Образы и конфликт

«Сид» — первая пьеса в французской литературе, в которой раскрыт основной конфликт, занимавший писателей эпохи классицизма, — конфликт между долгом и чувством. Хотя выбор герои последовательно совершают в пользу долга, Корнель стал первым, кто показал связанные с ним душевные муки, которые отражены в словах Химены:

Увы! Моей души одна из половин

Другою сражена, и страшен долг, велевший,

Чтоб за погибшую я мстила уцелевшей.

Конфликт между честью и личным счастьем Корнель разрешает, вводя идею ещё более высокого долга, чем долг родовой чести, — долга перед страной, перед монархом, который в «Сиде» трактуется как единственно подлинный. Выполнение этого долга превращает Родриго в национального героя, над которым не властны обычные феодальные этические нормы, которые сменяет государственная необходимость[3].

Образы «Сида» также характерны для классицизма, вызывая восхищение и преклонение своей героической цельностью. Такой стиль изображения персонажей одной краской — либо полностью положительными, либо негодяями без единой светлой черты — типичен для всего творчества Корнеля, а создание образов рыцарей без страха и упрёка диктовалось историческим периодом, который в тот момент переживала Франция, нуждавшаяся в образцовых героях.

Билет № 22

1. Трактовка судьбы и рока в произведениях Софокла.

2. Психологическое мастерство Ж. Расина в трагедии «Андромаха».

1. В религиозном миропонимании греков судьба есть результат божественного Промысла; она часто отождествляется со счастьем, с роком и необходимостью. Греки рано стали интересоваться вопросам о судьбе, а Эсхил воспользовался мифами, связанными с представлением о ней. Из сохранившихся трагедий Софокла на этом мотиве построены трагедии «Трахинянки» (о, нас это ждет! Такие трахинянки на экзамене!) и «Царь Эдип». Власть судьбы дает основание для весьма пессимистических мыслей. Одиссей, видя превратность судьбы Аякса, замечает даже: «Да, я вижу, что мы, все люди, живущие на свете, не более, как призраки или пустые тени» («Аякс», 125 сл.). В

Рассмотрим все на примере «Царя Эдипа». (Мы проходили только его, так что пошлем всех нафиг, если скажут еще что-то пересказывать – зачем лишним голову забивать?) Эдип знает об ожидающей его судьбе и старается предотвратить события. Однако именно вследствие того, что он принимает меры к избежанию судьбы, она и настигает его. Получается как бы насмешка над тщетными усилиями человека, ирония. Что же это значит? Хочет ли поэт показать бессилие и ничтожество человека? Для выяснения миропонимания поэта это — вопрос первостепенной важности.

Для своей трагедии Софокл воспользовался старым мифом, который служил сюжетом киклической поэмы «Эдиподии». Сама эта поэма не сохранилась, но о некоторых чертах ее можно судить по упоминанию сюжета в XI песни «Одиссеи». Одиссей встретил в загробном мире тень Эпикасты (в этом имени нетрудно узнать древнюю форму имени Иокасты), которая, узнав о том, что стала женой собственного сына Эдипа и что тот оказался убийцей своего отца, не вынесла этого и повесилась. Вместе с тем сообщается, что боги открыли ее преступление сейчас же и что Эдип, хотя и глубоко горевал, продолжал царствовать в Фивах («Одиссея», XI, 271 — 280). В «Илиаде» (XXIII, 678 сл.) говорится, что Эдип был убит в сражении, а из другого источника видно, что четырех детей он имел от другой жены — Эвриганеи (Павсаний, IX, 5, 10). Таким образом, в ранней версии ничего нет ни об осквернении города, ни о самоослеплении Эдипа, ни об изгнании его. Ясно, что все это добавлено позже, да и вообще мотивы нравственного порядка не были доступны сознанию древнейшей поры. Самоослепление играло какую-то роль в не дошедшей до нас трагедии Эсхила «Эдип» и упоминается мимоходом в его трагедии «Семеро против Фив». Но полное развитие этот мотив получил у Софокла. Здесь очень важно отметить, что Эдип не подчиняется судьбе и проявляет самостоятельную волю. Когда преступления раскрываются, Эдип ослепляет себя, говоря, что не может глядеть на окружающий мир, оскверненный его преступлениями. Это — уже мотив нравственного порядка.

Интересные пояснения к этому мы находим в трагедии «Эдип в Колоне». В ответ на требование хора, чтобы Эдип скорее покинул его страну, так как оскверняет ее своим присутствием, он доказывает, что преступления свои совершил невольно, будучи слепым орудием высшей силы, и что со своей стороны он приложил все старания, чтобы избежать предсказанных ему преступлений, но все произошло помимо его воли. Эдип выражает даже сожаление, что ослепил себя, и объясняет это своей горячностью и сильным нравственным потрясением. Еще полнее он развивает эту мысль, отвечая на обвинения Креонта. Можно ли ставить в вину человеку преступления, совершенные при таких условиях? Разрешение этого вопроса берет на себя Тезей. Он признает Эдипа невиновным и позволяет ему оставаться в Аттике. Мы должны иметь при этом в виду, что положительное законодательство давно уже (например, в законах Драконта) проводило различие между предумышленным и непредумышленным преступлением.

Но если Эдип находит себе оправдание, у нас возникает вопрос: за что же он сам себя так жестоко казнил? Ответ на это дает рассуждение, влагаемое Платоном в уста Сократа: «Разве не несчастье для человека, если он, совершив преступление, не понесет за него наказание?» (И здесь они, родные!). Очевидно, даже невольный преступник, оправданный людьми, не может освободиться от сознания совершенного проступка и ищет облегчения своих мук, карая сам себя. Таким образом, главную роль в трагедии приобретает мотив нравственной ответственности, отодвигая на задний план мотив рока, взятый поэтом из древнего мифа.

Трагедия «Царь Эдип» как одно из замечательных произведений мировой литературы вызвала много подражаний, которые отразили неправильное понимание основной идеи этой трагедии. В начале XIX в. образовалось даже целое направление так называемых «трагедий рока». Оно начинается «Мессинской невестой» Шиллера (1803) и представлено в произведениях Клейста («Пенфесилея», «Семейство Шроффенштейн»), Грильпарцера («Праматерь»), Вернера («Двадцать четвертое февраля») и др. Однако все эти драмы серьезно отличаются от своего прообраза, трагедии Софокла. Их обычно пронизывает гнетущее чувство общей обреченности и подавленности, граничащее с безумием. При таких условиях действующее лицо теряет свою индивидуальность, лишено собственной воли и превращается в абстрактный образ. Наоборот, у Софокла идея рока составляет только фон, на котором разыгрывается действие трагедии, а главное в ней — моральный облик действующего лица, которое направляет поступки сообразно своему сознанию. Поэт с замечательным искусством обрисовал личность Эдипа. Равным образом и Антигона, и Электра с Орестом, над которыми, по сказанию, тяготеет родовое проклятие, в изображении Софокла свободны от роковой обреченности, хотя в некоторых местах поэт и припоминает традиционные черты мифа. На этих примерах лучше всего можно видеть глубокое общечеловеческое значение образов Софокла.

Представление об изменчивости судьбы и о неспособности человека понять непостижимую волю богов приводит, как мы видели на примерах творчества Эсхила, к двойственности положения человека и ставит его в зависимость от происходящих событий. Человек стремится к одному, но божество приводит его к совершенно противоположному: Эдип знал о предназначенной ему судьбе и старался ее избежать, но именно вследствие этого и случилось то, чего он боялись. Если бы Лаий оставил ребенка у себя в доме, сын знал бы отца и не убил бы его; если бы Эдип не бежал от своего мнимого отца, он не убил бы настоящего отца. Это и есть трагическая ирония. Софокл пользовался ею с исключительным мастерством. Трагедия «Царь Эдип» дает много примеров этого. Эдип, разыскивая убийцу Лаия, объявляет, что принимает это дело так близко к сердцу, как свое собственное, так как убийца Лаия может убить и его самого. Он призывает граждан указать убийцу, а оказывается, что это — он сам. Он проклинает убийцу, не подозревая, что проклинает самого себя. Он хочет вступиться за убитого как за своего отца, а это действительно его отец. С какой верой встречает он Тиресия, надеясь узнать от него имя преступника, и как негодует, когда тот молчит, а еще более, когда говорит ему истину! Истина производит на него как раз обратное впечатление. Он называет Тиресия слепым, но выходит, что слеп он сам, так как не видит, хотя и зрячий, своего собственного положения.

Такие же мотивы рассеяны и в других трагедиях. Аякс торжествует победу, воображая, что уничтожил своих врагов. Но каков его ужас, когда он, придя в сознание, убеждается, что вместо врагов перебил стадо овец! Там же мы видим, как герой, решившись на самоубийство, старается успокоить своих близких, говоря, что идет скрыть свой опостылевший меч, роковой подарок Гектора, но на самом деле он вонзает его в себя. Он просит жену молиться богам об удачном выполнении его желания, т. е. его самоубийства: «он пойдет туда, куда надлежит идти», т. е. в царство Аида. В «Электре» Клитемнестра радуется, слыша о смерти Ореста, но зрители видели, что Орест уже пришел и готов совершить мщение. А в конце трагедии Эгисф радуется, глядя на труп мнимого Ореста, и вдруг видит перед собой мертвую Клитемнестру. Креонт в «Антигоне» объявил смертную казнь тому, кто нарушит его приказ, а в конце концов сам погребает труп Полиника. В «Трахинянках» Деянира из любви к Гераклу посылает свой подарок, но оказывается, что этим губит его. Такими противопоставлениями усиливается впечатление от происходящего действия.

Сходное значение имеют так называемые перипетии. «Перипетия — это перемена происходящего к противоположному», — так определяет сущность этого приема Аристотель. Например, Иокаста желает успокоить Эдипа, встревоженного предсказаниями Тиресия и разгоряченного спором с Креонтом; но, доказывая лживость прорицаний, она рассказывает о смерти Лаия на перепутье трех дорог и этим пробуждает у него воспоминание о совершенном им в этом месте убийстве, чем повергает его в еще большее беспокойство. Затем коринфский Вестник, желая освободить Эдипа от страха перед возможностью исполнения предсказаний, объясняет ему, как он был принесен в дом Полиба. Перипетия, таким образом, приводит к полному выяснению всех обстоятельств и затем к катастрофе.

Своеобразна манера Софокла в подготовке самого важного момента действия — катастрофы. Эдип, слыша от коринфского Вестника, что был им взят от фиванского пастуха, увлечен своим воображением и думает, что он — сын кого-то из богов или сын Счастья. Его увлечение передается и окружающим, и хор поет радостную песню, прославляя своего царя. После всеобщей радости тем ужаснее действует следующее за ней «узнавание» и катастрофа. Точно так же в «Антигоне», когда Креонт сознает свою ошибку, является надежда на благополучный исход, и это выражается в радостной песне хора, а за этим сразу наступает катастрофа. И Деянира в «Трахинянках» полна радостного чувства, рассчитывая на чудесное действие крови Несса, и заражает своим чувством женщин хора, но быстро открывается ошибка, а за ней следует катастрофа.

2. Гермиона — один из самых убедительных образов траге­дии. Она, царская дочь, страстная и гордая, отвергнута Пирром. Но смириться с этим Гермиона не желает, она стре­мится убедить себя и других, что презирает его. Однако Гермиона всем сердцем любит Пирра и поэтому глубоко несча­стна. Зная, что в нее влюблен Орест, Гермиона призывает его отомстить Пирру, полагая, что она сможет полюбить Ореста после подобного поступка. Орест убивает Пирра перед алтарем, и Гермиона лишается смысла жизни, проклина­ет Ореста, который теряет от этого рассудок. Гермиона закалы­вает себя мечом. Гермиону, Пирра и Ореста Расин изобразил эгоистичными и жестокими людьми, способными под влиянием страсти на преступление. Их не облагораживало понимание нравственного долга, они стали винов­никами несчастья других и своего собственного.

Сюжет.

Действие происходит в столице Эпира после Троянской войны. Приезжает Орест с посланием для царя Пирра: греки оскорблены тем фактом, что сын Ахилла приютил у себя вдову Гектора и его маленького сына Астианакса, а не убил пленников. Впрочем, самого Ореста влечёт во дворец Пирра не столько долг, сколько страстная любовь — он безумно влюблен в Гермиону, ставшую невестой царя. Орест узнаёт, что отвергшая его Гермиона живет несчастливо, так как жених до сих пор «не предлагает ей ни сердца, ни короны». Пирр, забыв невесту, безуспешно добивается любви Андромахи, та же тоскует по Гектору и живет только ради сына. Пирр грозится выдать Астианакса грекам, если Андромаха не сменит гнев на милость.

Орест встречается с Гермионой и видит, что несмотря на унижения, она по-прежнему любит Пирра. Сама Гермиона утверждает, что в её сердце жива лишь ненависть, что она согласна уехать с Орестом, но не может сделать этого без разрешения царя. Орест с легким сердцем идет к Пирру, зная, что ему невеста не дорога и он отпустит Гермиону. А Пирр, вне себя после разговора с Андромахой, заявляет, что решил отдать ребенка грекам и жениться, наконец, на Гермионе. Орест в отчаянии. Он хочет похитить Гермиону с помощью своего друга Пилада, который хорошо знает дворец. Гермиона же совершенно забыла о нём, счастлива и верит, что Пирр к ней вернулся.

Андромаха видит, что царь всерьёз собирается отдать Астианакса на смерть. Она смиряет гордость и идёт просить помощи у Гермионы, затем падает на колени перед самим Пирром. Тот объявляет, что отдаст ребенка, если Андромаха не выйдет за него сегодня же: «Надеюсь стать отцом ему и мужем вам. А если нет — на казнь при вас его отдам». Андромаха вынуждена согласиться на свадьбу, а сама придумывает план:

пусть обещания царя услышит храм,

Пред алтарем ему я сына передам,

И жизнь, которую ценить я перестала,

Мгновенно оборву при помощи кинжала.

Ликующий Пирр готовится к свадьбе, а снова отвергнутая Гермиона жаждет мести. Она уговаривает Ореста убить Пирра и обещает после этого уехать с ним.

Орест возвращается и сообщает, что убил царя. Гермиона уже опомнилась и клянет его за «низкий поступок»:

Виновен ты один, коварный зложелатель!.. Убийца гнусен мне. Сокройся с глаз долой!

Обезумев, она закалывается кинжалом над телом Пирра. Появляется друг Ореста, Пилад. Он говорит,что на них идёт целая толпа разъяренных эпирцев под предводительством Андромахи, которая «за мужа нового их побуждает мстить». Орест отказывается уезжать, но узнав о смерти Гермионы, теряет сознание. Его уносит Пилад.

Билет № 23

1. Проблема исторической личности в драмах Софокла.

2. Анализ трагедии Ж. Расина «Федра».

1. Творчество Софокла – качественный скачок по сравнению с драматургией Эсхила. (Для Эсхила отдельный индивидуальный человек ничего не значит, только род. Человек у Эсхила лишь представитель рода). Софокл уделяет особое внимание судьбе отдельного человека. Софокл: столкновение героев подразумевает столкновение определенных общественных сил. Столкновение доходит до такого накала, что приводит к гибели одной из сторон. Герои Софокла – «люди, какими они должны быть» (Аристотель), благородные, приподнятые.

В связи с трагедиями Софокла Аристотель вводит понятие «трагический герой» (воплощает существенные для развития общества стремления, всегда действует на благо общества, но может ошибиться в своем трагическом неведении, благие цели трагического героя могут приводить и его, и других к гибели).

Воля и разум человека ничтожны по сравнению с волей и разумом божьим. «Аякс», «Филоктет», «Электра» - трагедии троянского цикла. «Антигона», «Царь Эдип» (по идее мы их должны были прочитать), «Эдип в Колоне» - трагедии фиванского цикла. Название дается по хору – о Геракле – «Трахинянки». Вопрос о человеке, его воле и судьбе: как ни велик человек, он постоянно в своей гордыне нарушает меру, мировую меру – гармонию, установленную олимпийскими богами.

Психологическая характеристика образа: все люди разные, разная психологическая мотивировка поступков людей. Очень часто в бедах людей повинны черты их характеры.

Принцип трагической иронии: герой Софокла активен (активнее героя Эсхила), активно противится своей судьбе, но не уходит от нее, а. наоборот, приближается к ней.

Конфликт исторической личности и государства во все времена неизбежен. Поэтому взаимоотношения личности с властью беспокоили людей всегда. Одним из первых эту тему в литературе поднял Софокл в V веке до нашей эры. Проблема эта оставалась актуальной и во времена Пушкина в XIX веке, как она актуальна и по сей день.

Софокл, рассматривая в трагедии «Антигона» конфликт Антигоны с правителем Фив Креонтом, решает вопрос, кто прав в пользу Антигоны — отдельной личности. Конечно, своей трагедией Софокл призвал правителей быть внимательнее к интересам личности, не издавать абсурдных и не приносящих практической пользы приказов. Но больший акцент Софокл сделал на индивидуальности правителя, который, как всякий человек, может заблуждаться. Поэтому власть может быть не права. Преувеличенное представление о своих возможностях влечет к гибели Креонта, но и самоосознание себя как личности делает Антигону способной на героическое самопожертвование ради спасения тех нравственных устоев, на которых покоится ее жизнь и жизнь каждой афинской семьи. Для того чтобы противостоять самовластию Креонта, нужна героическая индивидуальность, и ее воспитание — такая же великая заслуга афинской демократии, в то время как другое ее неизбежное следствие — индивидуализм, присваивающий себе право говорить от лица государства. Не семейное начало сталкивается в Антигоне с государственным, а два типа отношения индивидуума к породившему его целому: стремление подчинить его себе и стремление служить ему до конца. Моральная победа принадлежит Антигоне как личности, не мыслящей себя в отрыве от коллектива, но то одиночество, которое создается в трагедии вокруг ее главной героини, показывает, какую силу ей приходится преодолевать и какой ценой достигается победа. Софокл разработал этот конфликт с точки зрения конфликта между человеческими законами и неписанными законами религии и морали. Вопрос был актуальным: защитники полисных традиций считали неписанные законы богоустановленными и нерушимыми в противоположность законам людей. (Если помните, Антигона похоронила своего брата-предателя, которого Креонт запретил хоронить, за что была приговорена к казни, но повесилась).

И современники, и писатели, а также критики в последующие эпохи не скупились на лестные и вполне заслуженные эпитеты по адресу Софокла. На первый план они выдвигали: классическую простоту и ясность; совершенство формы; гармонию всех элементов трагедии. Исходя из опыта Эсхила, Софокл продолжил дело совершенствования трагедии. Он приблизил своих персонажей к реальной жизни, придавая им одновременно героические черты.

Щедрая сценическая история его трагедий, их популярность определяется прежде всего искусством лепки человеческих характеров. Вслед за Гомером, создателем образов Пенелопы, Андромахи, Софокл подарил сцене незабываемые женские характеры Антигоны, Электры, а также Иокасты, Клитемнестры. Рельефность, скульптурность софокловских созданий во многом объясняется тем, что драматург словно бы переносит в поэтику драмы принципы изобразительного, пластического, скульптурного искусства, ярким выразителем которого был великий Фидий, современник Софокла и друг Перикла, Не только скульптура, но и архитектура, и зодчество века Перикла находят свою параллель в драматических шедеврах Софокла. Принцип симметрии, столь любимой эллинами, воплощенный в дворцах, храмах, присутствует в композиции софокловских драм. Рельефность героев Софокла достигается благодаря настойчивому их контрастированию, противопоставлению, столкновению их нравственных и идейных позиций. Герои постоянно состязаются, спорят друг с другом, сталкиваются их характеры — это важнейший элемент софокловских трагедий. Таковы споры, агоны: Эдип — Тиресий, Эдип — Креонт Царь Эдип, Креонт — Антигона, Креонт — Гемон, Креонт — Тиресий Антигона, Электра — Хрисофемида, Электра — Клитемнестра Электра. Важно для Софокла и контрастирование характеров: робость Исмены оттеняет мужество Антигоны; слабость Хрисофемиды лишь укрупняет сильный характер Электры.

Герои Софокла Эдип, Антигона, Электра одушевлены высокими нравственными целями, чужды мелочной расчетливости. Обычно отсутствуют у них и внутренние противоречия, сомнения, которые, как мы отметим позднее, характеризуют некоторых персонажей его младшего современника Еврипида Медея, Федра. Если герои Эсхила — грандиозны, но в чем-то элементарны, у Софокла — значительно сложнее, многограннее. Их поступки продиктованы их характерами.

2. Творчество Жана Расина принадлежит к эпохе формирования французского классицизма. К середине ХVII века постепенно в ходе критических дискуссий и выступлений вырабатывается сис-тема правил, основным требованием которой явились ясность мыс-ли и строгость построения. Таким образом, для поэтики класси-цизма характерно отражать жизнь, тяготеющую к идеалу. Отсюда и культ античности как образец совершенного и гармоничного искусства, как вечный идеал прекрасного.

Литературное наследие Расина насчитывает не одно произ-ведение на античный сюжет, но лучшим и значительным, по мне-нию самого автора и по отзывам современников и критиков, явля-ется «Федра». Работу над трагедией автор начинает в октябре 1676 года, а уже 1 января 1677 она будет впервые представлена на сцене Бургундского отеля под названием «Федра и Ипполит». Заглавие «Федра» появится лишь в собрании трагедий Расина в 1687 году.

Основными источниками при создании трагедии явились «Ипполит» Еврипида и «Федра» Сенеки. Однако для воссоздания наиболее полной картины того времени Расин обращается к трудам других древнегреческих писателей и поэтов. Так он подробно изу-чает «Сравнительные жизнеописания» Плутарха, «Энеиду» Верги-лия, «Жизнеописания и мнения прославившихся в философии» Диогена Лаэртского.

Основные принципы и некоторые уточнения были написаны Расином в предисловии к трагедии. Наиболее близким к произведе-нию, по словам автора, явился все-таки сюжет Еврипида, хотя в развитии действия Расин выбирает несколько иной путь. Это про-является прежде всего в отношении к Федре. Этот образ в трагедии Еврипида и Сенеки вызывает страшное негодование и осуждение прежде всего потому, что царица сама решается обвинить Ипполи-та. По мнению Расина, Федра не могла так низко пасть, так как слишком благородны и возвышенны были ее чувства к пасынку. А вот кормилица, в образе которой автор увидел «низость» и «подлые наклонности», решается на клевету, дабы защитить честь своей госпожи.

Образ Федры в произведении Расина одновременно вызывает и сострадание, и ужас. Ее судьба поистине трагична. Она, став же-ной основателя Афин, прославленного героя Тезея, воспылала гре-ховной страстью к своему пасынку Ипполиту. Это чувство вызвало в героине отвращение прежде всего к самой себе.

Какой преступницей, каким исчадьем зла

Я стала для себя самой! Я прокляла

И страсть, и жизнь свою!

Она пытается бороться: быть злой мачехой, отправить в из-гнание Ипполита, умиловистить разгневанную богиню Афродиту, но все безуспешно. Единственный выход, казалось бы, это смерть, но и при этой мысли ее обуревает ужас. Ее отец Минос - судья в подземном царстве Аида. Все пути отрезаны. Федра в отчаянии. Но и это не предел ее страданий. Судьба и гнев богов приготовили ге-роине еще более тяжкие испытания. Мнимая смерть Тезея и ковар-ные уговоры кормилицы Эноны подтолкнули Федру сначала к рас-крытию страшной тайны, затем к признанию в любви Ипполиту и, наконец, к согласию участвовать в гнусной клевете. В трагедии Ра-сина поступок Федры находит оправдание, очень четко сформули-рованное в предисловии: «Федра же оказывается замешанной в этом только по причине своего душевного смятения, в силу которо-го она не владеет собой».

Безумная! О чем я говорю? Где я?

Где разум мой? Куда умчалась мысль моя?

Зачем, бессмертные, вы к Федре так жестоки?

Действительно, Федра, в какой-то мере, может быть оправда-на, так как эта преступная страсть вызвана Афродитой. Ненависть богини ко всему ее роду объясняется тем, что Гелиос, отец Паси-фаи, матери Федры, открыл любовную связь Ареса и Афродиты ее супругу Гефесту.

В финале трагедии Федра искупит свою вину: она откроет ис-тину и оправдает невиновного Ипполита. Но приговор и суд над собой будет очень суров: смерть в страшных муках от яда, некогда привезенного Медеей.

Таким образом, рационалистическое переосмысление Расином еврипидовского сюжета заключается в принципе этического оправ-дания героя. Страсть Федры и ее вина несомненны, но автор фик-сирует внимание зрителей не столько на этом, сколько на общече-ловеческом в душевных страданиях и сомнениях героини. Мораль-но-философская идея греховности человека вообще получает свое художественное воплощение на основе классицистического прин-ципа типизации и правдоподобия. Этим же обусловлены и те част-ные отступления от Еврипида, которые Расин так подробно огово-рил в предисловии. Особенно удачным оказалось введение нового персонажа - Арикии, благодаря которому более глубоко и дина-мично была раскрыта душевная борьба Федры. Образ юной девы вовсе не выдуман Расином, автор «неукоснительно придерживается мифа». Это действующее лицо упоминается как в «Энеиде» Верги-лия, так и в произведениях других авторов. Арикия - дочь Паллан-та, брата Эгея. Ее братья претендовали на афинский престол, так как Эгей долгое время считался бездетным. Когда Тесей явился к отцу и был объявлен наследником престола, паллантиды подняли мятеж против него как чужестранца и незаконнорожденного. Тезей разгромил и уничтожил паллантидов, а их сестру Арикию «обрек на девство», «дабы зловредный ствол побегов дать не мог».

И вот случается непредвиденное - Ипполит, сын Тезея, по-любил, горячо и страстно, прекрасную Арикию. Однако эта сюжет-ная линия отсутствовала в трагедии Еврипида. Но Расин не случай-но идет по этому пути. Как оказалось, древние авторы упрекали Еврипида в том, что он показал характер Ипполита совершенно идеальным, «свободным от каких бы то ни было несовершенств». Поэтому Расин наделяет гордого и сурового сына амазонки одной слабостью, под которой понимает любовь «к дочери и сестре за-клятых врагов его отца». Таким образом, смерть Ипполита не вы-зывает того страшного негодования, какое испытывали древние. Он, хотя бы отчасти, является виноватым перед отцом. Однако это нисколько не умаляет его достоинств. Его благородство по отно-шению к Федре, забота о чести отца, любовь и нежность к Арикии делают этот образ поистине прекрасным.

Существенно новые черты поэтического мастерства Расина проявляются и в тех частях трагедии, которые условно можно на-звать «эпическими». «Федра» насыщена ретроспективными расска-зами, начиная с монолога Ипполита о подвигах Тезея и заканчивая рассказом Терамена о гибели сына амазонки. Но эпический элемент в трагедии Расина не заслоняет, а напротив, усиливает динамизм повествования.

Сила и слабость человека, твердое сознание нравственной нормы, которую человек нарушает под влиянием страсти и приго-вор, выносимый самому себе - все это доведено в «Федре» до апо-гея. «Здесь малейшие ошибки караются со всей строгостью; один лишь преступный помысел ужасает столь же, сколь само преступ-ление; слабость любящей души приравниваются к слабодушию; страсти изображаются с единственной целью показать, какое они порождают смятение, а порок рисуется красками, которые позво-ляют тотчас распознать и возненавидеть уродство».

Билет № 24

1. Анализ трагедии Софокла «Антигона».

2. Сравнительная характеристика концепции любви в произведениях П. Конеля и Ж.Расина.

1. Софокл завершил начатое Эсхилом дело превращения трагедии из лирической кантаты в драму. Центр тяжести трагедии окончательно перешел на изображение людей, их решений, поступков, борьбы. Проблемы, волнующие Софокла, связаны с судьбой индивида, а не судьбой рода. Это изменение в идеологической установке привело Софокла к отказу от принципа сюжетно связанной трилогии, господствовавшего у Эсхила.

Характерным примером драматургии Софокла может служить его философская трагедия "Антигона" (около 442г.) В основе сюжета - неразрешимый конфликт. Чтобы найти выход, требуется смерть героя. Но здесь значение неразрешимости несколько иное. Сложно определить доминирующую правоту. Здесь нет ни правых, ни виноватых.

Сюжет "Антигоны" относится к фиванскому циклу и является продолжением сказания о войне "Семерых против Фив" и о поединке Этеокла и Полиника. В "Антигоне" Софокл показывает противоречия между законами божественными и произволом человека и ставит выше всего неписаные божественные законы. Вопрос был актуальным: защитники полисных традиций считали "неписанные законы" богоустановленными и нерушимыми в противоположность законам людей. Афинская демократия также требовала уважения к "неписанным законам".

Трагедия "Антигона" названа так по имени главного действующего лица. Полиник, брат Антигоны, дочери царя Эдипа, предал родные Фивы и погиб в борьбе со своим родным братом Этеоклом, защитником родины. После гибели обоих братьев новый правитель Креонт похоронил Этеокла с надлежащими почестями, а тело Полиника, пошедшего войной на Фивы, запретил предавать земле, угрожая смертью, приказал отдать его тело на растерзание птицам и псам. Сестра погибших Антигона, вопреки приказу, выполнила религиозный обряд погребения. За это Креонт велел замуровать Антигону в пещере. Антигона, верная своему долгу - выполнению священных законов, не смирилась перед Креонтом. Она предпочла смерть повиновению жестокому царю и кончила жизнь самоубийством. После этого жених Антигоны, сын Креонта Гемон, пронзил себя кинжалом, в отчаянии от гибели сына лишила себя жизни и жена Креонта Эвридика. Все эти несчастья привели Креонта к признанию своего ничтожества и к смирению перед богами. "Непреодолимо могущество Рока,- говорит Софокл устами хора,- оно сильнее золота, Арея, крепости просмоленных морских кораблей".

В прологе трагедии Антигона сообщает своей сестре Исмене о запрете Креонта и о своем намерении похоронить брата, несмотря на запрет. Драмы Софокла строятся таким образом, что герой уже в первых сценах выступает с твердым решением, с планом действия, определяющим весь дальнейший ход пьесы. Этой экспозиционной цели служат прологи; пролог к "Антигоне" содержит и другую черту, очень характерную для Софокла, - противопоставление суровых (Антигона) и мягких(Исмена) характеров. Антигона приводит свой план в исполнение; она покрывает тело Полиника тонким слоем земли. Едва лишь Креонт успел изложить программу своего правления, как узнает, что приказ нарушен. Креонт видит в этом приски недовольных его властью граждан, на затем к нему приводят Антигону, пойманную при вторичном появлении у трупа брата. Антигона уверенно защищает правоту своего поступка, ссылаясь на кровный долг и нерушимость божественных законов. Активный героизм Антигоны оттенены пассивностью Исмены, но она готова признать себя соучастницей преступления и разделить судьбу сестры.

Преобладающая черта в характере Антигоны - сила воли, которую она проявляет в борьбе с Креонтом за право похоронить брата по установленному обряду. Она чтит древний закон родового общества. У нее нет сомнения в правильности принятого решения. Чувствуя свою правоту, Антигона смело бросает вызов Креонту.

Софокл строит трагедию в соответствии с характерами основных персонажей. Уже с самого начала в диалоге с Исменой обнаруживается решительный характер Антигоны, который она, по словам хора, унаследовала от отца. Хотя в песнях хора часто упоминается роковое проклятие, тяготеющее над родом Эдипа, но не оно лежит в основе развивающегося действия. Решительность и твердость Антигоны в осуществлении своей идеи, в борьбе с единовластием Креонта связаны с целеустремленным развитием действия, которое отличается большой напряженностью. В композиционном отношении большое значение имеет допрос Креонтом Антигоны. Зритель уже подготовлен предшествующим диалогом с Исменой к той страстной убежденности в своей правоте, которую обнаруживает Антигона в возражениях Креонту.

В трагедии "Антигона" Софокл вскрывает один из глубочайших конфликтов современного ему общества - конфликт между родовыми неписаными законами и законами государственными. Религиозные верования, уходящие своими корнями в глубь веков, в родовую общину, предписывали человеку свято чтить кровнородственные связи, соблюдать все обряды в отношении кровных родственников. С другой стороны, всякий гражданин полиса обязан был следовать законам государственным, которые иногда резко противоречили традиционным семейно-родовым нормам.

Креонт - сторонник неуклонного соблюдения законов государственных, писаных. Антигона же превыше этих законов ставит законы семейно-родовые, освященные религиозным авторитетом. Поэтому она и хоронит брата Полиника, хотя государственный закон это и запрещает, потому что Полиник - изменник родины и недостоин чести быть погребенным и оплаканным. Антигона же ради брата, кровного родственника, должна сделать все, что предписывают законы, установленные богами, то есть должна похоронить его с соблюдением всех обрядов. Для мужа, по словам Антигоны, она не пошла бы на нарушение государственного закона, потому что муж - не кровный родственник.

Креонт не считается с традиционными родовыми законами и приговаривает Антигону, нарушившую государственный закон, к смертной казни.

Тщетно Гемон, сын Креонта и жених Антигоны, указывает отцу, что народ на стороне Антигоны. Креонт обрекает ее на смерть в каменном склепе. В последний раз Антигона проходит перед зрителем, когда сторожа ведут ее к месту казни; она исполняет похоронное причитание по себе самой, но остается уверенной в собственной правоте. Это - высшая точка в развитии трагедии, затем наступает перелом. Слепой прорицатель Тиресий сообщает Креонту, что боги разгневаны его поведением, и предсказывает ему ужасные бедствия. Сопротивление Креонта сломлено и он отправляется хоронить Полиника, а затем освободить Антигону. Однако уже поздно. Из сообщения вестника хору и жене Креонта Эвридике мы узнаем, что Антигона повесилась в склепе, а Гемон на глазах отца пронзил себя мечом у тела своей невесты. Когда подавленный горем Креонт возвращается с трупом сына, то узнает, что Эвридика лишила себя жизни, проклиная мужа как детоубийцу. Хор заключает трагедию краткой сценой о том, что боги не оставляют нечестия неотмщенным

Софокл сочувствует Антигоне и изображает ее с большой теплотой. Великий трагик хотел сказать своим произведением, что для счастья граждан полиса необходимо единство между государственными и семейно-родовыми законами. Но так как классовое государство времен Софокла было далеко от его идеала, то Софокл не только сочувствует Антигоне, но изображает Креонта в виде деспота и тирана, наделенного также и чертами юридического формализма, софистически прикрывающего личную жестокость словами о благе государства. Осуждение государственного деятеля подобного рода сказывается в конце трагедии также и в раскаяньи Креонта и в его самобичевании.

И Антигона, и Креонт вызывают сочувствие. Софокл любил выбирать неоднозначные ситуации. Внутренний конфликт – борьба нескольких точек зрения в душе персонажа, выбор. Софокл соединяет 2 типа конфликта. Он ставит свою героиню перед выбором. Голос крови, голос богов призывает Антигону совершить обряд. С другой стороны – она гражданка города Фивы, и существует светский, государственный закон, запрещающий хоронить Полиника. Она должна решить, кто выше, кому подчиняться – какое решение принять. Усложнение – любое нарушение воли богов это смерть, Похоронит – смерть по приказу Креонта. Развитие внешнего конфликта – Антигона и Креонт отстаивают значимость, непререкаемость закона, созданного человеком.

2. СДЕЛАТЬ! Извините, я отчаялась(((

Билет № 25

1. Анализ трагедии Еврипида «Медея».

2. «Высокая комедия» Ж.-Б. Мольера.

1. Древние критики характеризовали Еврипида (480-406 г.г. до н.э.) как самого трагичного философа на сцене. Слава нашла его в Македонии только после смерти.

Особенности трагедий Еврипида:

1. Скептическое отношение к богам (изображает действия богов, которые противоречат всем нравственным нормам. Добрые и справедливые боги уходят).

2. Изображает человеческие страсти, душевный кризис.

3. Хор оторван от действия, язык стал проще, приближен к разговорному. Появляется социально-бытовой жанр.

Любимый образ Еврипида – Медея. Пьесы о ней успех не имели. Еврипида занимала динамика страсти и чувства. Женский образ, считал Еврипид, дает больше материала. Женщины живут естественно и искренне. Трагедия «Медея» (431 год, самое известное произведение Еврипида) вызвала бурю протеста. В ней Медея сама убивает своих детей, в то время как считалось, что их убили коринфские жители – теперь коринфян обвинили во взятке для того, чтобы Еврипид обелил их перед потомками.

Сюжет. Дочь колхидского царя Медея полюбила Ясона – аргонавта, она помогла ему добыть золотое руно, покинула свой дом и уплыла с ним став его женой. Любящая пара поселилась в Коринфе и много лет прожила там счастливо. Спустя много лет, когда уже в семье появились любимые дети (2 сыновей), Ясон собрался жениться на коринфской царевне, он жаждет богатства и славы. По законам Греции чужестранка не признается его законной женой. Ясон утверждает, что заключает этот брак исключительно из политических соображений. Однако Медея, которую измена Ясона повергла в отчаяние и неистовство, помышляет только о мести. Медея посылает сопернице в подарок отравленный плащ и коринфская царевна погибает. Медея решает убить своих детей, а перед этим губит соперницу, отправив ей отравленную одежду. После того как она убила своих детей, ее спасает бог солнца Гелиос и увозит их на небо. Вопреки нормам этики Медея идет на преступление, считая, что человек может поступать так, как диктуют ему личные стремления страсти. Еврипид в своем произведении раскрывает душу человека истерзанного внутренней борьбой между страстью и долгом, он показал мучительный конфликт и не приукрасил действительность, он приходит к выводу, что чаще всего страсть берет верх над долгом, к сожалению.

В произведении сразу обозначается личность главной героини трагедии: умная, дерзкая, с сильная характером, не привыкшая прощать, безмерно любящая и доведенная до отчаяния предательством единственного близкого человека, ради которого пожертвовала столь многим, женщина.

Зная свою госпожу, кормилица боится, сколько бед она может сотворить из мести. Кормилица чувствует угрозу жизни детям Медеи и Ясона.

Медея еще стенает за сценой, а мы уже ясно ее себе представляем, как она стенает и зовет в свидетелей Ясоновой расплаты богов. Страдания Медеи безмерны.

Она призывает смерть, не в силах стерпеть обиду и проклинает себя за то, что связалась клятвой с недостойным мужем, вместе с Ясоном она потеряла смысл жизни:

Медея описывает незавидную социальное положение римлянки того времени и женскую долю, которая не может ни вызвать сострадания. Во многом данная проблема не потеряла своей актуальности и на сегодняшний день.

Страдания Медеи усиливаются, когда к ней приходит царь Креонт, требующий от нее, чтобы она немедленно с детьми убиралась из города, он боится, что волшебница Медея причинит зло его дочери. Отвечая ему, Медея очень точно себя описывает, объясняя причины плохого отношения к ней людей.

Медея просит Креонта разрешить ей остаться вместе с детьми в городе хотя бы на сутки, потому что у нее нет ни средств, ни друзей, которые бы их приютили. Будучи человеком достаточно мягким, Креонт соглашается, не подозревая, что один день нужен Медее для того, что расправиться с ним и его дочерью, ибо она «хитра и чар немало ум ее постиг».

Убийство Креонта и царевны Медея задумывает хладнокровно, совершенно не сомневаясь в правильности выбранного решения.

Медея вспоминает Ясону все, что для него сделала, она выставляет его совершеннейшим ничтожеством и подлецом. А Ясон в ответ открыто признается, что в браке с коринфской царевной ищет материальную выгоду, но чтобы оправдаться, он говорит, что делает это, чтобы “поднять детей... чрез братьев их”. Медея же понимает, что Ясон не хотел оставаться женатым на варварской царевне.

Медея резко отличается от эллинки, и даже после жизни с Ясоном среди греков, ее характер ничуть не изменился: она горячая, страстная, эмоциональная, движимая чувствами и инстинктами, гордая, резкая, несдержанная и безмерная. Медея безмерна во всем: в любви, ненависти, мести. Именно из-за этого ее не понимают другие персонажи трагедии (Медея о себе говорит: “О, я во многом, верно, от людей и многих отличаюсь...”), именно поэтому трагедия не была оценена современниками Еврипида (ей была присуждено третье место). Рожденная для другой жизни, Медея возмущается условиями несвободы, в которых живут эллинские жены, которые не знают, за кого выходят замуж, за порочного или честного, и каковы страдания тех, кому не повезло.

Истинного трагизма образ Медеи достигает тогда, когда вместе с невестой и царем она замышляет убить детей. Найдя будущий приют у Эгея, Медея продумывает план убийства: она мирится с мужем и упрашивает его уговорить царевну оставить мальчиков в Коринфе; вместе с детьми во дворец она отправляет пропитанные ядом пеплос и диадему. И тут начинаются самые тяжкие мучения Медеи: материнский инстинкт борется с жаждой мести, ненависть - с любовью, долг - со страстью. Медея четырежды меняет свое решение: сначала она хочет убить детей, с тем чтобы уничтожить род Ясона.

Но когда Медея разыгрывает сцену примирения с Ясоном, она немного начинает верить в это сама и, выведя к нему детей, обняв их, понимает, что не способна их убить.

Но представив себе, как ее мальчики будут расти без нее, как они вырастут, женятся, а она не будет в этом участвовать и не увидит их счастья (т.е. она зря мучилась, давая им жизнь, надеясь, что они поддержат ее в старости и достойно похоронят), Медея решает забрать сыновей с собой в Афины. Пожалуй, именно в этом фрагменте заметнее всего эгоизм Медеи: она не задумывается о том, что лучше для ее детей, жить или умереть, остаться в городе или скитаться с ней, ею движут только собственные чувства и собственные желания. Оставить детей у себя она хочет потому, что в изгнании они будут ей “усладой”. Но это решение ничуть не облегчает ее мучений, отправляя сыновей во дворец с ядом, она говорит: “Уходите, скорее уходите... Силы нет глядеть на вас. Раздавлена я мукой...”.

Все меняет пришедший вестник, поведавший, что после гибели царевны и ее отца, к дому Медеи спешат разгневанные коринфяне с целью убить ее и ее детей. Больше Медея не сомневается. Теперь это убийство во спасение, убийство из милосердия, ибо приспешники Креонта или разъяренная толпа могут просто растерзать ни в чем не повинных детей. Нет больше трагического противоречия, образ Медеи опять обретает цельность.

Финал трагедии очень ярок: Медея появляется в колеснице, запряженной драконами, который прислал ей Гелиос. С ней трупы ее детей. Происходит ее последний диалог с Ясоном, который несколько меняет характер драмы: обвинения против Медеи справедливы, действительно может показаться, что если сердце у Скиллы, она добрее, чем Медея, жестокость ее не знает границ, но и все доводы Медеи тоже представляются правдоподобными: виноват Ясон, их убил его грех, а ревность женщины дает ей право на любые поступки:

Эта твердая женщина верна себе до конца: даже к мертвым детям не дает она прикоснуться бывшему мужу, несмотря на все его мольбы.

Трагедия несет в себе ощущение абсурда бытия: в мире нет справедливости, нет границы между добром и злом, нет меры, нет правды, нет счастья. Медея заставляет усомниться в самых высших ценностях, в существовании богов (она призывает к их помощи, но они никак ей не помогают), во взгляде на мир.

Каково же отношение самого автора к Медее?

Еврипид не вносит нравоучений, не настаивает на принципах морали. Он просто изображает людские судьбы. А читатель уж сам делает выбор, кому из героев симпатизировать, на чью сторону встать.

Авторская позиция проявляется лишь в выборе мифов (в них Медея больше сделала для Ясона), композиции трагедии (Медее, ее плачам, монологам, мучениям отдана большая часть драмы) и системе персонажей (Креонт показан слабым, но жестоким человеком, царевна - соперница Медеи - есть только в пересказах других героев, хор - на стороне Медеи, а Ясон жалок и меркантилен).

Медея - несомненный центр произведения, вокруг нее вращается мир трагедии, она сосредотачивает на себе все эмоционально-психологическое содержание драмы. Волей-неволей начинаешь ей сопереживать, ее метания вызывают ответную бурю чувств. Кажется, что сам Еврипид был заворожен образом этой удивительной внутренней силой женщины.

2. Что такое "Высокая комедия" вообще:

Высокая комедия - комедия, в которой на фоне серьезной жизненной ситуации показаны сатирические и комические персонажи. Считается, что высокая комедия утверждает важные общественные и нравственные идеи.

«Тартюф» Мольера как «высокая комедия».

Направленная против духовенства, этого смертельного врага театра и всей светской буржуазной культуры, эта комедия содержала в первой редакции всего 3 акта и изображала лицемера-попа. В таком виде она была поставлена в Версале на празднестве «Увеселения волшебного острова» 12 мая 1664 под названием «Тартюф, или Лицемер» (Tartuffe, ou L’hypocrite) и вызвала бурю негодования со стороны «Общества святых даров» (Société du Saint Sacrement) — тайной религиозно-политической организации аристократов, крупных чиновников и духовных лиц, проводившей идею ортодоксального католицизма. В образе Тартюфа Общество усмотрело сатиру на своих членов и добилось запрещения «Тартюфа». Мольер мужественно отстаивал свою пьесу в «Прошении» (Placet) на имя короля, в котором прямо писал, что «оригиналы добились запрещения копии». Но это прошение не привело ни к чему. Тогда Мольер ослабил резкие места, переименовал Тартюфа в Панюльфа и снял с него рясу. В новом виде комедия, имевшая 5 актов и озаглавленная «Обманщик» (L’imposteur), была допущена к представлению, но после первого же спектакля 5 августа 1667 была снята. Только через полтора года «Тартюф» был наконец представлен в 3-й окончательной редакции.

Чем же были вызваны столь яростные нападки на «Тартюфа»? Мольера уже давно привлекала тема лицемерия, которое он наблюдал повсюду в общественной жизни. В этой комедии Мольер обратился к наиболее распространенному в те времена виду лицемерия — религиозному — и писал ее, основываясь на своих наблюдениях за деятельностью тайного религиозного общества — «Общества святых даров», которому покровительствовала Анна Австрийская и членами которого были и Ламуаньон, и Перефикс, и князья церкви, и дворяне, и буржуа. Король не давал санкции на открытую деятельность этой разветвленной организации, существовавшей уже более 30 лет, деятельность общества была окружена величайшей таинственностью. Действуя под девизом «Пресекай всякое зло, содействуй всякому добру», члены общества главной своей задачей ставили борьбу с вольнодумством и безбожием. Имея доступ в частные дома, они, по существу, выполняли функции тайной полиции, ведя негласный надзор за подозреваемыми ими, собирая факты, якобы доказывающие их виновность, и на этом основании выдавая мнимых преступников властям. Члены общества проповедовали суровость и аскетизм в нравах, отрицательно относились ко всякого рода светским развлечениям и театру, преследовали увлечение модами. Мольер наблюдал, как члены «Общества святых даров» вкрадчиво и умело втираются в чужие семьи, как они подчиняют себе людей, полностью завладевая их совестью и их волей. Это и подсказало сюжет пьесы, характер же Тартюфа сложился из типичных черт, присущих членам «Общества святых даров».

Подобно им, Тартюф связан с судом, с полицией, ему покровительствуют при дворе. Истинный свой облик он скрывает, выдавая себя за обедневшего дворянина, ищущего пропитания на церковной паперти. В семейство Оргона он проникает потому, что в этом доме после брака хозяина с молодой Эльмирой вместо прежнего благочестия царят вольные нравы, веселье, слышатся критические речи. Кроме того, друг Оргона Аргас, политический изгнанник, участник Парламентской Фронды (1649), оставил ему компрометирующие документы, которые хранятся в шкатулке. Такое семейство вполне могло показаться «Обществу» подозрительным, за подобными семьями и устанавливалась слежка.

Тартюф — не воплощение лицемерия как общечеловеческого порока, это социально-обобщенный тип. Недаром в комедии он совсем не одинок: лицемерны и его слуга Лоран, и судебный пристав Лояль, и старуха — мать Оргона госпожа Пернель. Все они прикрывают свои неприглядные поступки благочестивыми речами и неусыпно следят за поведением других. Характерный облик Тартюфа создают его мнимая святость и смирение: «Он в церкви каждый день молился близ меня, // В порыве набожном колени преклоня. // Он привлекал к себе всеобщее вниманье» (I, 6).

Тартюф не лишен внешней привлекательности, у него обходительные, вкрадчивые манеры, за которыми скрываются расчетливость, энергия, честолюбивая жажда властвовать, способность мстить. Он хорошо устроился в доме Оргона, где хозяин не только удовлетворяет его малейшие прихоти, но и готов отдать ему в жены свою дочь Марианну — богатую наследницу. Оргон поверяет ему все тайны, в том числе поручает хранение заветной шкатулки с компрометирующими документами. Тартюф добивается успеха, потому что он тонкий психолог; играя на страхе доверчивого Оргона, он вынуждает последнего открывать ему любые секреты. Свои коварные замыслы Тартюф прикрывает религиозными доводами. Он прекрасно осознает свою силу, поэтому и не сдерживает свои порочные влечения. Марианну он не любит, она для него лишь выгодная невеста, его увлекла красавица Эльмира, которую Тартюф пытается соблазнить. Его казуистические рассуждения о том, что измена — не грех, если про нее никто не знает, возмущают Эльмиру. Дамис, сын Оргона, свидетель тайного свидания, хочет разоблачить негодяя, но тот, приняв позу самобичевания и покаяния в якобы несовершенных грехах, вновь делает Оргона своим защитником. Когда же, после второго свидания, Тартюф попадает в западню и Оргон выгоняет его из дома, он начинает мстить, полностью проявив свою порочную, продажную и корыстную натуру.

Но Мольер не только разоблачает лицемерие. В «Тартюфе» он ставит важный вопрос: почему Оргон позволил себя так обмануть? Этот уже немолодой человек, явно неглупый, с крутым нравом и твердой волей, поддался распространенной моде на благочестие. Оргон уверовал в набожность и «святость» Тартюфа и видит в нем своего духовного наставника. Однако он становится пешкой в руках Тартюфа, который беззастенчиво заявляет, что Оргон скорее поверит ему, «чем собственным глазам» (IV, 5). Причина этого — косность сознания Оргона, воспитанного в подчинении авторитетам. Эта косность не дает ему возможности критически осмыслить явления жизни и оценить окружающих его людей. Если Оргон все же обретает здравый взгляд на мир после разоблачения Тартюфа, то его мать, старуха Пернель, глупо благочестивая сторонница косных патриархальных взглядов, так и не увидела подлинного лица Тартюфа.

Молодое поколение, представленное в комедии, которое сразу разглядело подлинное лицо Тартюфа, объединяет служанка Дорина, давно и преданно служащая в доме Оргона и пользующаяся здесь любовью и уважением. Ее мудрость, здравый смысл, проницательность помогают найти самые подходящие средства для борьбы c хитрым проходимцем.

Комедия «Тартюф» имела большое социальное значение. В ней Мольер изображал не частные семейные отношения, а вреднейший общественный порок — лицемерие. В «Предисловии» к «Тартюфу», важном теоретическом документе, Мольер объясняет смысл своей пьесы. Он утверждает общественное назначение комедии, заявляет, что «задача комедии — бичевать пороки, и исключений тут быть не должно. Порок лицемерия с государственной точки зрения является одним из самых опасных по своим последствиям.

Театр же обладает возможностью противодействовать пороку». Именно лицемерие, по определению Мольера, основной государственный порок Франции его времени, и стало объектом его сатиры. В вызывающей смех и страх комедии Мольер изобразил глубокую картину того, что происходило во Франции. Лицемеры типа Тартюфа, деспоты, доносчики и мстители, безнаказанно господствуют в стране, творят подлинные злодейства; беззаконие и насилие — вот результаты их деятельности. Мольер изобразил картину, которая должна была насторожить тех, кто управлял страной. И хотя идеальный король в конце пьесы поступает справедливо (что объяснялось наивной верой Мольера в справедливого и разумного монарха), общественная ситуация, обрисованная Мольером, представляется угрожающей.

Мольер-художник, создавая «Тартюфа», пользовался самыми разнообразными средствами: тут можно обнаружить элементы фарса (Оргон прячется под стол), комедии интриги (история шкатулки с документами), комедии нравов (сцены в доме богатого буржуа), комедии характеров (зависимость развития действия от характера героя). Вместе с тем произведение Мольера — типично классицистская комедия. В ней строго соблюдаются все «правила»: она призвана не только развлекать, но и наставлять зрителя. В «Предисловии» к «Тартюфу» сказано: «Ничем так не проймешь людей, как изображением их недостатков. Упреки они выслушивают равнодушно, а вот насмешку перенести не могут. Комедия в приятных поучениях упрекает людей за их недостатки».

Билет № 26

1. Происхождение и проблематика древнегреческой комедии.

2. Основные принципы классицизма. Классицистская драматургия

1. Древнегреческая комедия возникла в VI ст. до нашей эры из четырех основных элементов: 1) из дорических бытовых сценок карикатурного характера

2) драматизированных песен обличительного характера, которые пелись на Дионисийских празднествах

3) оргиастическо-жертвенного культа Диониса

4) песен в честь богов плодородия на Дионисийских празднествах.

Сначала из слияния этих элементов возниклки веселые праздничные ходы и сцены карнавального типа, наполненные юмором, шутовством, даже непотребством, песнями, танцами, переодеваниями в животных. Слово «комедия» происходит от «комос», что значит «праздничная толпа». Есть версия про происхождение слова от «коме» - село, и «оде» - песня, то есть от сельской песни.

Безусловно, комедия имеет народное, демократическое происхождение, она шла от народных гуляний, от народного культа Диониса. Древняя комедия была острым политическим памфлетом против аристократии, богатых торговцев, проповедью старинных крестьянских идеалов. Классическая комедия развивалась, ощущая сильное влияние антагонизма между свободными крестьянами и городской торгово-промышленной и военной демократией, окрепшей в середине V ст. до нашей эры после греко-персидских войн.

Древнегреческая комедия имеет ряд особенных черт благодаря происхождению от старинных религиозных ритуалов. От культа Диониса в пародийной форме в комедию вошли существенные черты:

1) хор, который когда-то был важным элементном ритуала;

2) агон (спор) двух полухоров, который в комедии приобрел новое содержание и смысл (например, борьба старых и новых обычаев в комедии Аристофана «Облака») вместо религиозного;

3) парабаса – движение хора в сторону зрителей и обращение к ним от имени поэта, как остаток неотрывности искусства театра от жизненного содержания старинного религиозного ритуала;

4) богатство масок;)

5) бомолох, «шут у алтаря», и осмеиваемая им толпа «болтунов» - аналогия жреца и народа;

6) банкет, любовные приключения, свадьба и заключительная процессия с факелами – аналогия старинной оргии.

В трагедии важна причастность зрителя к переживаниям героев, страх и сочувствие к ним, а также катарсис (очищение через страдания), который возникает в причастности к суровым законам бытия. Комедия веселит безболезненным смехом, герои страдают фиктивно, об их гибели не может быть и речи.

Комедия, как и трагедия, очень рано утратила свой религиозный смысл, а постепенно – и начальные черты, упростившиеся уже в следующем столетии.

На Сицилии развился так называемый «мим», то есть небольшая юмористическая сценка-диалог, шуточное отображение будничной жизни с кривляньями и жестикуляцией. Сицилийский автор Эпихарм позаимствовал некоторые черты из мимов и ввел в комедию фабулу, превратив ее, таким образом, в развитое драматическое действие. Он пользовался фабулами как бытового характера, так и мифологического.

Комедия получила новое развитие в творчестве аттических авторов, позаимствовав структуру из трагедии. Комедии стали играть на праздниках, легализовав тем самым этот жанр.

В отличие от трагедии, комедия имела больший хор, не менее чем трех актеров в диковинных масках. Хор не только пел, но и кривлялся, и плакал, танцевал, надевал разные костюмы.

Древняя аттическая комедия очень напоминала балаган, содержала в себе упорную антигородскую тенденцию, потому и была в большинстве случаев не комедией нравов, а комедией общественно-политических идей, изображавшихся в различных карикатурно-сатирических образах.

Из авторов комедий наиболее известен Аристофан, литературное наследие которого содержит 11 комедий, сохранившихся по сей день. Вообщше их было более 40. Это «Ахаряне», где простой крестьянин, уставший от войны, сам себе устанавливает мир и наслаждается жизнью (комедия была направлена против войны – в то время уже несколько лет продолжалась Пелопонесская война), сатира на политика Клеона «Всадники», комедия про должника, который хотел наладить дела учением у софистов – «Облака», «Осы», «Мир» - о виноделе, который выманил с Олимпа богиню мира и насильно привел ее в свой дом. Также очень любопытна комедия «Птицы» - сатира на современных Аристофану поэтов. Знаменитая «Лисистрата» - комедия про женщин, взбунтовавшихся против войны и учинивших бойкот своим мужьям, и о том, что из этого вышло. «Лягушки» изображают соревнования между Еврипидом и Эсхилом. Тут Аристофан высказывает свои литературные вкусы и склонность к старым, суровым канонам поэзии. Последняя из известных нам комедий Аристофана является философская комедия «Плутос» (или «Богатство»), социальная направленность в которой оказывается острее, чем во всех других аристофановских комедиях.

Мы видим по комедиям Аристофана, что более всего он нападает на милитаризм, торговлю и софистику, высказывая мысли простого народа, преимущественно крестьян. Художественный стиль Аристофана можно назвать классическим, язык его комедий – это простая разговорная речь, понятная всем его современникам.

К сожалению, комедии других авторов практически не дошли до наших дней. Можно назвать имена Эвполида и Фриниха, которые упоминаются современниками как выдающиеся комедиографы, но нет сохранившихся сочинений, чтобы мы могли по достоинству оценить их творчество. Известно только, что идеология их была такой же, как и у Аристофана.

2. Классицизм – от латинского "classicus", что значит "образцовый, достойный изучения". Связано появление этого направления в искусстве с установлением абсолютной монархии и жесткой централизации власти. Наивысший расцвет классицизм приобрел во Франции. Литература находилась под влиянием и контролем государства, так, была создана Французская Академия во главе с Ришелье, регламентировавшая все правила написания пьес.

Расцвет классицизма во Франции – 60-70-е годы 17 века.
Классицизм провозглашал гармонию и разумность, призывал следовать принципам симметрии. Самым известным теоретиком классицизма является Николя Буало -Деперо (Буало кароч). В его работе " Поэтическое искусство " он установил систему жанровых стилей (низкий и высокий). Вообще, для классицизма характерно ставить во главу угла именно человеческий разум, прославлять рационализм. Зато отсутствовал диалектический взгляд, не было изменений, все довольно статично.

Касаемо самой классицисткой драмы, был сформулирован принцип трех единств: единство времени, места и действия. Сформулировал их Триссино, но до этого упоминал и Аристотель в своей "Поэтике". То есть действие должно укладываться в 24 часа, происходить в одном месте и не иметь побочных сюжетных линий, перипетий. В общем, этому и старались следовать. Как уже упоминалось, на творчество драматургов сильно влияла Французская Академия. Ее члены являлись бессменными, и они следили за тем, чтобы все пишущие следовали этим самым правилам классицизма. Все те, кто правила соблюдал, получали субсидии, другие же их лишались. Тот же Корнель, например, нарушил довольно много классицистических правил в своем "Сиде! (единство времени, места, действия, не ориентация на античную мифологию, не только александрийский стих, "безнравственность"). Мольера тоже осуждали за то, что он имел тенденцию смешивать жанры (недаром многие его комедии названы "высокими").

Классицизм старался перенять черты античной литературы, избавиться от всего лишнего. Главная цель – воспитание гражданина. Также из-за четкой регламентации ВСЕГО не допускались смешанные жанры. Трагедия, конечно, занимала первое место. Кроме нее, высшим жанром являлись героическая поэма, ода. Комедия считалась низким жанром наряду с басней и сатирой.

Главные представители драматургии эпохи классицизма – Корнель, Расин и Мольер.

Билет № 27

1. Анализ одной из комедий Аристофана.

2. Средство создания комического в пьесе Мольера «Тартюф».

1.

"Лисистрата". Краткое содержание:

Имя «Лисистрата» значит «Разрушительница войны». Такое имя дал Аристофан героине своей фантастической пьесы о том, как женщины своими женскими средствами добились того, чего не могли мужчины, — положили конец большой войне. Война была между Афинами и Спартой, она тянулась десять лет, это против нее выступал Аристофан еще в комедии «Всадники». Потом было несколько лет перемирия, а потом опять началась война. Аристофан уже отчаялся, что помещикам-всадникам удастся справиться с войной, и он сочиняет комедию-сказку, где мир навыворот, где женщины и умнее и сильнее мужчин, где Лисистрата и вправду разрушает войну, эту гибельную мужскую затею. Каким образом? Устроив общегреческую женскую забастовку. Комедиям полагалось быть непристойными, таков уж закон весеннего театрального праздника; в «Лисистрате» было где разыграться всем положенным непристойностям.

Всякая забастовка начинается со сговора. Лисистрата собирает для сговора депутаток со всей Греции на площадь перед афинским акрополем. Собираются они медленно: у кого стирка, у кого стряпня, у кого дети. Лисистрата сердится: «На большое дело созываю вас, а вам хоть бы что! вот кабы кое-что другое было большое, небось сразу бы слетелись!» Наконец собрались. «Все мы соскучились о мужьях?» — «Все!» — «Все хотим, чтобы война кончилась?» — «Все!» — «На всё готовы пойти для этого?» — «На всё!» — «Так вот что нужно сделать: пока мужчины не замирятся — не спать с ними, не даваться им, не касаться их!» — «Ой!!!» — «Ах, так-то вы на всё готовы!» — «В костер прыгнем, пополам перережемся, серьги-кольца отдадим — только не это!!!» Начинаются уговоры, перекоры, убеждения. «Не устоять мужчине против женщины: хотел Менелай расправиться с Еленой — а как увидел, сам в постель к ней бросился!» — «А если схватят и заставят силою?» — «Лежи колодой, и пускай он мучится!» Наконец договорились, приносят торжественную клятву над огромным бурдюком с вином: «Не дамся я ни мужу, ни любовнику [...] Не вскину белых ног перед насильником [...] Не встану, словно львица над воротами [...] А изменю — отныне пусть мне воду пить!»

Слова сказаны, начинаются дела. Хор женщин занимает афинский акрополь