубежом.

Чрезвычайно напряженной была борьба в Дании. В 1282 г. ко­ролю Эрику Клиппингу пришлось подписать хартию, которой он обязывался ежегодно созывать данехоф — общий совет государст­ва, состоявший из магнатов, и соблюдать права и вольности фео­далов. Попытка Эрика нарушить эту датскую «хартию вольно­стей» закончилась его убийством, после которого начался дли­тельный конфликт крупных феодалов с королевской властью. В 1320 г. королевская власть в Дании окончательно капитулировала перед знатью, установившей контроль над государственным управ­лением. Король не имел права без ее согласия объявлять войну и взимать налоги. За феодалами была признана судебная власть над крестьянами.

В Швеции в 1284 г. также стал созываться совет из светских феодалов и епископов — риксрода. Это усилило феодальную знать. В 1319 г. мятежные феодалы изгнали из Швеции короля и возве­ли на престол малолетнего норвежского короля Магнуса Эрикссона. Ко времени его правления относятся первые общешведские своды законов, заменившие записи обычного права. Персональ­ная уния Швеции и Норвегии (1319-1363) существовала лишь до тех пор, пока была выгодна шведской знати. Попытки Магнуса ограничить финансовые привилегии аристократии и церкви выз­вали оппозицию крупных феодалов. Низложив Магнуса, швед­ские феодалы избрали королем немецкого герцога Альбрехта Мекленбургского, который должен был дать обязательство править с согласия риксрода. Немецкое влияние еще более усилилось.

Реальная власть во всех трех Скандинавских государствах в XIV в. находилась в руках крупных феодалов, причем многие из них име­ли владения не только в своей стране, но и в других Скандинав­ских странах. Их фискальные привилегии расширялись, быстро увеличивалось число крестьян, попавших в зависимость.

В первой половине XIV в. ухудшилось положение крестьян, страдавших и от эксплуатации землевладельцами, и от государст­венных поборов и повинностей, и от войн и усобиц. В сельском хозяйстве наблюдался застой, кое-где забрасывались пахотные земли. «Черная смерть» в середине XIV в. углубила хозяйст­венный упадок. Экономические последствия чумы в Скандинав­ских странах, особенно в Норвегии, были очень тяжелыми. Не­хватка рабочих рук вела к резкому сокращению земледелия и к дальнейшему повышению удельного веса скотоводства. Норвегия не смогла выйти из состояния упадка и застоя до конца XV — начала XVI в.

Война Дании с Ганзой. В Дании Вольдемару IV Аттердагу (1340—1375) при поддержке церкви и рыцарства удалось укрепить королевскую власть. Утраченные ранее земли, в том числе и бога­тейшая провинция Сконе, были возвращены. Но захват датским королем острова Готланд с городом Висбю — важнейшим торго­вым пунктом на Балтийском море — привел Данию к столкнове­нию с северонемецкой Ганзой. В войне с ней (1367—1370) Дания потерпела тяжелое поражение. Штральзундский мир (1370) предос­тавил ганзейцам торговые привилегии, в частности снижение та­моженных пошлин и переход под их контроль четырех крепостей в Сконе, что утвердило их господство на Балтийском море. По договору датский король не мог короноваться без согласия Ганзы. Норвегия также была вынуждена подтвердить привилегии немец­ких купцов, захвативших в свои руки почти всю ее торговлю.

Кальмарская уния. Датские и шведские владения находились под угрозой отторжения их северогерманскими князьями. Несмотря на конфликты, неоднократно вспыхивавшие между Скандинав­скими государствами, перед лицом опасности, грозившей со сто­роны немецких князей и Ганзы, феодалы Дании, Швеции и Норве­гии стремились к объединению. Этническая общность, сходство экономического и культурного развития облегчали политический союз этих стран, получивший форму династической унии. Мар­гарита, дочь датского короля Вальдемара IV Аттердага и жена нор­вежского короля, возвела на датский престол своего сына Олафа, от имени которого правила Данией и Норвегией, а после его смерти сама стала во главе обоих государств. В 1389 г. при поддержке шведских феодалов она получила власть и над Швецией. В июне 1397 г. на собрании представителей трех королевств в шведском городе Кальмаре внучатый племянник Маргариты Эрик Поме­ранский был провозглашен королем Дании, Швеции и Норвегии. Одновременно был выработан акт о вечной унии трех государств. Во главе их впредь должен был стоять один король. Государства должны были оказывать друг другу помощь в случае войны, но в каждом из них сохранялись свои законы. Уния не была, однако, передана на утверждение государственных советов и носила лич­ный характер.

Фактически уния не уравнивала все три государства. Наиболее экономически развитой страной была Дания с населением, при­мерно равным населению Швеции и Норвегии. Она и извлекла наибольшие выгоды из унии. В наименее выгодном положении оказалась Норвегия, переживавшая глубокий упадок. Противоре­чия между вошедшими в унию королевствами не были преодоле­ны. Маргарита, в руках которой оставалось правление огромной державой (до ее смерти в 1412 г.), назначала преданных ей дат­ских и немецких феодалов на церковные и крупные государст­венные должности и раздавала им большие ленные пожалования в Швеции и Норвегии. Слой крупных землевладельцев, освобож­денных от уплаты налогов, расширился. Кальмарская уния спо­собствовала, таким образом, усилению крупных феодалов. Но на первых порах она укрепила королевскую власть. Во владении ко­роны были сконцентрированы значительные земли. Королю Эрику удалось ограничить привилегии немецких купцов. После войны были введены зундские пошлины, взимавшиеся с кораблей, про­ходивших проливы из Балтики в Северное море. Пошлины сос­тавили существенный источник государственных доходов. Но вой­на с Ганзой нанесла большой ущерб Дании, Норвегии и особен­но Швеции.

Ухудшение положения крестьян. Период унии был временем усиления феодальной зависимости крестьян. В XIV в. большая часть крестьян Дании и Норвегии уже сидела на землях феодалов и платила им ренту. Крупнейшим землевладельцем стала церковь. В Дании увеличивалась барщина, росло крупное поместье, свя­занное с рынком. Подобные тенденции намечались и в Швеции. Расширялись права крупных землевладельцев, особенно церкви. Увеличивались налоги. Бедняков, не имевших имущества, с ко­торого можно было бы собирать подати, принуждали работать в качестве поденщиков у богатых людей в деревне и в городе, а уходивших в город крестьян насильно возвращали в сельскую мест­ность. На усиление гнета крестьяне отвечали восстаниями.

Восстание Энгельбректа Энгельбректссона (1434—1436). Ущемление самостоятельности Швеции и Норвегии датскими правите­лями затрагивало интересы различных слоев населения в этих стра­нах. Особенно сильной была оппозиция в Швеции. Купцы Сток­гольма и в особенности рудокопы провинции Далекарлия, где находились богатейшие в Европе медные и железные рудники, выражали недовольство. В Далекарлии в 1434 г. и началось вос­стание: рудокопы и крестьяне потребовали уменьшения налогов и выступили против засилья в Швеции датчан и немцев. Во главе восставших стал владелец рудника, выходец из среды низшего рыцарства Энгельбрект Энгельбректссон. К движению присоеди­нились и некоторые феодалы. В 1435 г. было созвано сословно-представительное собрание, на котором наряду с духовенством и светскими феодалами присутствовали выборные от бюргеров и бондов. Так возникло шведское сословное представительство — риксдаг, окончательно оформившийся во второй половине XV в. Но Энгельбрект, избранный «вождем государства», в 1436 г. был предательски убит. Восстание крестьян было подавлено, но оно значительно подорвало датское и немецкое засилье в Швеции.

Под влиянием событий в Швеции начались народные движе­ния в Норвегии, Финляндии и Дании. Восстание в районе Осло вспыхнуло в 1436 г., а в 1441 г. крестьянское движение охватило Северную Ютландию, быстро распространившись на другие об ласти. Крестьяне жгли королевские замки и усадьбы феодалов. Вместе с тем феодалы использовали народное движение в своих интересах. Король Эрик вынужден был бежать из Дании; коро­левская власть была вновь ослаблена.

В Дании собрание сословий стало созываться в 1468 г. Но оно (как и в Швеции, в отличие от крупных стран Европы) не конт­ролировало финансовую политику короны и созывалось очень нерегулярно.

Скандинавские страны во второй половине XV в. Исход борьбы за и против Кальмарской унии в Швеции и Норвегии был неоди­наков Норвежское бюргерство оставалось слабыми оттесненным от предпринимательской деятельности купцами Любека и Ростока. Слабое норвежское дворянство было неспособно возглавить ос­вободительное движение против унии. Норвегия потеряла в этот период Оркнейские и Шетландские острова перешедшие под власть королей Шотландии. В Исландии, где феодализация поч­ти вовсе не развивалась, в конце XIV в. установилось господство датчан, сменившее власть норвежского короля. Свертывание мо­реходства и торговли привело к прекращению связей между Нор­вегией и Гренландией; скандинавские поселения в Гренландии

В Швеции борьба за разрыв унии была вместе с тем борьбой различных социальных сил между собой. Часть дворянства и выс­шего духовенства искала помощи в Дании. Обладание землями в обоих государствах делало многих дворян приверженцами унии. Против унии выступала другая часть дворянства, нашедшая под­держку у бюргерства и крестьян. Опираясь на освободительное движение, крупный шведский феодал Карл Кнутссон захватил пре­стол (он правил с перерывами с 1448 по 1470 г.). В 1471 г. бюрге­ры и крестьяне под руководством представителя шведской знати Стена Стуре нанесли при Брункеберге поражение войскам дат­ского короля. Эта битва послужила толчком для дальнейшего пат­риотического подъема. Из городских советов были удалены нем­цы, был основан первый шведский университет в Упсале.

Деятельность регентов из дома Стуре (1471-1520), расчетливых политиков, использовавших народные движения в интересах дво­рянства, была направлена на ограничение вывоза из Швеции дра­гоценных металлов, сосредоточение торговли и ремесла в руках шведских бюргеров. Вывоз железа и меди стал государственной монополией. В руках государства была сосредоточена чеканка мо­неты. В интересах светских феодалов Стуре ограничивали цер­ковное землевладение. Стуре не ставили целью выход Швеции из унии с Данией, но тенденция к приобретению Швецией полной самостоятельности делалась все более неодолимой.

В течение XV в. в Дании также выросло влиятельное бюргерст­во. Копенгаген стал резиденцией короля. В последней четверти столетия там возник университет. Привилегии ганзейцев были уничтожены. Торговля сельскохозяйственными продуктами, пе­решедшая в руки датских феодалов, связывала Данию в экономи­ческом отношении со Шлезвигом, Гольштинией и Северной Гер­манией, что облегчило и политическое сближение. Королю Кри­стиану I (1448—1481) удалось добиться своего избрания герцогом Шлезвига и Гольштинии (1460), тем самым он стал имперским князем. Поддержку в борьбе против Ганзы и Швеции датские ко­роли нашли у московского великого князя Ивана III, с которым в 1493 г. они заключили соглашение.

Во второй половине XV в. продолжалось втягивание датских кре­стьян в личную зависимость. Крупные землевладельцы принуж­дали исполнять все увеличивавшуюся барщину.

Глава 16
Венгерское королевство в X-XV вв.

«Обретение родины». В 896 г. венгерские племена под напором печенегов проникли из причерноморских степей через Карпат­ские перевалы в Среднее Подунавье, со временем осели там и основали государство.

Венгры принадлежат к семье финно-угорских народов. Пред­положительно, их прародина локализуется в бассейне Среднего По­волжья, рек Камы и Белой. Попав в середине I тыс. н. э. в причер­номорские степи, кочевники-скотоводы венгры долго жили под властью разных тюркских народов, восприняли многое из их ма­териальной культуры, верований, политических институтов и язы­ка. На них распространилось имя одного из тюркских племен — оногуров и, видоизменившись (лат. hungarus), закрепилось за ни­ми в европейских языках. Самоназвание же венгров — мадьяры.

Через Карпаты перешли семь заключивших между собой кров­ный союз венгерских племен, к ним присоединились три племени тюрок-кабаров. Во главе этого союза встал вождь Арпад. От него ведет свое начало княжеская, а затем первая королевская дина­стия Венгрии — Арпады (правили до 1301 г.). Пришельцы-кочев­ники заняли прежде всего удобные для пастбищ равнинные и степ­ные области Большой Дунайской низменности и Трансильвании, но постепенно, как мирным путем, так и с помощью оружия, расселились по всему Карпатскому бассейну (включая часть совре­менной Словакии). Племена размещались отдельно и жили вполне самостоятельно друг от друга. Лучшие земли — по Дунаю, к югу от нынешней столицы Венгрии — достались Арпаду и его роду.

Население средневековой Венгрии. Средневековое Венгерское ко­ролевство было полиэтничным. Ко времени прихода венгров ме­стные славянские племена находились на более высоком уровне развития и впоследствии оказали большое влияние на завоевате­лей. Об этом свидетельствует целый ряд заимствований в венгер­ском языке славянских терминов, относящихся к сельскому хозяйству, ремеслу, быту, административному строю. В ходе экспансии венгерских королей в XII—XIII вв., а также миграций славянский элемент усиливался. Под властью венгров в разное время оказа­лись предки словаков, хорваты, словенцы, сербы, русины.

Велико значение немецкой колонизации венгерских земель, по­ощрявшейся венгерскими королями, особенно в XIII—XIV вв. Воз­никли районы компактного расселения баварцев, саксонцев, шва­бов, наиболее многочисленные в Трансильвании. Последняя вы­глядела особенно пестро в этническом отношении. Помимо венгров и немцев там расселились секеи (секлеры) — народ, по-видимому, тюркского происхождения, но омадьярившийся. С XII в. письменные источники все чаще стали упоминать среди жителей Трансильвании предков румын — влахов-пастухов, хотя в исто­риографии существует мнение, что они жили там и значительно раньше. Число влахов постоянно росло. Заметный след в этниче­ской истории Венгрии оставили кочевники — половцы (куны) и аланы (ясы), поселенные в начале XIII в. венгерскими королями в степных районах королевства.

Набега венгров на Западную Европу. Между появлением венг­ров за Карпатами и их окончательным поселением там прошло более полувека, в течение которого венгерские конные отряды беспрестанно совершали опустошительные грабительские набеги на Западную Европу. Они доходили до Валенсии и Апулии, устья Луары и Ютландии. Тактика неожиданных рейдов легкой, воору­женной стрелами конницы, схожая с тактикой арабов, долго вы­зывала растерянность на Западе и в Византии. Лишь в 955 г. гер­манский король Оттон I наголову разбил венгров в битве на реке Лех близ Аугсбурга. Тем самым он положил конец их набе­гам и вынудил их закрепиться на новой родине.

Венгры окончательно перешли к оседлому образу жизни. Их основным занятием стало земледелие, хотя как в хозяйственном укладе, так и в образе жизни скотоводство — разведение крупно­го рогатого скота и коневодство —сохраняло важную роль. Еще в XIII—XIV вв. в некоторых областях Венгрии летом население по­кидало свои жилища в деревнях и переселялось в степь, в шатры.

В ходе расселения и оседания на новых землях, а также граби­тельских походов возникало социальное неравенство, отношения власти и подчинения, складывалось государство. В X в. начало распространяться христианство.

Возникновение раннефеодального государства. Иштван I. Основателем венгерского государства по традиции считается Иштван I Святой (ок. 974—1038), прямой потомок Арпада. Подавив сопро­тивление племенной знати и уничтожив соперничавших с ним в борьбе за верховную власть родственников, Иштван сумел объе­динить в единое государство все племенные территории. В 1000 г. он провозгласил себя королем. Опасаясь попасть в зависимость от германских императоров, которые оказывали сильнейшее дав­ление на молодое государство, Иштван принял корону от папы Сильвестра II. Впоследствии на этом основании папы неодно­кратно притязали на сюзеренитет в отношении Венгрии. В то же время этот факт послужил отправной точкой для формирования в более позднее время очень важной в политической истории сред­невековой Венгрии концепции «святой короны». Считалось, что римский первосвященник получил ее через ангелов от бога. Это ставило в особое положение и королевство — как находящееся под небесным покровительством, и саму корону. Постепенно она стала символизировать не только власть короля, но и само госу­дарство. В периоды ослабления королевской власти эту идею к выгоде для себя использовали венгерские бароны. Не коронован­ный «святой короной» («короной св. Иштвана») монарх не счи­тался законным.

Крещеный в детстве, Иштван насаждал в стране христианство католического толка. При нем церковь обрела организационные формы. Были основаны два архиепископства (Эстергомское и Печское), первые десять епископств, монастыри. Подданным строго вменялось в обязанность строить приходские храмы и платить десятину. Благодаря королевским пожалованиям церковь стала крупнейшим землевладельцем в королевстве. Помимо католиче­ства в средневековом венгерском государстве было распростране­но православное христианство, возобладавшее среди невенгерского населения.

Иштван владел более чем половиной земель королевства. На них он учредил 45 королевских округов — комитатов, военно-административными центрами которых сделал королевские замки. Во главе комитатов стояли назначавшиеся королем питаны (гра­фы), происходившие как из местной, так и из венгерской, быв­шей племенной, знати. Родовые территории постепенно подпа­дали под королевскую юрисдикцию. К середине XII в. число ко­ролевских комитатов возросло до 70.

При Иштване стали складываться государственные институты и чины средневековой Венгрии. Высшим органом совещательного характера при короле был Королевский совет, ядро которого со­ставляли ишпаны, прелаты, высшие дворцовые чины. Первым должностным лицом в государстве был придворный ишпан (надор, или палатин), доверенное лицо короля. Первоначально в его компетенцию входило разрешение споров при дворе. Со време­нем надор стал замещать короля в суде, а также при решении военных и других общегосударственных вопросов. В помощь надору был учрежден пост дворцового судьи, превратившегося поз­же в главного судью королевства. Второй по важности фигурой в центральном управлении был примас венгерской церкви — эстергомский архиепископ, который с XIII в. возглавил королевскую канцелярию как канцлер.

Важнейшие мероприятия, связанные с государственным и цер­ковным строительством и гарантировавшие защиту складывавших­ся основ феодального строя, в XI — начале XII в. были оформле­ны королевскими законами.

Социальная структура раннефеодального общества. Процесс складывания основных структур феодального общества в Венгрии за­тянулся до XIV в. В правовом отношении крестьянство было весьма пестрым. Его статус определялся происхождением, а также тем, в чьих владениях оно проживало. На королевских землях положе­ние зависимого населения было лучше. Но везде прослеживалась одна тенденция: понижение статуса свободных и повышение статуса потомков рабов (сервов и либертинов). Основное различие между лично свободными и зависимыми заключалось в том, что первые располагали правом свободного перехода и несли фикси- рованные повинности. Наиболее привилегированное положение занимали госпиты — крестьяне, принимавшиеся землевладель­цем на льготных условиях. В своих общинах они сами выбирали судей и совместно вносили сеньориальные платежи, отличавшие­ся к тому же меньшими размерами, чем у обычных свободных крестьян. Одним из важнейших показателей условий свободного статуса в Венгрии было несение военной службы, что могло заме­няться платежами.

Наиболее привилегированным, как и везде в Европе, был воин­ский слой. В него входили несшие в королевских замках военную службу свободные венгры и выходцы из невенгерской знати. По зову короля они выступали в поход под предводительством коро­левских ишпанов. Другая категория воинов — сервиенты. Они находились в непосредственном подчинении у короля и сража­лись под его знаменами. Со временем все они вошли в состав феодального сословия. В борьбе с племенной знатью Иштван опи­рался на иностранцев, прежде всего немцев. После его женитьбы на баварской принцессе в страну хлынул поток рыцарей и мис­сионеров из германских земель. В формировании новой знати и феодальных институтов в Венгрии они сыграли заметную роль.

Внутренние усобицы в XI — начале XIII в. В правление королей из династии Арпадов трон, как правило, передавался по мужской линии. При этом чередовались принципы наследования трона то старшим в роду (братом короля), то старшим сыном короля. Это приводило к жестокой борьбе за трон внутри правящего дома. После смерти Иштвана, умершего бездетным, в Венгрии с 1038 по 1070 г. сменилось семь королей, и лишь один из них умер естественной смертью.

Из междоусобиц извлекала пользу феодальная знать (бароны, или магнаты). Когда с восшествием на престол Андраша II (1205—1235) братоубийственным распрям был на время положен конец, обнаружилось, что королевский земельный фонд сущест­венно сократился и созданная Иштваном система королевских ко­митатов рухнула. В частные руки попали целые комитаты, а в тех, что еще оставались у короля, военная и административная орга­низация перестала справляться со своими функциями. В отличие от Западной Европы этого времени Арпады жаловали землю без всяких условий, навечно. Наиболее могущественные из магнатов становились фактически независимыми от центральной власти.

Магнаты враждовали как между собой, так и с королями. При Андраше II конфликт баронов с центральной властью достиг сво­его апогея. Ситуация осложнялась тем, что Андраш и его жена Гертруда, происходившая из Баварии, покровительствовали чу­жеземцам. Бароны во главе с надором Банком составили в 1213 г. заговор и в отсутствие короля, во время охоты убили королеву и наиболее ненавистных ее приближенных из числа иностранцев. Сила магнатов возросла настолько, что Андраш II не посмел по-настоящему расправиться с заговорщиками.

«Золотая булла» 1222 г. Усиление магнатов и распад системы королевских комитатов угрожали положению свободных мелких и средних землевладельцев, которые без защиты со стороны короля оказывались беспомощными перед властью и злоупотреблениями светских и церковных магнатов. Недовольство этих обществен­ных групп было направлено как против магнатов, так и против короля, неспособного защитить своих подданных. Во главе дви­жения встали представители той части аристократии, которая не имела тесных связей с двором и была обделена пожалованиями.

В 1222 г. оппозиция вынудила Андраша II принять свои основ­ные требования, сформулированные в изданной от имени короля «Золотой булле». Большая часть статей этого документа направлена против злоупотреблений короля и магнатов. Так, запрещалось по­жалование целых комитатов частным лицам и ограничивалось влияние чужеземцев. Заключительная статья буллы оговаривала право могущественных баронов и прелатов оказывать сопротивле­ние королю в случае невыполнения им обещаний — право, кото­рым впоследствии магнаты неоднократно пользовались в борьбе с Центральной властью. Однако истинное значение «Золотой буллы» состоит в том, что в ней впервые были заявлены права и приви­легии сервиентов и близких к ним категорий, составивших основу сложившегося позже венгерского дворянства. Декларировались личная свобода сервиентов и подвластность только королевскому суду; запрет задерживать их без законного постановления судьи; вознаграждение за военную службу королю (за исключением тех случаев, когда страна подвергалась нападению извне). Владения сервиентов освобождались от податей и повинностей.

Татарское нашествие. Сын Андраша Бела IV (1235—1270) свои­ми попытками ограничить самовластие магнатов и вернуть уте­рянные королевские комитаты настроил против себя значитель­ную часть аристократии. Это было особенно опасно в условиях приближающейся татарской угрозы. Весной 1241 г. татаро-мон­гольские войска под предводительством хана Батыя, встретив лишь слабое сопротивление, вторглись в страну. Напрасно королевские посланцы по старинному обычаю объезжали страну с окровав­ленным мечом, созывая феодалов в поход. Войска собирались крайне медленно. 11 апреля 1241 г. у деревни Мохи на севере королевства состоялось одно из самых трагических и памятных сражений в истории средневековой Венгрии. Венгры потерпели сокрушительное поражение. Их войско было уничтожено полно­стью. Погибли надор, оба архиепископа и много других предста­вителей знати. Сам король едва спасся в Далмации. В XIII в. венгры уже не могли противостоять тактике стремительных набегов ко­чевников, которую так успешно применяли сами против Запад­ной Европы три века назад.

Совершив опустошительный рейд по Венгрии, татары летом 1242 г. неожиданно покинули пределы королевства. Они остави­ли после себя разоренную и обезлюдевшую страну. Татарское на­шествие стало важным рубежом в истории Венгерского государства. Неудачи венгров в борьбе с татарами показали слабость обороны и военной организации. Бела IV решил развернуть строительство каменных крепостей. Поскольку казна была не в состоянии спра­виться с этой задачей, он вернулся к раздаче земель магнатам. Во второй половине XIII в. Венгерское королевство, как двумя века­ми раньше Западная Европа, покрылось замками, что повлекло за собой усиление частной власти магнатов. Этому в свою оче­редь сопутствовало становление системы сеньориально-вассаль­ных связей. Возник институт фамилиариев: свободные воины-зем­левладельцы, ранее зависевшие непосредственно от короля, были вынуждены поступать на службу к баронам и прелатам.

Произошли изменения и в положении крестьянства. Повторное заселение обезлюдевших во время татарского нашествия областей приводило к стабилизации и улучшению условий его существова­ния, приближавшихся к статусу госпитов.

Во второй половине XIII в. был дан толчок росту городов. Бела IV поощрял строительство укрепленных городов и предоставлял их населению широкие льготы. Такие поселения быстрее возникали в привилегированных общинах госпитов-немцев (Пешт, Кашша1, Лёче2), а также на базе королевских замков (Эстергом, Секешфе-хервар, Буда, Дьёр, Шопрон, Пожонь3). Возникшие города имели статус «свободных королевских городов», их самоуправление огра­ничивалось королевской администрацией. Отличительной чертой городов было преобладание в них немецкого этнического элемента.

Внешняя политика Венгерского королевства в XII—XIII вв. Если в XI в. внешняя политика венгерских королей была направлена на борьбу за выживание, против более сильных соседей, прежде всего германской империи, то с XII в. окрепшее Венгерское коро­левство само переходит к внешней экспансии. В конце XI — начале XII в. Ласло I и Калман I подчинили Славонию и Хорватию, кото­рые, однако, сохранили автономию. Тогда же власть венгерских королей распространилась на приморскую Далмацию с ее богатыми торговыми центрами. В результате Венгрия приобрела могущест­венного соперника в лице Венеции. В 1136 г. Бела II объявил себя королем Боснии. В своем продвижении на Балканах Венгрия столкнулась с Византией. Византийский император Мануил I ис­пользовал все возможные средства — от военных до дипломати­ческих, чтобы вытеснить Венгрию с Балкан и подчинить ее. После безуспешных попыток вступить в союз против Венгрии с Фридри­хом I Барбароссой, он усыновил и воспитал при своем дворе вен­герского принца Белу (будущего Белу III) в качестве своего наслед­ника. Однако этот план объединения государств не был реализован.

Уже с XI в. венгерские короли выступали с претензиями на Галицко-Волынскую Русь. В конце XII в. они активизировали свои действия в этом направлении, предприняв ряд походов. Вен­герские короли не раз объявляли себя «королями Галича». Но в середине XIII в. они были вынуждены отказаться от планов под­чинения этой области.

Утверждение Анжуйской династии. Ее внутренняя политика. В XIV-XV вв. венгерское феодальное общество переживало наи­высший подъем и расцвет. Королевство стало играть важную роль в международной жизни Центральной Европы.

В 1301 г. со смертью Андраша III в Венгрии пресеклась ди­настия Арпадов. Последние короли из этого дома оказались не в состоянии справиться с баронской вольницей. Страна при но­минальном верховенстве короля фактически распалась на ряд поч­ти самостоятельных владений. Так, надор Матэ Чак, владевший 12 комитатами на севере королевства, имел свой двор, при кото­ром дублировались высшие государственные должности (надора, канцлера и т.д.).

После смерти Андраша III враждующие магнатские группиров­ки выбрали сразу трех королей из чужеземцев, состоявших в род­стве с Арпадами. При поддержке папы на венгерском троне ут­вердился Карл Роберт (1310—1342), представитель неаполитанской ветви Анжуйской династии. Он был признан законным королем лишь после третьей коронации, когда ему наконец удалось до­быть «корону св. Иштвана». Карл Роберт укрепил материальные и политические основы государства и тем самым обеспечил успех правлению своего сына Лайоша I Великого (1342-1382).

Карл Роберт подчинил своей власти всю страну. Земли поли­тических противников были конфискованы. В руки короля вер­нулись больше половины королевских замков и пятая часть зе­мель королевства. Карл Роберт создал новую аристократию из верных ему людей, раздавая замки и поместья. Особенность этих пожалований состояла в том, что по большей части они были связаны с назначением на высшие государственные должности. По сути это была разновидность бенефициальной системы, ко­торая в Западной Европе к тому времени стала анахронизмом. Позже отдельные ишпанства превратились в наследственные при некоторых должностях. Послушная вначале своему благодетелю и его сильной руке, новая знать со временем опять стала проти­вопоставлять себя центральной власти и в конце XIV в. возобла­дала над ней.

Короли Анжуйской династии активно использовали старые и искали новые источники доходов. На территории королевства рас­полагались богатейшие в Европе золотые и серебряные рудники. Через границы в обоих направлениях шел большой поток тран­зитных товаров. Чтобы взять эти богатства под контроль, были установлены королевская горная и таможенная регалии. В государ­стве ввели первый регулярный налог — с крестьянского двора («с ворот»). Карл Роберт провел денежную реформу, заменив имевшие хождение многочисленные типы местной сеньориальной и ино­странной монеты полновесным королевским золотым флорином.

Под покровительством королевской власти возникали все но­вые свободные королевские города. И все же городское развитие отставало от Западной Европы. Городов было мало; свое благо­состояние они строили не на ремеслах, а на торговле, причем преимущественно дальней. Города концентрировались на тран­зитных торговых путях у границ королевства. В глубине страны исключение составляла лишь Буда. Не случайно в XIV в. она пре­вратилась в экономический и политический центр королевства, куда перенесли свою резиденцию короли. Неразвитость город­ской жизни обусловила слабость начавшего формироваться го­родского сословия.

В XIV в. еще большие, чем при Беле IV, масштабы приняла внутренняя колонизация, осуществлявшаяся, как и прежде, пре­имущественно за счет притока переселенцев из-за пределов стра­ны. В условиях, когда города не могли в полной мере осущест­вить координацию внутренних хозяйственных связей, эту задачу брали на себя торговые села, так называемые «аграрные города», число которых к XV в. достигло 800. Крестьянское население этих рыночных местечек производило продукцию на продажу. Там же развивалось и ремесло, хотя оно играло второстепенную роль. Ко­роли предоставляли рыночным местечкам сходные с городскими привилегии.

Следует подчеркнуть особую роль скотоводства и виноградарства в экономике страны, уже в XIV в. приобретавших экспортный характер. С одной стороны, успехи в разведении крупного рога­того скота определялись географическими условиями страны (степ­ные пространства и луговые земли в долинах Дуная, Тисы и их многочисленных притоков). С другой стороны, развитие ското­водства и виноградарства повлияло на хозяйственный строй де­ревни и структуру земельной собственности. В районах, где пре­обладали эти отрасли сельского хозяйства, меньше распростра­нился домен. Но и в зерновых зонах в XIV и XV вв. домениальное хозяйство не утвердилось. Этому способствовали обилие земли и относительно малая плотность населения.

Изменения в социальной структуре. К середине XIV в. крестьян­ство приобрело единый правовой статус. Оно состояло из наследст­венных держателей земли, располагавших личной свободой, правом перехода, вносивших повинности деньгами, а также продуктами.

В XIV в. типичной фигурой был полнонадельный крестьянин, т.е. державший достаточный для самостоятельного хозяйствования земельный надел. Не случайно надел стал единицей налогообло­жения. Однако с XV в. из-за дробления крестьянских держаний растет число живущих на 1/2, 1/4 и т.д. части надела, а также без­земельных крестьян. Но поскольку повинности и налоги взимались, как правило, с пахотной земли, большая часть дополнительных источников крестьянских доходов, связанных со скотоводством, торговлей, ремеслами, могла остаться в их распоряжении. В це­лом для материального положения крестьянства в XIV — первой половине XV в. характерна устойчивость.

Формирование единого по статусу крестьянства нашло отраже­ние в законодательстве. В 1351 г. был издан королевский декрет, впервые регламентировавший в масштабах королевства крестьян­ские повинности в пользу феодалов. Этот закон был в первую очередь призван помочь дворянству, особенно сильно страдавше­му от ухода крестьян в поместья крупных феодалов, где уровень эксплуатации был ниже.

В XIV—XV вв. венгерские короли проводили последовательную политику поддержки дворянства, рассчитывая на него в борьбе с магнатами. Тот же декрет закреплял права и привилегии дворян­ства и фактически подводил черту под его оформлением в единое сословие. Об этом свидетельствует формула декрета, провозгла­шавшая равноправие всех ранее пестрых в правовом отношении групп дворянства: «Проживающие в пределах страны истинные дворяне... пользуются одной и той же свободой». Тем не менее верхушку дворянства (владельцев 10—40 сел) от многочисленных однодверных дворян отделяла пропасть.

Оформившись в сословие, дворянство при поддержке королев­ской власти смогло более эффективно защищать свои интересы перед лицом магнатов. Этим целям служили дворянские комита­ты, возникавшие еще в XIII в. на месте распадавшихся королев­ских. Короли предоставляли дворянам право в рамках комитатов иметь свой суд, администрацию, финансы и ополчение. Высшим коллегиальным органом было комитатское собрание, в котором могли принимать участие все дворяне комитата. Комитат возглав­лял ишпан, назначавшийся королем из числа преданных ему ба­ронов. Ишпанов замещали вице-ишпаны, часто это были фами-лиарии ишпана. В аппарат комитатского самоуправления входи­ли регулярно переизбиравшиеся судьи, присяжные, нотарии. Дворянские комитаты, хотя и превратились в соперников власти баронов на местах, не смогли преодолеть ее. Продолжавшееся раз­витие фамилиаритета приводило к тому, что структуры магнат­ской и комитатской власти тесно переплетались.

Итак, в XIV в. оформилась социальная структура Венгерского королевства. Венгрию того времени можно назвать страной дво­рян и крестьян. В этом полиэтничном государстве ряды как кре­стьянства, так и феодалов в равной мере пополнялись за счет пред­ставителей других народностей, которые на своих территориях не­редко пользовались привилегиями и некоторой автономией.

Управление Трансильванией. Управление трансильванскими зем­лями имело свои особенности. Эти земли попали под власть венг­ров в эпоху «обретения родины». Со времен Иштвана там суще­ствовала комитатская организация. Во главе семи трансильван­ских комитатов стоял представитель короля — трансильванский воевода, располагавший широкими судебными, финансовыми и военными полномочиями. Он входил в число высших должност­ных лиц королевства. С XIII в. под председательством воеводы действовало Генеральное собрание, на котором решались в пер­вую очередь судебные дела края. Бела IV, желая закрепить права на трон за своим старшим сыном (будущий Иштван V), объявил его своим соправителем и герцогом, а затем и королем Трансиль­вании. В результате статус этой территории в королевстве на вре­мя повысился. Упадок центральной власти при последних Арпадах привел к тому, что воеводы Трансильвании, как и магнаты других частей королевства, надолго стали самостоятельными.

Помимо комитатов, в полиэтничной Трансильвании в XIII в. возникли секейские и саксонские (немецкие) округа, не зависев­шие от воеводы и также обладавшие большой самостоятельно­стью. Они управлялись особыми королевскими сановниками — ишпаном секеев и ишпаном саксонцев. Секеи были обязаны ко­ролю лишь военной службой. На этом основывались их привиле­гии: личная свобода, освобождение от податей и повинностей. До XV в. секеи жили в условиях родового строя.

Саксонцы заселяли Трансильванию как госпиты. Привилегии, даровавшиеся госпитским общинам, способствовали возникнове­нию городов. Саксонские города сами избирали свою админист­рацию, священников, пользовались королевскими регалиями (охота, рыболовство, горное дело), торговали без пошлины свои­ми товарами, устраивали ярмарки. Венграм, влахам и секеям не разрешалось селиться на землях саксонцев. Саксонцы платили ко­ролю установленную сумму и поставляли в его войско некоторое число воинов.

Влахи Трансильвании традиционно занимались пастушеским ов­цеводством. Венгерские короли, особенно после татарского на­шествия, охотно брали их на пограничную службу. В своих об­щинах они жили по собственному — волошскому — праву. За военную службу влахам предоставлялись привилегии, сходные с дворянскими. Влашская знать роднилась с венгерской. Эти про­цессы интеграции отразились в декрете 1366 г. Лайоша I: рядовые влахи по юридическому статусу приравнивались к зависимому кре­стьянству, а привилегированные воины — к дворянству.

Общественно-политические структуры населявших Трансильва-нию народностей взаимодействовали между собой. Так, в 1437 г. в разгар восстания венгерских и валашских крестьян венгерские дворяне, секеи и патрициат саксонских городов заключили меж­ду собой союз, — так называемую «унию трех наций», направлен­ную против восставших крестьян. Однако этнически влахи не рас­творились среди венгров и других народностей Трансильвании. Более того, по мере перемещения в Трансильванию с Балкан под давлением османов все большего числа влахов, они стали оказы­вать значительное влияние на этнические процессы этой провин­ции. Этническому сплочению влахов в Трансильвании способст­вовала их принадлежность к православной христианской церкви.

Внешняя экспансия. Внешняя политика Венгерского королевства в XIV в. отличалась большой активностью. Если Карл Роберт вой­нам предпочитал мирную деятельность, а конфликты с соседями стремился улаживать дипломатическим путем, то его сын Лайош I получил прозвище Великий за свои военные предприятия, не­смотря на то, что большинство из них представляли собой безре­зультатные авантюры. Так в конечном счете выглядят его походы в Неаполь, войны с Венецией. Успехи же Лайоша на Балканах (установление сюзеренитета над Сербией, Боснией, завоевание части Болгарии) в целом враждебно настроили покоренные наро­ды по отношению к Венгрии, что облегчило турецкие завоевания на Балканах.

Дипломатия королей Анжуйской династии положила начало сближению Венгрии с Чехией и Польшей. Оно было оформлено договором между тремя королями на их встрече в Вишеграде (Венгрия) в 1335 г. Этот союз носил военный и торговый харак­тер и был направлен прежде всего против австрийского герцога. В 1370 г. Лайош I занял польский престол, что однако не означа­ло слияния двух королевств. После смерти Лайоша их пути снова разошлись.

Отношения Венгрии с Чехией осложнились в то время, когда германским императором выбрали чешского короля Карла I Люк­сембурга. Лайош I долгое время выступал против императора, не­однократно меняя союзников. Но в конце концов в 1372 г. враги примирились и договорились о браке между своими детьми: до­черью Лайоша I Марией и сыном Карла Сигизмундом.

Начавшееся при Анжуйской династии чешско-польско-венгер­ское сближение, несмотря на имевшиеся противоречия и раздо­ры, в целом оказалось перспективным. Складывалось подобие по­литического блока, который в течение более двух столетий серь­езно влиял на расстановку сил в Центральной Европе, особенно в правление утвердившейся на престолах трех королевств динас­тии Ягеллонов.

Люксембурга в Венгрии. Ошибки политики Анжуйской динас­тии сказались сразу после смерти «великого» короля. В лишив­шемся твердой власти королевстве с новой силой заявили о себе бароны. Они создавали враждующие между собой лиги, которые, однако, объединялись в стремлении урезать королевскую власть. Избранию королем Сигизмунда (в венгерской традиции Жигмонда) Люксембурга (1387—1437) предшествовала кровавая гражданская война нескольких баронских лиг, выдвигавших своих претенден­тов на престол.

В этой, казалось бы, повторяющей основные коллизии преж­них баронских выступлений борьбе отчетливо проступили новые черты. Бароны открыто рвались к власти и законодательно жела­ли закрепить свое превосходство над королем. В период между­царствия придворный баронский совет облек себя высшими вла­стными полномочиями и правил от имени «святой венгерской короны», которая, таким образом, окончательно отделилась от носителя верховной власти — короля. Жигмонд был признан офи­циально лишь после коронации короной св. Иштвана, подне­сенной ему баронами. За это он обязался составлять свой совет исключительно из прелатов, баронов и их наследников, сохра­нял высшие должности в их руках и был вынужден согласиться с почти полной потерей королевского земельного фонда. Попыт­ки молодого короля освободиться из-под власти баронов в 1400 г. привели к тому, что они захватили его и некоторое время держа­ли в плену.

Со временем Жигмонд сумел навести порядок в стране, пола­див с магнатами, которые в течение почти сорока лет не затевали смут. Опираясь на новую аристократию и значительную часть дво­рянства, этот король продолжил политику Карла Роберта в об­ласти экономики.

Достигнув относительного спокойствия в стране, Жигмонд все свои силы направил на достижение внешнеполитических целей. Между тем в этой сфере в конце XIV — начале XV в. появились новые факторы, ставшие впоследствии определяющими в исто­рии Венгерского королевства. Турки неотвратимо приближались к его границам. В ряде наступательных военных акций Жигмонд пытался остановить их. Но после поражения объединенных войск западноевропейских рыцарей под командованием Жигмонда в бит­ве при Никополе в 1396 г. Венгрия перешла к оборонительной политике. Попытки Жигмонда обеспечить сюзеренитет над госу­дарствами Балканско-Дунайского региона в целом потерпели неудачу. Однако в руки венгров попал ряд стратегически важных областей и крепостей, в том числе Белград.

Основные усилия своей внешней политики Жигмонд сосредо­точил на западном направлении. С этого времени быстро пошло сближение с германской империей и австрийскими Габсбургами, определившее основные контуры политик