Психодраматическая техника «обмен ролями»

Обмен ролями соответствует четвертому и пятому этапам ролевого развития, когда ребенок вживается в роль другого, чью роль он играет, и пытается взглянуть на себя со стороны. Тем самым любой обмен ролями оз­начает также и отражение, только протагонист здесь не просто смотрит на себя со стороны, но, кроме того, игра­ет и старается прочувствовать роль своего визави, анта­гониста. Тот, кто подобным образом перенимает роль другого, воспринимает его в качестве субъекта, самого себя — в качестве объекта, а обычное свое поведение — так, словно это поведение другого человека.

Технику «обмен ролями» можно проиллюстрировать примером практического использования психодрамы в семейной жизни: маленький Ганс не желает ложиться спать. Уговоры матери пробуждают у него упрямство. В ответ на это мать начинает ругаться. Ребенок плачет. В этот момент отец, знакомый с психодраматическими тех­никами, предлагает поменяться ролями. Маленький мальчик тут же превращается в уговаривающую, ругаю­щуюся мать, тогда как мать играет упрямого Ганса. Слез как не бывало. Через какое-то время после обмена роля­ми оба исполнителя возвращаются в свои естественные роли — мама в роль матери, а Ганс в роль ребенка, — и мать снова уговаривает своего сына лечь спать. Ганс, улыбаясь, отправляется в спальню.

Техника «обмен ролями» соответствует четвертому и пятому этапам ролевого развития, характеризующим, согласно Морено, «стадию познания "Ты"». Они тесно связаны с развитием речи ребенка.

Речевая имитация матери, согласно Морено, представляет собой — в бо­лее конкретном, чем у Мида, значении — обмен ро­лями. Если мать со словами: «Посмотри, какой краси­вый цветок» — показывает цветок ребенку, то ребенок, подражая словам, интонации и жестам, попытается ска­зать: «Посмотри, какой красивый цветок». Г.Х. Мид подчеркивал, что речь, в отличие от остальных жестов говорящего, воспринимается им самим и тем, к кому обращаются, примерно одинаково. Ньюкомб пишет: «Человек, разговаривая с другим, одновременно разго­варивает с собой, как бы слушая другого. Известная фраза Мида «принять роль другого» означает: поста­вить себя на место другого, чтобы предугадать его от­веты» (99). В этом смысле речевая коммуникация всег­да представляет собой нечто большее, чем просто реак­цию. Она содержит — обычно, однако, только вообра­жаемый — обмен ролями с визави.

В отличие от Мида Морено приступил к осуществле­нию физического обмена ролями в психодраме. Тем са­мым он устранил в психодраме разделение интеракционной сферы, характеризующее в человеческом развитии переход от первой вселенной ко второй и означающее разделение между вещно реальным переживанием и представлением. Мир вновь переживается как реальный, но уже не на первых трех этапах ролевого развития, а на четвертом и пятом. Это значит, что развитие, сопровож­дающееся речевой дифференциацией между «Я» и «Ты», не сходит на нет, а углубляется в переживании.

Своим изобретением психодраматического обмена роля­ми Морено раскрыл ранее неизвестную глубинную сфе­ру межчеловеческой коммуникации. Он дал возможность взрослому человеку, прошедшему стадии дифференциа­ции между «Я» и «Ты» (то есть между «Я» и объектом) и речевого развития, так сказать, вернуться в область це­лостного и реального переживания, ни в малейшей сте­пени не подвергая угрозе результат этого развития — осознанность. По своим переживаниям в психодраме че­ловек является и взрослым и ребенком одновременно. Вполне возможно, что тем самым сбывается надежда, ко­торую полвека назад философ Эдмунд Гуссерль выразил в записи, оставленной в кройцлингском альбоме психиатра Людвига Бинсвангера: «Нам не дано достичь небес­ного царства истинной психологии, к которому мы так страстно стремимся, разве что детьми...» (50).