2015-03-20
381
довательно, в 1492 г. по РХ исполнялось 7000 лет, то есть пришло время Судного дня. Сначала критической датой полагали 31 августа; когда миновал этот день, стали думать, что трубный глас раздастся 31 декабря, в последний день светского года и в середине празднеств Рождества. Наконец и Крещение подошло без всяких происшествий, так что Москва вздохнула с облегчением49.
Москва в это время стояла на пороге новой судьбы. Великий князь Иван III вовсе не рассчитывал на близкий Судный день. Он был близок к завершению грандиозного плана перестройки кремля (укрепленного города) своей столицы и собирался запустить в символах и учении мощный русский Миф, который бы соответствующим образом поддержал растущую политическую мощь Москвы.
Большинство русских городов имело свой кремль. Но Московский Кремль, каким он стал после перестройки его Иваном III, затмил все, что было до него. В январе 1493 г, прошло только несколько месяцев, как достроили его стены из красного кирпича и его высокие круглые башни. Московский Кремль занял площадь громадного (неравностороннего) треугольника с периметром в 2,5 км, и здесь можно бы было уместить половину лондонского Сити. Сердце Кремля — это воздушное пространство открытой площади, вокруг которой высятся четыре собора и великокняжеские палаты. Благовещенский собор был закончен только за три года до того. Расположенному рядом с ним Успенскому собору — митрополичьему — было тринадцать лет. Он был построен архитектором из Болоньи Аристотелем Фиорованти, который должен был приспособить для новых нужд стиль древнего Владимира. Успенский собор стал затем образцом для церковной архитектуры Москвы.
Внутри собора открывалось большое открытое пространство (без галерей) под куполом и с боковыми приделами. Его еще расписывали в то время фресками, на которых чистыми и яркими красками сияли удлиненные фигуры грека Дионисия. Собору Ризоноложенья на другой стороне было семь лет, Архангельский же собор был пока еще только в проекте. В Грановитую палату, творение итальянцев Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари,
названную так по особой (граненой) отделке камней на ее фасаде, только что вселилась семья великого князя. Князь переехал сюда после того, как прожил несколько лет в доме своего любимого министра. Грановитую палату построили на месте деревянного чертога, не один век служившего предшественникам Ивана III. Мало нашлось бы христианских столиц (исключая только Рим и Константинополь), которые бы сравнились с Москвой в этом ее великолепии.
Внутри Грановитой палаты семью Ивана раздирало соперничество двух сильных женщин: его второй жены Зои Палеолог и его невестки Елены Степановны. Зоя, племянница византийского императора, стала женой Ивана после смерти его первой жены Марии Тверской. Теперь ее главной заботой было защитить интересы семерых своих детей, из которых старшему Василию было тринадцать лет. Елена была дочерью Стефана IV, господаря Молдавии, вдовой наследника и преемника Ивана — Ивана Младшего, который недавно умер. Елена стремилась соблюсти интересы своего девятилетнего сына Дмитрия. В 1493 г. Иван еще не решил, кого назначить своим наследником: Василия или Дмитрия и попеременно выделял то одного, то другого. Так что атмосфера в Кремле, должно быть, была наэлектризована50.
PESTIS
В России помнят, что Иван III освободил страну от татарского ига. И мало кто вспоминает, что в финансовых вопросах, военных и политических делах он без колебаний пользовался методами татар, что он заменил татарское иго московским, постоянно меняя союзников из ханов и князей. В борьбе с Золотой Ордой, главенство которой он отверг еще в 1480 г., ближайшим союзником ему был Крымский хан, и хан помогал ему покорять братские христианские княжества так усердно, как татары никогда не решались. С точки зрения Москвы, и это мнение стало господствующим, Иван Великий восстановил гегемонию русских. С точки зрения новгородцев и псковитян, он был антихристом, который разрушил древние русские обычаи. Когда пришло ему время писать завещание, он назвал себя (как, впрочем, до него сделал и его отец) «многогрешным рабом Божьим»51.
Иван III первым начал называться царем, то есть кесарем: за двадцать лет до описываемых событий он прибег к этому титулу в договоре с псковской республикой, по- видимому, чтобы подчеркнуть свое превосходство над другими поместными князьями. И он повторяет это несколько раз в 1480-е годы. Но царь, хотя и стоял выше князя, не был эквивалентом византийского василевса. Этот титул невозможно истолковывать в смысле императорского достоинства в отсутствие других атрибутов империи. В конце концов, кесарями (цезарями) называли также и соправителей императора и наместников верховного августа.
В 1489 г. Иван III рассматривал и другую возможность. В сношениях его с Габсбургами ему сказали, что он мог бы получить от папы королевскую корону. Его положение на Западе, конечно, тогда укрепилось бы. Но титул rex, или король, имел такие смысловые оттенки, которые были оскорбительны для московитов. [КРАЛЬ] И принять титул короля значило бы снова предать истинную веру, как ее предали греки во Флоренции; поэтому Иван отказался. «Мои предки, — объяснил он, — некогда дружили с императорами, которые отдали Рим папе»52. Что он действительно сделал, так это заимствовал у Габсбургов их императорскую эмблему. И с 1490-х гг. двуглавый орел начинает появляться как эмблема государства в Москве, как и в Вене, и в Константинополе. [AQUILA]
Помимо страха перед приближающимся концом света, московская церковь переживала также в то время период неопределенности. Она уже порвала с Константинопольским патриархом (см. сс. 446-447), но не получила полной самостольтельности. В отличие от митрополита Киевского, который в то время жил в Литве, Московский митрополит избирался епископами и возглавлял церковную организацию, которая не признавала над собой никакого главы. В течение уже сорока лет невозможно было примирить такое положение дел с отсутствием императора, а потому и с византийской традицией нераздельности Церкви и Государства. Как не могло быть императора без правой веры, так не могло быть и правой веры без императора. Некоторые возлагали надежды на то, что православные вернут себе Константинополь и христианского императора (так называемая великая идея). Другие надеялись как-то договориться с германским императором латинян. Но это было отвергнуто. Москве оставался только один путь: сделать то, что в прошлом сделали Сербия и Болгария — обрести собственного императора.
Пока же ближайшей задачей было составить новые пасхалии на восьмое тысячелетие. За эту задачу взялся митрополит Зосима осенью 1492 т. «Мы сознаем, что Господь близок, — писал он в Предисловии, — но время Его прихода не известно». Затем он дает краткое историческое обозрение. Константин основал Новый Рим, св. Владимир крестил Русь. Теперь Иван III должен стать «новым императором Константином в новом Константинополе — Москве»53. Так впервые появляется то родословие, которое теперь Москва будет на себя примеривать.
В том же 1492 г. впервые «новый Константинополь — Москва» получает и другое, более знакомое нам наименование: Третий Рим. В том году Новгородский архиепископ Геннадий, предположительно, получил перевод римской легенды о Белом клобуке, а с ним и предваряющий рассказ, как рукопись этой легенды была некогда найдена, в Риме. Между учеными нет единого мнения о возрасте этого текста, части которого могут быть позднейшими интерполяциями. Но не случайно Предисловие ясно намекает на Москву как на Третий Рим. Автором Предисловия некоторые считают известного переводчика, который тогда трудился над Апокалипсисом Ездры. А этот труд
