О праведном

Предвзятый суд — неправый суд. Мудрец — кто отличить умеет неправое от правого, других по справедливости кто судит, по Закону. Такого мудреца, хранителя Закона, праведным зовут.

Не тот мудрец, кто много говорит, а тот, кто сострадает и бесстрашен, к братской помощи готов.

Не тот, кто много говорит, — Учению опора; а тот, кто, лишь немного зная из Ученья, то знание осуществляет в жизни. Учения он ревностный блюститель.

Не всякий седовласый — тхера ¹. Быть может, он и зрел годами, но созревание ему не принесло плодов.

Поистине, тот тхера, кто владеет правдой, кто добродетелен и чужд насилья, собой владеет, избавился от всякой скверны и мудростью кто наделен.

Ни красноречие и ни красивая наружность вас не украсят, коль зависть, ложь и жадность в вас живет; тот мудр, кто истребил в себе подобные пороки, и тем прекрасен он.

Коль своеволен ты и лжив, то голову обрив, не станешь ты аскетом. Желаньями и жадностью исполнен, как можешь стать Саманой?

Самана тот, кто зло в себе изжил в большом и малом, очистился от зла.

Кто подаянием живет — еще не Бхикху. Одно лишь соблюдение обетов не сделает вас Бхикху.

Но тот, кто выше и добра, и зла, кто в праведности жизнь свою проводит, кто с разуменьем шествует по жизни, того мы Бхикху назовем.

Не станет мудрецом молчальник, будь он невежда и глупец; но кто способен, взвесив как на весах и зло, и благо, свой сделать выбор, того мы мудрым назовем.

Тот мудр, кто созерцанием своим объял и этот мир, и мир потусторонний.

Не станет благороден духом тот, кто причиняет боль живым созданьям. Кто чужд насилия и причинить вреда живому существу не может, тот, без сомненья, достоин называться “Благородный Духом”.

Хоть предписания ты соблюдаешь и обеты, и знания большие получил, и время посвящаешь самоуглубленью, и жизнь уединенную ведешь, и думаешь: “Я смог достичь блаженства и свободы, недоступных в этом мире”, — ты все же недостоин Бхикху называться. Так будьте бдительны, о Бхикху, пока последнее желанье не угаснет в вас.

¹ Старшее монашеское звание.

Мы остановимся на последнем стихе. Он заслуживает внимания.

Не соблюдением правил морали и обетов, не широкими познаниями, не медитативной практикой, не уединенностью жизни, не особым размышлением достигается подлинное блаженство — оно достигается освобождением от всех желаний. Избавиться от желаний — дело, конечно, нелегкое, порой на это уходит целая жизнь. Но, говоря по правде, такой путь представляется мне крайне негативным, хотя на определенной стадии развития подобная практика очень полезна и даже необходима тому, кто хочет освободиться от самообмана. Ибо поначалу вы стремитесь освободиться от сильных желаний, желаний, для вас явных, тех, которые до такой степени одолевают вас, что у вас даже нет ни малейших иллюзий на их счет; затем наступает черед уже более тонких желаний, которые выступают под видом долга, необходимости, порой даже настоятельной внутренней потребности, и требуется время и немалая искренность, чтобы вскрыть и преодолеть их; и вот, наконец, когда, кажется, уже покончено с этими гадкими желаниями и на физическом плане — во внешнем окружающем мире, и на витальном — в мире чувств и эмоций, и на ментальном плане — в мире идей и мыслей, вы вдруг снова сталкиваетесь с ними уже на духовном уровне, и здесь они значительно более опасны, изощренны, наделены большей проникающей силой, значительно более недоступны для взора и ко всему прочему выступают в ореоле такой святости, что их и желаниями-то не осмелишься назвать.

И когда удается справиться с желаниями — обнаружить их, вытащить на свет божий и освободиться от них, то выполнена всего лишь только негативная часть работы.

Будда говорил, или считается, что говорил, что, освободившись от всякого желания, человек обязательно достигает бесконечного блаженства. Быть может, это и блаженство, но слишком уж безжизненное, и уж, во всяком случае, предлагаемый путь — не самый короткий, на мой взгляд.

Если взять проблему сразу всю целиком, если со всем мужеством и решимостью приступить к ее разрешению, а не устраивать долгую, трудную, утомительную, неблагодарную охоту за желаниями, просто отдать себя безусловно и полностью, отдать себя Высшей Реальности, Высшей Воле, Высшему Существу, полностью довериться Ему, со всем жаром и самозабвением устремившись к Нему всем своим существом и каждой его частицей, то это будет самый быстрый и самый радикальный способ избавиться от своего эго. Скажут, что это трудно выполнимо, но здесь, по крайней мере, есть горение; на этом пути человеку дано почувствовать и жар души, и воодушевление, и свет, и красоту, и созидательный огонь жизни.

Верно также и то, что с уничтожением желаний в человеке остается не так много, на чем могло бы держаться его эго, и у него возникает впечатление, что сознание стало до такой степени сухим и безжизненным, что, когда его эго окончательно исчезает, в какой-то мере исчезает он сам, и тогда он совершенно готов уйти в Нирвану, что в данном случае равносильно просто уходу в ничто и никуда.

Но для нас истинная Нирвана — это растворение своего эго в сияньи славы Всевышнего. Именно такой путь я называю позитивным, когда человек отдает себя Божественному целиком и полностью, без оговорок, без остатка.

Одно то, что уже не нужно думать о себе, жить для себя, заботиться о себе, когда все мысли заняты тем, что гораздо более прекрасно, исполнено света, радости, силы, сострадания, необъятности, одно это наполняет вас таким глубоким счастьем, что сравниться с этим не может ничто.

Это единственно стоящее..., что достойно стремлений и усилий. Все остальное — просто топтание на месте.

Есть разница в том, как подняться на гору: карабкаться по склону в обход, медленно, тяжело, отмеряя шаг за шагом, карабкаться веками или раскрыть невидимые крылья и полететь прямо к вершине.

20 июня 1958 г.

XX

О пути

Из всех путей Путь Восьмеричный — лучший; из истин — та, что вобрала в себя Четыре наставленья в Истине; из чувств всех лучшее чувство бесстрастия; из всех людей — тот лучший, Будда, кто видит истину и понимает.