Обязательства в отношении жизни

1. Возможно вы с этим еще не столкнулись, но мы все находимся в одном и том же затруднительном положении. С каждым вздохом мы приближаемся к смерти. Перед лицом этого затруднительного положения мы можем сосредоточиться на смерти или на жизни.

2. НАСТОЯЩИМ Я ВЫБИРАЮ СОСРЕДОТОЧЕНИЕ НА ЖИЗНИ.

3. Поскольку моя жизнь, возможно, будет короче, чем у большинства людей, я намерен играть и работать более упорно, беседовать более интенсивно и быть к людям ближе, чем я привык.

4. Если вы действительно хотите помочь мне, не пытайтесь остановить меня заботой и страхом.

5. Если вы действительно хотите помочь мне, почувствуйте радость в моей жизни и, если можете, присоединяйтесь!

6. Это отнюдь не означает, что я не намерен обсуждать свое здоровье, свои страхи и свою смерть. Я готов к этому, но я прошу вас помнить, что до последнего своего вдоха я буду делать это в контексте своей жизни.

7. Как живой человек, я тоже могу сделать свой выбор и принять участие в вашей жизни и борьбе.

Стюарт передал этот документ, который сначала состоял из шести пунктов, друзьям, сотрудникам и членам семьи, которые знали, что он ВИЧ-инфицирован, и хотели поддержать его. Он распространял этот документ в течение нескольких месяцев, каждый раз сопровождая его беседой, в которой он говорил людям, что ценит их заботу о нем, но их выражение заботы не соответствует тому направлению жизни, которое он выбрал. Как правило, люди выражали облегчение по поводу того, что они получают информацию о том, как реагировать на его заболевание. В одном случае карьера его приятельницы начала разваливаться на глазах, но она не обратилась к Стюарту за поддержкой, поскольку считала, что ему хватает своих проблем. Она использовала презентацию документа как возможность, чтобы спросить Стюарта, не будет ли ему обременительно выслушать ее проблемы. Стюарт понял, что его ощущение умирания отчасти объяснялось отсутствием взаимности во взаимоотношениях. Люди старались быть полезными для него, но ничего не просили в ответ. Он желал двухсторонних отношений. В результате этого понимания он добавил к своему документу седьмой пункт.

Хотя “сочувствующие взгляды” еще не исчезли полностью, Стюарт считает, что этот документ позволил сообществу узнать о его отношении к жизни, что не облегчает ту жизнь, которую он хочет прожить. Он заметил, что, получив его документ, люди более свободно обсуждают с ним их взаимоотношения, что дает ему возможность более подробно объяснять им, чего он хочет.

Как документы, так и письма могут быть использованы с тем, чтобы комплектовать аудиторию. В своей недавней работе Стивен Мэдиган и Дэвид Эпстон (1995) описывают несколько кампаний по рассылке писем, каждая из которых начиналась тогда, когда Мэдиган понимал, что добровольная и доброжелательная аудитория доступна, но находится на некотором расстоянии. Он вместе с людьми, с которыми работал, рассылал письма к этим отдаленным друзьям, прося последних напомнить его клиентам то, что они знали о них, их достижениях и т.д. Посыпались многочисленные воспоминания и свидетельства, напоминая возрожденную и продленную версию “Королевы на день”.

В Главе 8 приведены примеры историй, запущенных в обращение, включая декларацию Сюзен “Стоять прямо”, которую она зачитала своей семье за праздничным столом, терапевтические беседы с семьей Эрики, в ходе которых мы разворачивали ее рисунок, зачитывали список ее друзей и торжество с печеньем, на котором был вслух зачитан Проект Бесстрашия Кэрри и ей было вручено членское удостоверение.

В каждой из этих ситуаций до внимания аудитории участников доводилось нечто новое об истории человека. В некоторых случаях аудитория участников приглашается на участие в церемониях и торжествах в терапевтическом контексте. В других случаях состав аудитории рассматривается в ходе терапии и комплектуется вне рамок терапевтических встреч. Например, мы экспериментировали с записью на видеопленку предпочтительных историй, которыми они могли бы поделиться в процессе распространения новостей. В случае нескольких подростков, с которыми мы встречались и которые, с согласия родителей, хотели, чтобы терапия была “частной”, запись видеопленок была способом доведения до сведения их родителей важных аспектов предпочтительных историй при сохранении частного характера терапевтических взаимоотношений.

ЛИГИ

Идея “лиг” (иногда называемых клубами, ассоциациями, командами или гильдиями, но обычно — лигами) упоминалась Майклом Уайтом и Дэвидом Эпстоном (1990), а также другими (Freeman & Lobovitz, 1993; Zimmerman & Dickerson, 1994a), однако ей редко посвящаются статьи.

При ранних применениях этой идеи в нарративном сообществе людей награждали удостоверениями и провозглашали их членами “Австралийской ассоциации укротителей чудовищ и ловцов страхов”, “Гильдии ловцов и укротителей чудовищ и гадов”, “Австралийского и ново-зеландского клуба убийц страхов и охотников за привидениями” и других ассоциаций. Когда лиги используются подобным образом, часто обсуждаются условия членства в такой лиге, но обычно не упоминается деятельность лиги, которая обусловлена членством в ней. Эти лиги являются “виртуальными” заинтересованными сообществами; для большинства людей они служат той же цели, что и членство в профессиональной организации. Вступление в лигу означает, что человек достиг компетентного уровня в конкретной области. Его членское удостоверение признает достижение им нового статуса!

Дэвид Эпстон продвинул роль лиг немного дальше. В течение более чем десяти лет он служил архивариусом для нескольких лиг, собирая пленки, художественные работы и письма, в которых предлагаются идеи о том, как люди избегают такие проблемы, как вспышки раздражительности, ночные кошмары, отказ ходить в школу и астма (Madigan, 1994). Похоже, что в последнее время наиболее активной является Новозеландская лига анти-анорексии/анти-булимии.

До того, как стать архивариусом, Эпстон был известен как рассказчик историй, публикуя свою работу в “Уголке историй” в Австралийском и ново-зеландском журнале семейной терапии. В беседе, в которой мы впервые услышали об этих архивах, Эпстон сказал, что роль рассказчика его больше не интересует. Он описывал свою работу с членами Лиги анти-анорексии/анти-булимии, говоря примерно следующее: “Когда я разговариваю с Кларой о дилемме, с которой она столкнулась, я спрашиваю: “Вам хотелось бы узнать о том, как с подобной дилеммой столкнулась Барбара?” Если Клара проявляет к этому интерес, я рассказываю, что сказала Барбара, а также что нового нашел здесь Рене”.

Когда мы услышали это описание, мы взглянули друг на друга и подумали: “Он действительно все еще рассказывает истории”. Мы страшно ошиблись.

Дэвид Эпстон и люди, которые сражаются за то, чтобы отобрать свою жизнь у анорексии и булимии, создали большой архив писем, пленок, рукописей, журнальных статей, художественных работ, заметок и прочих произведений. Коллекция доступна для членов. Они используют ее в борьбе против анорексии и булимии.

Когда я (Дж. Ф) зачитала некоторые из материалов лиги Джил, к которой я присоединилась в ее борьбе за жизнь, Линн нашла впечатляющим выслушивание слов кого-то другого, кто столкнулся с подобным врагом. Те пассажи, которые, как я подумала, не были особенно уместными, растрогали ее до слез. “Не могли бы мы спросить ее, как ей удалось совершить этот шаг?” — стала умолять меня Линн, когда услышала о достижениях одного из членов. Вот так мы написали письмо в сестричество анти-анорексии и анти-булимии, и завязалась переписка.

Мы говорим, что были страшно неправы, когда подумали, что его работа — это то же самое, что рассказывание историй (хотя мы сами — страстные поклонники рассказывания историй), потому что мы видим, что эта работа относится к совершенно другой лиге. Она объединяет и запускает в обращение голоса людей, вовлеченных в общую борьбу. Их голоса, но не голоса терапевтов, обладают привилегиями. Когда Линн читает слова ее анти-анорексийного, анти-булимического корреспондента из Новой Зеландии, она относится к ним весьма серьезно, как к реальному, полезному опыту. Никакой пересказ терапевта не может обладать для нее такой вескостью. После того, как мы вместе прочитали последние письма, Линн взглянула на меня и сказала: “Когда я слышу о ее опыте, я понимаю, что я все время планировала проигрыш, и я стала задумываться над тем, нельзя ли планировать победу”.

Разговаривая с коллегами о том опыте, который я разделяю с Линн, участвующей в Лиге анти-анорексии/анти-булимии, я столкнулась с неожиданной возможностью. Люди продолжали снабжать меня журнальными статьями, заметками, письмами и прочим. Услышав о том, что происходит в Новой Зеландии, люди зажглись таким энтузиазмом в части основания местной лиги, что все, казалось, происходит по ее воле!

Как мы уже заявляли, доминирующая культура часто конструирует людей, придавая им статус проблемных личностей. В особенности, когда дело касается анорексии и булимии, но также и многих других проблем, это приводит многих людей к изоляции в стыд и самоотвлечение. Подкрепленное экстернализацией проблем, такое сообщество, как лига, не только обеспечивает аудиторию для распространения историй сопротивления и достижений, но также изменяет контекст жизни людей. “Я уже не чувствую себя такой одинокой”, — говорит мне Линн. Хотя я (Дж. Ф) ощущаю себя участницей ее борьбы, это не то же самое, что связь другими, которые эмпирически понимают, против чего она восстала.

Ванкуверская лига анти-анорексии и булимии, возникшая на базе группы стационарных больных, проводимой Стивеном Мэдиганом (1994), утвердила себя в качестве массовой организации, которая проводит регулярные встречи, устанавливает круг обязанностей и организует комитеты по членству, и выпускает вестник. Помимо личных историй и пленок, Ванкуверская лига собрала печатные материалы по анти-анорексии и составила справочный список. Лига действует не только во благо своих членов — людей, сражающихся с анорексией и булимией, терапевтов, членов семьи, любимых и друзей — но также включает и внешнюю составляющую, предлагая консультации и образование для сообществ и профессиональных групп.

Как реципиенты консультации с членами Ванкуверской лиги, мы можем сказать вам, что они убедительно опровергают истории традиционной терапии об “анорексиках”. Они не только распространяют истории надежды и возможности. Поскольку их число превосходит 300 человек, они бьют эффекты изоляции и умолчания, присущие анорексии, их же оружием.

Они намерены не только создать субкультуру, но также и изменить доминирующую культуру. Недавно Стивен Мэдиган (1994, стр. 27) описал некоторые виды деятельности Лиги:

Комитет Лиги по наблюдению за средствами массовой информации публично осуждает про-анорексийные/булимические виды деятельности, такие как использование манекенов с фигурой беспризорных или рекламу гимнастических залов, призванную вызвать телесное чувство вины. Члены Лиги пишут письма президентам компаний, издателям газет и журналов и дают интервью СМИ. Члены Лиги пишут письма президентам компаний, издателям газет и журналов и дают интервью СМИ. Наклейки Лиги, вроде “Голодание убивает ваш аппетит к Жизни” и “ВЫ — это не только тело” помещаются на щиты рекламные щиты, призванные побудить женщин рассматривать истощение как физический идеал. Центры диеты — это тоже излюбленная цель этой кампании наклеек...

Учитывая тот настораживающий факт, что диета уже обсуждается в кругах четырехлетних младенцев, наш комитет по содействию школе разработал анти-анорексийную/булимическую программу для учеников начальных и средних школ. Эти программы представляют ученикам пагубные подробности, сопровождающие анорексийные и булимические стили жизни, в графической форме. Кроме того, их ознакомляют со стратегиями и информацией в части того, как противостоять нарастающей тенденции “расстройств в питании”.

Воистину замечательный аспект лиг состоит в том, что они позволяют своим членам не только иметь аудиторию для представления новых историй и нового учреждения себя, но и быть аудиторией для новых историй других и учреждения их самости.

Группы

Есть еще один метод, как превратить людей, сражающихся с похожими проблемами, в аудиторию друг для друга. Это терапевтические группы. Джэнет Адамс-Уэсткотт и Динна Айзенбарт (1995, стр. 335) предлагают это описание своей работы с людьми, пережившими сексуальное насилие в детстве:

Мы предлагаем членам группы развивать связи и создать сообщество, которое поддерживает личное путешествие перемен каждого из участников. Это “сообщество” обеспечивает аудиторию для членов с тем, чтобы: (1) развивать свое собственное самопознание, (2) практиковать более основательные истории о своей самости и (3) включать предпочтительные нарративы в свой пережитый опыт.

Джэнет Лаубе и Стивен Трефц (1994) использовали нарративную структуру, когда работали с людьми, сражающимися с депрессией. Они (стр. 33) определяют “аудиторию” как один из “целительных факторов” и поясняют:

Участники группы — это изначальная аудитория для рассказывания историй в безопасном окружении, где существует основательность, общность и свидетельства того, как депрессия получила доминирующее влияние. Члены помогают друг другу преображать свои истории, становясь аудиторией для обнаружения исключений и выявления отличий.