Предмет науки и отдельного научного исследования, с одной стороны, объективен, так как зависит от того, что изучается - от объекта описания и объяснения, с другой стороны, он субъективен и зависит от таких субъективных обстоятельств, как уровень накопленных знаний, потребностей общества в изучении той или иной стороны объекта, а также от предпочтений субъекта (от того, к какой научной школе он относится, какие идеологические пристрастия разделяет и т.д.)[27]. Таким образом, предмет конструируется субъектом в рамках объекта (предположений о его реальном существовании).
Предмет социальной антропологии права - это антропологический взгляд на право, включающий его «человеческое» измерение. Он предполагает рассмотрение права во всех его проявлениях сквозь призму носителя правового качества общественных отношений человека. Можно сказать, что такой подход - это выявление человеческой составляющей в праве и правового качества в человеке. При этом любая юридическая проблема может и должна, как представляется, рассматриваться с антропологической точки зрения. В пользу перспективности такого представления о праве можно привести дополнительные аргументы.
|
|
Право - многомерное социальное явление. Сегодня считается азбучной истиной, что право и закон не совпадают. Е. Эрлих в начале XX в. подсчитал, что из всех статей совершенного на тот момент Австрийского ГК реально действовали не более 1/3 статей[28]. Поэтому для изучения правовой реальности отнюдь недостаточно знать законодательство. Для этого надо также знать «живое» право, то, чем люди руководствуются в своей практической жизнедеятельности (с точки зрения «позднего» Э. Гуссерля и современной социологической феноменологии). Поэтому необходимо изучать обычаи, здравосмысловое восприятие тех типизаций, которые образуют содержание повседневности, а также механизмы их изменений[29].
Эти типизации представляют собой одновременно типичные реакции на типичные юридически значимые ситуации и одновременно представления о своих действиях и ситуациях. Они воплощаются в такой психологический феномен, который именуется аттитюдом (установкой, готовностью, предрасположенностью к действию) или экспектацией (ожиданием соответствующего действия от других и от себя).
В то же время отнюдь не любые типизации, аттитюды и экспектации являются правовыми, а только такие, которые воспринимаются как наиболее социально значимые и, более того, являются таковыми объективно. Думается, что сведение всей социальной (и правовой) реальности к психическим, ментальным явлениям малопродуктивно. Последняя включает в себя и объективные, фактически существующие явления и процессы, протекающие в пространстве и во времени. Другое дело, что они означиваются через ментальные феномены (знаковую форму). Но без означаемого, что бы по этому поводу ни утверждали постструктуралисты, знака как такового не существует.
|
|
Другими словами, имманентный аспект правовой реальности (изменчивые вследствие манипулируемости общественным сознанием - правосознанием - ментальные представления и более стабильные традиции поведения) должен быть соотнесен с объективной функциональной значимостью этих и аналогичных представлений и типизированных вариантов поведения. Такая проверка может быть осуществлена только на основе исторического анализа «задним числом». Но, несмотря на всю сложность и неоднозначность выявления этого трансцендентального аспекта правовой реальности, без такой работы можно остаться в плену симулякров (как внепонятийного средства фиксации трансгрессивного опыта) и ризом (внеструктурный и нелинейный способ организации целостности, оставляющий открытой возможность для имманентной автохтонной подвижности и, соответственно, реализации ее внутреннего креативного потенциала самоконфигурирования) постмодернистов.
Таким образом, предмет социальной антропологии права (как и любой научной дисциплины) конструируется субъектом, хотя и непроизвольно. Волюнтаризм субъекта, формирующего предмет, ограничен рамками объекта, уровнем накопленного об объекте знания, существующими традициями научного осмысления объекта и теми его аспектами (сторонами), которые субъекту представляются наиболее значимыми, актуальными. Поэтому «человеческое измерение» права может достаточно серьезно отличаться в разных антрополого-правовых подходах, школах. То есть, предмет социальной антропологии права, во-первых, ограничивается современным обществом; во-вторых, включает анализ (модель) общества и его культуры как важнейшего фактора, определяющего «человеческое измерение» права; в-третьих, предполагает выявление взаимообусловливающих связей права с другими социальными явлениями; в-четвертых, анализируется в историческом измерении, с точки зрения постоянного становления правовой реальности, единственным субъектом которой является человек; в-пятых, формулируется семиотическая концепция бытия правовой реальности, исходя из представления о человеке как «существе семиотическом». Бытие (экзистенция) человека воплощается в правовой реальности через эти опосредующие формы.
На сегодняшний момент можно обнаружить, что предмет юридической антропологии, в структуре которого явно или латентно проявляют себя следующие «генеральные» направления, составляет: I) теория юридической антропологии (которая развивается на стыке философских наук, социологической науки, теоретико-правовой науки, психологических и др.наук); 2) юридическая антропология современного общества (современных правовых систем); 3) юридическая антропология традиционных обществ (юридическая этнография).
В широком смысле речь может идти о формировании антропологической парадигмы в отечественной юриспруденции, об антропоцентризме юридических знаний.
Данная работа целиком выдержана в русле первых двух направлений. Это необходимо, чтобы изначально определиться с исходными теоретическим положениями (методологическими предпосылками) новой науки (что касается третьего направления, то с ними с успехом можно ознакомиться в упомянутых учебниках[30] Возможно пришло время интенсивной гуманизации нашей правовой системы. Теоретически это достигается тем, что в предметное поле юридической науки интегрируется человек. Поступая таким образом, мы неизбежно «морализируем» нашу правовую науку и юридическую практику, но возможно именно в этом и нуждается сейчас отечественная юриспруденция.
|
|
Таким образом, структуру любой науки можно рассматривать, во-первых, в «горизонтальном» измерении, с точки зрения составных элементов, образующих ее предмет; во-вторых, в «вертикальном» измерении, выделяя ее уровни по степени их абстрактности[31]. Среди них традиционно выделяются философский, теоретический и эмпирический уровни. На философском уровне производится онтологическое и гносеологическое обоснование социально-антропологического исследования права, которое помещается в антропологическую картину мира - систему исходных мировоззренческих представлений о человеке, обществе, а также о способах их познания. Философский уровень призван задать предмет исследования, отобрать общенаучные методы, которыми оно должно проводиться по мысли субъекта, произвести семантическое прояснение наиболее общих понятий, используемых в исследовании, задать способы взаимосвязи теории и практики. Другими словами, философский уровень предполагает выработку стратегии исследования правовой реальности именно с позиции социально-антропологического подхода.
Теоретический (средний) уровень[32] антропологии права образуется элементами ее предмета. Так как антропология права, на наш взгляд, - это и есть теория права в ее «человеческом измерении», то к теориям среднего уровня следует отнести все традиционные разделы теории права, излагаемые под соответствующим углом зрения. Это, несомненно, теория признаков права, форм права, нормы права, теория правоотношения, теория правоприменения и т.д. При этом отдельного рассмотрения требует теория правового статуса личности, конкретизируемая в теории прав человека.
Эмпирический уровень - это уровень фактов, полученных в результате конкретного исследования. При этом неверно отождествлять научный факт с чувственным отражением определенных сторон объективного мира, рассматривать его исключительно как чувственный образ того или иного события, явления. Научные факты неотделимы от их теоретической интерпретации, поэтому выделение эмпирического уровня научного исследования - не более чем научная абстракция. Таким образом, сбор фактов в антропологическом исследовании задается исходными представлениями о правовой реальности, трансформируемыми познавательным интересом субъекта в научные гипотезы.
|
|