Кризис Западной философии (против позитивистов)

ВВЕДЕНИЕ

В основу этой книги легло убеждение, что философия в смысле отвлеченного, исключительно теоретического познания окончила свое развитие и перешла безвозвратно в мир прошедшего. Это убеждение отличается от обыкно­венного отрицательного отношения к философии, систе­матическое выражение которого мы находим в так на­зываемом позитивизме, — отличается это мое убеждение, во-первых, тем, что одинаково относится как к умозри­тельному направлению философии (т. е. к тому, что по­зитивисты называют метафизикой), так равно и к направ­лению эмпирическому, т. е. к тому, которое в самом пози­тивизме находит свое последнее и полнейшее выражение. Далее, во-вторых, это мое убеждение отличается от пози-тивистического тем, что, признавая отвлеченно-философ­ское развитие законченным, я не считаю его, однако, бес­плодным, а признаю, напротив, что оно привело к извест­ным положительным результатам, определение которых и составляет главную задачу этой книги. В-третьих, та самодовольная уверенность, с которой позитивизм из не­состоятельности старой метафизики выводит то заключе­ние, что несостоятельны и сами метафизические вопросы, которые поэтому и должны быть совершенно оставле­ны, — эта уверенность кажется мне крайне ограниченною и неосновательною. Я надеюсь, напротив, доказать, что окончившееся философское развитие завещало ближай­шему будущему полное, универсальное резрешение тех вопросов, которые самим этим развитием разрешались односторонне и потому неудовлетворительно. Наконец, еще одно существенное отличие моего воззрения от пози-тивистического выясняется лучше в самом изложении философского развития, к которому я перехожу.

индусов и отождествляя с религией Вед. Это последнее мнение было общераспространенным до тех пор, пока не познакомились ближе с ведийскими гимнами.

Философия, как известное рассудительное (рефлекти­рующее) познание, есть всегда дело личного разума. На­против, в других сферах общечеловеческой деятельности личный разум, отдельное лицо играет роль более страда­тельную: действует род; такая уж тут является безлич­ная деятельность, как и в жизни пчелиного улья или му­равейника. Несомненно, в самом деле, что основные эле­менты в жизни человечества — язык, мифология, пер­вичные формы общества — все это в своем образовании совершенно независимо от сознательной воли отдель­ных лиц. При современном состоянии науки никакому сомнению не подлежит, что язык или государство не про­изведены личною сознательною деятельностью, не выду­маны отдельными лицами — так же, как, например, устрой­ство улья не выдумано отдельными пчелами. Что касает­ся до религии в собственном смысле (не мифологии), то и она также не может быть выдумана; и в ней отдельному лицу, как таковому, принадлежит более страдательное значение, поскольку, во-первых, объективным источником религии признается не зависящее от человека внешнее откровение и поскольку, во-вторых, субъективным осно­ванием религии является вера народных масс, определяе­мая общим преданием, а не исследование личного разу­ма. Обращаясь, наконец, к художественному творчеству, мы находим, что хотя субъект его, несомненно, есть лицо художника *, но, с другой стороны, для истинного твор­чества необходимо, чтобы художник не оставался при своем ясном и раздельном сознании, а выходил бы из него в экстатическом вдохновении, так что, чем менее личной рефлексии в произведении, тем выше его художе­ственное достоинство. В противоположность всему этому философское познание есть заведомо действие личного разума или отдельного лица во всей ясности его инди­видуального сознания. Субъект философии есть по пре­имуществу единичное я, как познающее. (Разумеется, это определение только относительное, как и все другие.)

Поэтому философия в смысле мировоззрения есть мировоззрение отдельных лиц. Общее мировоззрение

* Впрочем, по удивительному предположению некоторых спи­ритов, настоящими деятелями в гениальном творчестве являются духи умерших, вдохновляющие художника. Так утверждает, напр., Rob. Dale Owen в своей книге «The debatable Land between this World and the next».

народов и племен всегда имеет религиозный, а не фило­софский характер, и потому, пока все отдельные лица живут общей духовной жизнью народа, философия, как самостоятельное и верховное воззрение, невозможна: ум­ственная деятельность лиц вполне определяется народны­ми верованиями. Это ясно a priori и несомненно истори­чески. Итак, философия возникает только тогда, когда для отдельного мыслящего лица вера народа перестает быть его собственной верой, теряет для него значение внутреннего безотчетного убеждения, из начала жизни становится только предметом мышления; философия на­чинается, когда мыслящее лицо отделяет свое мышление от общей веры, противополагает его этой вере, как внеш­нему (I, стр. 26—28).