В этот период развития европейской культуры христианство пронизывает все сферы общества, и прежде всего — его духовную жизнь. В этих условиях, естественно, главной чертой духовной культуры является ее религиозность. Христианство — не просто религия, оно выступает как фундаментальная мировоззренческая основа сознания, всей жизни человека и общества, всей средневековой культуры.
Христианство является своего рода ответом на потребность в новой — святой и чистой, вере, возникающей у человека после римского декаданса. Языческие религии не были готовы к этому, но и большие массы людей тоже не были способны стать аскетами, практически полностью отказаться от радостей земной жизни. Христианство являлось своего рода «золотой серединой», компромиссом духа и плоти, ибо при всей своей духовности, Христос воскресает как телесное существо, имеющее плоть и кровь, которое можно пощупать (Фома Неверующий). Кроме того, один Бог лучше понятен человеку, имеющему одного хозяина (сеньора).
Второй чертой является традиционализм, обращенность в прошлое. «Чем древнее — тем подлиннее» — вот принцип связи нового и старого в духовной жизни. Новаторство считали проявлением «гордыни», отступление от старины рассматривалось как отступление от истины. Отсюда анонимность произведений, ограничение свободы творчества рамками сложившегося религиозного мировоззрения.
Третья черта — каноничность, то есть опора на определенные труды отцов церкви, их некритическое восприятие, на твердо установленные, ставшие общепринятыми нормами принципы духовной жизни человека и общества, правила религиозной деятельности.
Четвертой чертой является символизм: текст Библии дает возможность для толкования ее содержания, для самостоятельных размышлений. Вся духовная культура средневековья основана на различном комментировании Библии, трудов теологов. Такое комментирование осуществлялось на трех уровнях. Первый — понимание как бы зашифрованного смысла конкретных слов Библии, их разъяснение верующим. Второй уровень — расшифровка идей, заложенных в Библии. На третьем, высшем уровне, допускалось развитие этих идей собственными размышлениями, вытекающими из глубокого понимания первоисточника автором.
Пятая черта — дидактизм, учительство. Деятели средневековой культуры — прежде всего проповедники, преподаватели богословия. Главное в их деятельности — не просто уяснить себе величие божественного замысла, но передать это другим людям. Отсюда особое внимание таким формам интеллектуальной деятельности как дискуссия, проповеди, обучение духовным связям учителей и учеников.
Для средневековой культуры характерна также универсальность, энциклопедичность знания, когда главным достоинством мыслителя является его эрудиция. Отсюда — создание компиляций, «сумм».
Седьмой чертой является психологическая самоуглубленность средневековой духовной жизни. Это проявляется в огромной роли исповеди, очищения, искренности — для душевного спасения человека.
Наконец, следует отметить историзм духовной жизни средневековья, обусловенный христианской идеей неповторимости событий, их единичности, вызванной уникальностью факта явления Христа как начала истории. В отличие от античной цикличности, повторяемости событий во времени, средневековье проникнуто ожиданием Страшного суда размышлениями о конечной судьбе человека, мира в целом.
Религиозность как главная особенность духовной жизни средневековья обусловливает роль церкви как важнейшей организации культуры. Церковь выступает и как светская сила, в лице папства стремящаяся к господству над христианским миром. Задача церкви была исключительно сложна: проводить свою культуру в жизнь церковь могла, лишь погружаясь в мирские дела, а развивать эту культуру можно было только путем углубления ее религиозности, т.е. отвлекаясь от греховного мира. С укреплением национальных государств господство религиозного понимания жизни все более начинает сменяться «мирским». На смену вековым попыткам создать религиозное единство мира через его духовное преображение приходят поиски единства мирского, чтобы уже через него осознать воплощаемое в мире высокое религиозное единство и, тем самым, все же приблизиться к воротам Града Божьего. Трагическое величие средневековой духовной культуры состоит в неосуществимом стремлении к единству Бога и человека, что не получается ни на Земле, ни на Небе. С XIV века начинается победоносный путь мирской, прежде всего — городской жизни, в которой быстро развиваются торгово-промышленные отношения, разрушающие стремление к только религиозному освоению всего мира, рождающие настроения самостоятельности, отдельности, индивидуализма, «заземления» жизни человека.
Это остро ставит проблему отношения знания и веры. Первая попытка примирить веру с разумом («верую, чтобы понимать»), логически доказать бытие Бога была сделана в XI веке английским епископом Ансельмом Кентерберииским. Чуть позже поднять роль разума в обосновании религиозных догм («понимаю, чтобы верить») стремился французский богослов Пьер Абеляр. Наконец, в XIII веке итальянский философ и теолог Фома Аквинский соглашается, что возможно частичное обоснование веры с помощью разума.
С творчества английского философа и естествоиспытателя Роджера Бэкона, считавшего, что объединение веры и знания не удается ни со стороны веры, не желающей подчиняться разуму, ни со стороны знания, сторонящегося мистической природы веры, начинается относительно самостоятельное существование веры и знания в духовной культуре. Названные черты проявляются не только в религиозной сфере.
Средневековая наука выступала как осмысление авторитетных данных Библии. По мнению церковных идеологов, греховным является всякое знание, если оно не имеет своей целью познание Бога. В идеале средневековый разум нацелен на понимание Божественного замысла относительно мира, его предметов. В так понимаемой науке открытия как бы и не предполагались, т. к. истина в принципе была дана Богом в Библии, разъяснялась в трудах отцов церкви. Поэтому средневековая наука разделяется на низшую, основанную на познавательных способностях человека, и высшую — хранительницу Божественного откровения. Главным методом познания в этих условиях является постижение смысла Божественных символов. Мир в средневековье рассматривался как книга, написанная Богом, которую надо воспринять.
Второй важнейшей особенностью средневековой науки является ориентация не на причинно-следственные связи между вещами, а на иерархические, когда идет поиск небесных образцов земных вещей. Познание выступает как обнаружение связи между вещью и стоящей за ней идеей, а не между вещами самими по себе. Мир не нуждался в особом объяснении — он воспринимался непосредственно, логика и мистика не противоречили друг другу, ибо первая служила мистическому восприятию «тайны божией», сокрытой в вещах.
Единство среденевекового мира олицетворялось Богом, он определял судьбу вещей, а не их отношения с другими предметами мира. В самом мире не находили объединяющего начала и Бог выступал своего рода его объяснением. В средневековой науке не было представлений о самостоятельности мира, не было почвы для идеи о законах природы, чисто вещные, не одухотворенные Богом связи не обладали авторитетом истины. Бог стоял за вещами природы, как мастер за созданной им вещью. Отсюда книжное изучение мира, комментирование трудов известных теологов, античных мудрецов в отрыве от жизни (так, например, обсуждение вопроса о наличии пятен на Солнце осуществлялось как изучение трудов Аристотеля, а не самой звезды). В этих условиях ведущими науками были, естественно, богословие и философия, а главным авторитетом (после, разумеется, Бога) — Аристотель.
Научное мировоззрение реализовалось и в системе образования. Прежде всего оно выступало как образование религиозное — в соборных (приходских) монастырских школах, где ученики читали и комментировали Библию, трудах отцов церкви. Богословские знания преобладали и в светском образовании (городские школы), а также в университетах, появившихся в XI веке. Однако, к XV веку, когда в Европе насчитывалось уже 65 университетов, в них, кроме богословия, изучают право, медицину, искусство, а в дальнейшем — и естественные науки.
В духовной культуре средневековой Европы достаточно сложным и противоречивым было положение и роль искусства. Это вызвано его взаимоотношениями с христианской идеологией. Христианство отвергло идеалы, воодушевляющие античных художников (радость бытия, чувственность, телесность, правдивость, воспевание человека, осознающего себя как прекрасный элемент мира), разрушило античную гармонию тела и духа, человека и земного мира. Главное внимание художники средневековья уделяли миру потустороннему, Божественному, их искусство рассматривалось как Библия для неграмотных, как средство приобщения человека к Богу.